Вещал покрытый сединою
Унылым голосом Ламор.
Быть с сыном здесь в уединеньи,
Отрады боле не иметь,
В печали, горести, презреньи
В пустынном месте умереть?
Тогда, как тысящи героев,
Как тысящи морвенских чад,
Среди кровавых, ратных боев
Завидной славою гремят!
О тень родителя любезна!
Веди, веди меня с собой!
Да хладная могила тесна
Нас купно скроет под землей.
Нет в мире для меня забавы!
Мой взор от горести померк!
Увы! торжественные славы
Лишился Гидаллан навек!"
"Ах, чем могу твой стон плачевный
Пресечь, родитель нежный мой!
Вещал тоскою удрученный
В ответ ему младой герой.
Куда, куда мне устремиться?
Где лавр победы мне найтить,
Где блеском славы озариться
И слух Ламора усладить?
Нет! мне уж не венчаться бранью:
Осталось - звероловом быть;
Гоняться по холмам за ланью,
И диких еленей разить.
Ламор не станет восхищаться,
Вняв слабый звероловца глас,
Когда я буду возвращаться
В вечерний, тихий с ловли час;
Не будет поглаждать рукою
Ласкающихся псов моих;
Не спросит: "Сын мой, что с тобою
Случилось на горах крутых,
Когда за сернами стремился
И диких еленей искал?""
"Так! - рек Ламор. - Мой рок свершился,
Знать, должно, должно, чтоб я пал!
Подобно древу иссушенну,
Возростшему на теме гор,
Дыханьем ветра низложенну,
Падет при старости Ламор!
Увидят тень мою, блудящу
По холмам в тишине нощной,
Лиющу слезы и стенящу