Глава VII
Яга, заслышав Танин крик, выбежала на порог:
— Что, что случилось, ягодка моя? Аль напужал тебя кто?
— Ба! Там Серафим, ему плохо, он с неба кубарем свалился, воды просит!
— Ах ты-ж, боже мой! — всплеснула Яга руками и метнулась в дом.
Через секунду она уже поила ворона ключевой водой, ласково приговаривая:
— Серафимушка, яхонтовый мой. Что за беда-напасть с тобой приключилась?
Ворон едва дышал, пытался что-то сказать, но слова вымолвить не мог.
— Васятка, яблоки собери! — распорядилась Яга. — Танюша, беги к Нафане, скажи, чтобы капли лавандовые принёс. Как бы до живой воды дело не дошло. — тихо прошептала она.
— Я уже! Бегу! — кричал Нафаня выбегая на порог избушки.
Домовой бережно взял ворона на руки и капнул ему на грудь лиловую капельку. Лес наполнился ароматом цветущих лавандовых полей.
Серафим глубоко вздохнул и закашлялся.
— Там, там… — прохрипел он. — Там такое!
Яга в волнении прижала ладони к груди.
— Что там? Не томи, ответствуй!
— Там! — начал ворон, и откашлялся. — Горыныч с Кощеем целое озеро огненной воды в пещере обнаружили, дегустируют, балуются! Горыныч уже с огненными шарами развлекается, не ровен час, до огненной струи дело дойдёт. Сгорим же! — взвизгнул ворон и рухнул обратно на стол.
— Ну, а я что говорил? — ехидно произнёс кот. — Летел, о высоком мыслил, не туда свернул и вот вам здрассьти — угодил в огненную ловушку Горыныча. Признавайся, опять о курицах грезил?
— Хоспади прости! Тьфу! Я-то уж думала, что серьёзное. — смачно выругалась Яга. — А тут… Ну, налакались дурни на радостях, а тебя-то чегось тудой понесло? Я ж тебя за яблоками молодильными послала!
— Так я, проверить решил. С дозором обходил, так сказать, облетал границы. — обиженно каркнул ворон.
— Тоже мне, богатырь выискался! С дозором он, угу, счас! Опять из-за кустов подглядывал! — фыркнул кот. — Сколько раз повторять можно-инициатива наказуема! Эт тебе ещё повезло, что хвост тебе не подпалили, феникс ты наш доморощенный! Жар-птиц!
Василиса покатилась со смеху. Нафаня покачал головой, скрывая улыбку.
— Кузьма! — не выдержала Татьяна и рассмеялась. — У вас тут всегда так весело? — спросила она у Яги.
В глазах Яги вовсю скакали весёлые искорки. Она взяла ворона и огладила его оперенье, тот недовольно нахохлился и отвернулся.
— Ну, будет тебе Серафимушка! Напугал ты нас! Мы сейчас с тобой нашего дипломата туда и пошлём, пусть порядок наведёт! — подмигнула ворону Яга.
Кот заслышав слова Яги, начал тихонько отходить спиной к спасительной зелени леса.
— Стоять! — велела коту Яга.
Тот замер на месте.
— Ягусь, я сейчас занят очень, дел невпроворот! У меня там в библиотеке… — начал оправдываться кот, медленно, шаг за шагом отходя к зарослям.
— А и ничего! — строго сказала Яга. — Обождёт твоя библиотека, всё равно ж никто не читает. Давай-ка, утихомирь наших архаровцев, только смотри хвост не опали! Горыныч, когда навеселе, ещё похлеще будет, нежели в ярости.
— А я за что? Мне не с руки, то есть не с лапок. Тут уж ты сама, они только тебя и послушают. А меня уже вызывают, пора мне!
— Аглая… — прохрипел ворон.
Только Яга перевела взгляд на ворона, как кот сделал стремительный рывок спиной вперёд и скрылся в густой зелени.
— Ему не управиться. Они там уже с час пробу снимают… — ворона передёрнуло.
Яга посмотрела на то место, где секунду назад стоял кот.
— Кузьма! — воскликнула она и захохотала. — Сбежал! Как пить дать — сбежал, наглец! Ладно, сама разберусь, а то и впрямь шуму наделают.
Ворон распушил оперенье и понуро повесив клюв сказал:
— Я с тобой, Ягуся.
— И я! — вызвалась Василиса.
— И не выдумывайте! — строго сказала Яга. — Тут уж я сама.
— Бабуль? — просительно посмотрела на Ягу Татьяна. — А может, давайте все вместе? И нам спокойнее, и ты в безопасности! Я тебя одну не пущу, мало ли что…
Яга обняла Татьяну и крепко прижала к сердцу.
— Не бойся, солнышко моё. Не впервой мне мальчишек урезонивать. Шалят они, только и всего. Вы с Васенькой лучше к озеру сходите, с русалками поболтайте, пусть новости расскажут. А я, как управлюсь — к вам прилечу. А ты, Серафимушка, иди в дом, отдохни. Столько вёрст сегодня крыльями намахал — не железный чай, и тебе отдых нужен.
Яга гикнула, ступа перед ней явилась, она сходу в неё запрыгнула, залихватски свистнула и скрылась в облаках.
— Ничего себе! — прошептала Татьяна, смотря на стремительно удаляющуюся точку. — Это как это? Вот так, с разбегу в ступу запрыгнуть⁈ У нас бабуля что, мастер спорта по лёгкой атлетике?
— Это привычка. — скромно заметил Серафим. — Наша Аглая, коня на скаку остановит одним взглядом, без седла скакать на нём может три дня и три ночи. Закалка такая. Недаром она смотрителем меж двух миров поставлена, покой охраняет, людей и зверей защищает от всякой напасти. Только вот, незаслуженно её обвиняют во всяких пакостях — не такая она вовсе. Добрая она, да заботливая, только от людей натерпелась, вот и закрыла от них своё сердечко…
— Правда это. — вздохнула Василиса. — Ягуся у нас — добрее на всём белом свете не сыщешь, только так случилось, что от людей теперь нам хорониться приходится. Разуверились люди в чудесах, променяли любовь да ласку, на комфорт и достаток. Вот и закрылись мы от них…
Таня внимательно слушала и так ей не по себе стало, обидно за Ягу, за Васеньку, за весь мир сказочный — до слёз обидно. Ведь и правда, забыли люди сказки волшебные и то чему они учат. По-другому теперь всё, а жаль…
Василиса увидев, что Таня погрустнела и задумалась, взяла её за руку, и повела за собой к озеру.
Лес теперь совсем другим Тане показался. Звери лесные от неё не прятались, каждый занимался своим делом. Бережливая белка складывала свои запасы в дупло. Дятел задумчиво долбивший кору старой сосны, поймал червячка и полетел в своё гнездо. Медвежата, смешно перебирая короткими лапами, бежали к малиннику полакомиться сладеньким. Чуть поодаль гордые лоси чинно шествовали к водопою. Рыжая плутовка лиса грелась на солнышке, завидев девушек тявкнула, будто здоровалась. Лес жил своей жизнью, гостеприимно принимая человека. Красота и гармония царили здесь.
… — И как я могла раньше этого не замечать? — думала Татьяна.
— Почему так, Васенька? — вдруг спросила Татьяна. — Почему всё в мире так изменилось?
— Не знаю, Танечка. — грустно вздохнула Василиса. — Мир, вроде бы прежний, да уже не тот, что раньше. Люди изменились, забывать многое стали. Так всегда было. Мир рос, ширился, росли и люди вместе с ним, но знаешь, что-то пошло не так, что-то неуловимое… Кажется, будто душа из мира уходит, вот и черствеют сердца, не доверяют люди больше друг другу, не замечают прекрасного, не помнят старых ошибок, оттого всё по кругу и идёт.
— А вы как же?
— Если бы ты нас добрым словом не вспомнила, не позвала во сне сказку — так бы и остались мы в царстве Морфея, и спали до конца времён. Сказочные законы нерушимы. Это люди без нас существовать могут, а мы без людей никак. Мы верой одной и живём, пока мы верим и в нас верят — всё хорошо складывается. Только вот люди давно веру утратили, а чудеса без веры тают, засыхают как тот ручей, на который большая коряга упала. Закономерно всё в мире этом — чем больше ты веришь в чудеса — тем чаще они с тобой случаются.
Таня улыбнулась.
— Правда это… Ведь я с детства в сказку верила, и представляла всё так ярко, а потом… — Таня замолчала.
— Что потом, Танечка? Ты расскажи, полегчает, не держи боль в себе.
Таня шла молча. Так давно она ни с кем не говорила о своей потере, о боли, что поселилась в её сердце и выжгла калёным железом веру во всё самое лучшее. Бередить старые раны совсем не хотелось, но и обидеть недоверием Васю она не могла.
Василиса молчала, лишь крепче стиснула Танину ладошку, почувствовала, что задела старую рану.
Девушки дошли до озера и присели на старый замшелый валун, прогретый ярким солнышком, поросший зелёным мхом. По воде бежала лёгкая рябь, резвилась мелкая рыбёшка, выскакивая из воды то там, то здесь, сияя на солнце серебряными боками и радужными плавничками.
Таня задумчиво смотрела на убегающую вдаль воду.
— Мне семнадцать было… — начала Татьяна свой рассказ. — Тогда я искренне верила, что моя жизнь настоящий праздник. Мои родители души во мне не чаяли, а я старалась их радовать. Папа мечтал, что когда-нибудь, я стану оперной певицей, буду выступать на сцене, а он будет сидеть в первом ряду и дарить мне цветы. И так он в это верил, что и я поверила — брала уроки вокала у маминой приятельницы Алевтины, что живёт по соседству. А мама всегда твердила, что девушка должна быть просто счастлива и тогда в её жизни всё-всё будет получаться самым лучшим образом.
А потом, родители отправились в отпуск. Одни, без меня… Мне нужно было заниматься перед поступлением в консерваторию…
Таня не могла продолжать, ком в горле мешал говорить, но тёплая ладонь Василисы, сжимавшая её руку, придавала ей сил.
— Они летели в самолёте, там что-то случилось… Авария. Больше я их никогда не видела. Тогда я и перестала верить…
— Танечка… — прошептала Василиса и вытерла градом катящиеся по щекам слёзы. — Ты прости меня, ладно? Я не хотела…
— Вась, ты чего? — изумилась Татьяна, увидев, что Вася плачет. — Ты ни в чём не виновата!
— О-ой… — всхлипнула Василиса и бросилась Тане на шею. — Мне так жаль, так жаль. Мне так за тебя больно… — разрыдалась Василиса.
Таня вдруг почувствовала, что боль, столько времени лежавшая камнем на сердце, стала уходить вместе со слезами, которые она так тщательно скрывала ото всех. Но сейчас, в объятиях Василисы разделившей с нею печаль, стало легче.
— Танечка! — прерывисто вздохнула Василиса. — Мы тебя никуда теперь не отпустим, будем с бабулей с тобой рядом и всё! И всё наладится, я тебе обещаю.
— Я верю, Васенька. — улыбнулась Таня сквозь слёзы. — Верю!
Вдруг, солнышко засияло ярче, по воде побежали лёгкие волны и у берега всплыли три любопытные, кудрявые головки.
— Привет! — раздался тоненький девичий голосок.
— А чего вы тут солёные слёзы льёте? — спросила вторая.
— Нам горькая соль не нужна, у нас озерцо чистое, сладкое! — хихикнула третья.
— Ой, мавки! — воскликнула Татьяна.
— Привет, подружки! — улыбнулась Василиса. — Ну, какие новости на хвостах принесли?
— Мы же не сороки! — хихикнула первая. — Мы к пиру готовимся — новые песни разучиваем!
— Гулянье будет целую неделю! Так долго спали, время пришло и для веселья, и для забав! — подхватила вторая.
— Айда к нам, поплещемся, повеселимся, смоете горечь и печали. Ни к чему красным девицам глаза красные, да носы распухшие! Ныряйте к нам! — пригласила третья.
Таня с Василисой переглянулись, скинули одежды и нырнули в озеро. Тёплая вода ласково приняла их в объятия, унося прочь горькие воспоминания. Девушки плескались, ныряли, плавали наперегонки и беззаботно смеялись.
Вдруг высокие сосны зашумели, стали гнуться к земле, и на берег опустилась ступа. Яга стояла уперев руки в бока, глаза лучились весёлым смехом, коса на ветру растрепалась.
Татьяна посмотрела на Ягу и чуть не ушла под воду. Перед ней стояла молодая женщина, с ярким румянцем на щеках, огненно-рыжими кудрями, высокая, статная красавица.
— Бабуль? — шепнула Таня.
Яга насторожилась, потом звонко щёлкнула пальцами и видение исчезло.
— Чуть не забыла! — хохотнула Яга. — Так привычнее, да Танюш?
Таня согласна кивала головой, утратив дар речи.
Девушки вышли на берег. Русалки вежливо поздоровались с Ягой, махнули хвостами и скрылись под водой.
Яга присела на берегу опустив ноги в воду. Девушки последовали её примеру.
— Хорошо-то как! — вздохнула Яга и зажмурилась. — Солнышко пригревает, водичка тёплая.
— Ну, как там дела, бабуль? — спросила Василиса. — Сильно набуянили наши шалуны?
— Да не-е. Так, по мелочи. Пару горочек небольших снесли, да лужок выжгли. Леший им такой разнос устроил! К моему прилёту они уже поле вспахали, да сеянцы рассыпали, под его строгим надзором. — рассмеялась Яга. — А вы чего такие, притихшие, аль случилось чего?
— Мне сейчас показалось… — робко начала Татьяна. — Ты намного моложе выглядела, чем сейчас. Прямо красавица!
У Яги на щеках алый румянец засиял.
— Показалось, Танечка! Морок это обыкновенный, просто солнце так встало, вот и померещилось!
Внезапно Таниной ноги коснулось что-то скользкое, холодное и в ту же секунду чьи-то лапы обхватили её ногу.
— Ой, мамочки! — взвизгнула Татьяна и резко дёрнув ногой, попав во что-то мягкое, выдернула ногу и вскочила.
— Что там? — всполошилась Яга.
— Там… Там… Меня что-то схватило за ногу!
Над водой показалось что-то зелёное, с перепончатыми лапами, всё в тине.
— Бабуля! Бежим! — завизжала Татьяна и бросилась наутёк.
Вася помчалась следом за Татьяной.
Яга посмотрела на удаляющиеся спины девчонок и недовольно глянула на водяного, что обеими лапами держался за голову.
— Чего сразу драться-то? — простонал он. — Я ж пошутить хотел, ласково обнял, а она мне ногой, да по жабрам! Ну и воспитание!
— Ты чего старый ворчун удумал? — Зачем мне ребёнка напугал? Неужто не слышал ещё, что девочка она, не из нашего мира. Разве ж можно так? Распустил ласты, вот и получил оплеуху! — отчитывала Яга.
— Я ж по-хорошему хотел! Так сказать, познакомиться поближе… — обиженно сопел водяной.
— Угу! Я заметила! Зелень плешивая, а туда же! Не смей мне ребёнка пугать, ясно? А то я тебе тут такие пузырьковые ванны устрою — русалки пешком уйдут.
— Да понял я, понял. Не грозись Яга, я ведь и обидеться могу…
— Так ведь и я с тобой не шучу. А вот за рыбку, пришла тебя хвалить, да спасибо сказать. Вот уж молодец, так молодец! Ну, вылазь, погреем стары косточки на солнышке тёплом, обнимемся, ведь сотню лет с тобой не виделись.
— Это я с радостью! — расплылся в довольной улыбке водяной и вылез из воды.
Таня неслась земли не чуя под ногами. Вася бежала следом и просила остановиться.
— Всё, больше не могу! — сдалась Василиса и повалилась на траву. — Танюша, остановись!
Татьяна обернулась, и увидев Василису на земле, рванула к ней.
— Васенька, вставай, давай в избушке спрячемся! — Таня пыталась поднять Василису.
— Тань! — слёзно попросила Вася. — Не надо никуда бежать. Это же водяной был!
— А вдруг догонит?
— Он по земле не может, ласты же. — переводя дыхание ответила Вася. — Ну ты ему и врезала! — вдруг вспомнила Вася и захохотала.
Таня смотрела на Василису и не могла понять, что её так рассмешило.
— Водяной это наш, понимаешь? Царь рек и озёр. — всхлипнула Вася. — Он в озере живёт, просто подшутить над тобой хотел, познакомиться, вот и… А ты…
— Ничего себе, шуточки! — воскликнула Татьяна. — Я ж со страху чуть под воду не ушла…И вообще, я не привыкла, чтобы что-то склизкое меня за ноги лапало!
— Танюша! — задыхаясь от смеха, прошептала Вася. — Вернуться бы надо, поздороваться…
— Ни за что! И близко не подойду! Конечно, я тоже не права, но так нельзя людей пугать! Я не пойду и знакомиться с ним не буду, и не уговаривай. — негодовала Таня. — Я домой лучше, к Нафанечке поближе, с ним как-то спокойнее.
— Ну, пойдём к Нафане. — хихикнула Василиса. — Чаю попьём, да может какие новости узнаем. А бабуля сама скоро прилетит.
Таня помогла Василисе подняться и девушки направились к избушке.
— Ой, что-то негоже перед Нафаней в одном белье появляться. — сказала Татьяна. — Одежда на берегу осталась.
— Это поправимо! — улыбнулась Василиса, взмахнула рукой и поймала, словно взявшиеся из воздуха две шёлковые накидки.
— Как здорово! — восхитилась Татьяна. — Какой полезный навык, а мне так можно научиться?
— Можно! — рассмеялась Василиса. — К трёхсотлетию научишься!
— К скольки⁈
— Тань, я тебя всё спросить хотела… Ты, когда к нам попала заплаканная была, что случилось там в твоём мире?
— А, это… Да, это уже и не так важно. Меня любимый предал… Женился на другой, да предупредить забыл. Я же уже рассказывала.
— Вот это подлость… — тихо шепнула Василиса. — Даже в страшных сказках такое редко встречается. А знаешь, я тебе скажу одну вещь, которой меня в своё время мама научила: «Когда из твоей жизни уходит один человек, то на его место обязательно придёт следующий». Это закон равновесия. И несмотря на страшную боль от потери, ты со временем начинаешь понимать, что это было избавление, и придёт лучшее, более доброе и светлое. И это — истина, просто надо верить.
— Скорее бы… — прошептала Татьяна.
Домовой уже ждал девушек на пороге. Завидев их, приветливо махнул рукой.
— А я уже стол накрыл, ватрушек напёк. Пойдёмте скорее за стол, расскажете мне, что на озере произошло.
— Ничего себе! Неужто уже донесли, дедуля? — хихикнула Василиса.
— Так ведь, это же лес — тут новости быстро разносятся. — покраснел домовой и повёл девушек в дом.