И к Ардвену каменистому
Распрострите паруса мои;
Там, Кютона, ты останешься!
Но печаль затмит Тоскара взор.
Я в пещере мрачной скроюся,
Ветр пустынный во полуночи
Потрясет древа дубравные;
Я проснуся и подумаю,
Не Кютоны ли глас слышится?
Но мечтанье! волны делят нас;
Ты в объятиях Конлатовых.
Кютона
Что за облак, зрю, несется там,
И чьи тени восседят на нем?
Вижу сгибы их туманных риз,
Тени предков узнаю своих.
О Рюмар! Когда увяну я?
Я предчувствую, мой близок час,
Час, в который скроет гроб меня!
Ах! увижусь ли с возлюбленным?
Оссиан
Так, Кютона, ты увидишься!
Он на черном корабле своем
Рассекает волны синие.
Смерть Тоскара на мече его,
Но и сам Конлат из ребр своих
Точит кровь струей багровою.
Зрю, покрытый смертной бледностью,
Удержать он хочет крови ток.
Где ты? где ты, дщерь Рюмарова?
Умирает твой возлюбленный,
Но видение сокрылося,
Я не зрю вождей вокруг себя.
Чада племени грядущего!
Барды! вспомните Конлата смерть,
И оплачьте дней конец его;
Он увял, как цвет, безвременно.
В море мрачность и безмолвие;
Пыльный щит героя падшего
Обагрен явился кровию.
Мать взглянула на кровавый щит
И узнала, что героя нет;
Камни Моры отзываются
На рыданья нежной матери.
Ты ль, Кютона, ты ль на камени
Бездыханным приседишь вождям?
Ночь на холм спустилась темная,
Воссияла утра вновь краса;
Но героям не воздвигнут гроб.