5419 год, начало первого месяца зимы
Север королевства Маркаун, леса Элькхевен, егерская застава, сторожка Бэна
Я весь обратился в слух. Не двигался и еле-еле дышал, чтобы не пропустить ни звука. Для этого пришлось приложить все силы, но и это не помогло. Сквозь дикие завывания ветра никакой другой отзвук пробиться не мог. Ни ржание лошадей, ни голоса, ни хруст снега, ничего другого не было слышно. Лишь метель.
Она разыгралась пару дней назад и застигла нас на половине пути к сторожке Бэна. Беспощадная вьюга, как и обычно, пришла с севера и принесла с собой настоящую зиму. Давно пора, ведь не за горами уже середина первого месяца зимы.
Я аккуратно, так, чтобы ничего не шаркнуло и не скрипнуло, приподнялся на руках и поудобнее устроился на топчане. Время близилось к полуночи, но спать не хотелось вовсе. Я повыше натянул одеяло, сшитое из меховых шкур, и снова прислушался. Тишина окутывала сторожку изнутри, однако в следующее мгновение она была нарушена: Пекарь громко всхрапнул, зачмокал губами, хмыкнул и снова затих. Я продолжил слушать.
За надежными бревенчатыми стенами бесновалась метель. Она барабанила в маленькие оконца сторожки, ломилась в двери, бушевала на крыше. После каждой безуспешной попытки проникнуть в дом, метель хватала горсть снега и швыряла его в разные стороны. В какой-то момент мне показалось, что стихия все-таки добьется своего: ветер с ужасным свистом и воем налетел на стены так, что в общей избе задребезжало старое мутное стекло. Я поплотнее закутался в одеяло и обхватил себя за бока, чтобы не выпускать тепло.
Чуть слышно скрипнула дверь в сенях, едва различимо хлопнула дверь, ведущая в общую избу, и в темноте бесшумно промелькнула еле заметная тень. Через несколько мгновений в камине у дальней стены снова разгорелось пламя. Значит, Рон не забыл о своих обязанностях. Конечно, поддерживать огонь мог бы и я, но не хотелось то и дело вставать, шуметь, будить товарищей. Так же приход Рона означал, что время полночь, и скоро должен вернуться патрульный отряд. Парень делал все правильно, он заботился о том, чтобы патрульные егеря пришли в тепло.
Да, в такую погоду ребятам на улице приходится не сладко. Четверо парней из первого отряда сейчас наводят порядок на маленькой конюшне, готовят лошадей к скорому выходу, проверяют повозки, подбивают и смазывают полозья. Вторая четверка охраняет периметр сторожки и хлопочет по дому. Третий отряд патрулирует местность к западу отсюда и подходы к западной тропе. Наш отряд отсыпается.
Пламя в камине взревело. Видимо Рон не пожалел дров и решил протопить как следует. Я прикрыл глаза и решил все-таки покемарить. Приятно полежать вот так, в полусне, послушать грозные завывания ветра за окном, чувствуя тепло печи.
Через несколько минут в избе стало жарко. Это почувствовал и Пекарь, заворочался. Следом за ним на другой бок перевернулся Эд, заерзал на кровати Джалек. Скорее всего, парни просто выспались, привычка спать по пять часов, выработанная за долгие годы службы, брала свое.
Я не двигался, не хотел вставать с уютной лежанки. Еще немного, всего пару минут… Эх, и вот так каждый раз. Однако вылезать из тепла все же придется — служба есть служба. Ежедневное патрулирование входит в обязанности каждого егеря, с этим ничего не поделаешь. Да и никто не старается что-то делать, не отлынивает. Каждый понимает всю значимость этой работы. Да, можно полениться один день, можно даже пару. Казалось бы: что в этом такого, ну, не вышли в патрулирование сегодня, не вышли завтра, и что? Ничего же не произойдет за пару дней. С одной стороны все выглядит логично и вполне оправданно, вот только все егеря давным-давно научены горьким опытом, что минутная слабость, несобранность и расхлябанность порождают лень. Лень же в свою очередь порождает беспечность, беспечность — потерю контроля, а потеря контроля тут, в лесах Элькхевена, приводит только к смерти. Второго не дано.
Да, на севере с дисциплиной строго. Я помню старые байки о том, как небольшой отряд Вечун, или каких-нибудь Аламетов за ночь вырезал целую роту егерей. Возможно, это были всего лишь байки, не имеющие ничего общего с правдой, да вот только подобную историю я слышал и из первых уст. Как-то раз, в один из самых морозных вечеров Пекарь перебрал с медовухой и поведал нам историю о том, как отряд из двух десятков варваров вырезал за ночь его родную деревню. Рассказ вышел печальным. Выжил только сам Пекарь, да его старший сын, жена и дочь были зарублены и, скорее всего, съедены северянами. Больше об этой истории мужчина не вспоминал, но я ее запомнил накрепко.
Снова хлопнула дверь в сенях. Заунывно запела метель, и в общую избу потянуло холодом. Раздались приглушенные голоса на кухне. Рядом со мной закряхтел, завозился на лежанке Пекарь. Пора вставать.
— А ну поднимайтесь, хватит дрыхнуть! Лентяи! — дребезжащим голосом рявкнул командир нашей четверки. — Поднимайтесь олухи, все на свете проспали! Давай-давай.
Да, Пекарь, как глава отряда, был интересным человеком. И мать и отец, и судья и палач, и приказчик и надзиратель, но что не говори — мужик справедливый и правильный. А в таких ситуациях, как сейчас, еще и хохмач.
— Эх, орясина, дылда ты бесталанная! Просыпайся, Эд, — не унимался Пекарь. Раздался смачный шлепок.
— Бать, ты чего? — послышался густой бас с соседнего топчана. Видимо отец знатно приложил сыну по загривку.
— Проснулся? Давай, продирай глазоньки! А коли враг на пороге? Да вот если прямо под окном? Уж почитай и мечи с топорами наточили, а ты все дрыхнешь. Приходи, да режь тебя тепленького… Ладно, вставай сын. Хе-хе! — задорно рассмеялся Пекарь.
— Доброе утро, Ториш. Доброе утро, Эд. Доброе утро Эл, — раздался безразличный и тихий голос с самого дальнего лежака.
— Доброе, доброе, Джалек! — Ехидно ответил Пекарь. — Да вот только не утро, а полночь.
Южанин ничего не ответил. Молча встал с топчана, накинул шерстяную безрукавку и отправился на кухню.
— Ну, пора и нам подкрепиться перед выходом. Эл, ты как, проснулся?
— Ага, иду уже, — ответил я и улыбнулся. Вообще-то меня зовут Алаэн, но друзья привыкли сокращать мое имя до простого — Эл. Я не против этого. В конце концов, практически у всех остальных егерей есть прозвища, только Джалека обделили. Но тут как-то сразу не задалось. То ли все боялись скрытного, черноглазого и бледнолицего южанина, то ли просто не могли придумать ничего подходящего, но этот вопрос оставался для меня тайной. Как, впрочем, и сам Джалек. О нем вообще мало что было известно. Кто он на самом деле, откуда родом и зачем прибился к егерям — непонятно. Ясны только две вещи: он откуда-то с юга и отлично владеет любым оружием. Сам южанин не многословен, и о себе рассказывать не спешит.
Пекарь смылся на кухню и наводил шум уже там:
— Ну, хозяин, чем кормить будешь?
— Вы бы сначала постели застелили! — раздался другой голос. — Да умылись бы, пока вода горячая, а там уж и позавтракаете.
— Давай-ка, сын, займись! — распорядился Пекарь.
В комнату вошел сонный Эд и начал застилать свою постель. Я решил помочь парню и между делом спросил:
— Что, Бэн опять не в духе?
— А когда он был в духе? — ответил Пекарь-младший. Это такое прозвище у Эда. — Хлопот полно, а тут еще эта метель.
— Да, погодка та еще.
— Вот и я про что. Доколе так мести будет, то к завтрашнему вечеру и не выберешься отсюда. Да и обозам с провизией не подойти.
— Ну, у Бэна-то всегда запас на год вперед, так что с припасами проблем особых не будет, — не согласился я.
— Не скажи, Эл, не скажи! Смотря, как дальше пойдет. Я вот помню, еще совсем пацаном был, а жили мы тогда в Нижних Притоках, отец держал мельницу, да пекарню, почитай и единственную в округе. До границы с Вебаром таких не было! Так вот, лето тогда выдалось — хоть пой и пляши от радости. Батя говорил, что уж на пару лет хлеба запасли, да с избытком еще. А как зима грянула, да как завернула, что до самой весны просвета не видно было, так и положили все зубы на полку. Еле-еле до лета дотянули. Так что всякое бывает.
— Бывает, — согласился я.
— Ну, вы чего там? — рявкнул с кухни Ториш. — Во Мрак что ли кровати ушли заправлять, аль на Небеса?
— Ага, напрямую Троим прислуживают! — хохотнул Бэн.
— Идем, бать, идем! — поспешно откликнулся Эд. Я устроил последнюю постель, и мы пошли завтракать.
На кухне было светло. Масляные лампадки, развешанные по углам, хоть и чадили, но давали достаточно света. На столе нас ждало козье молоко, белый клеклый хлеб и козий же сыр. Мы умылись и принялись за еду. Бэн, казалось, потерял к нам всякий интерес и теперь занимался шинковкой овощей и нарезкой баранины.
В сенях раздались торопливые шаги, и через пару секунд в дом вбежал парень из второго отряда. Он притулил в углу пустую деревянную бадью, принюхался и спросил:
— Ты, Бэн, никак вкуснятину нам какую-то готовишь?
— Ага, овощи тушеные с мясом. Слышал про такое? — насмешливо спросил хозяин сторожки.
— Да, вроде…
— Ты поросятам корма дал? — Перебил Бэн.
— А как же!
— Что они?
— А! Едят да нахваливают. Только что добавки не просят.
— Угу… Давай-ка, отнеси на конюшню пару мешков овса, да подсоби там мужикам, а потом к столу давайте, уж замерзли поди все.
Парень кивнул и убежал на улицу. Бэн тем временем открыл печку, степенно разложил полотенце на шестке и неторопливо достал ухватом объемный глиняный горшок. По кухне тут же разлился восхитительный аромат.
— М-м-м, картошечка тушеная, да со свининой! — облизнулся Эд.
— Ха, младшему бы только пожрать! — Подивился Бэн.
— А чего?! Зачем сынка срамишь? Растущий организм, етить его, и все такое. Ты ему бадью вон ту наклади, так он и съест! — хохмил Ториш. — Ешь, ешь, не слушай этих-то.
Заулыбался даже всегда и ко всему равнодушный Джалек. Я хохотал в голос, не забывая, конечно же, уплетать картошку с нежнейшим мясом.
В коридоре снова раздались шаги. Дверь приоткрылась, и в щель заглянула косматая, с заиндевевшей бородой и усами, голова сержанта. Командующий всеми четырьмя отрядами егерей спросил:
— Проснулись? Давайте жрите быстрей и в патрулирование собирайтесь! Третий отряд возвращается, — сержант недобро зыркнул на всех, поплотнее прикрыл дверь и убежал в ночь.
За окном, среди завывания ветра, теперь можно было различить громкие, суетливые голоса. Это вернулись двое разведчиков. Видимо, они и доложили о возвращении патрульного отряда.
Мы быстро доели и начали сборы. Все четверо облачились в вязанные, шерстяные свитера и безрукавки, плотные штаны и меховые сапоги, отделанные грубой кожей. Пекарь и Эд повязали на поясницы шерстяные платки — оба берегли спины. Джалек же обмотал всю голову таким платком, оставив снаружи только глаза да нос. Я такой вещицей не пользовался за ненадобностью. Натянул меховую шапку, накинул полушубок и начал прилаживать широкий пояс с ромфеей. Этот меч — семейная реликвия, доставшаяся мне в наследство от отца. Я очень люблю это оружие. Удобное, с тридцати сантиметровой рукоятью и восьмидесяти сантиметровым однолезвийным, слегка изогнутым клинком, заточенным на внутреннем изгибе. Оно было очень эффективным в плотной рубке или хаотической свалке, и ни разу не подводило меня. Еще я взял короткое копье, но это уже больше для прикрытия, так, на всякий случай.
Джалек устраивал на спине заплечные ножны с неизменным минкурским ятаганом и, также, припас копье. Пекарь заткнул за пояс широченный топор, а Эд закрепил на поясе ножны с простым палашом. Так же отец и сын не забыли и про неизменные четырехзарядные арбалеты с автоматическим механизмом подачи болтов. Вот уж, пожалуй, настоящее чудо, которое совершили маркаунские оружейные мастера. И еще большее чудо то, что вытворяли эти два егеря с диковинным оружием. Когда арбалеты были надежно спрятаны в походных мешках, отец и сын закинули на спины простые луки и колчаны со стрелами. Естественно для прикрытия.
Наконец, когда все закончили сборы, Пекарь спросил:
— Ну, что, все готовы? Эд, что с припасами?
— Все готово! — ответил Эд. Он как раз распихивал по заплечным мешкам свертки с вяленым мясом, нутовыми котлетами, сыром, луком и прочей мелочью.
— Отлично. Тогда выдвигаемся!
Снаружи царствовала метель. Стоило нам только покинуть сторожку, как мы оказались в полной власти непогоды. Мороз был не сильный, но все портил ледяной ветер, с легкостью пробиравшийся сквозь слои теплой одежды.
Рядом с конюшней толпились недавно прибывшие парни из третьего отряда. Сержант был там же и выслушивал доклад командира отряда Ланца. Пекарь отправился принимать патрулирование. Он обменялся несколькими фразами с командиром третьего отряда, выслушал короткую речь сержанта и вернулся к нам.
— Пойдем по западной тропе, — сообщил Ториш. — Недалеко. После свернем на юг и, в обход Болотищ, двинем на восток.
Никто не возражал, видимо на изменение маршрута были свои причины.
Двинули молча. Передо мной замаячили меховые шапки товарищей. Я, по обыкновению, шел замыкающим, слушал, наблюдал, запоминал. В центре отряда — Пекарь, во главе — Джалек. Эд, как всегда, обходящий. Он шел с боку, иногда кружил неподалеку, изредка куда-то убегал, но всегда двигался в одном и том же темпе с патрулем.
Необычный малый этот сын Пекаря. На первый взгляд он может показаться простоватым, недалеким и даже глуповатым. Все благодаря сочетанию большого роста, могучего телосложения, простоватого выражения лица и наивного взгляда. Однако на самом деле Эд совсем другой. Осторожный, наблюдательный, не по годам рассудительный, а что самое важное — идеальный разведчик. Главнейшее из качеств для егеря. Когда это необходимо, Эд может двигаться совершенно беззвучно, хоть по лесу, хоть по полю, что в снег, что в дождь. Я не знаю, как у него это выходит. Возможно привычка. Ведь он всю свою жизнь прожил в лесах Элькхевена. А это что-то да значит.
Леса эти меняют человека. В лучшую или в худшую сторону — не важно. Важно то, что все ненужные навыки и привычки уходят за ненадобностью, а остаются лишь способности, необходимы для выживания. Да, умение выживать, вот что здесь главное.
По западной тропе мы отмахали приличное расстояние — лиги три точно. Метель сделала свое дело и неторопливо начала отступать. Снег, толстенным ковром укрывший лес, перестал падать с прохудившегося неба, ветер стал мягче, но усилился мороз. Меня, Ториша и Эда это никоим образом не беспокоило, а вот на Джалек смотреть было больно. Южанин, несмотря на пять лет, проведенных на севере, никак не мог привыкнуть к стуже. Он постоянно кутался в высокий ворот полушубка и с трудом переставлял ноги в глубоком, иногда доходившем до колен, снегу. Однако ни разу не пожаловался и не попросил устроить привал.
Еще через лигу Ториш сменил Джалека и пошел первым. Будто бы из ниоткуда, из ближайшего ельника вынырнул Эд.
— Ну, как обстановка? — спросил Пекарь.
— Тихо все… — ответил Эд. — Отец, мы уже почти пять лиг на запад прошли, я тут неподалеку даже свежие следы третьего отряда нашел. Тут все спокойно, чего мы ищем?
— Цыть, не спорь с батей. Ищем — значит надо, — строго сказал Ториш.
— Младший дело говорит, — вдруг сказал Джалек. — Что произошло?
— Сами почувствуете… если ребятам из третьего отряда, конечно, не почудилось… — ответил Пекарь. — Все, двинули дальше.
Небо над головой окончательно прояснилось, стих ветер, высыпали звезды, а тонкий рожок растущего месяца тускло освещал округу. Заискрился под неярким ночным светом снег. Мы уже не шли строго на запад, а постепенно отклонялись к югу. Лес тут становился гуще, непролазнее. Широченные еловые лапы свисали все ниже, ветви буков и дубов сплетались в причудливые формы, напоминающие сети или паучьи тенета. Со временем стало темнее, сгустились лесные тени, и даже неровный свет месяца теперь не пробивался под кроны древних деревьев. Зато снега тут было намного меньше. Он едва доходил до щиколоток.
Джалек приободрился и снова пошел во главе отряда. Вскоре мы забрались в дебри. Завалы из гнилых стволов и груд хвороста перегородили нам путь. Мы взяли курс на юго-восток и, по моим прикидкам, двинулись прямиком к Болотищам. Я сразу же предупредил об этом Пекаря.
— Свернем на восток раньше, перед первыми трясинами. Есть там одно приметное местечко, граница, так сказать, болот, — у меня не было причин не верить Торишу.
Южанин уверенно и спокойно вел нас через чащобу, вот только мне почему-то было тревожно. Что-то беспокоило. Возможно, внезапно наступившая тишина? Может быть нечто иное. Я пока сам не мог разобраться в ощущениях.
Снова бесшумно появился Эд. В его глазах я увидел беспокойство, однако парень промолчал. Вскоре забеспокоился и Джалек, начал озираться, принюхиваться. Чувствуя неладное, южанин преобразился и напоминал теперь опасную ядовитую змею. Спокойным оставался только Ториш. Спокойным, но внимательным и напряженным как тетива.
Теперь мы двигались на юг. Нам еще несколько раз попадались следы, предположительно третьего отряда, но я уже не был так уверен. С каждой сотней шагов напряжение нарастало. К морозному воздуху, напоенному ароматом хвои, теперь примешивался новый, едва уловимый запах. Я почувствовал это совсем недавно.
— Джалек, сворачивай вон к тому ельнику. Привал! — внезапно скомандовал Пекарь. Мы свернули и расположились под разлапистыми, зелеными ветвями. Под вековой елью было мало снега и, самое главное, очень много места.
Ториш молча достал полоску вяленого мяса и принялся задумчиво жевать. Мы последовали его примеру, однако молчание меня нервировало.
— Что тут происходит? — обратился я к Пекарю.
— Где тут? — спросил командир.
— Ну, тут, вокруг… — я обвел лесную поляну рукой.
— Жизнь… — философски заметил Пекарь.
— Я имею ввиду наше патрулирование, Ториш. Не прикидывайся.
— А что тебя не устраивает?
— Меня все устраивает. Просто я не многу понять, что происходит вокруг. Что происходит на западной тропе и здесь, у Болотищ.
— Кхм… В том-то и проблема, Эл. Никто не понимает. Вон посмотри на Эда: глаза, что два медяка, дрожит от напряжения, но тоже ничего уразуметь не может.
— И? — нетерпеливо спросил я.
— К сожалению я понимаю не больше вашего. Ланц с третьего отряда рассказал о неладном. Они сегодня как раз уже возвращались в сторожку и столкнулись вот с этим… — Пекарь неопределенно махнул рукой в сторону Болотищ. — Парни тоже ни демона не поняли. Поплутали тут, обошли всю западную тропу еще раз, да и вернулись ни с чем. Ланц рассказал об этом сержанту и мне, вот поэтому мы и патрулируем не восточный подход, а тут. Что-то встревожило парней, да и вас, как я погляжу, тоже.
— Что-то неладное происходит! — подал голос Джалек. — Я чувствую еще какой-то запах…
— И я чувствую, вот только не могу понять что это! — подтвердил я. На самом деле запах был до боли знаком, однако же, понимание раз за разом ускользало от меня.
До боли знаком…
До боли…
— Вот гадство! И главное запах-то… м-м-м… как будто… нет, не вспомню, — озвучил свое мнение Эд, до этого усердно набивавший рот козьим сыром, нутом и луком.
— Ладно, чего гадать? Нужно дальше двигаться, — подытожил Пекарь.
— Дальше — это куда? — спросил я.
— На юг. До Болотищ. Если к этому времени ничего не найдем, то свернем, как я и говорил, на восток.
— Да, знать бы еще, что искать… — протянул я.
Повисло молчание. Внезапно снова заговорил Джалек.
— Я думаю нужно идти на запах. У него ведь есть свое направление.
Все недоуменно уставились на южанина.
— Я знаю в этом толк, смогу провести.
— Ну, коли так — веди, — легко согласился командир отряда.
Слегка перекусив, мы двинули дальше. Теперь шли быстро, уверенно и молча. Я полностью сосредоточился на запахе, а он, в свою очередь, стал занозой в моем мозгу. Такие знакомые нотки, они никак не хотели складываться в общую картину и дать мне ответ. Легкий аромат меда, можжевельника, шиповника, корицы, имбиря и дикой малины. Такое ощущение, что летним знойным вечером я оказался дома. Будто бы после жаркой бани сидишь в тени могучих лип и попиваешь что-нибудь прохладное.
Меня пробрал озноб. До самых костей, до самых внутренностей. Медовуха! Запах, не дававший мне все это время покоя, был ничем иным, как ароматом медовухи! Напиток, так любимый как тут, на севере, так и в моих краях. Медовуха!
Меня трясло. Я понимал, что медовухе тут взяться неоткуда. Дело принимало дурные обороты! Слишком дурные, но и молчать нельзя.
— Могур, — тихо, но уверенно сказал я.
Перестал скрипеть снег под ногами, стих легкий ветерок, игравший с высокими кронами елей и сосен. Наш отряд остановился. Все смотрели на меня, Пекарь — пристальней всех. Я изо всех сил постарался, чтобы он не заметил в моих глазах ни капли страха или отчаянья.
— С чего ты решил? — наконец спросил Ториш.
— Запах. Я, наконец, вспомнил его. Так пахнет медовуха!
— Откуда бы ей тут взяться… — с пониманием протянул Эд.
— Вот и я о чем. А кроме медовухи так пахнуть может только Могур. Вы же помните?
Все дружно кивнули. Такое не забывается. Я сам себе удивляюсь, как смог отрешиться от этих страшных воспоминаний. Однако правду говорят, что судьба — злодейка. Сегодня то, что я годами пытался забыть, чуть не сыграло с нами злую шутку.
— Значит шатун… — с облегчением протянул Пекарь. — По крайней мере, теперь ясно, что так насторожило ребят Ланца.
— Отлично! Оказывается, что все это время мы ищем медведя-шатуна. Не было печали! — Эд теперь казался еще больше встревоженным. — Что делать будем?
— Я бы на твоем месте держал наготове арбалет, — безразлично ответил Джалек.
— Да что он против Могура? Только раззадорит больше… — растерянно бормотал Эд, однако арбалет с плеча снял и взвел спусковой механизм. Примеру сына последовал и Пекарь, вздохнул и твердо сказал:
— Что ж, выбора у нас все равно нет. Пойдем на запах дальше. Джалек, веди.
Южанин повел. Постепенно мы все круче забирали на юго-восток и все ближе подходили к Болотищам. Снова начала разыгрываться метель. Пока еще несильные порывы ветра легонько хороводили легкий пушистый снег, робко трогали густые еловые лапы, будоражили макушки исполинских вязов.
Мы заторопились. Видимо Джалек боялся, что метель развеет запахи. Внезапно южанин остановился, да так резко, что Ториш чуть не врезался в его спину. Я тоже замер, прислушался. Ничего.
— Тут запах будто бы расходится, — сказал Джалек.
— Это как? — не понял Пекарь.
— Ну, один шлейф тянется прямо, а второй тут сворачивает на восток.
Я принюхался. Слова Джалека походили на правду. Обойдя Пекаря и Южанина, я прошел вперед, покрутился на месте.
— Тут запах слабее… По-моему… — сделал вывод я.
— Проверить все равно необходимо. — Парировал Джалек.
— Так, ладно, — поднял руки вверх Пекарь, тем самым приказывая нам замолчать. — Согласен, проверить надо, но все вместе мы туда не потащимся. Джалек, ты с Эдом отправляйся на юг, проверь, что там к чему и сразу назад. Мы с Алаэном осмотримся тут. Не задерживайтесь, не уходите слишком далеко и, ради Троих, не рискуйте понапрасну… Вдвоем Могура не одолеть! Все ясно? Эд, тебя это в первую очередь касается.
Сын Пекаря выбрался из зарослей высокого можжевельника, кивнул и последовал за угрюмым южанином. Мы с Торишем остались на распутье.
— Давай-ка и мы осмотримся, — предложил Пекарь. Я кивнул и нырнул под могучие ветви древних дубов. Командир нашей четверки следовал за мной.
Мы пошли по кругу. Миновали завал из сухостоя и вышли к зарослям орешника, растущего по краю неглубокого, но довольно длинного оврага. Я начал осторожно спускаться. Снега на склоне было много, поэтому приходилось прилагать много усилий, чтобы не завязнуть или, не дай Трое, скатиться вниз. Я справился без проблем, а вот Пекарю не повезло: практически у самого дна оврага он увяз в снегу и брякнулся лицом вниз. Я подбежал к командиру и начал вытаскивать его.
— Ну, ты как? — спросил я.
— Нормально… — прохрипел Ториш. Он смахнул снег с лица, ворота и шапки, и уселся прямо в сугроб. — Как с горки скатился. Хех, м-да! Ты сам-то как?
Я непонимающе взглянул на Пекаря.
— Ну, Могур и все это… Такое ощущение, что история повторяется, — уточнил Ториш.
— Только обстоятельства другие. По крайней мере, теперь я готов.
— Это хорошо, это правильно… Ладно, нечего тут… Пошли дальше.
Обойдя выбранный участок леса, мы быстро вернулись назад. Вскоре затрещали ветки, послышался хруст снега, шаги. Это Джалек с Эдом возвращаются и шумят специально, чтобы мы их ненароком не подстрелили.
Егеря выбрались из зарослей и направились к нам. Южанин кивнул Эду, и тот начал торопливо рассказывать:
— Мы нашли берлогу! Там, — Эд махнул на юг, — запах и, правда, ослабел. Мы прошли дальше и наткнулись на следы, а потом и на берлогу. Кто-то растревожил Могура! Но это было давно…
— Стой! То есть ты хочешь сказать, что медведь вовсе и не шатун? — ошарашено спросил я.
— Я об этом как раз и говорю! Кто-то специально разбудил зверя…
— И кому-то не очень повезло… — мрачно заметил Джалек. — У берлоги я почувствовал запах крови. Не только медвежьей, но и человеческой.
— Да, но тел-то мы так и не нашли! — возразил Эд.
— Могур мог утащить их, — предположил Пекарь.
— Возможно, — согласился Джалек. — Я думаю так же. Ведь запах мы почуяли далеко от берлоги. Медведь успел побегать по лесу. Мне кажется, что он сначала пошел на север, потом вернулся и подался на восток. Иначе я никак не могу объяснить, что его запах сохранился до сих пор так отчетливо. Скорее всего, где-то по пути Могур спрятал тела, а может и съел.
— Не стоит отбрасывать тот вариант, что медведя гоняли по лесу… И загнали, — сказал я.
— В любом случае обстоятельства изменились, — подвел итог Ториш. — Медведя разбудили насильно и пытались убить… или уже убили, не суть. А это, как вы помните, прямое нарушение закона об убийстве редких животных. Могура, если он не шатун, убивать нельзя. Видимо в наши края снова пожаловали браконьеры.
Все понуро молчали. Расклад — хуже некуда. С одной стороны злой зверь, а с другой вооруженные, готовые убивать и давным-давно прожженные жизнью мужики. Хотя, сейчас первый вариант казался мне мене опасным. Могур все-таки не простой медведь. Эта порода отличается умом и наличием мало-мальски развитого разума. Просто так Могур не нападает на людей и в обычное время практически не опасен. Кроме зимы. Хуже всего если старый зверь к концу осени не ляжет в спячку! Тогда он быстро сходит с ума и зимой превращается в очень агрессивного и нападающего на все что движется шатуна. В таком случае Могур может напасть и разорить даже целую деревню. С молодыми особями такое редко случается, они очень спокойны.
Пекарь окинул нас строгим взглядом и продолжил:
— Мы пойдем дальше и найдем медведя… ну, или его убийц. Теперь нас выведут следы…
— Сомневаюсь! — перебил командира Джалек. — Все следы перепутаны, некоторые занесены снегом. Теперь уже и не поймешь, какие из них свежие.
— В любом случае мы попытаемся! — отрезал Пекарь. — К тому же ты можешь вести нас по запаху.
Южанин кивнул.
— Ну, чего тогда расселись? Двигаем дальше!