Глава 15
Павел
Место действия: Аэропорт Шереметьево, Москва. Терминал прилёта.
Время действия: 30 сентября, суббота, утро.
Сегодня в субботу мы прибыли в аэропорт Шереметьево встречать Алису. Наконец-то она выздоровела и возвращается из Южной Кореи. Её Мама Астрид Магнусовна в красках рассказала, как Алиса спасала ХёМи. А вчера мы узнали, что ХёМи осталась в Сеуле со своим отцом. Можно сказать, что ХёМи предала Алису, дважды спасшую её жизнь. Представляю, как расстроилась Алиса. Также, я не знаю как, но эта информация просочилась в СовИнНет. И это вызвало бурную реакцию в фанатских чатах. Все жалели Алису, но при этом безжалостно хейтили ХёМи. Хорошо, что она не приехала, так как нас в аэропорт сопровождает целая армия наших фанатов, они бы точно разорвали бы нашу корейскую, теперь уже не, подругу. Также прибыли репортёры из центральных Советских телеканалов.
В аэропорт Шереметьево приехали родители Алисы: мама — Астрид Магнусовна, папа Алисы — Игорь Иванович, а также её старший брат — Олег. Со мной встречать Алису приехали Катя, Антон и Гулзара.
Вот стоим, значит, в терминале прилёта, ждём Алису и её менеджера Луиджи Бертучи. По громкой связи сообщили, что самолёт рейсом «Сеул — Москва» совершил успешную посадку в аэропорту Шереметьево. А это значит, что скоро пассажиры этого рейса будут проходить через терминал прилёта, где стоим мы с цветами.
Наконец, появились и первые пассажиры этого рейса. Пока среди них не видать Алисы. Вдруг к нам подошла незнакомая девочка с длинными, объёмными иссиня-чёрными волосами и больших чёрных солнцезащитных очках. Одета она была в джинсовый костюм, состоявший из джинсовых брюк и куртки. Рядом с ней к нам подошёл и Луиджи. За ними стоял носильщик с тележкой, на которой лежала большая продолговатая длинная коробка и чёрный футляр какого-то мехового музыкального инструмента типа гармони, баяна или же аккордеона.
— Всем привет, — сказала девочка голосом нашей Алисы. — Вы, что меня не узнаёте?
Мы недоумённо покачали головами. Девочка подошла к Астрид Магнусовне и сказала ей:
— Мама, неужели и ты меня не узнаёшь?
Астрид Магнусовна недоверчиво посмотрела на девочку, потом она изменилась в лице и удивлённо спросила?
— Алиса, это ты?
— Да, — это я сказала девочка, снимая свои очки. Она оглядела всех нас своими большими фиолетовыми глазами. По чертам лица я действительно узнал Алису и бросился её обнимать с криком:
— АЛИСА!!!
Я подбежал к Алисе и заключил её в объятья. Это была действительно она. Да, она, конечно, сильно изменилась, за время пребывания в Южной Корее, но всё же это была она. Когда мы с Алисой закончили обниматься, она подошла ко всем и со всеми обнялась. Потом начались совместные селфи с Алисой. Луиджи также сделал на свой смартфон наше общее фото с Алисой.
На выходе из аэропорта Алисе пришлось дать краткое интервью репортёрам. Изменение её внешности стало настоящей сенсацией для всего СССР. Позже Алису окружили телохранители из охранного агентства и КГБ, которые отвезли её и её родителей и брата к ним домой на проспект Вернадского. Её багаж же был также доставлен к ней домой. Это оказался её новый синтезатор «KORGKingKORG» и аккордеон, созданный в КНДР на фабрике музыкальных инструментов «Пхеньян».
Алиса
Место действия: Квартира Алисы Селезнёвой на проспекте Вернадского.
Время действия: Тот же день, вечер.
И вот я снова в своей квартире спустя долгое время. Когда в аэропорту я увидела своих родителей, то поняла, что сильно по ним соскучилась. Да они, в связи с моими изменениями внешности, не сразу меня узнали, но затем, когда я подошла поближе к маме, она всё же меня узнала. Ну, а последние сомнения вообще разрушил Пашка. Он первый подбежал ко мне и обнял. Ну, а затем я уже обнялась с мамой, папой, моим старшим братом Олегом, с Катей, Гулзарой и, конечно же, с Антоном.
После короткой, спонтанной фотосессии в аэропорту, я думала, что уже отправлюсь домой к родителям, но меня также встречали мои фанаты и репортёры. Вокруг аэропорта Шереметьево, точнее, его главного выхода в город собралась огромная толпа народа с транспарантами, плакатами с моими фотографиями, конечно же, старыми. Увидев меня, репортёры сначала меня не узнали, но пристали к Луиджи — моему менеджеру, спрашивая его, куда я подевалась. Тогда он указал на меня, а я подтвердила, что Алиса Савельева — это именно я. В толпе фанатов возник шум, крики. Кто-то верил, а кто-то нет. Репортёры решили разрулить ситуацию. Они взяли у меня короткое интервью, в котором пытались узнать о моём лечении в Южной Корее после травмы, о наших взаимоотношениях с ХёМи и, якобы её предательстве меня и нашей рок группы. Также интересовались, почему я решила кардинально поменять свою внешность. На эти вопросы я ответила по возможности кратко. Вкратце рассказала о лечении после аварии, о том, что дважды спасла жизнь ХёМи, о нашей дружбе и взаимопомощи, во время лечения. Также сказала, что я не осуждаю ХёМи и не считаю её предательницей, так как она сама сознательно сделала свой выбор, и что в результате некоторых обстоятельств она уже не могла вернуться в СССР. Затем я сказала репортёрам, что изменение моей внешности лично от меня не зависело. Я решила сказать, что на мне испытали новый инновационный препарат для быстрого срастания костей, в результате перелома, а изменение моей внешности — это, типа побочный эффект. Ну, а что я ещё могла им сказать? Что моя новая внешность — это дар богини Каринат? Тогда меня вообще сочтут за идиотку, а так я выкрутилась, и, возможно, создала рекламу Сеульской медицине. Хотя, кто его знает? Может случиться, что госпиталь при СНУ, в котором я лежала, подвергнут в сети волне критики и жёсткого хейтинга. Но тут уж я не виновата. Так сложились обстоятельства.
Как бы оно не было, но после этого интервью, охранники из охранного агентства и сотрудники КГБ организовали к машинам коридор, по которому я смогла спокойно пройти вместе со своими родителями и братом. Мы сели в машину Луиджи, которую ему подогнал сотрудник нашего музыкального агентства. Туда также загрузили и мои новые музыкальные инструменты синтезатор и аккордеон. Мы без приключений по МКАДу добрались до проспекта Вернадского, а потом уже и к нашему дому.
Я снова в своей квартире. Первым делом я ушла к себе в комнату и переоделась в халатик, после чего приняла ванну. Пока я купалась в ванной, мама приготовила праздничный обед.
После обеда мне очень сильно захотелось спать, наверно это из-за того, что я сильно устала за последнее время, а также мне снова необходимо привыкнуть к Московскому часовому поясу, отличного от Сеульского на 6 часов. Так как я больше трёх месяцев провела в Республике Корея, то я успела привыкнуть к их времени. Поэтому, я, сказав родителям, что хочу спать, ушла из кухни в свою комнату. Я не стала расправлять постель, а легла прямо так и тут же уснула.
Проснулась я вечером. За окном шёл дождь. Я встала с кровати. Нащупав ногами тапочки, я вышла на балкон. Я раньше, за то время, что я в этом теле, ещё ни разу сюда не выходила. Странно, это. И, выйдя на балкон, я поняла, что делала это тогда совершенно напрасно. С балкона тринадцатого этажа, а мы живём именно на тринадцатом этаже, открывался прекрасный вид на вечернюю Москву. Наш балкон не был застеклён, поэтому я чувствовала этот прекрасный, освежающий аромат осеннего дождя в последний сентябрьский день. Капли дождя попадали также и на балкон. Я подошла к перилам балкона и выставила вперёд свои руки ладонями вверх. Я ловила руками капли дождя и чувствовала себя прекрасно. Потом, я опустила руки. Я достала правой рукой из-под халата ребро ХёМи. Рассматривая его, я вспоминала свою корейскую подругу. Сейчас я понимала, как мне её недостаёт, как она мне дорога.
Я вернулась в комнату и улеглась на кровать. Настроение было подавленное. Я не знала, как мне его улучшить. В комнату, предварительно постучав, вошёл Олег.
— Алиса, ты не спишь? — спросил он, входя.
— Нет, братик, — ответила я.
— Мама ужинать зовёт, — сказал Олег. — Пойдём.
Я встала с кровати и вышла из комнаты вслед за братом.
Место действия: Музыкальное общежитие ВШМТиКИ.
Время действия: 1 октября, воскресенье, вечер.
— Ты, что это под меня косишь, да? — Презрительно сказала комендантша нашего общежития Соловьёва Елена Леонидовна. Она зло смотрела на меня своими фиалковыми глазами. — Ну, что смотришь, Алиса?
— Елена Леонидовна, — сказала я. — Разве вы не смотрели телевизор? Я же вчера репортёрам в аэропорту ещё сказала, что это побочный эффект от экспериментальных лекарств.
— Ты думаешь, я в это поверю? — сказала комендантша. — А ладно. Главное ты вернулась и снова с нами.
Теперь её взгляд на меня изменился. Стал более добрым что ли. Она подняла правую руку и погладила меня по моим чёрным волосам.
— А действительно, — сказала она. — Натуральный, естественный цвет. И волосы у тебя шикарные, я скажу, — она двумя руками взяла меня за лицо и посмотрела мне в глаза очень внимательно. — Не пойму, то ли линзы стали качественные делать, то ли действительно у тебя цвет глаз изменился. А, ладно, прости, Алиса, если что не так.
Комендантша отпустила меня.
— Не за что, — сказала я. — Я же понимаю, что вы это не всерьёз. Вы же, правда, не сердитесь на меня?
— Нет, — ответила Елена Леонидовна. — Я не сержусь на тебя, Алиса. Мне даже очень приятно, что мы с тобой так стали похожи друг на друга. Знаешь, мне всегда хотелось иметь дочь, хотя бы такую же, как ты, но, к сожалению, я бесплодна. У меня был муж, но он, узнав о моей проблеме, ушёл от меня. Я и сюда устроилась работать, так как люблю детей. Поэтому все вы для меня, Алиса, как дети — мои дети: сыновья и дочери.
В глазах у комендантши появились слёзы. А я не знала о ней вообще ничего. Оказывается она не такая уж и злая. Может и у нашего хореографа тоже есть добрая сторона? Кто знает?
— А, что это мы всё обо мне, да обо мне? Алиса, — сказала Елена Леонидовна. — Ты, наверно, хочешь знать, с кем теперь ты будешь жить в одной комнате?
Я кивнула. Комендантша продолжила:
— Ты будешь жить с Катей и Гулзарой в одной комнате, кстати, в той же, что и в прошлом учебном году. Вот тебе постельное бельё.
Она выдала мне пакет с постельным бельём. Я поблагодарила её и вышла из её кабинета. В коридоре возле двери стояли мой чемодан с вещами и аккордеон в футляре.
— И как я это всё потащу? — спросила я, не дожидаясь ответа. Для меня это был риторический вопрос. Но меня сзади кто-то обнял и чей-то весёлый голос сказал:
— А тебе и не надо. Мы сами потащим.
Я обернулась. Конечно, это был Пашка, а рядом с ним стоял Антон и тоже улыбался.
Пашка взялся за мой чемодан, а Антон взял аккордеон в футляре. Они помогли мне это донести до двери моей комнаты на втором этаже нашего общежития.
— Спасибо, парни! — сказала я. — И чтобы я без вас только делала?
Антон с Павлом переглянулись, затем оба развернулись и ушли. А я открыла дверь в комнату и вошла. Катя и Гулзара стояли за столом спиной ко мне и что-то там делали.
Я кашлянула, чтобы обратить на себя внимание. Девочки переглянулись между собой и обернулись.
— Привет, Алиса! — сказали они почти в унисон.
Я занесла постельное бельё и положила его на кровать, после чего подошла к своим подругам. Мы обнялись. Ну, а потом мы вместе занесли мои вещи в комнату.
Переодевшись в пижаму, я села за стол, на котором стоял уже нарезанный торт, чай в бокалах, тарелочки и ложки.
— Мы, вот решили отметить твоё возращение, — сказала Катя.
Катя, кстати, тоже немного изменилась. Она отрастила волосы и перестала носить очки.
— Катя, — обратилась я к ней, когда мы пили чай и ели торт. — Ты больше не носишь очки, почему?
— Алиса, — ответила та. — Когда мы выступали в Юрмале, я исполняла песню, которую ты для меня написала «В последний раз», то она очень понравилась зрителям. А среди них был очень хороший хирург-офтальмолог. Он после концерта сам подошёл ко мне и сказал, что может мне помочь с моей близорукостью. Он предложил мне обследование в его клинике в Риге и, я согласилась. Я отправилась в Ригу. Там я лежала в больнице, где впоследствии мне сделали операцию на глаза. После операции у меня стало нормальное зрение.
Мы помолчали, потом Катя сказала:
— Гулзара мне рассказывала, как ХёМи сбила машина и как ты её спасала. Она ведь тоже была на месте аварии. Алиса, а ты можешь рассказать, о том, как вы с ХёМи лежали в больнице? Мне очень интересно.
— Хорошо, — согласилась я. — Я расскажу.
После этого я рассказала Кате и Гулзаре о том, как я и ХёМи проходили лечение в Сеульском госпитале. Когда я рассказывала о нашей с ХёМи разлуке во время выписки из больницы, я расплакалась. Девочки принялись меня успокаивать.
— Алиса, — говорили они мне. — Не плачь, пожалуйста.
Они говорили также, что знали о том, как была дорога мне ХёМи, о том, что они тоже были сильно дружны с ней, и что она не виновата, что просто так сложились обстоятельства, и она никак не могла повлиять на них.
После чая Катя и Гулзара убрали со стола, и ушли мыть посуду. А я, оставшись одна, застелила свою кровать и распределила свои вещи по местам в комнате. Завтра снова продолжиться моя учёба во Всесоюзной школе музыкального, театрального и кинематографического искусства.
Место действия: Стадион ВШМТиКИ.
Время действия: 2 октября, понедельник, утро.
Этой ночью мне не спалось. Хотя это была моя первая ночь в общежитии со своими подругами Катей и Гулзарой. Ночью я всё думала о ХёМи. Как бы оно не было, но возможно ХёМи поступила со мной так же, как год назад с ней поступила Илона. Правда, ХёМи и я не враждуем друг с другом в открытую, как у них было с Илоной Шиловской. Но и к тому же ХёМи далеко от меня. Теперь она учится в Кирине в Сеуле. Но, я почему-то постоянно думаю о ней. Лишь только под утро я уснула.
Вот стою я теперь вместе с нашей группой на стадионе. Сегодня снова с утра занятие хореографией, точнее физкультурой. Наш хореограф он же физрук Макаров Владислав Вадимович обходит наш строй и осматривает шеренги. Поравнявшись со мной, он остановился и спросил:
— Алиса, почему ты в тёмных очках? Тебя, что избили с утра?
— Нет, Владислав Вадимович, — ответила я.
— Тогда сними очки, — сказал он требовательно.
Правой рукой я сняла очки, взявшись за душку. Левой рукой я поправила причёску и посмотрела в глаза учителю. Физрук чуть за сердце не схватился.
— Что это с твоими глазами, Алиса? — спросил он.
— А что с ними не так? — в свою очередь спросила я.
— Ну, они же раньше были голубыми, да? — спросил физрук недоумённо.
— Да, — ответила я. — А теперь они, как видите фиолетовые. А вас цвет моих волос, что вообще не смущает?
— Так это же волосы, — сказал Владислав Вадимович. — Их же покрасить можно. Хотя странно, почему ты, будучи блондинкой, перекрасилась в брюнетку. Что думаешь, теперь стала умнее казаться?
Он засмеялся, как будто сморозил хорошую шутку, но его никто не поддержал. Тогда физрук замолк.
— Видите ли, — сказала я, подождав, когда он отсмеётся. — Волосы не только поменяли цвет, изменилась сама фактура волос. У них теперь появился объём, которого до этого не было. Присмотритесь, как теперь мои волосы волнами спускаются по спине.
— Может это парик, — сказал физрук и правой рукой, держа журнал нашей группы в левой руке, он дёрнул меня за волосы, да так сильно, что из глаз у меня полились слёзы, а я закричала.
— Что вы делаете? — крикнула я. — Мне больно!
Учитель отпустил мои волосы. Он немного отошёл назад, видно перевести дух. Но, вдруг он заулыбался. Он посмотрел на мои ноги и сказал:
— Алиса, а почему у тебя разные кроссовки, а? Как ты это объяснишь?
Я опустила голову и посмотрела на свои ноги. Действительно, кроссовки на ногах были разные: правый кроссовок зелёного цвета, а левый — розового. Тут уже наша группа не выдержала и, почти все заржали, как кони. Не смеялись только мои близкие друзья.
— Ладно, Алиса, — сказал физрук. — Не обижайся. Всё это не всерьёз.
Он пошёл дальше делать свой обход строя. А я всё стояла и думала о том, как он перед всем курсом меня опозорил. Да, я из-за того, что не выспалась, обулась спросонья в разные кроссовки, но разве нельзя было просто промолчать? Ну, что он за человек такой, почему он ко мне так предвзято относится?
Место действия: Кабинет русского языка и литературы.
Время действия: Тот же день, 11:00.
Учительница русского языка и литературы Мкртчян Джульетта Ашотовна вошла в аудиторию. Это была высокая длинноногая женщина в чёрной длинной юбке с оборками, чёрной в белый горошек блузке с длинными рукавами. Волосы у неё были длинные прямые и тёмные. У неё большие карие глаза, далеко расположенные от длинного носа с горбинкой. Скулы у неё узкие и само лицо кажется вытянутым, особенно это выдаёт её длинный подбородок. На ногах у неё были чёрные чулки, уходящие под юбку и чёрные туфли на высоких узких каблуках, иначе именуемых шпильками. Я удивляюсь порой, как на них можно вообще можно ходить?
Мы встали со своих мест, и вышли в проход. Джульетта Ашотовна прошлась по кабинету и остановилась примерно на середине доски, висящей на стене перед нами. Учительница повернулась к нам и сказала:
— Здравствуйте, второкурсники. Прежде чем мы начнём наше занятие мне необходимо представить вам ваших новых товарищей. Это близнецы: брат и сестра Кравцовы, — она повернулась к оставленной ей открытой двери в класс и позвала, стоявших, наверное, близнецов в коридоре. — Заходите, Кравцовы!
В кабинет вошли рыжие мальчик и девочка, примерно моего возраста. Одеты они были в школьную форму ВШМТиКИ. Мальчик и девочка были очень похожи друг на друга, особенно их лица. У мальчика была пышная, почти шарообразная шевелюра волнистых светло-рыжих волос. Всё лицо просто усыпано веснушками. У девочки волосы такого же цвета, только значительно длиннее, почти до середины спины. Лицо тоже в веснушках, как и у брата. У них большие ядовито-зелёные глаза, курносый нос, вздёрнутый кверху и небольшой короткий рот.
— Итак, мальчика, зовут Евгений Кравцов, — сказала Джульетта Ашотовна. — А его сестру — Евгения Кравцова, — она обратилась к близнецам. — К сожалению, я не смогу посадить вас рядом за одну парту, поэтому ты, Евгений сядешь вон с той черноволосой девочкой с фиолетовыми глазами, — учительница указала на меня, а я сидела в третьем ряду за третьей партой — первый вариант. — Ну, а ты, Евгения, садись вон туда у окна, с тем темноволосым мальчиком, — и указала на сидевшего в первом ряду, за третьей партой — второй вариант, Пашку Восьмёркина.
Близнецы переглянулись, затем расстались и разошлись по своим местам. Когда они дошли, учительница сказала:
— Прошу садиться.
Весь наш класс уселся на свои места. Джульетта Ашотовна начала урок:
— Сегодня на уроки мы с вами изучим российские романсы и песни XIX века. Поэтому, откройте свои тетради и запишите тему урока: «Русские романсы, как литературный жанр XIX века». Записали? Хорошо. Итак, феномен русского романса, а именно классического романса, возникает на волне романтизма в России в результате восстания декабристов на Сенатской площади Петербурга. Изначально истоками русского романса необходимо считать лирические произведения поэтов «Золотого века», а именно Василия Жуковского, Михаила Лермонтова, Афанасия Фета, Фактияра Обязова, Фёдора Глинка и многих других. Можете записать эти фамилии в тетрадь. Русские романсы XIX века принято подразделять на классические, городской, цыганский, жестокий и казачий романс. Запишите эти виды в тетрадь. Теперь же рассмотрим их по отдельности. Итак, классический романс основан на произведениях русских классических композиторах XIX века. Городской романс — это авторский по способу создания, но имеет фольклорные и бытовые мотивы. Это своеобразный прообраз русского шансона. Цыганский романс возник под влиянием цыганских хоров Москвы и Петербурга. Особенностью жестокого романса является его мелодраматизм, острота ситуации, граничащая с крайностью. Ну, и казачий романс. Казачий романс — это авторские казачьи песни на казачью тематику.
Учительница перевела дух и осмотрела класс.
— Итак, — сказала она. — Есть ли среди вас, кто знает, какие-нибудь русские романсы XIX века?
Руки подняли я и новенькая Евгения Кравцова. Больше никто.
— Ну, что же, — сказала Джульетта Ашотовна. — Алиса Савельева и Евгения Кравцова, выходите к доске.
Я и новенькая вышли и встали по бокам нашей учительнице, повернувшись лицом к классу.
— Может быть, вы вдвоём что-нибудь исполните? — спросила учительница и подошла к стоящему возле окна пианино. Она села на стул возле него и открыла крышку над клавишами.
Я посмотрела на Евгению и спросила:
— Ты про колокольчик знаешь?
— Это, который дзинь-дзинь, колокольчик звенит? — уточнила Евгения.
Я кивнула.
— Знаю, — сказала она и повернулась к учительнице. — Джульетта Ашотовна, пожалуйста, «В лунном сиянии снег серебрится».
— Очень хороший выбор, — сказала наша учительница и начала играть. Так вот зачем нужно пианино в кабинете русского языка и литературы! Когда учительница отыграла вступление, я начала петь:
В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь –
Колокольчик звенит,
Этот звук, этот звон
О любви говорит.
Далее вступила Женя Кравцова:
В лунном сиянье ранней весною
Помнятся встречи, друг мой, с тобою.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь –
Колокольчик звенел,
Этот звук, этот звон
О любви сладко пел.
Снова пою я:
Помнятся гости шумной толпою,
Личико милой с белой фатою.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь –
Звон бокалов шумит,
С молодою женой.
Мой соперник стоит.
Завершает петь романс Евгения:
В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь –
Колокольчик звенит,
Этот звук, этот звон
О любви говорит.
Прослушать песню можно здесь: колокольчик.
В аудитории раздались аплодисменты как в зрительном зале. Мы с Евгенией переглянулись, и я сказала ей весело:
— Евгения, дай пять!
И мы стукнули вверх вытянутыми правыми руками ладонью об ладонь.
— Умницы, — похвалила нас учительница, игравшая нам на пианино. Она встала и подошла к нам.
— Спасибо, — сказала учительница. — Вы мне очень помогли, присаживайтесь на место.
Джульетта Ашотовна дождалась, когда мы с Женей Кравцовой уселись на свои места, сказала:
— А теперь откройте ваши дневники и запишите домашнее задание: выучить наизусть текст какого-нибудь, понравившегося вам романса, отрепетировать его и исполнить, как это нам показали Алиса Савельева и Евгения Кравцова, кстати, они выполняют это задание по желанию, надеюсь, никто из вас против не будет.
В классе никто по этому поводу не возражал. Все были согласны с этим решением нашей армянской учительницы.
Место действия: Кабинет замдиректора ВШМТиКИ по музыкальному направлению.
Время действия: Тот же день, после уроков.
Я стояла перед дверью в кабинет замдиректора по музыкальному направлению Чашниковой Ирины Александровны. Я постучала в дверь.
— Открыто, входите! — услышала я женский голос за дверью. Я вошла в кабинет.
— Вызывали, Ирина Александровна? — спросила я немного грустно.
— Да, Алиса, заходи, пожалуйста, — сказала замдиректора весьма возбуждённо. Она сидела за своим столом у стены.
Ирина Александровна — высокая темноволосая женщина с копной коротких волос, предпочитающая тёмные цвета и узкие платья, а также костюмы с пиджаком, наличествующие либо брюки, либо длинную узкую юбку. Сегодня на ней был чёрный в белую полоску блейзер, под ним белая блузка с кружевными рукавами, выглядывающими из-под рукавов пиджачка. На ногах узкая юбка под цвет блейзера и чёрные туфли на низких каблуках с капроновыми светлыми чулками.
Замдиректора вышла из-за стола, прошла между своим столом и окном к небольшому низкому столику, стоявшему перпендикулярно столу замдиректора. Со стороны окна и со стороны двери у столика стояли по два кресла с каждой стороны стола, то есть всего их четыре. У дальней стены располагался кухонный пенал, на котором стоял круглый поднос с хрустальным графином с водой, а вокруг него на подносе стояли гранёные стаканы. Также здесь располагалась и микроволновая печь, электрочайник и кофемашина. У стены, где дверь, также стоял напольный куллер для воды с девятнадцатилитровым бутылём с водой, а у окна располагался холодильник. Также у стены, противоположной окну, стоял большой книжный шкаф. На окнах — белая, прозрачная тюль и тёмно-красные ламбрекены из очень плотной ткани. Над столом замдиректора висит изображение флага СССР, флага РСФСР и портрет В. И. Ленина.
Подойдя к креслу, Ирина Александровна жестом руки пригласила меня присесть в кресло. Я уселась в кресло, стоявшее ближе всего к двери.
— Алиса, ты будешь сок, чай, кофе я тебе не предлагаю, — сказала замдиректора. — Думаю, что тебе ещё рано пить кофе.
— Сок, пожалуйста, — сказала я, мило улыбаясь.
Ирина Александровна подошла к холодильнику, открыла его и достала из него стеклянный кувшин с соком, судя по цвету — яблочным. Она налила сок в два гранёных стакана и поставила кувшин обратно в холодильник. Взяв стаканы с соком, Ирина Александровна подошла к столику, нагнулась и поставила один стакан передо мной, второй рядом с собой, после этого также уселась в кресло напротив того, в котором уже сидела я.
Я слегка пригубила сок. Да, сок действительно был яблочным, очень вкусным, но весьма холодным.
— Алиса, прошу тебя, пей сок маленькими глотками и пореже, — сказала Ирина Александровна. — Он очень холодный, боюсь, как бы у тебя не заболело горло.
— Спасибо, что заботитесь обо мне, — сказала я и кивнула.
Пригубив сок из своего стакана, замдиректора по музыкальному направлению начала излагать суть вопроса, по которому она меня сюда вызвала:
— Я наслышана о тебе, Алиса. Я просто иногда поражаюсь твоей фантастической работоспособностью. Мне очень нравится твоё творчество, а иногда ты просто поражаешь скоростью написания песен, причём не только музыки, но и самих текстов песен. Даже не смотря, на твой малый возраст, ты поражаешь своей способностью к сочинению музыки и текстов песен. А также у тебя такое разноплановое творчество. Недавно я по радио слышала Аллу Борисовну Пугачёву. Она пела «Миллион алых роз», а ведь мне известно, что автор этой песни ты, Алиса. Ты поступила очень великодушно и правильно, подарив свою песню такой великой исполнительнице, как Алла Борисовна Пугачёва.
Я слушала, что говорит мне Ирина Александровна и совершенно не понимала, к чему она это всё говорит, как бы переливая из пустого в порожнее. Я, глотнув ещё сока из стакана, со стуком поставила стакан на стол. Замдиректора замолкла и с удивлением посмотрела на меня.
— Ирина Александровна, — сказала я. — Переходите сразу к делу.
— Хм, к делу, да? — переспросила она. — А ты рвёшься в бой?
— Ирина Александровна, а хотите, я сама скажу, что вам от меня нужно? — спросила я, тем самым заинтересовав свою собеседницу.
— Ну, говори, — сказала она, видно надеется, что я оплошаю.
— Я знаю, что 5 октября день учителя, — сказала я. — В четверг намечается концерт, поэтому я должна буду за короткое время, до четверга не только сочинить несколько песен, но найти для них исполнителей и отрепетировать их исполнение, чтобы они, эти исполнители, могли с ними выступить на концерте, я правильно вас поняла?
У Ирины Александровны заметно расширились глаза, и открылся рот. Она очень удивлённо смотрела на меня, держа в дрожащей руке стакан сока, который уже потихоньку стал расплёскиваться. Наконец, совладав с собой и поставив стакан на стол, она спросила весьма удивлённо:
— Алиса, откуда ты знаешь? Ты что, читаешь мысли у меня в голове?
— Нет, — ответила я спокойно. — Просто это единственная причина, по которой вы могли меня вызвать.
— Ну, тогда ладно, — сказала Ирина Александровна, несколько расслабленно и даже радостно. — Но я должна тебя несколько поправить. Концерт будет не в четверг, а в пятницу вечером, то есть у тебя будет в наличии ещё один день. Ты справишься, Алиса.
— Справлюсь, — сказала я. — Сегодня я ночку не посплю, но несколько песен с партитурами и минусовкой на синтезаторе я напишу, но у меня условие.
— Какое? — спросила Ирина Александровна.
— Вы освобождаете меня от всех занятий на этой неделе, а также даёте мне возможность выводить с занятий исполнителей этих песен для проведения репетиций, — сказала я.
— Хорошо, — сказала Ирина Александровна. — Я поговорю с Ярославом Владимировичем. Я попробую его убедить.
— Я могу идти? — спросила я.
— Да, конечно, Алиса, — сказала замдиректора. — Удачи тебе!
— Спасибо, — сказала я, вставая с кресла.
Я, оставив недопитый стакан сока на столе, вышла из кабинета.
Место действия: Столовая ВШМТиКИ.
Время действия: Тот же день, 18:00.
Во время ужина в столовой за большим столом я собрала всю свою рок группу, а именно Пашку, Антошку, Катю и Гулзару и близнецов Кравцовых: Евгения и Евгению. Когда мы все собрались за одним столом, некоторые были удивлены присутствием близнецов.
— А эти, зачем тут? — спросил Пашка, взглядом указывая на близнецов.
Я вздохнула и спросила в свою очередь:
— Паша, а зачем ты здесь?
— Я-то, — Пашка удивлённо посмотрел на меня и почесал голову.
— Я пригласила Евгению потому, что мы с ней спелись на уроке литературы, — сказала я. — У неё замечательный голос, и я считаю, что она сможет быть участницей нашей группы. Ну, а на счёт его брата я неуверенна, но думаю, он сможет сам доказать нам свою полезность в группе. Правда, Евгений? — я посмотрела ему в глаза.
— Правда, — сказал он.
— Ну, хорошо, — сказал Пашка. — Евгений, чем ты можешь нам помочь? Каковы твои способности.
— Ну, я играю на скрипке, — скромно и очень тихо сказал Кравцов. — Также сочиняют на компе электронную музыку в виде битов.
— Мой брат очень хорошо играет на скрипке, — сказала его сестра-близнец. — Но поёт он ужасно.
— Ну, что, — сказала я. — Теперь в нашей группе есть скрипач.
— Даже два, — сказал Евгений и посмотрел на свою сестру. — Моя сестрёнка тоже очень хорошо играет на скрипке, да, милая сестрица? Ай, больно!
Его сестрёнка видимо под столом отдавила ему ногу. Он жалостливо посмотрел на неё.
— Ну, ладно, — сказала я. — С будущим составом группы мы определились. Теперь я скажу, зачем я вас всех собрала.
— А, что разве не для этого? — удивлённо спросил Паша.
— Нет, — ответила я. — Я позвала вас для того, чтобы сообщить вам, что в эту пятницу намечается концерт на день учителя, и мы там будем все участвовать. У меня задача довольно сложная сочинить песни на день учителя, а ваша задача их отрепетировать. Сегодня у меня бессонная ночь. Я сейчас, после ужина, ухожу в учебный корпус в репетиционную с ноутбуком и буду сочинять песни. Я постараюсь до завтра уже приготовить партитуры песен и черновой вариант минусовки к ним на флешке. Завтра мы их распределим, вам ясно?
— Алиса, а спать ты, когда будешь? — участливо спросила Катя.
Гулзара тоже вопросительно на меня посмотрела и сказала:
— Мы ведь переживаем за тебя.
— Девочки и мальчики, выспаться я успею, пока вы будете на занятиях, — сказала я.
— Как это? — спросил молчавший до этого Антон.
— Я отпросилась от всех занятий на этой неделе. Я вас ещё успею нагнать, — сказала я.
Антон осмотрел всех нас, затем, посмотрев на меня, сказал:
— Я считаю, что, не смотря на сон, надо организовать дежурство в репетиционной.
— Точно, — подтвердил Пашка, щёлкнув пальцами. — В прошлую весну произошёл весьма неприятный инцидент с Алисой.
— Что случилось? — спросила Евгения Кравцова.
— На Алису напал один из старшекурсников, — сказал Пашка. — Хорошо, что Алиса смогла вовремя убежать. Поэтому организуем дежурство. Половину ночи дежурю я, половину — Антон.
— А я вношу коррективы в ваше дежурство, — сказал Евгений. — Я тоже, как член вашего коллектива тоже обязан охранять Алису.
— Ты ещё не в нашей группе, — сказал Пашка.
— А я думаю, что дежурить втроём по очереди более рационально, чем, если бы это мы делали вдвоём, — сказал Антон.
— Ты, правда, так считаешь? — спросил Пашка.
— Да, я так считаю, — подтвердил Антон.
— А давайте я первым дежурю, — вызвался Евгений.
— Нет, я буду первым, — возразил ему Пашка. — Я тебе ещё не доверяю.
— Хорошо, хорошо, буду вторым, — согласился Кравцов. — Буду за ночь два раза спать, оно даже лучше.
— Ну, тогда я третий, — сказал Антон. — Потом после ужина обсудим это более подробно.
— Мальчики, — сказала я. — Большое вам спасибо. Только, пожалуйста, не мешайте мне, хорошо?
— Хорошо! — согласились эти трое со мной.
Место действия: Репетиционная комната в учебном корпусе музыкального направления ВШМТиКИ.
Время действия: Тот же день, поздний вечер и ночь.
После ужина я отправилась в учебный корпус в репетиционную комнату. Когда я вошла в репетиционную комнату, старшекурсницы репетировали под музыку из магнитофона свой танец перед зеркалом. Их было пять человек. Одеты они были в танцевальные купальники поверх лосин, а на купальниках также были надеты балетные пачки.
Я, войдя в комнату, прошла тихонечко до синтезатора. Я сняла со спины свой рюкзачок и достала из него наушники и ноутбук, а также связку проводов. Поставив ноутбук на стол рядом с синтезатором, я подключила его к ноутбуку. Затем я включила ноутбук. Села за синтезатор и, подключив к нему наушники, стала вспоминать, что из моей прошлой жизни, когда я был Владимиром Викторовым, можно было «сочинить» для концерта на день учителя. Долго думать мне не пришлось, так как одна из репетирующих девочек подошла ко мне и грубо сняла с меня наушники.
— Эй, ты, что, играть тут собралась? — сказала она мне грубо.
Я повернулась к ней и сказала по возможности спокойно:
— Я собираюсь сочинять музыку на концерт в честь дня учителя. Играть я буду в наушниках и совершенно вам не помешаю. Давайте не будем мешать друг другу.
— Валя, — сказала вторая девочка, той первой, что сняла с меня наушники. — Ты что не видишь, это же Алиса Савельева. Пускай сочиняет себе музыку, тем более, она же в наушниках.
— А ладно, — махнула рукой Валя. — Играй! Может, потом и нам напишешь что-нибудь, чтобы мы танцевали.
— Обязательно напишу, — сказала я. — Только дайте мне поработать.
Девочки отошли от меня и опять принялись танцевать. Они даже свою музыку потише сделали, видно, чтобы мне не мешать. А я, надев наушники, стала перебирать клавиши для вдохновения, но в голову долго ничего не приходило. Я сняла наушники и стала наблюдать за танцем, который старшекурсницы репетировали. Музыка из магнитофона навевала восточные мотивы, а сам танец тоже был с Востока. Эти девочки так здорово крутили животом, а их изящные движения рук и ног, как бы звали в восточную сказку. Сразу вспомнился цикл сказок Шахерезады «Тысяча и одна ночь». Я помню в прошлой жизни, когда я был маленьким мальчик, та моя настоящая мама из прошлой жизни читала мне эти волшебные сказки. Итак, что мы имеем? Волшебство, Восток и … школа. А это значит песня из Советского фильма-спектакля «Отважный Ширак» под названием «Песня волшебника-недоучки». Я быстро пересела за ноутбук. Я стала в СовИнНете искать информацию об этом фильме и песне, но ничего не нашла. Здесь в этом мире не было не композитора Александра Зацепина, ни поэта Леонида Дербенёва. Так что смогу смело её «сочинять».
Я вошла в программу на ноутбуке, которая пишет партитуры песен в вордовском формате, когда играешь на подключенном к компьютеру синтезаторе. Затем я села за синтезатор и, надев наушники, начала играть мелодию песни. Как не странно, но мелодию эту я вспомнила и очень даже хорошо. И, вот, партитура первой песни готова.
Девочки уже закончили репетировать танец и с интересом стали смотреть на меня. Я сняла наушники и повернулась к ним.
— Девочки, — сказала я. — А я, пока вы танцевали, песню сочинила, благодаря вашему Восточному танцу и в благодарность я спою эту песню вам.
Девчонки заинтересовались, одна из них даже чуть не захлопала в ладоши, но вовремя остановилась. Они устроились прямо на полу, возле меня. Я отключила наушники от синтезатора и начала играть вступление к песни, а затем запела:
Вычислить путь звезды,
И развести сады,
И укротить тайфун, -
Всё может магия.
Есть у меня диплом,
Только вот дело в том,
Что всемогущий маг —
Лишь на бумаге я.
Даром преподаватели
Время со мною тратили.
Даром со мною мучился
Самый искусный маг.
Да, да, да!
Мудрых преподавателей
Слушал я невнимательно.
Всё что не задавали мне
Делал я кое-как.
Сделать хотел грозу,
А получил козу,
Розовую козу
С жёлтою полосой.
Вместо хвоста — нога,
А ноге — рога.
Я не хотел бы вновь
Встретиться с той козой!
Даром преподаватели
Время со мною тратили.
Даром со мною мучился
Самый искусный маг.
Да, да, да!
Мудрых преподавателей
Слушал я невнимательно.
Всё что не задавали мне
Делал я кое-как.
Сделать хотел утюг,
Слон получился вдруг.
Крылья, как у пчелы,
Вместо ушей — цветы.
Ночью мне сниться сон —
Плачут коза и слон,
Плачут и говорят:
«Что с нами сделал ты?
Что с нами сделал ты?!»
Даром преподаватели
Время со мною тратили.
Даром со мною мучился
Самый искусный маг.
Да, да, да!
Мудрых преподавателей
Слушал я невнимательно.
Всё что не задавали мне
Делал я кое-как.
Я закончила играть. Девочки мне стали аплодировать. Аплодировали, аплодировали, закончили аплодировать. Но аплодисменты продолжались, я посмотрела на дверь, девочки удивлённо тоже. В дверях стоял Пашка и улыбался.
— Вот и я пришёл, Алиса, — сказал он, перестав хлопать в ладоши.
Старшекурсницы собрали свои вещи, и вышли из репетиционной. Пашка подошёл ко мне.
— Паша, — спросила я. — А ты всю мою песню слышал?
— Нет, — ответил он. — Я когда подошёл сюда, услышал только аплодисменты, а затем вошёл и присоединился к ним.
— Ладно, понятно, — сказала я вздохнув.
Ну, что одну песню я уже сочинила, надо ещё, что-нибудь. Теперь нужно, что-то более серьёзное. Я снова села за ноутбук. Я помню в моей прошлой жизни, был такой замечательный фильм про школу «Розыгрыш», а там была песня про учителя «Когда уйдём со школьного двора…». Да, эта песня, конечно, подходит для выпускного, но в ней такие хорошие строки про учителей, что мне бы хотелось, чтобы она звучала и на концерте в честь дня учителя. Помниться композитором этой песни был А. Флярковский, а слова написал поэт А. Дидуров. В СовИнНете я стала искать соответствующую информацию и, к счастью, ничего не нашла. Значит и эту песню можно взять на вооружение.
Кроме этих двух песен за оставшийся вечер и, прошедшую без происшествий благодаря моим бдительным защитникам ночь, я написала ещё две песни: «Прости, прощай» из репертуара ВИА «Самоцветы» из мира Владимира Викторова; «Ваши глаза», Евгения Крылатого.
Под утро я сложила ноутбук и наушники в рюкзак, свернула все свои провода и отдала флешку с партитурами уже дежурившему Антону.
— Антон, — сказала я. — Пожалуйста, сходи, распечатай партитуры и пускай они будут у тебя до конца занятий, а затем, уже вечером мы распределим песни по исполнителям.
— Алиса, — сказал Антон. — А ты как? Дойдёшь до общежития?
— Дойду, — ответила я. — Спасибо, что беспокоишься обо мне. Ну, ладно я пошла спать. Увидимся вечером в столовой.
Место действия: Столовая ВШМТиКИ.
Время действия: 3 октября, вторник, вечер.
Снова вечер. Снова мы сидим за тем же самым столом, что и вчера и той же компанией. Сначала мы ужинали, беседовали о школе. Точнее я спрашивала, а остальные мне отвечали, рассказывая, как сегодня прошёл день в школе.
— Сегодня обо мне никто из учителей не спрашивал? — спросила я у ребят.
— Владислав Владимирович спрашивал, — ответил Антон.
— Ага, — подтвердил Пашка. — Спрашивает, а где моя любимая ученица, Алиса. Вот смеху то было. Он явно тебе неравнодушен.
— Хватит паясничать, Паша, — строго сказала ему Катя, затем обратилась мне. — Не слушай его, Алиса, ты же его знаешь.
— Знаю, — ответила я. — Но, всё же наш хореограф, он же физрук интересовался мной. Это же факт?
— Да, — подтвердила Катя.
Мы закончили принимать пищу и сложили тарелки на центр стола, чтобы они нам не мешали. А я попросила Антона достать, распечатанные им партитуры песен. Антон достал папку и передал её мне. Я раскрыла папку и стала пересматривать партитуры, проверять на наличие или отсутствие ошибок в нотах или в словах. Проверив партитуры, я сказала:
— Ребят, у нас четыре песни. Одна шуточная, другие более серьёзные. Шуточную, которая называется «Волшебник-недоучка» буду петь я. Все согласны?
— А можно мне почитать партитуру? — спросил Пашка.
Я посмотрела на Антона и спросила его:
— Антон, сколько экземпляров партитуры ты распечатал?
— Один, — ответил он.
— Я тебя сейчас убью, — сказала я, угрожающе. — Ну-ка, ноги в руки и бегом распечатывать партитуры на всех и приходи опять же сюда!
Антона как ветром сдуло. А мне стало как-то не по себе, ведь утром же я ему ничего толком не объяснила, так что он не виноват, снова виновата я. За те полчаса с небольшим, что бегал Антон, я зачитала тексты, сочинённых мной песен. А также мы начали обсуждение этих песен. Всем они очень понравились.
И вот, наконец, прибежал Антон и раздал всем экземпляры партитур песен. Он явно запыхался, когда бежал и, наверно, очень устал. Когда он уселся на своё место рядом со мной, я погладила его по голове и сказала:
— Антон, прости, что накричала на тебя. Я сама виновата, не смогла утром тебе объяснить.
— Да, ладно, — сказал он. — Ты утром была не в том состоянии, чтобы что-то объяснить. Твоё творчество очень тебя изматывает. Так что я должен был сам догадаться, поэтому именно я должен просить у тебя прощения.
— А давайте уже перейдём к делу, — предложил Пашка.
После этого мы стали перечитывать тексты песен и стали определять, кто, что будет исполнять. В общем, решили так: «Волшебник-недоучка» исполняю я, «Когда уйдём со школьного двора…» исполняют Антон и Павел, «Прости, прощай» исполняют Катя и Антон и, наконец «Ваши глаза» — Гулзара и Евгения. Также Евгения предложила исполнить романс «В лунном сиянии снег серебрится», все согласились и с этим. Решено исполнять вчетвером: я, Катя, Гулзара и Евгения.
На этом мы и разошлись, а с завтрашнего дня мы дали друг другу обещание уже начать репетировать.
Место действия: Большой зал ВШМТиКИ.
Время действия: 6 октября, пятница, вечер.
В Большом зале Всесоюзной школе музыкального театрального и кинематографического искусства был аншлаг. Не было не одного свободного места. В зале сидели в основном администрация школы и все преподаватели, причём не только музыкального направления, но и других тоже, представленных в школе. Учащиеся школы, которые принимают участие в концерте, расположились за кулисами и ждут своего выхода на сцену. Кроме наших пяти песенных номеров, в программе концерта небольшие отрывки из спектаклей, поставленных учащимися театрального направления, кинематографисты и фотографы показали короткометражные фильмы и свои лучшие фотографии на большом экране. Также, наше музыкальное направление показало на сцене несколько танцевальных номеров и выступление небольшого симфонического оркестра учащихся нашей школы.
В начале концерта под звуки фанфар на сцену вышел директор нашей школы Белозёров Ярослав Владимирович.
— Уважаемые коллеги, учителя, уважаемая администрация нашей весьма необычной творческой школы, — начал он своё выступление. — Сегодня у нас ежегодный концерт, посвящённый празднику День Учителя. В этот день наши любимые учащиеся покажут, чему мы их научили. Покажут своё творчество и мастерство. Наш концерт на День Учителя объявляю открытым.
Директор выступал перед закрытым занавесом, мы, находящиеся за кулисами не видели его, но прекрасно слышали, так как он говорил в микрофон. Ярослав Владимирович в условленное время поднялся на сцену из зала, открыл концерт своим выступлением, после чего он снова спустился в зал, чтобы смотреть наш концерт. Занавес стал медленно разъезжаться в стороны. На тёмную, ещё не освящённую сцену стала с двух сторон из-за кулис выходить хореографическая группа. Слева выходили мальчики, а справа девочки. На них были белые лосины и обтягивающие футболки, такого же цвета, только у девочек ещё были белые короткие юбки. Зазвучала электронная музыка, сцену осветили лучи разноцветных прожекторов и начался танец. Танец в стиле break dance. Очень быстрые движения, при этом красивые и захватывающие. Сначала танец был в замедленном темпе, потом темп начал нарастать, затем кульминация. Танец окончился тем, что танцующие валялись, кто, где упал на ярко освещённой сцене.
На сцену с обеих сторон вышли ведущие: парень и девушка со старших курсов театрального направления.
— Уважаемые учителя, — сказала девушка. — Мы рады приветствовать вас на нашем концерте в вашу честь!
— А открыли наш концерт учащиеся музыкального направления, — сказал парень ведущий. — Организовавшие хореографическую группу «Prime».
Участники танцевальной группы встали и ушли за кулисы. На сцену вывезли декорации: картонную печь, раскрашенную под настоящую с изразцами; две стойки с верёвками, на которых на прищепках висят разные вещи; вынесли несколько стульев, а также вынесли небольшой диван.
— Ну, а сейчас перед вами выступят начинающие актёры театрального направления с небольшим спектаклем «Коммунальная квартира» по ранним рассказам Михаила Зощенко, встречайте! — сказала ведущая. После этого ведущие также в разные стороны ушли за кулисы.
На сцену вышли начинающие актёры. Начался их миниспектакль. К микрофону в домашнем халате с накладными усами вышел парень. Он прочитал фельетон «Кризис».
Потом на сцену вышли ещё три парня в сюртуках, брюках и шляпах начала ХХ века. Парень в халате сказал в микрофон:
— В последнее время печка в моей комнате прохудилась, и моя семья стала от этого постепенно угорать. Вызвал я тогда представителей ЖАКТа к себе. Вот кстати и они.
Парень подходит к ним и говорит:
— Вот, смотрите, печь у меня прохудилась. Надо же что-то делать.
Те три парня ходят вокруг печки, смотрят, затем один из них говорит:
— Нету, жить можно.
Затем со сцены убрали театральные декорации. А на сцену вышли те пять девушек, которые репетировали тогда Восточный танец. Теперь на них были цветные шаровары, разукрашенные цветные топы и лица были скрыты платками. На ногах у них лёгкие туфли с загнутыми вверх носками. Животы же у них были оголены. Эти девушки станцевали свой Восточный танец.
После них на сцену вышла ведущая:
— Перед вами только что выступила женская хореографическая группа «Виктория» с Восточным танцем, а продолжает у нас тему Востока песня в исполнении Алисы Селезнёвой «Волшебник-недоучка». Внимание, — это премьера песни!
Она ушла за кулисы, а на сцену в круглых очках в длиннополой шляпе в шароварах и восточной курточке вышла я. Под записанную заранее музыку я начала петь эту песню.
После меня была небольшая фотовыставка работ фотографов в виде презентации на большом экране и под музыку. Позже был ещё один танцевальный номер. После танцевального номера с гитарами на сцену вышли Антон и Павел, которые стали исполнять песню «Когда уйдём со школьного двора». (Ссылка: розыгрыш).
И теперь кинематографисты показали свои коротенькие документальные ленты. А затем вышли Катя и Антон. Они спели песню «Прости-прощай». (Ссылка: Прости-прощай). После короткого танцевального номера, на сцену вышли Гулзара Садыкова и Евгения Кравцова. Они спели песню «Ваши глаза». (Ссылка: Ваши_глаза).
И вот, финальная песня. Под старинный русский романс, который пели я, Гулзара, Катерина и Евгения, «В лунном сиянии снег серебрится…» вышли все участники нашего концерта. В конце исполнения песни мы все, взявшись за руки и поклонившись залу, крикнули:
— Учителя, с Днём Учителя!!!
Место действия: Парк ВШМТиКИ.
Время действия: Тот же день, после концерта.
Вместе с Катей и Гулзарой я возвращалась в общежитие после концерта. И тут нам на встречу из боковой аллеи вышел… кто бы вы думали, а? Даниил Петров.
— Здравствуйте, девочки, — сказал он.
— ТЫ!? — удивилась я, увидев его здесь. Мои подруги тоже были удивлены. — Ты что здесь делаешь?
— Я услышал, — ответил Даниил. — Что у вас в этот день намечается концерт в честь Дня Учителя. И я так подумал, что ты обязательно будешь в нём участвовать, и оказался прав. Я сидел весь концерт в зале на последнем ряду и мне очень всё понравилось.
— Спасибо, — сказала я, мило улыбаясь. — Мне очень приятно.
— Алиса, — сказал Петров. — Мне нужно поговорить с тобой наедине, ты не против?
— Нет, — ответила я ему и обратилась к девочкам. — Катя, Гулзара идите в общагу без меня, если что Даниил меня проводит.
Девочки переглянулись между собой и кивнули.
— Хорошо, Алиса, — сказала Катя. — Мы пойдём.
— Только вы не долго, ладно, — попросила Гулзара.
Они, взявшись, за руки ушли. Когда они скрылись, Даниил Петров спросил:
— Ты сегодня ужинала?
Я посмотрела на него, хотела ответить, что да ужинала и есть не хочу, но это была бы ложь. И тут ещё мой желудок предательски заурчал. Даниил всё понял и улыбнулся.
— Поехали со мной, — сказал он. — Я знаю, что тебе нравится восточная кухня, и я знаю неподалёку один корейско-японский ресторан, а?
Я улыбнулась. Вот же знает, зараза, что мне нравится.
— Ладно, — сказала я. — Поехали в твой ресторан, поедим жаренного мясо, только потом, доставь меня сюда в общагу, хорошо?
— Зуб даю, — пообещал Даниил Петров.
Белый мерседес Даниила стоял на парковке возле главного входа на территорию ВШМТиКИ. Мы подошли к автомобилю. Петров открыл переднюю дверь рядом с водителем и пригласил меня присесть. Я села в машину. Закрыв за мной дверь, он обошёл свой автомобиль спереди и сел за руль.
— Пристегнись, — сказал он.
— Что? — спросила я и поняла по его взгляду, что он сейчас смог про меня подумать. — Хорошо!
Я пристегнулась. Даниил Петров нажал на кнопку запуска стартера, двигатель завёлся. Прогрев его, Даниил выехал на дорогу и поехал в сторону центра города Москвы.
Место действия: Ресторан корейско-японской кухни «Окинава».
Время действия: Тот же день, поздний вечер.
Мы сидели с Даниилом за квадратным столом друг напротив друга. Петров жарил мясо в электрической жаровне, расположенной на столе, переворачивая его палочками. А я, сложив руки на столе, рассказывала ему о том, как ХёМи сбила машина, а я её спасала.
— …Представляешь, я кинулась вперёд, чтобы поймать падающую ХёМи. Я так боялась не успеть, — говорила ему я. А он сидел, жарил мясо и улыбался мне, как старой знакомой, которую уже давно не видел.
— Ах, Алиса, — сказал он. — Давай свою тарелку.
Я подала ему тарелку, он положил мне жареной говядины. От неё шёл такой запах! Его ничем передать нельзя. Я положила тарелку с мясом перед собой. Взяв в руки палочки, я стала, есть мясо то, макая его в соевый соус, то в васаби.
— Как ты здорово палочками управляешься! — подивился Даниил Петров.
— А то, — сказала я. — Поживи с моё в Южной Корее ещё не так навостришься.
Я ела мясо, а Даниил, жаря вторую партию, смотрел, как я ела. Мне стало немного неудобно. Я притворно закашлялась и схватила стакан с минеральной водой. Попив воды, я, улыбаясь, посмотрела на Даниила.
— С тобой всё в порядке? — участливо спросил он.
— Да, — ответила я. — Со мной всё нормально. Знаешь, почему рассказываю только я? Ты, наверно, и так про меня знаешь многое. Может быть, ты и о себе, что-нибудь расскажешь, а, Даниил?
Даниил задумался. Потом, вздохнув, начал рассказывать:
— Отца своего я не помню. Да и мама про него ничего мне не рассказывала, ну и я не спрашивал. Зачем? Меня и так всё устраивало. У меня нет ни братьев, ни сестёр. Я — единственный ребёнок и сын своей матери, хотя и она сама, тоже очень редко занималась моим воспитанием. Даже когда я был грудным младенцем, молоком вскармливала меня не мама, а кормилица. Не знаю, где она её тогда нашла. Но факт есть факт. Потом у меня было куча нянек, а затем, когда я подрос, то даже в школу не ходил. Вместо этого мама наняла мне учителей, которые и учили меня дома. С раннего возраста у меня появился замечательный голос. Тогда-то я и начал петь, да не просто петь, а участвовать в различного рода вокальных конкурсах и даже побеждать в них. Мама нанимала мне продюсера, а также стала моим директором, помимо своего основного бизнеса.
— А чем занимается твоя мама? — спросила я. — Прости, что перебила.
— Да, ничего. Моя мама владеет известной сетью универмагов в Москве и в Ленинграде.
— Так ты сын очень богатой и влиятельной женщины, — сказала я задумавшись.
— Сейчас я сам по себе, — сказал Даниил Петров. — Благодаря музыке, а также и тебе я неплохо зарабатываю сам. Та машина, на которой мы сюда приехали, я купил её сам на свои деньги, причём я купил её в ГДР в Берлине.
Теперь он стал, есть мясо. Он ел его вилкой и почти не смотрел в мою сторону. А я рассказывала ему, как я с ХёМи лежала в больнице. Даниил вдруг уставился на мою шею, я в это время расстегнула верхнюю пуговицу блузки, так как мне стало жарко.
— Алиса, — спросил он. — А где кулон с овном, что я подарил тебе на день рождения?
— Не знаю, — ответила я, пожав плечами. — Наверно потеряла, когда спасала ХёМи.
— А что это за цепочка, уходящая вниз? — спросил он снова.
Я достала из-под блузки свой талисман — ребро ХёМи.
— Это ребро ХёМи, которое прокололо мне руку, когда я её спасала, — ответила я. — Теперь это мой талисман, точнее теперь моя рок группа обрела настоящей вещественный талисман. Теперь название нашей группы «Талисман» вещественно подтверждено.
Даниил встал со своего места и подошёл ко мне.
— Можно посмотреть? — спросил он.
— Пожалуйста, — разрешила я.
Он взял в руки ребро ХёМи. Осмотрев его со всех сторон, Даниил Петров отпустил его. Я поймала талисман и спрятала его под блузку.
— Ну, что, ты поела? — спросил меня Петров.
— Да, — ответила я. — Отвезёшь меня в общагу ВШМТиКИ?
— Отвезу, — ответил он и подозвал официанта. — Официант, счёт, пожалуйста.
Место действия: Репетиционная комната в учебном корпусе музыкального направления ВШМТиКИ.
Время действия: 22 декабря, пятница, вечер.
Вечером 22 декабря в день зимнего солнцестояния я сидела в репетиционной комнате учебного корпуса нашего музыкального направления за синтезатором. Сзади меня на полу сидели близнецы Кравцовы. Я, поиграв немного на синтезаторе, повернулась к ним лицом на вращающимся стуле.
— Я очень рада вас видеть, — сказала я им. — Мы с вами знакомы уже три месяца, ну почти три. За это время вы мне очень сильно помогли. Особенно ты, Евгения. Ты помогла мне на уроке литературы, когда мы спели с тобой романс «В лунном сиянии снег серебриться…», также ты могла мне на концерте в День Учителя. А ты, Евгений, помогал мне с аранжировкой песен. Также мне очень понравилась твоя электронная музыка и твоя игра на скрипке. Я долго думала о том, как отблагодарить вас и решила подарить вам песню. Она называется «Дорога Сна». Эта песня поётся от имени девушки своему брату-близнецу. Мне бы очень хотелось, чтобы её пела ты, Евгения, но выступили бы вы с ней вдвоём. Хотя Евгений и не будет её петь, но его присутствие также необходимо при исполнении этой песни.
Они сидели и молча, внимали мне.
— Я спою вам её, а затем я передам вам партитуру песни и компакт диск с записью минусовки, а также нотариально заверенную дарственную на исполнение этой песни, — сказав так, я снова повернулась к синтезатору и заиграла вступление к песне, после чего запела:
Налей ещё вина, мой венценосный брат,
Смотри — восходит полная луна.
В бокале плещет влага хмельного серебра,
Один глоток — и нам пора умчатся в вихре
по Дороге Сна.
По Дороге Сна — пришпорь коня,
Здесь трава сверкнула сталью,
Кровью — алый цвет на конце клинка.
Это для тебя и для меня —
Два клинка для тех, что стали
Призраками ветра на века.
Так выпьем же ещё — есть время до утра,
А впереди дорога так длинна.
Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра,
И ветер свеж, и ночь темна, и нами выбран
путь — Дорога Сна.
По Дороге Сна — тихий звон подков,
Лёг плащом туман на плечи,
Стал короной иней на челе.
Остриём дождя, тенью облаков –
Стали мы с тобою легче, чем перо у сокола
в крыле.
Так выпьем же ещё, мой молодой король,
Лихая доля нам отведена.
Не счастье, не любовь, не жалость и не боль —
Одна луна, метель одна, и вьётся впереди
Дорога Сна.
Дорога Сна…
По Дороге Сна — мимо мира людей,
Что нам до Адама и Евы,
Что нам до того, как живёт земля?
Только никогда, мой брат-чародей,
Ты не найдёшь себе королеву,
А я не найду себе короля.
И чтоб забыть, что кровь моя здесь
холоднее льда,
Прошу тебя — налей ещё вина.
Смотри, на дне мерцает прощальная
звезда
Я осушу бокал до дна и с лёгким сердцем –
по Дороге Сна.
По Дороге Сна, по Дороге Сна…
Я закончила петь и повернулась. Близнецы молчали. У Евгении на глазах появились слёзы.
— Это песня про брата и сестру эльфов, — сказал вдруг Евгений, он говорил это сначала медленно и тихо, затем быстрее и громче. — Они также близнецы, как мы с Евгенией. Они, как и другие эльфы — чародеи. К тому же они — правители эльфийского королевства, но они вынуждены были бежать вместе, так против них началось восстание. И если бы они остались, их бы казнили, поэтому они должны бежать и скитаться. Но вечно бежать они не могут, поэтому они решили покончить собой, выпив отравленного вина. Дорога Сна — это загробный мир, который их ждёт после того, как они отведают отравленного вина. Я считаю, что песня об этом. Я очень благодарен тебе, Алиса, за эту песню. Это очень сильная вещь, спасибо тебе за это.
Евгения с удивлением посмотрела на брата, после чего сказала:
— А я не знала, что ты такой умный!? Ты не пробовал заняться литературной деятельностью, у тебя на основе этого сюжета может получиться настоящий фэнтезийный роман, — она повернулась ко мне. — Правда, Алиса?
Я улыбнулась им сквозь наворачивающиеся слёзы. Я ещё в прошлой жизни слышал эту песню в исполнении группы «Мельница», но тогда для меня это была просто красивая песня Натальи О`Шей (Хелависы). И только сейчас, парень из этого, изначально чуждого для меня мира, единожды, услышав эту песню в моём исполнении, сразу понял её глубокий смысл и передал его мне. А ещё он поблагодарил меня за эту песню. Сознавая это, я заплакала. Слёзы сами полились у меня из глаз.
Сквозь слёзы я сказала:
— Делаете с песней то, что считаете нужным. Она теперь ваша.
Я встала из синтезатора и вышла из комнаты. Мне вдруг захотелось побыть одной. Как же я мало знаю об этом мире, в котором теперь мне приходится жить!