Глава IV
Этот домик оказался больше прежнего. На кухоньке витали дивные ароматы шашлыка, копчёностей и других разносолов.
Кузьма бесшумно подкрался к столу и приоткрыл крышку огромной тарелки.
Аромат жареного мяса нежным фимиамом коснулся его розового носика, желудочек тут же отозвался утробным урчанием, предвкушая неземное наслаждение. Громко сглотнув, высунув кончик языка от напряжения, кот уже было протянул лапу к самому крупному куску с аппетитной хрустящей корочкой…
Совесть, в виде пернатого Серафима, тут же клюнула его в самое нежное место пониже спины.
— Ай! — взвизгнул кот и резко развернувшись, выронил крышку, которая с грохотом свалилась на пол.
Звук был такой, что показался выстрелом царь-пушки.
Ворон спрятал голову под крыло. Кот взвился под потолок, и что было мочи сиганул вверх по лестнице. Серафим, не помня себя от ужаса рванул следом.
Они оказались в крошечной комнатке, в которую с трудом поместилась небольшая кровать и тумбочка. В углу, на полу стояла спортивная сумка.
Ворон долго прислушивался не раздадутся ли снизу торопливые шаги, но всё было тихо.
— Прибыли! — уведомил ворон. — Это её комната, её вещи, хватай и уносим лапы, пока все не встали!
Кот сидел в углу, держась за сердце и тяжело дыша. Он дважды пытался что-то сказать, даже поднимал лапу, чтобы указать на дверь, но тут же хватался за сердце.
— Прекрати паясничать! Твоя любовь к еде до добра не доведёт. Вот зачем ты полез в тарелку?
— Я⁈ — зло ответил кот. — Я должен был удостовериться, что в новом мире всё по-старому, и… И… И еда не отравлена, да!
— Я тебе конечно верю, разве могут быть сомненья? — хрипло пропел ворон. — Угу, счас, как же… Ты собирался его съесть!
— И что? Я должен всё попробовать на вкус!
— Э-э-э… Точно всё? Могу предложить свежий, куриный…
Кот замахал на ворона лапами и в ужасе зажал лапами мордочку.
— То-то же… Дегустатор выискался. Всё, садись пиши записку, да в современном стиле. И смотри мне, без ошибок!
— Раскомандовался! — прокряхтел кот и сел на кровать. — Сам знаю! Не учи учёного!
Кузьма, словно из воздуха выхватил лист бумаги и шариковую ручку, покрутил её в лапах рассматривая, и недовольно хмыкнув, задумался.
— А чего писать-то? — смущённо спросил он.
— На-ча-ло-сь! — раздражённо проворчал ворон. — Ты же у нас у-у-чёный, вот и думай!
— Да откуда ж я знаю-то? — взвился кот. — Ты у нас мудрый на всю голову, вот ты и придумывай. Диктуй, а я запишу.
— Кхе-х… — откашлялся ворон. — Ладно, пиши: «Ребята, не теряйте меня. Я решила уехать, думаю так будет лучше». Записал? — уточнил ворон, заглядывая коту через плечо.
Кот утвердительно кивнул, и решительно отодвинул лапой ворона.
— Свет загораживаешь! — проворчал кот. — Что там дальше?
— А что ещё-то?
— А про бабулю?
— А, ну да… Записывай: «Решила навестить свою бабушку, давно её не видела, да и в лесной тиши мне будет легче забыть всю эту историю. Вернусь через неделю. До встречи. Татьяна.»
Кот старательно выводил буквы, и так увлёкся, что в конце подписал: «Ваш кот».
— Дурень! — захлопал крыльями ворон. — Вот дурень! — негодовал он, отвесив крылом звонкий подзатыльник коту.
— Ай! — взвился кот. — Чего сразу драться-то? Что за рукоприкладство! — обиженно ворчал он. — Больно же! Всяк норовит Кузеньку обидеть. Да ну вас всех, уйду я от вас, и живите как хотите.
— Зачеркни! — требовательно заявил ворон. — Где я тебе ещё лист пергамента достану?
— А вот и не буду!
— Зачеркни!
— Вот тебе надо — ты и зачёркивай! Угодник куриный. А я пошёл.
Кот подхватил сумку и вышел из комнаты.
От бессилия, ворон с размаху приложился головой о раму.
Кузьма не торопясь спускался с лестницы, держа в лапах сумку. Уже миновав последнюю ступеньку, на повороте к кухне, он нос к носу столкнулся с Саней, который направлялся проведать Татьяну.
— Здрассьти. — вежливо поздоровался кот, и пошёл дальше.
Молодой человек замер на месте, потом обернулся и посмотрел в удаляющуюся спину кота.
— А… Сумку куда понёс? — придушенным шёпотом спросил он.
— Домой! — небрежно бросил кот, и вальяжно махнув пушистым хвостом, скрылся за дверью.
— Сплю… Наверное, я просто ещё сплю и мне снится сон. — прошептал Саша и поплёлся обратно в спальню.
Яга глаз не сомкнула от беспокойства. А ну как не справятся её верные помощники — все усилия прахом пойдут.
Васятку едва спать уложили, всё рвалась к новой подружке, сон её охранять.
Нафаня тем временем первый этаж переоборудовал. Пришлось магию применять, для расширения пространства. Избушка чуть поскрипела, но изменения выдержала. Теперь первый этаж был поделён на две комнаты: кухоньку с печью, столом круглым, буфетом пузатым, и спаленку: кроватью с балдахином, огромным зеркалом, сундуками вместо лавок и ковром дивным узорчатым с лебедями и озером — Василисиным подарком, что на стене красовался.
Домовой во все комнаты новомодные люстры повесил. На кухне, прямо над круглым столом, пузатый матерчатый абажур подвесил, с бахромой и стеклярусом, как Яга заказывала. Ей в спаленку лампу настольную поставил, всю в цветочек и с оборочками — больно уж Ягусе она по душе пришлась. В общем, улучшил всё, насколько мог.
Яга радовалась, как девчонка, ахала и хлопала в ладоши. Только от шкафа плательного наотрез отказалась, всё ей казалось, что сейчас оттуда какая-нибудь бабайка выскочит — с младенчества двери не любила, мама в детстве сказок страшных нарассказывала, вот и… Поэтому, гардероб сложили по-старинке — в сундук.
Тем временем колокольцы на дощечке Нафаниной мелодично позвякивали, сообщая о гостях прибывших. Первым делом, лешие с мавками на полянку заселились, чуть позже, Горыныч в свою пещеру перебрался, кикиморы к болотцу пожаловали, русалки в озеро бултыхнулись всем скопом — то и дело смех заливистый слышался. Радовались значит, по душе им новое место пришлось.
Нафаня с ног сбился гостей встречая, да расселяя. Но улыбался, доволен был, нет — нет да кафтанчик новый рукой огладит, на сапожки сафьяновые полюбуется, пылинку смахнёт.
Яга по кухне металась, да в окна поглядывала — не летит ли Серафим, не бежит ли Кузенька. Только присела, как дверь отворилась, на пороге появился запыхавшийся Кузьма с сумкой.
— А ворон где? — испуганно спросила Яга.
— Понятия не имею. — недовольно ответил кот, и поставил сумку на сундук. — Не вожусь я с ним боле, не разговариваю. Совсем распустился, избил меня, по самым нежным местам метил, хочешь покажу?
Кот повернулся спиной к Яге. Та от смущения глаза ладонями закрыла.
— Верю, верю, Кузенька. — торопливо ответила она.
— То-то же… Вот… Синяк будет… Как я теперь гостям покажусь, синий весь, а? — плаксиво спросил кот. — Я готовился, речь писал для пира праздничного, а теперь, как кот помойный беспризорный выгляжу!
— Тю на тебя! — примирительно махнула рукой Яга. — Ты ж пушистый весь! Вон, шкурка аж лоснится вся, от сметанки. А домовой тебе колбаску твою любимую приготовил, вон, в печи томится, тебя дожидаючись.
— И не уговаривай… — грустно вздохнул кот. — Нет у меня настроения, и колбасы мне вашей не надобно боле. Уйду я от вас, коль не нужен стал… — Кузьма всхлипнул, и отвернулся от Яги.
— Эт чегой-то? Да где ж это видано, чтобы ты, да от колбаски отказывался, на сковородочке шкварчащей? Не заболел ли ты часом друг мой любезный? Надышался в мире новом ядами, отравился нето?
— Кар-раул, цирк уехал кота оставили! — раздался от окна недовольный голос Серафима. — Отравился он! Меньше есть надо! Посади его Яга на диету, на трёхразовое питание — понедельник, среда, пятница. И похудеет, и чаще думать начнёт!
— Видишь? — плаксиво обратился кот к Яге. — Какая тут колбаса, коль жизнь не мила с такими-то друзьями.
Яга перевела удивлённый взгляд с кота на ворона и обратно.
— Чего натворили, ироды? — шёпотом не предвещающим ничего хорошего, спросила Яга.
— Это всё он виноват! — Кот указал лапой на ворона, тот нахохлился и спрятал голову под крыло.
— Кто ответ держать будет? — грозно спросила Яга.
Ворон расправил крылья, гордо выпрямился и поклонился Яге:
— Дозволь слово молвить, хозяюшка. Коль уж мне ответ держать придётся, то пусть хоть без прикрас рассказ будет. — ворон недовольно покосился в сторону рыдающего в углу кота.
И рассказал ворон Яге всё без утайки, и про трапезу кота у болотца, и про палочку волшебную, что жезлом зовётся, и про гаишника спящего, и про крышку со стола свалившуюся с диким грохотом, и про записку с подписью «Ваш кот».
Яга внимательно слушала, потом косынку сняла, да в неё уткнулась, глаза промакивая, плечи её содрогались.
— Ну что, доволен пернатый? Довёл Ягусю до слёз? Уж и промолчать не мог, обязательно наябедничать надо было? — отчитывал Серафима кот. И обняв Ягу за плечи, начал её уговаривать: — Так ничего ж не случилось, живы все. Подумаешь, явился двоим и что? Крепче спать будут.
— Всё, не могу больше! — Яга отняла косынку от глаз и расхохоталась в голос. — Уморили, архаровцы! Это ж надо было, а? Простое дело, так ведь и его чуть не провалили с треском!
— Та-ак… Чуется мне, что колбасы не будет. — проворчал кот, и направился к двери.
— Вот не пойму я, чего вас мир не берёт? Ты, пушистый, сам шкодишь, а потом виноватых ищешь, а ты Серафимушка, слишком уж перемудрил со строгостью. Будет вам, живите в любви и согласии, посмотрите, мир вокруг — прекрасен! — мечтательно вздохнула Яга. — Столько всего нового, чудесного, необычного, а вы друг на друга, да разве ж можно так?
Ворон от стыда голову под крыло спрятал, кот глаза опустил, виновато водя задней лапой по полу.
— Прости, Ягуся… — прошептал кот. — Виноват я. И ты, Серафимушка, прости. Шалю я, а что делать, если шалость так и лезет из меня? А ведь без проделок и жить скучно! Я, всё-таки кот, мне по чину положено шалить, да безобразия нарушать, и сметанку из разных укромных уголков тырить. Вот ведь, казалось бы, и есть не хочу совсем, а натура такая, увижу — стырю однозначно. Простите кота вашего, Кузеньку. — кот просительно посмотрел на Ягу и протянул к ней передние лапки.
Яга протянула к коту обе руки, тот тут же бросился в её объятия, ворон встрепенулся, и взлетел к ней на плечо. Пообнимались дружно и отпустили обиды.
— Ну, хорошие мои, пора! Гости прибывают, к пиру готовиться надо. Ты Кузенька, Нафанечке помоги, проконтролируй там всё, как столы расставили, все ли лакомства доставили. А ты Серафимушка, слетай за живой и мёртвой водой, чую понадобится она нам вскоре. А мне подготовиться нужно к встрече с внученькой. Да того и гляди, к вечеру Кощей пожалует, его встречать-привечать надо будет, да отвлечь сразу чем-нибудь… Дело што-ль ему какое сыскать?
— Так запросто! — приободрился кот. — И думать не надо! Предложи ему к Горынычу в пещеру все свои богатства свезти. И в целости, и под охраной надёжной будут. Пока Кощей гору обследовать будет на наличие доступных подступов и лазеек — времени уйдёт уйма, а потом ещё Горыныча уговаривать придётся, чтобы дозволил схрон соорудить, а это надолго. Сама же знаешь, не любит он охрану нести, ему только и надо, чтобы его не трогали и всё. Лишь бы до начала пира успели договориться.
— И то верно! — подытожил ворон. — Мудреешь, Кузьма!
— Вот и славно! — улыбнулась Яга. — Какие вы у меня затейники, всё придумали! Вот гляжу я на вас и сердце радуется!
— Аглая, а ты в каком обличии внучку-то встречать будешь? — осторожно поинтересовался ворон. — Образ-то аккуратно выбирать надо. В том, что на болоте её встретила являться нельзя — испугается девица.
— Ясно дело. — ответила Яга. — Это для устрашения обмундирование.
— В нынешнем обличии тоже не годится, слишком уж ты молода для бабушки.
Яга разрумянилась от комплимента неожиданного.
— А мне так нравится! — встрял кот. — Коса рыжая, щёки румяные, губы алые, сарафан яркий — краса, хоть сейчас под венец.
— Засмущали совсем старую. — раскраснелась Яга. — Но прав Серафим, негоже так, непривычно это будет Татьяне.
Яга пальцами звонко щёлкнула и предстала пред ними бабулечка миловидная, роста невысокого, пухленькая, волосы рыжие под платочек узорчатый убраны, в юбке цветной до самого пола, белой блузке с рукавами пышными и фартучке с кармашками.
— Так сойдёт? — лукаво прищурилась она и посмотрела на ворона.
— Аглаюшка, то, что нужно! — восхитился ворон. — Настоящая травница.
— А чего, помоложе никак нельзя? — скривился кот. — А рост зачем убавлять, а формы прибавлять?
— Надо так, Кузенька. Всё должно быть так, как у людей заведено. А ты сам часом не забыл? При Татьяне ни слова! И веди себя, как самый обычный кот. Справишься?
— Фыр-фыр-фыр. — недовольно проворчал кот. — Справлюсь, коль уж так просите. Только на руки к ней, аки кошка глупая не полезу, и не умоляй.
Яга ехидно улыбнулась.
Колокольцы снова зазвенели. Кот глянул на досочку, и сообщил:
— О, его Чистейшество пожаловали, теперь фиг смоешь!
— Это ещё кто? — удивился ворон.
— Да Водяной, кто ж ещё! Пойду, встречу. С русалками парой слов перекинусь. — промурлыкал кот мечтательно.
— Кузьма! — окрикнула убегающего кота Яга. — Смотри, без глупостей там, а то женю!
Татьяна проснулась, сладко потянулась и перевернулась на спину. Ей казалось, что она нежится в облаках, так мягко было спать на пуховых перинах, и просыпаться совсем не хотелось. Солнечный лучик игриво щекотал её лицо, пробиваясь сквозь сомкнутые ресницы.
— Встаю, уже встаю. — прошептала она лучу и улыбнулась. — Бабуля! — осенила её радостная мысль. Точно! Она же приехала к своей любимой бабуле, наконец-то!
Татьяна распахнула глаза, спрыгнула с кровати и с удивлением окинула взглядом комнату — ничего не изменилось, всё, как и прежде.
Счастливо рассмеявшись, она помчалась из комнатки вниз по лесенке, по которой так любила бегать в детстве.
— Бабуля! — радостно воскликнула Татьяна, увидев бабушку, что суетилась у печи.
— Ягодка моя ненаглядная! — всхлипнула та и раскинула в объятиях руки. — Проснулась, соня. Солнышко тебя уже будить устало.
— Бабушка, какая же я счастливая! Как я соскучилась! — всхлипнула Таня и прижалась к бабушке. — Ты прости меня, прости, что так долго не приезжала.
— Ну, будет тебе виниться, солнышко моё ясное. Главное, что ты теперь здесь.
Сердце Яги колотилось так сильно, радость заполнила всё её существо, будто и впрямь внучку долгожданную обнимала. Неужто чары домового такой силы оказались, что на двоих сразу подействовали?
На шум и Василиса торопливо с лестницы сбежала, да кинулась обниматься.
— Васенька! И ты тут? — удивилась Татьяна. — Радость-то, счастье какое! Вся семья в сборе! Как же я скучала! — прошептала Таня, обнимая сестру названую.
После долгих объятий и радостных слезинок, девочки уселись за круглым столом с кружевной скатертью, чаёвничать.
Аглая на стол подала блины горячие, ароматные с вареньем душистым, сметанкой свеженькой, достала из закромов землянику лесную сахарную, так захотелось ей внучек своих побаловать.
— Прямо как в детстве, бабуля! — восторженно прошептала Татьяна. — Это сколько же я у тебя не была?
— Давненько я тебя жду-дожидаюсь, Танечка. Ты лучше расскажи, как ты устроилась, что у тебя в жизни нового?
Аглая в ожидании рассказа, поудобнее на стуле уселась, и ручки на животе сложила.
— Да… Нечего особо рассказывать, бабуля… — сникла Татьяна, вспомнив вчерашнюю неприятность.
Василиса утешительно накрыла ладонью руку Татьяны и умоляюще посмотрела на Ягу.
— Расскажи, детка. Боли, ей ведь тоже выход нужен, расскажи, сразу полегче станет. — мягко настояла Яга.
Татьяна тяжко вздохнула и поведала бабушке все злоключения дня вчерашнего.
— Представляешь, бабуля… Он даже бровью не повёл, когда жену свою представлял, будто и знать меня не знает. — горько вздохнув закончила Таня.
— В жабу его перекину! — зло бросила Яга. — В жабу мерзкую, и в болото самое дальнее зашвырну, чтобы ни одна принцесса его вовек не сыскала. Ишь, выискался! Задохлик недоморыш, а туда-же, Танечку мою обижать! Вот я его, охальника! — она резко встала из-за стола и заметалась по кухне.
Яга была так сердита, что от неё россыпью разлетались серебристые молнии.
— Бабуля, успокойся! — закричали в голос Таня и Василиса. — Избу подпалишь!
— Ой, и правда, что это я? — вернулась к столу Яга, поймав строгий взгляд Василисы. — Ну его, к болотнику плешивому, пойдёт в лес гулять — заплутает и дорогу вовек не сыщет.
— Ба! Ну не надо так! — испуганно прошептала Татьяна. — Бог с ним, что сделано — то сделано.
— Мудрая ты у меня, Танечка! Мудрая и добрая! — восхитилась Яга. — И вправду, Бог с ним — не нам его судить, судьба с ним по-своему разберётся!
— А вазу, мы тебе сыщем! — уводя беседу в безопасное русло добавила Вася. — Знаю я где искать, у кого спрашивать! — она счастливо рассмеялась.
— Правда? — удивилась Татьяна. — Точь-в-точь и не подделка?
— Правда! — рассмеялась Яга. — Есть у нас один прохвост — хоть из-под земли, да достанет.
— А не достанет, — добавила Василиса, — так стырит обязательно!
— А теперь, марш умываться, да себя в порядок приводить! Баня стынет, ключевая вода нагревается, а я тут пока хозяйством займусь. — распорядилась Яга.
Таня с Васей радостно выскочили из избушки и помчались в баньку.
Яга с умилением смотрела на двух хохочущих девчонок. Её сердце пело от счастья.
Радость поселилась в лесной избушке, смех, веселье и любовь.