28 августа 1995 г.
Англия, Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом 4
Большая часть августа прошла относительно спокойно. После провала Тонкс никто меня и мою семью особо не тревожил. Кстати, я долго вспоминал и так и не мог вспомнить, чтобы Хигэканэ вообще при мне произносил название «Орден Феникса». Точно про это общество рассказывал Хагрид, ещё когда я на третьем курсе учился, и Гарри, кажется, упоминал, но сам директор вроде бы нет. Или я не помню.
За прошедшие четыре недели я несколько раз бывал в Блэк-хаусе. Уговорил Барти в августе пожить там, сманив библиотекой. Исподволь попросил составить что-то вроде карты или схемы части библиотеки, которая открылась после вступления Сириуса в наследство: что там за книги и примерно с каким содержанием. Причиной стал поиск того гримуара, который про крестражи и их уничтожение: в шкатулке в бывших покоях леди Вальбурги всё ещё хранился медальон Слизерина с осколком Волдеморта. Ну и чтобы Барти во время поисков заодно провёл мало-мальскую инвентаризацию: вдруг нам что-то ещё понадобится и придётся опять искать до второго пришествия Мерлина. Снейп-сенсей, кстати, идею «инвентаризации» поддержал и сам зарылся по уши в древние фолианты. Он наведывался в Блэк-хаус после всяких «бессмысленных собраний», недовольно бурчал, но после кофе, сваренного Кричером, и получаса в библиотеке его плохое настроение выравнивалось до «приемлемого».
Из-за этих «дёрганий» сенсея на собрания, причём зачастую по ночам, видимо, для конспирации, и того, что днём мне надо было быть на глазах у родственников и периодически мелькать перед аврорами, которые нас охраняли, в Чёрные Пещеры мы с сенсеем смогли попасть только один раз за весь прошедший месяц, на который у меня первоначально были «ого-го» какие планы.
Акромантулу Окуме, которого мы с сенсеем перенесли в мир Чёрных Пещер в начале октября в девяносто четвёртом, в конце этого августа уже с учётом разницы во времени между нашими мирами исполнилось пятнадцать лет. Он стал приличным таким «монстриком». А через пять лет, то есть пять месяцев по нашему миру, Окума станет половозрелым и сможет претендовать на место Вожака в колонии и сменить уже совсем дряхлого Арагога. Это «эпохальное событие» мы, правда, пока решили отложить до следующего лета или весны, если будет тёплая погода, так как через пять месяцев в Британии вовсю будет царствовать январь — самый холодный зимний месяц. А после климата Чёрных Пещер и британское лето кажется довольно прохладным. Плюс пока под вопросом сама легализация акромантулов. Драко, который случайно узнал про разумных говорящих акромантулов и даже поруководил одним, предложил отправлять их в Спарту на магическое ристалище, но это пока тоже не конечный вариант. Да и, по идее, это всё надо разведать на месте, в Греции, спросить совета у того же мистера Зерваса, который владеет фермой магических тварей, но под таким «колпаком» разве что-то получится? Уже хорошо, что мы нашли обходные пути для пересечения границ магической Британии, минуя следящую систему «Аргус». Может быть, что-то решим на рождественских каникулах.
Вместе с Окумой в Чёрных Пещерах жил Элмо, тоже акромантул, над которым мы проводили эксперименты по остановке роста этих гигантов хотя бы на уровне восьмилетки. Пока Элмо держался и не рос, а мы за ним наблюдали. Кстати, после возвращения из Чёрных Пещер я наконец додумался, как всё же переправить Окуму в Британию. При его размерах запечатать такую махину в свиток практически нереально, точнее, реально, но свиток, по моим расчётам, должен будет войти в книгу рекордов Гиннеса. В принципе, мы это зелье изучали ещё на третьем курсе. «Уменьшающий отвар», который когда-то применяли для транспортировки овец в пределах графства. А у нас и графства-то никакого нет: нам оттуда — сюда надо, и Окуму можно в обычном свитке для живого пронести. Снейп-сенсей похвалил меня за смекалку и задал задачку рассчитать объём зелья для паука трёхметровой высоты и сделать перерасчёт с обычной цикуты и полыни на «изменённые», то есть произрастающие в мире Чёрных Пещер. Тогда с большей долей вероятности зелье подействует на Окуму как надо. Сенсей такой сенсей.
* * *
С самого начала августа меня начали забрасывать письмами. Мне писали Гермиона, Блейз, Луна, даже пришло письмо из редакции «Ежедневного пророка» о том, что к ним пришла куча поздравлений и даже подарков от читателей по поводу Турнира и они хотят всю эту макулатуру мне передать. Пришлось написать им ответ, чтобы передали моему адвокату, а там мы разберёмся.
Кстати, первого числа прислали письмо из отдела злоупотребления магией: они сняли с меня обвинение в злоупотреблении и официально обнулили историю нарушений «параграфа С», то есть никакого «ещё раз — и сломаем вашу палочку и выгоним из Хогвартса». Руфус Скримджер сдержал своё обещание. Хотя как обвинить, так не понадобилось и пары часов, а как снять обвинение, так рассматривали две недели.
Кстати, из Аврората тоже пришло письмо несколько дней назад, в среду. Официальная бумага о том, что после тщательного расследования дело о покушении на жизнь и магию закрыто за недостаточностью улик и в связи с тем, что нет потерпевших. Бумагу эту подписал тот самый «подозрительный» Кингсли Шеклболт. Также в письме сообщили, что из-за занятости авроров и закрытия дела наблюдение с нашего дома снимается. Через пару часов после письма из Аврората мне отписался ещё и Дэниел Шафик, что те письма из Министерства тоже получил и сохранит на случай каких-то прецедентов. Дэниел напоминал о том, что нам надо встретиться в понедельник, двадцать восьмого, чтобы «обстряпать» кучу дел.
Во-первых, я давно хотел открыть счёт для Лили в банке и заранее оплатить ей Хогвартс, а в случае чего чтобы эти деньги вернулись ей как оплата за любую другую среднюю школу. Были интересные схемы, о которых мне рассказал Альберт Джефф, партнёр Дэниела, он больше по таким семейным делам специализировался.
Во-вторых, ещё надо было сделать с близнецами Уизли контракт на их предприятие: Дэниел написал, что уже оповестил «вторую сторону» о месте и времени встречи и от них пришёл положительный ответ.
Ну и, в-третьих, в пятницу была школьная сова со списком учебников. У нас новая книга по чарам всё той же Миранды Госварк, только уже за пятый курс. А ещё «Общая теория защиты от тёмных искусств» некого Арсениуса Джиггера. Имя этого автора, кстати, было знакомым: по его учебнику «Магические отвары и зелья» мы учились на младших курсах на уроках зельеварения. Там всё вполне толково написано было, как мне помнится. А ещё на Диагон-аллее была очень древняя аптека «Слизень и Джиггер», если верить табличке над входом, открытая в тысяча двести каком-то там году. Наверное, родственник.
Кроме учебников, надо было прикупить всякой всячины, включая бумагу в свитках, писчие принадлежности и новые мантии.
По сравнению с летом прошлого года я вырос почти на пять дюймов. Резко так. Если по меткам на дверном косяке смотреть, то почти в два раза больше прибавил, чем между двенадцатью и тринадцатью или между тринадцатью и четырнадцатью: в те года у меня рост стабильно добавлялся по два дюйма в год. Так что рукава мантий стали короткими совсем, в плечах узко, да и длина уже не моя. Но зато из обуви не вырос и у меня размер остался, какой был.
Вчера мне написал письмо Рон, сообщил, что их семья тоже собирается на Диагон-аллею в понедельник, а ещё пригласил к ним в «Нору» в гости до конца каникул, то есть за минусом большей части времени, проведённого в магическом квартале, на три с половиной дня. Также он написал, что у них уже неделю гостит Гермиона и часто бывает Невилл. И была таинственная приписка насчёт того, что мне просто обязательно надо побывать в «Норе», чтобы узнать кое-что очень важное, что касается директора Дамблдора и истории в газетах. История, а именно вырезанная статья из «Пророка» про смерть Петтигрю и ранение Отто Бэгмэна прилагалась, причём Рон обвёл там слова «возрождение Сами-Знаете-Кого», чтобы до меня уж точно дошло, о чём речь.
Вдогонку к письму Рона пришло письмо от близнецов, они написали, что существует особый магический транспорт: автобус «Ночной рыцарь», предназначенный для «волшебников, попавших в беду». Проезд стоит несколько сиклей, а чтобы совершить «призыв», надо стоять на дороге и взмахнуть палочкой. При этом никаких особых чар и заклинаний. Фред и Джордж предложили воспользоваться волшебным автобусом рано утром в понедельник, доехать с моим сундуком до «Норы», оставить там свои вещи, а потом вместе со всем семейством Уизли через камин отправиться на Диагон-аллею за покупками и по делам, а потом вернуться к ним камином и погостить до первого сентября.
Я решил воспользоваться этим советом и в воскресенье попрощался с семьёй, объяснив, что меня пригласили в гости и отказать я не могу по ряду причин. Дадли узнал, что Грейнджер снова гостит в «Норе», и был полностью со мной согласен, что побывать там и проконтролировать ситуацию мне необходимо. С Гермионой они переписывались, она прислала брату подарок в июне на день рождения. Может, это ничего и не значит, но Грейнджер подарила ему не просто какие-то сладости, а собственноручно написанную тетрадку со всякими схемами, упражнениями и пояснениями для развития магических способностей и работы с палочкой и без. Похоже было, что она прошерстила половину библиотеки Хогвартса, проанализировала и собрала в некую систему сам принцип обучения магии.
Я как эту самопальную методичку «как стать магом» увидел, чуть из штанов не выпрыгнул: получалось, что брат не удержался и признался ей, что чувствует в себе магию. А это значило, что секрет настойки эльфэука был раскрыт раньше времени. Мы чуть с ним не поругались. Дадли сказал мне, что не совсем же дурак, если мы шифруем письма для Хогвартса, будет он девчонке что-то такое писать секретное. Но признался, что всё же сказал про свою «как будто проснувшуюся магию» Гермионе, но сказал ещё прошлым летом, на чемпионате по квиддичу, когда они немного погуляли после финала. Мы были в Блэк-хаусе накануне, и дом его пропустил, и леди Вальбурга с портрета сказала, что он не совсем сквиб, так что Дадли это сказал тогда Грейнджер просто для того, чтобы она продолжала с ним дружить, «а не только со всякими рыжими зналась».
Как я потом раскрутил брата, идея маскировать магию под фокусы тоже принадлежала Гермионе. И она Дадли поддерживала в том, что можно изучать магию самостоятельно и получать маггловское образование, чтобы жить и там, и там, потому что «в магическом мире всё непросто». Я вообще про нашу Гермиону такое узнал, что обалдел. В последний год мы с ней мало общались, особенно не просто в компании, а чтобы наедине: всё же у меня появилась девушка, плюс Турнир, тренировки и наши эксперименты с сенсеем. Оказывается, Гермиона весь четвёртый курс работала над этой «методичкой» для Дадли и много с ним переписывалась, делилась даже сокровенным.
Она родилась в семье стоматологов, её родители были довольно успешные люди и всегда считали её особенной. Одарённой. Она всегда хорошо училась, старалась соответствовать высоким планкам, которые задали мистер и миссис Грейнджер. Гермиона хотела стать врачом, для этого нужно было поступать в среднюю школу со своей направленностью в биологию, химию: такие были при специальных колледжах и университетах для тех, кто хотел получать медицинское образование. А потом выяснилось, что Гермиона — волшебница. И что этот Дар нужно огранить и ни в коем случае нельзя пускать всё на самотёк и жить какой-то своей жизнью и следовать своим планам. Гермиона узнала, что существует больница святого Мунго и что волшебники могут стать целителями, то есть тоже врачами, но спасать людей при помощи магии. Всегда меня удивляло, сколько всяких книг, помимо программы, она читала, и хорошо помню, что про магические болезни Грейнджер могла рассказывать часами.
Дадли стал её отдушиной, потому что Гермиона выяснила, что магглорожденных берут в Мунго разве что сиделками для больных. Но никак не колдомедиками и не целителями. В маггловском мире упорная, умная и талантливая мисс Грейнджер могла стать великим врачом, могла пришивать кому-то заново руки, диагностировать болезни или изобрести и назвать своим именем какое-нибудь лекарство от рака, а в магическом мире она была никем. «Грязнокровкой», как иногда ей бросали вслед недоброжелательницы. Был закон, о котором ещё говорил Барти про то, что магглорождённых практически выкидывали после обучения в Хогвартсе обратно в маггловский мир или предоставляли самую низкооплачиваемую и низкоквалифицированную работу. Сиделки, официантки, клерки, помощники, в общем, обслуживающий персонал. Этот закон был изменён, но не сильно. Всё же слишком серьёзные реформы могли поставить всё магическое сообщество на дыбы. Ещё одна зацепка таких, как Гермиона, для Хигэканэ: «мы изменим мир вместе, но твоими руками».
Всё равно взрослым всех детей видно практически с младших курсов: кто может стать кем-то, кто чего-то пытается добиться, кому претит несправедливость, кто подвержен влиянию. Даже Снейп-сенсей как-то сказал, что преподаёт уже больше десяти лет и почти с первого урока у первокурсников видит, кто попадёт на Высшие зелья после пятого курса. Такой опыт просто нарабатывается с годами, а для такого столетнего старикана, как Хигэканэ, должно быть всё понятно ещё на распределении: кто как держится, кто как идёт к этой табуретке со шляпой, как реагирует на выбор факультета и так далее. Возможно, я утрирую, но для более взрослого и опытного преподавателя определить характер ребёнка и подход к нему несложно, если преследуются какие-то цели и ребёнок в дальнейшем переходит на шахматную доску жизни в виде фигурки.
Это уже сколько поколений волшебников через нашего Хигэканэ-то прошли? Он ещё Волдеморта учил!
При условии, что школа магии на всю Британию одна, то Хигэканэ знаком практически со всеми младше восьмидесяти и все ему что-то да должны, чем-то да обязаны. Да даже если вспомнить его поведение: директор у нас добрый и хороший, объявляет праздники и пиры, никого никогда не ругает, разве что журит, хитро улыбаясь и поблёскивая очками. А все наказания — это к Филчу или к Снейпу. Главным «злодеям» Хогвартса. И, кстати, мистер Филч раньше, до того, как ему стали давать настойку эльфэука и он снова стал чувствовать магию, через слово повторял, что «директор Дамблдор запретил телесные наказания, а вот раньше всё было по-другому». Что в переводе означало: радуйтесь, детки, только благодаря святому Хигэканэ вас не лупят розгами. Хотя, конечно, как я узнал, в Британии вообще всегда практиковались телесные наказания, публичные порки розгами, палками и всякими приспособлениями.
Дядя Вернон рассказывал, что в Академии Смелтингс трости к форме были обязательны именно по причине телесных наказаний. У каждого ученика была собственная трость, которой в случае нарушения дисциплины его будут бить. Отменили телесные наказания в Академии Смелтингс за четыре года до того, как брат туда поступил. Так что можно и радоваться, что в Хогвартсе с пятьдесят пятого года, когда директор Хигэканэ вступил в должность — я уточнял у Барти, он всё знает, — отменили экзекуции, но это не отменяло того, что в тот момент Филч ещё только родился и помнить о «старых временах» не мог…
Стоп! Что-то такое говорила миссис Уизли, когда мы во время «встречи с родственниками» перед третьим этапом Турнира гуляли по Хогвартсу. Она сказала, что до Филча был какой-то другой завхоз или смотритель, который наказывал студентов. И что у мистера Уизли были следы от побоев за какие-то выходки, оставленные рукой того завхоза. Но тогда выходит, что телесные наказания «отменили» только в семьдесят третьем, когда на должность «вступил» Филч?! И это полная туфта, что всё это отменил Хигэканэ, может, так совпало или Филч отказался наказывать телесно, заменив отработкой и физическим трудом? Или в Министерстве какой-нибудь декрет вышел? В общем, стоит задуматься и сопоставить факты, как легенда рассыпается на глазах.
Гермиона написала Дадли, что после четвёртого курса, то есть пару месяцев назад, у неё был разговор с нашим директором школы. И Хигэканэ ей рассказал то, что она, в принципе, и так уже знала про магический мир и его низкие перспективы для магглорождённых. В общем, директор начал конкретную вербовку, и Дадли волновался. Потому что получалось, что единственным шансом, чтобы «изменить мир», ей надо было в этом мире остаться и закрепиться, несмотря ни на что, даже жертвуя личными привязанностями и предпочтениями. Стать достаточно влиятельной политической фигурой, чтобы когда-то всё исправить и добиться справедливости по отношению к магглорождённым.
То есть получалась такая же штука, как с Нобби Личем: амбициозная, умная, упорная, стремящаяся кому-то что-то доказать идеалистка должна пройти незаметной пешкой за более значимыми фигурами по всей шахматной доске и стать Королевой. Я ещё на третьем курсе говорил Грейнджер, что ей по силам покорить Министерство Магии. Она на самом деле сильная личность, и если подумать, то похоже, что ей с самых младших курсов расшатывали моральные принципы и излишнюю правильность, которые в политике будут лишь мешать, плюс рычаги давления. Вспомнить только «магглов» в исполнении Артура Уизли или нарочитое письмо из Министерства Магии о том, что она совершенно точно просто магглорождённая и никто больше. Потом хроноворот. Каникулы в «Норе» вот уже второе лето. А ещё, помнится, Алисе предлагалось поженить Невилла и Гермиону. Впрочем, исключать семью Уизли, которой могли что-то пообещать или обрисовать перспективы, тоже нельзя. А если «вопреки предпочтениям» и «на благо всех остальных», то Гермиона, в принципе, могла пойти на жертвы. Ради какой-то идеи, друзей она готова на многое*.
— Ну что, ты уже собрался? — зевнул Дадли, покосившись на будильник. — Пять утра. Скоро светать будет. Ты вообще ложился?
— Нет, просто думал, — ответил я, поднимаясь с заправленной кровати.
— Ну, ты, в общем, присмотри там за Гермионой, — буркнул Дадли, и я даже в темноте ощутил, что брат смущается.
— Ты уверен, что… ну, что у вас всё серьёзно?
— Знаешь, она даже призналась мне, почему её так бесит слово «грязнокровка», — хмыкнул Дадли, отвернувшись к окну. — У неё есть немного этой… негритянской крови. Отец у неё на какую-то часть мулат, и она тоже на четверть или на одну восьмую. Вроде не видно ничего такого, чуть смуглая и загар всегда хорошо «прилипал», разве что волосы по-особенному кудрявые что у её отца, что у неё. А так вроде обычная. Её в детстве дразнили «грязнокровкой» из-за этого, она даже чем-то лицо и руки выбеливала, то ли лимонным соком, а сейчас вроде зельем каким-то, чтобы быть белее. И сначала, когда её так обзывали в Хогвартсе, она думала, это из-за того, что все видели, что она на какую-то часть мулатка. А потом узнала всю правду об этом слове, которое она называет «расистским».
— И?.. — немного не понял отступления я.
— Она в последнем письме два дня назад написала, что не может больше со мной общаться. С людьми, с которыми делишься такими секретами, нельзя просто взять и прекратить общение. Её чем-то там задурили или опоили.
— Разберёмся.
* * *
Чтобы не громыхать на весь дом своим сундучищем, я вызвал Кричера и попросил перенести сундук и меня на дорогу. Взмах палочкой — и меня оглушил дикий рёв, который, по идее, должен был переполошить весь Литтл-Уингинг. Яркие фары чуть не ослепили, и передо мной оказался жутковатый и очень большой трёхэтажный фиолетовый автобус, на лобовом стекле которого была золочёная надпись «Ночной рыцарь». Из автобуса выскочил кондуктор в красном мундире королевского гвардейца. Парень был прыщавым и выглядел совсем молодо, словно только Хогвартс окончил, хотя среди выпускников я его не помню.
— Добро пожаловать на «Ночной рыцарь»! — речитативом отбил он. — Этот автобус для ведьм и волшебников, попавших в затруднительное положение! Взмахните палочкой и входите в салон: мы домчим вас куда угодно, в любую точку мира! Я Стэн Шанпайк, ваш кондуктор этим ранним утром. Вы голосовали?
— Да, мне нужно в предместье Оттери-Сент-Кэчпоул, в «Нору» семьи Уизли. Сколько будет стоить проезд?
— Четырнадцать сиклей, — ответил кондуктор. — За галлеон получишь кружку горячего какао, а ещё за сикль — грелку и зубную щётку любого цвета.
— Обойдусь без какао и грелки, — ответил я, расплачиваясь, и втащил свой сундук в магический автобус.
Примечание:
* согласно Поттервики Грейнджер-Уизли в конце концов с 2019 г. действительно стала Министром Магии (!)