1. Второгодник Стахов на уроке математики прервал болтовню математика о его похождениях в университете возгласом: — «А когда же мы приступим к квадратным уравнениям?» Тот взбеленился и отметил в параграфе примечаний недисциплинированность Стахова.
2. Модельщики на уроке родного языка подали запиской вопрос Медведеву: — «Когда вы начнете современную литературу и когда кончатся ваши излияния о возвышенной, всепоглощающей любви героев Тургенева?» — Медведев раскричался: — «Я не допущу, чтобы меня учили. Я беззаветно работаю, даю учебникам материал более широкий, чем перечисленный в программе. На вашу группу буду жаловаться заведующему учебной частью» — и вышел из класса.
(Побочные сведения для ведущего роль Медведева в постановке: Прозвище «Дыр-доска», на носу еле держится пенснэ с черным шнурком. Волнуясь, слизывает с пальцев мел. Правое плечо выше левого. Захлебывается, говоря о русской широкой натуре, о большой возвышенной любви. До безобразия предан классикам и ненавидит современных писателей. О них говорит с кислой миной: — «Конечно, это не литература… неграмотная грубая барабанщина». Последнее время подозрительно косит «а класс глаза.)
3. Ребята в классах делятся на три лагеря: один — «золотая середина» — ни вашим, ни нашим. Другие окрысились на наших.
Пойманы две реплики:
Первая — «Порядочные… Сами первые хулиганили на уроках. А теперь выдвинуться хотите. Кляузники… За это в темную дают!»
Вторая: — «Хватит, ребята. Самим же интересней дурака валять, чем сидеть да долбить».
4. Сотков собирает группки и о чем-то с ними сговаривается.
— Ну как, товарищ командир?
— Молодцом. Такой рапорт можно целиком вставить в инсценировку.
— Так я, Гром, с тебя и слизываю. Разве не узнаешь свой стиль?
Жоржка и Тах, точно сговорившись, явились в «гарбузию» одновременно в самый разгар работы.
— Здравствуйте, товарищи!
Мы вытягиваемся по-военному.
— Здра!
Они обходят стол, заглядывая в листки, и садятся у «траншей» музыкантов.
— Ваши все в этой комнате?
— Нет, здесь только треть.
Тащим их в «теа-лагерь». Там под гармошку привлеченного «ярунка» разучивают былину о боях и дуэлях на спортполе наших «чудо-богатырей», дерущихся из-за девчонок.
Тах подмигивает своим глазом:
— Очень неплохо… очень…
И машет рукой вместе с героями. В нем заговорил бывший режиссер, который заставляет его бросить пальто я а стул и врезаться в гущу артистов.
— Остановитесь… В этом месте лучше сесть так и дать более спокойный былинный тон… Ну вот… так, так… хорошо… Теперь перейдите на ту сторону…
Нина и Бахнина сдают свой пост режиссерства.
Жоржки нет, куда-то улизнул.
Поискали.
— Нет Жоржки… Черти на игрушки унесли.
Идем работать в «гарбузию».
Жоржка, обнесенный снежным пухом, запыхавшийся, вваливается в «гарбузию» и вытаскивает из-под пальто настоящее «банджо» — обтянутое, как барабан, ослиной кожей.
В «траншеях» ликование. Жоржку сажают в центр. Повеселевший Толька подымает над головой руки и по-вороньи взмахивает… Оркестр грянул «тарантеллу», где «банджо», как водитель, своим бумканьем нагоняет темп.
Девять часов.
— На чай!
На лбу Таха бисер прозрачного пота. Ворот расстегнут до-нельзя. Он потер руки, запихал пол-бутерброда в рот и запивает его большим глотком чая.
Жоржка с туго набитым ртом блаженно улыбается.
— У вас прямо коммуна какая-то.
После чая они ловят Чеби и суют ему деньги в «шамкассу» и «культфонд».
— Вноси и наши фамилии в ваш список.
В десять часов уходим в клуб на спортвечер.
Юрка купил толстенную тетрадь и все сведения, нужные и ненужные, заносит туда. Старается подражать Грому — надо же его перещеголять.
ЯНВАРЬ 18.
1. Между 11 и 12 часами обнаружена в стенгазете, выпущенной сотковцами, заметка:
«Одернуть зарвавшихся».
«Так называемые гарбузовцы нашли новый способ хулиганить. Своими репликами во время уроков они срывают программу и вызывают враждебное отношение педагогов к ученикам.
Особенно в этом отличается их предводитель А. Гром.
Такое явление считаем ненормальным. Бюро коллектива, дай по лапам зарвавшимся.
«Группа актива».
Как это Гром в предводители попал???
2. По мнению разведочного отряда к положительной части больше всего подходит Осип Андреевич. Его предмет — научную организацию труда — мы усвоили лучше, чем другие. Теорию сможем применить на практике, так как все иллюстрировалось практической работой и моделями О. А.
Перед кем-нибудь другим, не зная урока, начал бы вертеть хвостом, да врунину заметать, а О. А. стыдно соврать, потому что он в тебя верит. Говорит как равный с равными. На его вопрос — «Как! У вас нет работы? До этого времени вы были у меня на лучшем счету», почти каждый отвечает: — «Завтра я вам ее принесу… не рассчитал время…» Он запишет в блокнот и скажет: — «Во столько-то жду». Ребята разбиваются в лепешку, а заданные им уроки готовят. Не выполнить работу О. А. нельзя, каждый боится потерять его доверие к себе. Он ко всякому из нас очень бережлив, еще никого из нас он не унизил. Его выговор слушаешь как должное.