— Мы афганцы, любим оружие, — немного помолчав, с гордостью продолжал старик. — Порой и гроша на хлеб нет, а вот для покупки хорошей винтовки деньги всегда найдутся. Продаст хозяин последний халат на базаре, выпросит в долг у соседа, но на саманной стенке его хижины, обязательно будет висеть винтовка… Ухоженная, словно женщина, с прочищенным стволом, со смазанным ружейным маслом затвором, она всегда готова защитить тебя от дурного человека. Владеть оружием сызмальства у нас учат и мальчиков и девочек… Помню, с каким волнением я впервые держал в своих руках эту самую винтовку… Тогда она была для меня очень тяжелая, да и ростом была выше меня, — старик растянул в улыбке свой щербатый рот. — Мне еще и восьми лет не было от роду, но я уже принимал участие в соревновании по стрельбе между подростками. Это был настоящий праздник для всех жителей кишлака. За околицей собралась большая толпа народу, которая бурно реагировала на каждый выстрел детей. Мишенью служили разрисованные углем человечки на большом валуне. В руках белобородого старейшины победителя ожидала щедрая награда, — цветной пакетик с леденцами. И как же я горько тогда плакал, когда промахнулся и желанный пакетик с леденцами достался другому мальчугану.
— И много оружия в вашем кишлаке? — перевел очередной вопрос Смита старику Филипп.
— Мы не из бедных, в каждой семье по несколько стволов… винтовки и автоматы…Кочуем. Без оружия нам нельзя…Особенно в такое смутное время, — покачал головой старик.
Звездная ночь несла в ущелье сырость и холод. Старик поплотнее закидывает полу замусоленного, видавшего виды халата, и боком продвинулся к костру.
С интересом наблюдая за Смитом, Фил все больше и больше убеждался, что если он и журналист, то журналист прошедший довольно жесткую специальную подготовку. Не смотря на тяжелый переход через перевал, он выглядел, для неподготовленного журналиста, достаточно бодрым.
Через полчаса путь был продолжен. Шли уже более двух часов. Пот заливал лица путников. Неожиданно повеяло сильным холодом. Причиной был выросший перед ними устремивший ввысь ледник. Снова остановка. Через какое-то время, все услышали какой-то стук. Он повторился два раза.
Гафур прислушался, поднял с земли булыжник и ровно пять раз ударил по лежавшему перед ним огромному валуну. И почти сразу из-за скалы показалась закутанная в чадар человеческая фигура. В руках его был автомат Калашникова. И только сейчас Фил обратил внимание, что со стороны расщелины, метрах в двадцати от них, смотрел еще один ствол.
Далее группу сопровождали уже эти, встретившие их моджахеды.
Пока путников окружали сухие и травянистые каменные увалы, идти было сравнительно легко. Но когда они стали превращаться в густо осыпанных снегами великанов, с торчащими на них словно шапками, ледяными панцирями, путь их превратился в настоящий ад.
Ревущая в глубоком ущелье река, и редкие рощицы горных сосенок, были словно продолжением этой окружающей их суровой природы.
Шли молча. И только глухое сопение взбирающихся к перевалу людей, нарушало девственность окружающей их тишины.
Идти было очень тяжело. Шли помогая друг другу. Заплечные мешки с боеприпасами и провиантом на семь дней пути, казавшиеся вначале пустяком, сейчас, для людей карабкающихся по обледенелым откосам, были неимоверно тяжелы. Идти старались тихо и осторожно. Любое нарушение этих неписанных законов, могло привести за собой сход лавины.
К полудню следующего дня группа перевалила хребет, а к вечеру была уже у его подножия, рядом с небольшим селением, находящимся уже под контролем моджахедов Ахмад — шаха-Масуда.
Когда подошли к кишлаку, лучи уже прятающегося солнца, словно нехотя проглядывали из-за гор.
Все были вымотаны настолько, что Филипп и последовавший его примеру Смит, отказались от ужина, и выпив только по пиале густо заваренного зеленого чая, упали на покрытые кошмами, отведенные им прямо на земляном полу места, и сразу заснули.
Утром путь был продолжен.
Шиитский Иран, который накануне Апрельской революции в Афганистане сверг проамериканский режим и выбросил из страны всех американцев, к Пакистану, нашедшему в лице изгнанников своих новых покровителей, был настроен довольно враждебно. Такое же отношение Ирана было и по отношению к «Альянсу семи», обосновавшемуся в Пакистане. И причина «неприязни» не в разнице религиозных течений, — Пакистан и афганская оппозиция в лице «альянса» были сунниты, а именно, в их проамериканской политике.
Обо все этом и размышлял сейчас Филипп Джексон, идя след в след за Сулейманом.
…Филипп прекрасно знал, что такое «Ислам». Он знал, что это религия, и религия за многие века ставшая частью бытия миллионов людей в странах Азии и Африки. Для них она образ мышления и действия, надежда на справедливость в этой жизни, и упование на награду в жизни иной.
В настоящей жизни ислам, — это нефть. С исламом связана и исламская революция в Иране. С ним связана незатухающая и по сей день палестинская проблема, и уже ставшая историей ирано-иракская война, а теперь незатухающая проблема Афганистана.
Един ли ислам? Да. Един. Но единство его соткано из многих ответвлений, точно также, как и в других религиях. Филиппу пришли на память слова профессора, которые он слышал в студенческие годы. На одной из своих лекций, профессор на вопрос о единстве ислама, ответил словами его основателя: «Иудеи раскололись на семьдесят одну секту, назаретяне (христиане) раскололись на семьдесят две секты. Расколется и моя община на семьдесят три секты».
Однако, хотя ислам и считается единым, но все же он исходит их двух крупнейший направлений, суннизма и шиизма.
В отличие от суннитов, шииты являются сторонниками великого имамата — концепции передачи власти в общине в соответствии с текстуальным заветом, потомкам Али ибн Абу Талиба, считая законным преемником пророка только Али. А религиозное течение суннизма, проповедующее возвращение к чистоте раннего ислама времен Мухаммеда, основано в Аравии в середине XVIII аль Ваххабом, считает преемником пророка, его. В целом, в Афганистане, девяносто процентов населения, — сунниты, и только десять процентов, в основном жители горного Бадахшана, — шииты…
Размышления о религиозных течениях Афганистана, были прерваны небольшим привалом.
Закуривая и угощая сигаретой Смита, он молча смотрел на раскинувшееся перед ними предгорье.
— Так вот ты какой знаменитый Бадахшан, — подумал он, с интересом рассматривая раскинувшуюся перед ним живописную местность… Там, внизу, под облаками, раскинулся довольно большой кишлак.
Разместили их вместе, хотя и в маленькой, но довольно уютной и теплой хижине. Смит поинтересовался, когда начнутся переговоры, и будет ли в них участвовать Ахмад Шах. Но неосведомленный в этом вопросе Филипп, только пожал плечами. Ему было известно, что Гафур от имени «альянса» был уполномочен вести переговоры с северной группировкой, по выработке единого плана наступления на режим Наджибуллы. Но когда оно должно произойти, ему было не известно.
Оба вышли из хижины закутанные в чадары. Было довольно прохладно. Протапливающий их хижину моджахед, который и приносил постояльцам еду, рассказал, что от кишлака, в котором они находятся, всего лишь двадцать километров от главного перевала Гиндукуша, — Саланга.
О перевале Фил знал только из источников, по которым несколько лет назад изучал Афганистан. Ему было известно, что дорогу через этот перевал пробивали советские специалисты. Строительство шло долго и тщательно. Сколько всего тоннелей пройдено, Фил не знал, но знал, что самый главный из них, прорытый в самой седловине, — два с половиной километра. Ему было хорошо известно, что если бы не эта трасса, в северные провинции Афганистана на машине, вряд ли можно добраться. В лучшем случае, пришлось бы давать многокилометровый крюк…
Ужинали тушеными кроликами. Приправленные каким-то известным, только местным аборигенам соусом, по вкусу они были бесподобны. Кроликов этих, ухаживающий за ними моджахед, назвал пишухами Как он пояснил, это самые настоящие карликовые родственники известных всем кроликов и зайцев, которых в предгорьях Гиндукуша, довольно много. И добычей они становятся не столько людей, сколько волков, лисиц и ласок.
Утром следующего дня Филиппа Джексона и Генри Смита пригласил к себе один из приближенных Ахмад Шаха, полевой командир Исмаил.
В комнате застеленной скромной расцветки ворсистыми коврами, их встретил довольно интеллигентного вида моджахед. Высокий рост и плотное телосложение, аккуратно подстриженная бородка, выдавали в нем нуристанца, — одного из многочисленных потомков воинов Александра Македонского, проходивших когда-то, в те далекие времена, здесь, по территории северного Бадахшана. На вид ему было не более тридцати пяти лет. Одет он был в традиционную национальную одежду. На голове форсисто держалась надетая набекрень, слегка примятая нуристанская шапочка. Точно такая же, в какой был изображен на своих листовках — воззваниях, Ахмад Шах.
После небольшого замешательства стороны обменялись традиционными афганскими приветствиями. Затем последовало приглашение к завтраку.
На достархане было традиционное восточное угощение: три фаянсовых чайника, три такие же чашечки и блюдца с мелко наколотым кусковым сахаром и фисташками.
И первым делом, как это принято на Востоке, Исмаил поинтересовался состоянием здоровья гостей, хорошо ли они отдохнули с дороги. Филипп ответил за всех, что все нормально, и в свою очередь спросил о его здоровье.
Следуя древним восточным традициям, им, как и всем гостям, первым было предложено вымыть из кувшина руки и вытереть свежим полотенцем, первыми надломить хлеб, и первыми начать есть, только что принесенное блюдо с пловом.
Когда завтрак был закончен и приступили к чаепитию, Исмаил передал извинение Ахмад Шаха, что тот не может лично принять британского журналиста и посланца американских друзей, в связи с большой занятостью, и поручил это сделать ему, его помощнику по связям с иностранными представителями. Филипп все добросовестно переводил. Из того, как Исмаил прислушивался к переводу, Филипп понял, что тот прекрасно знает английский язык. В этом он и не сомневался. Вряд ли Ахмад Шах поручил бы устанавливать контакты и вести необходимые переговоры с иностранными представителями лицу, не знающему иностранного, в частности, английского языка.
Передав извинение, Исмаил спросил, какие именно вопросы интересуют гостя. Зная, что Филипп прибыл с журналистом в качестве переводчика, вопрос этот был адресован Генри Смиту.
Смит со свойственной ему прямотой, но в то же время очень деликатно, попросил:
— Мистер Исмаил, западная пресса почти ничего не знает о таком уникальном лидере северной оппозиции, как Ахмад Шах. Не могли бы вы рассказать нам о нем то, что посчитаете возможным.
— Видите ли, мистер Смит, — деликатно ответил Исмаил, — я не получал от Ахмад Шаха полномочий, давать вам о нем какую-либо информацию. Он будет через неделю, и вы будете иметь возможность задать вопрос лично ему.
— Как ваша оппозиция относится к правительству Бабрака Кармаля? — теперь уже без упоминания личности Ахмад Шаха, задал новый вопрос Смит.
— Он для нас пустое место, мистер Смит. Мы его считаем марионеткой Советов. Его правительство не имеет будущего и за свои преступления понесет наказание.
— Скажите, мистер Исмаил, какие у вас контакты с «альянсом семи», который находится в Пакистане? Совпадают ли ваши основные интересы в борьбе с нынешним режимом в Кабуле?
— Видите ли, мистер Смит, на какие-либо контакты с нынешним режимом Кабула Ахмад Шах Масуд никогда не шел и не пойдет. В отношении же оппозиции, которая находится в Пакистане, у нас независимая политика. Мы никогда не согласовывали и не думаем согласовывать свою политику с руководством ИОА в лице Хекматиара в Пешаваре. Независимая политика проводимая нами всегда базировалась и базируется на экономической основе. В контролируемой нами зоне находятся богатейшие месторождения изумрудов, лазурита, других драгоценных камней и металлов. Все это, в отличие от наших союзников в Пакистане, помогает нам избегать крупных займов, а также военной помощи арабских стран и Китая…
Вот так неудачно и закончилось интервью независимого британского журналиста Генри Смита с ближайшим сподвижником Ахмад Шаха, Исмаилом.
Когда уже прощались, Исмаил неожиданно предложил гостям принять участие в боевой операции против «шурави». Когда растерявшийся Смит, начал было отказываться, Исмаил рассмеялся:
— Нет, нет, мистер Смит, вы поняли меня в буквальном смысле. Я же предлагаю вам присутствовать там, лишь в качестве наблюдателей. Надеюсь, как журналисту, вам это будет интересно. И когда на Западе прочтут вашу публикацию, определенные там круги, наконец-то поймут, что и северная группировка, вопреки их мнению, вносит существенный вклад в борьбу против безбожного режима, а потому, наверняка изменит свое отношение к поставкам нам оружия, боеприпасов и медикаментов.
Когда уже прощались, Исмаил предупредил, чтобы гости, если конечно не передумают, были готовы рано утром. За ними придут..