5419 год, начало второго месяца зимы
Северная тропа, на пути к Лесам Элькхевен
Я проснулся от легкого шороха. Нащупал рукоять ромфеи возле своих ног, подобрал оружие и поднялся со своего лежака. Костер еле горел, но мелкие булыжники, лежавшие вокруг очага, были раскалены и отдавали достаточно жара. Достаточно для того, чтобы под каменной плитой было хоть сколько-то тепло. Я подкинул в угасающий огонь несколько поленьев и пошел к выходу из убежища. Бросил короткий взгляд на Ланиту. Видимо девушка тоже только что проснулась. По крайней мере, вид у нее был подобающий: отсутствующий взгляд в округлившихся глазах, влажное от пота лицо, выбившиеся из-под капюшона густые черные волосы. Северянка даже не шелохнулась и не обратила на меня внимания, когда я прошел мимо.
Бон услышал мои шаги и обернулся. Взгляд мужчины упал на ромфею, которую я до сих пор сжимал в руке. Северянин отшатнулся, сделал шаг назад, но я вовремя сообразил и убрал оружие в ножны.
— Извини, — тихим шепотом бросил я. — Привычка спать с оружием в руках.
Бон кивнул, повернулся ко мне спиной. Я поравнялся с парнем и также замер, устремив свой взгляд на север.
— Ну, что? Пора идти дальше, — помолчав пару минут, сказал я. — Собирайся, скоро рассветет.
— Не скоро, — коротко бросил северянин. — Да и не стоит нам сегодня покидать убежище. Давай дождемся вечера тут, а там уже и решим, что делать дальше.
— Мы и так торчим тут уже сутки! — возмущенно прошептал я. — Или у тебя есть причины на то, чтобы так задерживаться тут?
— Есть, — коротко бросил Бон. — Я забочусь о своей семье… Ну, о тех, кто выжил.
— Я это понимаю и всеми силами пытаюсь помочь тебе. Поэтому и предлагаю идти дальше, ведь чем быстрее мы выдвинемся, тем быстрее вы будете в безопасности. Пойми, до Нортмарка путь не близкий.
Бон вздохнул, обернулся ко мне и ответил таким тоном, будто бы общался с несмышленым подростком:
— Метель. Ночью была метель.
— И что? — я улыбнулся. — Мы и не в такую непогоду бродили по северным пустошам.
— В такую не бродили… — уверенно сказал Бон. В глазах его я различил нарождающийся страх. — Сегодня ночью дул ветер с самого Вековечного Ледника. И все бы ничего, но он пришел со снегом.
Северянин замолчал. Поскреб густую щетину на своем подбородке. Молчал и я, ждал, когда Бон продолжит объяснять. Однако мужчина не спешил прояснить ситуацию.
— Объясни, как это связано и в чем опасность? — не выдержав, спросил я.
— Ветер с Вековечного Ледника стылый, свирепый, морозный. Он несет с собой стужу, великие снега и долгую ночь. Выходить в такой ветер смерти подобно. Мало кто выживает, если попадет в такую метель. И я не думаю, что мы трое — исключение. Да и не похожи мы на северных витязей, которым любой мороз нипочем.
— По-моему ветер как ветер…
Бон снова вздохнул и продолжил:
— Ты не понимаешь… Ты не жил на севере… Старейшины в нашем поселении часто рассказывали нам про такую метель и всегда предостерегали нас. Они говорили, что один раз за сотню лет дует ветер с Ледника. Он не щадит никого и несет с собой долгую ночь. Тогда становится темно даже днем. И сияние, что, говорят, идет из самого Мрака, не может разогнать тьму.
— Северное сияние… — прошептал я. — И как долго длится такая ночь?
— Старейшины говорили, что всегда по-разному, но чаще всего около половины года.
— И чем же это так опасно? — серьезно спросил я. Почему-то я безоговорочно верил словам Бона.
— Кроме лютого мороза, жгущего кожу не хуже пламени, ничем. Ну, еще говорят, что из своих нор выбираются разные твари. Кобольды, цверги, стрыгои… Так говорили старейшины. При мне такого никогда не случалось… — Бон тяжело замолчал.
— А откуда старейшины знают? — с неподдельным интересом спросил я.
— Последний раз стылый ветер с Ледника приходил на север пятьдесят лет назад. Многие из живущих застали те времена. Вот они и рассказывали.
— М-да… — озадаченно протянул я. — И что ты предлагаешь? Сидеть под этой плитой полгода?
— Нет. Только еще один день. Посмотрим, что будет дальше и двинемся в путь.
— И замерзнем где-нибудь у северных рубежей.
— Не замерзнем, — жестко сказал Бон. — Сегодня ночью был только предвестник великой метели и до настоящей стужи еще далеко. Она только-только начинает разыгрываться на северной оконечности Вековечного Ледника, а сюда доходят лишь слабые отголоски ледяной вьюги. Время еще есть. Мы успеем уйти на юг, но нужно переждать день.
— Я согласна с братом! — неожиданно раздался тихий голос Ланиты.
Я обернулся, взглянул на ее испуганное лицо. На малыша, укутанного в шкуры.
— Ладно, ждем еще день. Отдыхайте.
Бон кивнул и отправился спать, а я остался дежурить у входа в убежище.
Северянин оказался прав: рассвет задержался часа на полтора. На первый взгляд это не так заметно, если ты в пути или занят важными делами, вот только мне делать было как раз таки нечего. Я просто сидел на шкурах у входа в наше убежище и смотрел на север.
Опоздав на полтора часа, мутное, блеклое солнце все-таки показалось из-за верхушек гор Анрод. Первое доказательство слов Бона. Я прищурился и еще раз окинул светило скептическим взглядом. У меня не было причин не верить Бону, однако я хотел убедиться во всем сам. Что ж, видимо парень не обманывал. Да и зачем это ему? Чтобы задержать меня на севере? Вряд ли. Хотя, если он шпион врагов, которые сейчас хозяйничают на севере, то резон есть. Вот только зачем ему задерживать меня, если он мог попросту всадить копье мне в спину. Возможностей было предостаточно. После того, как мы прочитали послание мастера Вингута и покинули безымянный аванпост, прошло пять дней. Пять дней мы были в пути и Бон мог в любой момент избавиться от меня. Да что там! Во время нашей стычки с гвизарами у северных рубежей парень мог напасть на нас сзади и внести сумятицу в наши ряды. Тогда гвизары бы легко нас одолели и продолжили движение на юг. Да только какой был в этом смысл? То-то и оно. Возможностей было предостаточно. Одно с другим не срастается. Не шпионы они, да и не враги вовсе.
Я нервно подергал себя за бороду, разгладил отросшую за время путешествия щетину на щеках. Мысль о том, что Бон и Ланита опасны, не давала мне покоя. И, хотя, я понимал, что это глупость, что это подозрение не вяжется с фактами, тревога все же копошилась в моем сознании. Интересно, что бы сказал на это Ториш? А Джалек? Так, стоп! Джалек! А о нем я и вовсе забыл. Вот на кого стоило ориентироваться. Этого восточного змея на мякине не проведешь, от его подозрительного взгляда ничто не укроется. Однако ж и он молчал по поводу этих северян, а значит они не вызвали у него вообще никаких подозрений.
Ну и хорошо! Ну и славно! На душе сразу стало намного легче.
Я обернулся, окинул взглядом наше небольшое убежище. Бон спал, тихо посапывая на расстеленной шкуре, Ланита жевала вяленое мясо вприкуску с какими-то кореньями и сухими стебельками. Я невольно восхитился северянкой. Хотя не столько ей, сколько всем северным народом. Вот же люди! Веками живут в тяжелейших условиях и даже не думают пойти на компромисс, договориться с южанами и переселиться в места с более мягким климатом. Больше того! Северяне легко выживают там, где мы бы давно сгинули. Они знают, как и чем питаться, где брать витамины для организма. Вот Ланита, она же не зря жует эти корешки — добывает витамины. Для себя, а, главное, для своего малыша!
Улыбнувшись, я отвернулся и уже машинально ощупал два свитка, лежащих во внутреннем кармане тулупа. Да, в странный переплет мы попали! Интересно, что там во втором письме? Очень интересно… Какие-то тайные сведенья? Не иначе, только вот не моего ума это дело. Пусть демнологи разбираются, да королевские чинуши. Да хоть и сам король! Я вздрогнул. Почему-то в моем мозгу внезапно засела уверенность в том, что информация, содержащаяся в этом свитке гораздо важнее государственных дел, поэтому без короля тут уж никак не обойтись.
Вот так я вляпался! Хотя, с другой стороны, появилась возможность проявить себя еще в чем-то, помимо исправной службы. Возможно, после этого отец пересмотрит свое отношение ко мне. Да вот только ему все не до этого. Государственные дела, да хлопоты по поместью, видимо, все также сжирают львиную долю его времени… Нет, так дело не пойдет…
Я, как делал это обычно, выкинул все мысли и воспоминания об отце из головы и продолжил наблюдать за заснеженной пустошью и близлежащими отрогами гор.
К полудню, когда солнце, наконец-то, миноваловершины гор Анрод и стремительно понеслось по небосводу, поднялся ветер. Он дул со стороны Вековечного Ледника и с каждой минутой становился все студеней и студеней. Через полчаса небо на севере посинело, нахмурилось, а еще через час в воздухе закружили первые снежинки. Крупные, пухлые, размером с ноготь большого пальца. С каждой минутой эти снежные хлопья все быстрее и быстрее мельтешили вокруг.
Новый, мощный порыв ветра накинулся с новой силой, закрутил снежные вихри по всей пустоши. С каждой минутой становилось холоднее. Мороз нещадно жег лицо и руки, запускал свои коварные щупальца под тулуп, сковывал холодом ноги. Я встал, свернул шкуры в тугой рулон и поспешил убраться под каменную плиту.
Бон все так же умиротворенно спал. Ланита передвинулась поближе к огню, достала какие-то тряпки и укутала в них и без того утепленный сверток со своим малышом. Я направился к связке с поленьями. Дров, которые мы поочередно тащили на себе аж от самого безымянного аванпоста, осталось не так уж и много. Я взял четыре полена из тех, что побольше и подкинул в костер. Да, дрова стоило бы, конечно, экономить, но только не в такую погоду; не в такой мороз. Да и, тем более, если завтра мы выдвинемся в путь, то этого запаса нам должно хватить. По крайней мере, до северных рубежей — точно. А там уже и леса начинаются. Так что не замерзнем!
Метель, несущая небывалую стужу, бушевала до самого вечера. К ночи она немного стихла. Мы с Боном по разу успели сменить друг друга и чувствовали себя, в общем-то, вполне отдохнувшими.
— Все так, как ты и говорил! — сказал я, прихлебывая горячий отвар, заваренный на северных травах. — Метель суровая разыгралась.
— Это еще не суровая, — хмуро бросил Бон. — Будет хуже. Старейшины рассказывали, что, бывало, выйдет в такую вьюгу какой смельчак на улицу, да кожу-то и обморозит сразу. Кто на руках, кто на лице…
— Все равно… Очень холодно, — поежился я.
— Станет теплее. Ненадолго, но станет. Я же говорю, это только предвестники. Первые отголоски великой бури. А этот ветер, что сейчас дует, скоро и вовсе на нет сойдет. Вот увидишь — к полуночи тихо станет. Да и мороз немного отпустит.
— Это хорошо, — я полной грудью вдохнул душистый, насыщенный аромат обжигающего отвара, сделал щедрый глоток. — Думаю, рано утром можно будет отправиться в путь.
— Согласен. В общем-то, можно будет выдвигаться сразу, как только метель закончится.
Я кивнул и стал допивать свой отвар. Отличная штука! Согревает на славу, мозги прочищает, а уж как бодрит — слов нет.
Внезапно в памяти всплыл наш утренний разговор с северянином. Я, немного подумав, спросил:
— Послушай! Помнишь, с утра ты говорил, что такая метель и эта долгая ночь бывают всего раз в сто лет?
— Говорил, — согласился Бон.
— Так вот. Потом ты сказал, что последний раз такое ваши старейшины наблюдали лет пятьдесят назад. Так?
— Точно.
— Интересно, как такое получилось?
— Сам не понимаю… И сильного этого боюсь, — во взгляде Бона отражался страх и сомнение.
Я поспешил закрыть тему и пока не думать об этом. Мы замолчали и принялись ждать ночь. Снова медленно потянулось время в безделье. А ночью, далеко после полуночи, метель стихла. Прекратился снег. Вокруг властвовала только стужа, но и она постепенно пошла на убыль. Мы быстро собрались и двинулись в путь.
***
— Дровишек подкинь, — тихо сказал я.
— М-м-м? — Бон оторвался от пресной каши с вяленым мясом. Видимо он думал о чем-то своем.
— Дров в костер, говорю, подкинь, — повторил я. Облизал ложку и принялся споласкивать жестяную посудину от остатков еды.
— Зачем? — удивился Бон. — Их и так чуть осталось. Надо поберечь.
— Куда беречь-то? До северных рубежей меньше дневного перехода осталось, а уж там лес, дров вволю. А если сегодняшним темпом пойдем, то уж и после полудня сразу там и будем… Ночь холодная, так что подкинь, подкинь!
— Я не думаю, что мы тут заночуем, — с неохотой сказал Бон.
Ланита оторвалась от кормления своего малыша и непонимающе уставилась на брата. Я вопросительно выгнул бровь.
— В смысле? — я не придумал лучшего вопроса.
— Сейчас доедим и в путь. На ночевку встанем в полночь, а может и позже. Часа четыре поспим и дальше.
— Так уж темнеть начало! — не согласился я. — Куда ты так гонишь? Мы успеваем, даже с опережением идем.
Тут я не приврал. После того как день назад мы покинули убежище под каменным навесом, шли мы очень споро. Снег после трескучих морозов слежался в плотный, не проваливающийся наст. Такой и лошадь вьючную выдержит.
— Надо еще быстрее! — хмуро бросил Бон. — Успеваем-то успеваем, но кто ее знает. Я уж теперь ни в чем не уверен. А ну как опять налетит вьюга?
Я пристально глянул в глаза северянину и откровенно спросил:
— Не только в этом причина, ведь так?
— Так… Предчувствие у меня плохое… Не знаю, тревожит что-то.
— Ну, и что ты предлагаешь? — тихо спросила Ланита. Она закончила кормить сына и теперь, ничуть не смущаясь, заправляла под одежды красивую, упругую грудь с большим, выразительным соском.
— Доедим и отправимся в путь. После полуночи остановимся на ночлег. Отдохнем и снова двинем на юг. Завтра к полудню я планирую, что мы достигнем ваших лесов, — Бон кивнул в мою сторону. — Там все равно будет проще.
Я надолго задумался, допивая горячий травяной отвар. Что ж, может быть, северянин дело говорит? Хм… В любом случае мне нужно как можно скорее добраться до заставы Нортмарк и передать послание мастера Вингута командующему Ольтеру. Хотя, рисковать ох как не хочется. Ну а с другой стороны что? Какой риск? Мы и днем также рискуем, и ночью…
— Ну, чего тогда рассиживаться? — нарочито бодро спросил я. — Давайте вещи собирать и в путь!
Мы быстро собрали вещи, зашвыряли снегом костер и отправились на юг. Шли все так же быстро, благо идти было светло. На идеально черном небе светила яркая луна да мириады звездных россыпей. Кристально белый снег искрился под ночным холодным светом, отлично освещая путь. Почти как днем! Невероятно красиво! Я позволил себе расслабиться и полюбоваться северными бескрайними просторам. Просторами, надо сказать, пугающими.
Почему-то сейчас, в эту самую минуту, я ощутил себя какой-то мелкой, совсем ничего не значащей букашкой по сравнению с этим… небом. По сравнению с этой бескрайней чернотой и тем, что скрывается далеко за ее пределами. Колоссально! В груди набухало и ширилось чувство, сравнимое с этой самой бескрайностью, безграничностью. Оно росло до тех пор, пока не лопнуло, не всколыхнуло сердце. То, в свою очередь неистово трепыхнулось, на мгновение замерло и возобновило свой бег с новой, бешеной скоростью.
Далеко-далеко, в небесном океане, глубочайшем из всех, сверкали звезды. Они складывали из своего света созвездия, а те, в свою очередь — скопления созвездий. По крайней мере, так их называл мастер Трэвис, служащий демонологом в поместье моего отца. Звезды… Но ведь и это еще не все! Там, где-то далеко за ними, есть что-то еще. Обязано быть! Такая глубочайшая небесная бездна не может просто так взять и закончиться на звездах. Нет! Но что же там? Такая же бесконечная пустота и чернота? А за ней? Все то же самое? Такие же звезды, созвездия, их скопления и… миры? Подобные нашему. А на них — такая же жизнь! А дальше? Еще дальше за мирами? Что же там? Бесконечная череда всего этого?
По-моему дыхание мое сбилось, а, возможно, и вовсе остановилось на несколько мгновений. В груди было тяжело и тесно. Хотелось выдохнуть и вдохнуть во всю грудь. А еще хотелось крикнуть. Громко так, чтобы в Нортмарке услышали, а еще лучше — дома, в Дербидже!
От размышлений и созерцаний местных красот меня отвлекла… внезапная тревога. Она беспокойным муравьем заползла в голову, острым крючком дергала и тянула нервы. В окружающей обстановке ничего не изменилось, но, казалось, будто кто-то наблюдает за мной. За всеми нами. Я закрутил головой, но так, чтобы спутники этого не заметили. Нет, ничего! А ощущение так и не пропадает…
Я невольно перевел взгляд на темнеющую слева каменную гряду гор Анрод. Спина вмиг стала мокрой, а волосы под меховой шапкой встали дыбом. Угроза шла оттуда. Вот только кто мог нас увидеть? До ближайший отрогов и хребтов лиги три, не меньше… Хотя, некоторые твари, обитающие в этих горах могут видеть гораздо дальше…
— Давайте ускоримся! — тихо предложил я.
Бон лишь согласно кивнул, бросил встревоженный взгляд на черные горы и зашагал еще размашистее.
Луна медленно плыла по океану небесной черноты, освещая своим неверным, искаженным светом окрестности. Чернеющая на востоке стена гор Анрод становилась все темнее и темнее. Она, по мере нашего продвижения на юг, оставалась от нас все дальше и дальше, однако тревога не уменьшалась, а, наоборот, нарастала.
Я то и дело бросал беспокойные взгляды на горы и тревожно озирался вокруг. В груди, постоянно сбиваясь с ритма, бухало сердце. В животе поселилась вязкая, жирная тяжесть. Во всех демонов Мрака, чтоб им пусто было! Все складывается хуже нет! И ведь говорил же я этому упертому северянину, так нет, нужно было спешить! Хотя… как ни крути — палка о двух концах. Мало того, что сами можем вскоре погибнуть, так еще и последнее поручение мастера Вингута можем не выполнить! И вот это уже куда хуже и печальнее смерти трех никому неизвестных путников…. Вот ведь угораздило!
Медленно тянулись минуты, а за ними и часы. Давно перевалило за полночь, а ничего плохого так и не произошло. Я уже начал сомневаться в своих опасениях. Да и надежда на благополучный исход дела появилась. Может, пронесет? За это стоит помолиться Троим… Вот только я не знаю ни одной молитвы. К своему стыду я никогда не увлекался религиозной тематикой. Больше того, я не очень-то верил в богов и в их силу, хотя стоило бы. Стоило бы проникнуться и «следовать», как это называют служители храмов Троих Богов. Было бы хоть какое-то утешение и надежда…
Еще через какое-то время впереди замаячила россыпь обледеневших валунов. Бон замедлил шаг, сбросил на землю вязанку с остатками дров и тихо сказал:
— Пойду осмотрю те камни. Может, прямо там и заночуем… Присмотри за сестрой.
Я подобрал вязанку и кивнул. Северянин побежал в сторону скопления валунов. Бон отсутствовал совсем недолго. Уже минут через десять он вернулся обратно и сказал:
— Все нормально. Там можно устроить стоянку. Пошли.
Среди камней и, правда, нашлось подходящее место для ночлега. Широкая площадка, с трех сторон окруженная высокими плоскими валунами, как нельзя лучше подошла для этих целей. Мы остановились и принялись разбирать вещи. Однако, только я хотел развести костер, как со стороны гор донесся неясный звук. В груди снова бухнуло.
Мы все замерли как вкопанные. Звук повторился вновь, уже более отчетливо, но я все равно не мог понять, что это. Пришлось напрячь слух до предела, однако вокруг снова воцарилась абсолютная тишина. Казалось даже, что я слышу как шуршат мелкие снежинки на ветру. Через несколько ударов сердца все звуки и вовсе исчезли, словно уши забило овечьим пухом.
АУУУУУУУУУУУУ!
Сердце трепыхнулось, замерло и попыталось выскочить из груди. Во рту вмиг пересохло, а руки заходили ходуном. Со стороны гор донесся вой! Вот только не обычный волчий, а такой, будто бы выл человек. Выл необычно и запредельно жутко!
В первое мгновение, от растерянности, я впал в ступор и не мог понять, кто издает этот вой. Однако Бон, как человек, лучше меня знающий север, быстро сориентировался и заорал:
— Стрыга!
Я дернулся как от удара. Все вокруг снова пришло в движение, вернулись звуки, запахи, ночной северный мороз. Я испуганно глянул на хмурящегося Бона, на бледную, словно снег, Ланиту и бросился собирать вещи.
— Быстрее! Давайте быстрее, — торопил спутников я.
Дважды говорить не пришлось. Бон быстро похватал свои пожитки, закинул за спину вязанку с дровами. Мы, не сговариваясь, бросились бежать. Так быстро насколько хватало сил.
Теперь впереди мчался я, а северяне неслись следом. Только бы успеть до лесов Элькхевен, а там мы либо сможем укрыться, либо дадим достойный отпор. Да уж, не повезло, так не повезло. Из всех самых паршивых ситуаций мы смогли угодить в наихудшую. Стрыга — опасный враг. Вот только она никогда не появляется одна. Эта тварь всегда приводит с собой матерого стрыгоя и весь выводок своих горбатых, головастых, голодных отпрысков. Порой такие стаи насчитывают не меньше двух десятков особей… Я отогнал от себя дурные мысли и поднажал.
В ушах бешено свистел ветер. Он холодил щеки и нос, обжигал своим ледяным дыханием легкие, заползал под одежду и обнимал ледяными руками разгоряченное тело. Однако я не обращал на это никакого внимания. Собственно как и на тяжесть вещевых мешков, зимнего тулупа и теплых сапог. Я просто мчался вперед в надежде выжить. Не отставали и северяне.
За спиной то и дело раздавался многоголосый жуткий вой. Он подстегивал не хуже плетей или, например, приказов сержанта. Значит стрыга, все-таки, ведет за собой большой выводок. Суда по голосам — очень большой.
Пришлось еще ускориться. Я обернулся на северян — не отстают ли? Бон бодро бежал сзади, а вот Ланита поотстала. Ей тяжело было угнаться за здоровыми мужчина и при этом нести на руках ребенка.
Я, не останавливаясь, дернулся назад, подбежал к девушке и попытался выхватить у нее из рук младенца. Она решила сопротивляться, но я сделал страшные глаза и все-таки забрал малыша. Тот даже не пискнул, он, будто ничего и не происходило, умиротворенно посапывал в своем теплом свертке.
— Не переживай, с твоим сыном ничего не случится! — сказал я Ланите и снова бросился вперед. Дело пошло полегче. Северянка бежала теперь наравне со всеми и не тормозила отряд.
Вой и жуткие вопли, то и дело звучавшие в ночи, нарастали и приближались. Выводок стрыгоев приближался пугающе быстро. Видимо их подгонял голод и страх упустить добычу. Да, в этих заснеженных пустошах и обледеневших горах пропитание найти непросто, вот твари и торопятся. Однако и мы не медлим, тем более у нас есть пусть и небольшая, но все же фора: стрыгои бегут от самых гор, а мы — по прямой, и опережаем их лиги на три-четыре.
Через несколько часов такого бега ноги начали тяжелеть, спина будто бы одеревенела, в легких разгорался огонь, мешающий дышать. Сил, чтобы ускориться, уже не осталось, и это пугало. Как бы быстры и выносливы мы не были, но стрыгои все равно превосходят нас во всем. Звери, они звери и есть. Куда уж нам до их энергичности и упертости, основанной на голых инстинктах. Они не устанут, не отступят, не бросят свою добычу.
Близилось утро, а мы все так же мчались по заснеженному плато. Не останавливались на отдых или легкий перекус, не разговаривали, только изредка оглядывались. Еще через час со мной поравнялся Бон и сказал, пытаясь не сбить дыхание:
— Нам бы… до рассвета… продержаться. Да… еще час, а там, глядишь, и… отстанут!
— С чего ты так решил? — спросил я.
— Они… не любят солнечный свет, — бросил Бон.
— Будем надеяться! — ответил я. Однако в следующую секунду пришло понимание того, что рассвет, скорее всего, как и вчера, задержится. А это еще минимум пару часов!
— Сегодня опять позже рассветет? — на всякий случай уточнил я у Бона.
— Да! — Бросил тот и скривился так, будто за раз съел целую горсть мороженой клюквы. Я тяжело вздохнул, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, и побежал дальше. Ничего другого и не оставалось.
Как мы и предполагали, часа через два с половиной из-за гор показался багровый краешек светила. Далекий вой зверей сменился на возмущенные вопли и быстро перерос в яростное тявканье.
Солнце лениво поднималось над горными пиками, освещая пока еще неярким светом окрестности. Плато, по которому мы неслись не жалея сил, постепенно пошло под уклон, а потом — в подъем. Через несколько минут мы, наконец, выбрались на относительно ровный участок. Чуть правее высилась большая куча человеческих тел, присыпанная снегом.
— Вот и пришли туда, где все началось! — хмыкнул Бон.
Я кивнул. Да, вышли в то самое место, где не так давно схлестнулись с гвизарами.
— Скоро будет лес! — бросил я северянину.
Не останавливаясь, мы понеслись дальше. За несколько минут преодолели открытый участок и нырнули в каменный лабиринт. Вот они, северные рубежи! Наконец-то!
Внезапно за спиной снова зазвучал вой стрыгоев. Отчетливый, близкий, несущий страх и панику.
— Не отстанут! Надо поднажать, — заорал Бон.
Поднажать… Легко говорить, а вот сделать не так-то просто. Особенно когда ноги сводит судорогами, а в легких полыхает самый настоящий пожар. Когда силы давно закончились, в животе пусто и приходиться просто заставлять себя сделать очередной шаг. Иначе смерть…
Странно это осознавать, но она в любом случае придет. Вот только хочется, чтобы это наступило потом, а еще лучше — никогда.
Второе дыхание открылось, когда впереди замаячили сосны и ели вперемешку с дубами и вязами. Меня словно кто-то подтолкнул в спину, а потом подхватил и просто понес вперед. В этот момент мне почему-то показалось, что в лесах Элькхевена мы найдем спасение.
Мы промчались по каменистой низине, нырнули на северную тропу и, проваливаясь по пояс в снег, принялись штурмовать небольшой перевал. Я поднял ребенка Ланиты над головой — так было удобнее пробираться через сугробы — и, вздымая снег, побрел вперед. Сзади пыхтел Бон, еще дальше сопела северянка. Она безнадежно отстала, увязнув в снегу. Миновав снежный завал, я положил сверток с малышом прямо на снег и двинулся обратно. Забрал у Бона вязанку с дровами и вещевые мешки, сказал:
— Помоги сестре.
Через несколько минут взмокшие и запыхавшиеся северяне, наконец, преодолели заснеженный перевал. Я взвалил на себя все мешки с нашими пожитками, подхватил ребенка и сказал:
— Давайте быстрее, до леса совсем немного осталось… Потерпите.
Бон глянул на меня. В его глазах читалась грусть и… обреченность. Я закрыл глаза, сжал челюсти и побежал дальше. Северянин подхватил дрова и побежал следом. Сзади еле плелась Ланита.
Вскоре мы ворвались в лес. Я сразу повернул влево, потом резко вправо, крикнул:
— Где-то здесь пролегает северная тропа. Следуйте точно за мной, никуда не откланяйтесь. Я не хочу потом разыскивать вас по всему лесу.
Северяне лишь пыхтели сзади. Пыхтели до тех пор, пока снова не раздался яростный вой стрыгоев. Совсем рядом! Я отчетливо услышал, как зашелестел снег сзади. Северяне ускорились. Однако вой тварей нарастал с каждой минутой и очень быстро приближался. Видимо стрыгои почувствовали близкую добычу и теперь рвали жилы, лишь бы поскорее полакомиться горячей плотью.
— Стой! — закричал Бон. — Да стой ты! Все хватит… Встретим тварей тут. Нет смысла бежать. Они и так нас догонят…
Я понял, что северянин встал и стоит, не двигаясь с места. Пришлось и мне остановиться.
— Мы и так выбились из сил! — продолжил Бон. — Если пробежим еще несколько лиг, вовсе не сможем драться. Тогда стрыгои сожрут нас заживо.
Я повернулся к Бону и оценивающе оглядел его, потом осмотрелся по сторонам. Бросил мешки прямо в снег и сказал:
— Эта поляна неплохо подойдет для сражения. Так ведь?
Северянин кивнул:
— Подойдет.
Бон положил дрова рядом с мешками и сказал сестре:
— Подойди сюда. Вот… Да. Встань здесь и будь всегда у нас за спинами. Не лезь вперед и не мешайся под ногами… Возьми у Алаэна ребенка. Береги его.
Ланита часто закивала, забрала из моих рук сверток с малышом, шмыгнула носом и встала поодаль. Мы с боном прошли чуть вперед.
— Если что, присмотри за сестрой, — сказал северянин. В его голосе слышались умоляющие нотки. — Хотя…
Я вопросительно уставился на Бона и выгнул бровь дугой.
— Ты хороший человек, Алаэн. Добрый. Твое… нутро не знает зла, но знает боль и сострадание. Я рад, что знаком с тобой и готов умереть плечом к плечу с таким достойным воином как ты. Жаль только, что Боги отмерили нам такой маленький срок… Мы не переживем этот день…
Ох, Бон, зря ты говоришь такие слова. Я, к сожалению, а, может быть, и к счастью, не собираюсь сегодня умирать. И хоть ты и не знаешь, но со мной это уже однажды случалось. Вот только я снова топчу эту землю. Очень живой и совсем здоровый. Почему я вернулся к жизни? Честно говоря не знаю, но, наверное, на это есть какая-то серьезная причина… Нет, я не собираюсь умирать сегодня. Сегодня я собираюсь биться. За твою жизнь, за жизнь этой спокойной, молчаливой девушки и за маленькое, чистое чудо, что тихо посапывает у нее на руках. Сегодня я буду биться за многие другие жизни. И горе тому, кто не отступит! Пусть это будут даже стрыгои.
Однако вслух я сказал лишь одно:
— Не беспокойся и не отчаивайся.
Бон кивнул, а я заглянул в его решительные глаза. В них плескалась лишь готовность биться, словно в последний раз. Что ж, я тоже готов.
Через несколько минут вой зверей раздался совсем близко, а еще через мгновение затрещали ветки и на поляну выпрыгнули стрыгои. Их было всего семеро. Стрыги, самца-стрыгоя и основного выводка видно не было. Скорее всего на нас вышла передовая стая. Самые молодые, быстрые и глупые особи. Видимо они ни разу не сталкивались с человеком, поэтому лезли так безрассудно не чувствуя в нас угрозы.
Совсем небольшие, не больше простой беспородной собаки, тощие, горбатые; с безволосой, коричневой шкурой и мохнатой, уродливой головой, они выбежали на поляну и закружили вокруг нас. Молодые стрыгои яростно тявкали, рычали и подвывали, но нападать не торопились. Прислушивались и принюхивались.
— Хей, хей! А ну пошли прочь! — Бон громко орал на тварей и тыкал в их сторону копьем.
Внезапно один из стрыгоев стремительно кинулся на Бона. Но я среагировал раньше.
Мерно подрагивающая ромфея сама собой оказалась в руках, и я стремительно нырнул вперед. Поднырнул под копье северянина и одним легким движением меча разрубил стрыгоя пополам. Не останавливаясь, качнулся вперед, крутанулся и на широком замахе полоснул вторую тварь по морде. Та взвыла и бросилась наутек.
Мимо моего лица мелькнуло копье северянина, пробив насквозь третьего стрыгоя, прыгнувшего на меня. Я метнулся в сторону, освобождая путь Бону. Тот выдернул копье из тощей туши и быстро отступил назад.
Еще один стрыгой, привстав на задние лапы, стремительно бросился на меня. Я не успел перегруппироваться, поэтому пришлось принимать зверя на плечо. Визжа, тварь перелетела через меня и упала сзади. Бон, не медля, проткнул ее копьем.
Из-за моей спины просвистело полено и ударило очередного стрыгоя по голове. Зверь развернулся и, рыча, бросился на Ланиту. Я метнулся вперед и прямо в прыжке срубил твари голову. Кровь окатила меня с головы до ног. Плевать!
Из-за деревьев вынырнули еще два зверя и сразу бросились в атаку. Я, словно стенобитный таран, устремился прямиком на стрыгоя, но в последний момент метнулся вправо, крутанулся и отсек твари задние ноги. Зверь рухнул в снег, заверещал подобно человеку, но продолжил целеустремленно ползти вперед. Одним мощным ударом я прекратил страдания твари.
Бон так же расправился с очередным стрыгоем и ринулся было на следующего, но тот, поджав куцый хвост, бросился обратно в лес. Я прыгнул вперед и одним махом уложил последнего замешкавшегося зверя.
— Это не все! — крикнул Бон.
— Нет, не все, — согласился я. — Это был только авангард стаи. Основной выводок и стрыга с самцом на подходе.
Где-то совсем рядом раздался многоголосый, яростный вой. Он сулил лишь смерть и боль. Вот теперь стрыгои окончательно разозлились! Они залаяли, затявкали, а потом…
БААААААААААААМ!
Вокруг будто бы все замерло. Пропали все звуки, затихли стрыгои. Только эхо от выстрела еще гуляло над макушками деревьев. Но через пару ударов сердца стихло и оно. Поэтому гиканье, крики, свист и человеческие голоса, зазвучавшие у нас за спиной, показались неестественными. Однако они были вполне реальны.
В нескольких сотнях метров от нас голосила толпа каких-то людей. Стрыгои разочарованно завыли, обреченно затявкали.
БАААААААААААМ!
Над лесом снова прогремел выстрел.
Бон стремительно развернулся, встал в боевую стойку и выставил перед собой копье.
— Стоять! Стоять! Бросить оружие! — донесся свирепый крик из-за деревьев.
— Бон, опусти оружие, — тихо попросил я.
Северянин несколько секунд стоял как вкопанный, но копье все-таки опустил.
— Кто такие? — из-под сосновых лап вынырнул здоровенный, бородатый мужчина в форме егерского сержанта. — Эл?
— Сержант Илмер?! — Радостно воскликнул я. — Свои, свои!
Егерь широко улыбнулся и шагнул навстречу. Мы крепко пожали друг другу руки.
— Эй, ребята, гоните стрыгоев на север! — Илмер обратился к своим бойцам.
Мимо нас пронеслись несколько егерей. Еще несколько свистели и орали где-то неподалеку.
— Ну, рассказывай! Как ты тут оказался? О, да еще с северянами! — сержант окинул Бона и Ланиту неприязненным взглядом.
— Дай хоть отдышаться, не гони! — Попросил я сержанта.
Тот хохотнул и добродушно сказал:
— Демон с тобой! Отдыхай, после расскажешь, а еще лучше — в сторожке у Бэна. И самое главное, почему эти не связаны?! — Илмер указал на северян.
Я кивнул и сел прямо в снег. Все расскажу, но позже…
Небо над головой нахмурилось и посерело, запорхали пока еще мелкие снежинки. Подул ледяной ветер.