Как моря синего туман,
Приближились они и бранноносных воев
На берег извергают.
Меж ими виден был их вождь,
Подобно как елень в средине стада серн.
Весь щит насечен златом.
Бесстрашно шествовал он к Селме;
За ним его могуща рать.
"Улин! - так рек Фингал, - навстречу чужеземцу
Теки и предложи во мирных словесах,
Что страшны мы на ратном поле;
Что многочисленны врагов здесь наших тени;
Что чужды витязи на пиршествах моих
Осыпаны честьми и в отдаленных царствах
Оружие моих великих кажут предков:
Иноплеменники дивясь благословят
Морвеновых друзей: зане слух нашей славы
Наполнил целый мир, и даже в их чертогах
Мы потрясли владык земли".
Улин отшел. Фингал, склонившись на копье,
Броней покрыт, взирал на грозна супостата,
И тако размышлял о нем:
"О как ты сановит и красен,
О сын лазуревых морей!
Твой меч - как огненосный луч;
Копье твое - высока сосна,
Пренебрегающая бурю;
Твой щит - как полная луна;
Румяно юное лице,
И мягки вьющиеся кудри.
Но может быть герой падет;
И память с ним его увянет.
Млада вдова на волны взглянет,
И токи теплых слез прольет.
Ей дети скажут: "Лодка мчится;
Конечно, к нам несут моря
Корабль балклутского царя".
Она вздохнет, и сокрушится
О юном витязе драгом,
Что спит в Морвене вечным сном".
Так Селмы царь вещал, когда певец морвенский
Улин приближился к могущему Картону.
Он перед ним поверг копье,
И мирну возглашает песнь:
"О чадо моря отдаленна!
Прийди на пиршестве воссесть
Царя холмистого Морвена
Или спеши копье вознесть.
В весельи дружелюбна пира