Агата Лоскутова проснулась и некоторое время просто лежала, греясь в объятиях своего любовника. Всеслав Строгов ещё спал. Она села на постели и посмотрела в окно. Сквозь приоткрытые ставни в комнату пробивался лучик утреннего солнца, смешанный со свежим прохладным воздухом наступившей весны. На улице было тихо, острог только выходил из дремоты. Лишь слышно было как дворовый мужик колол дрова для кухни. Раздался плеск воды, это прислужницы таскали воду для кухонных нужд. Солнце встаёт, значит спит только хозяйка Вешневодья, государь и его телохранители. Простой люд уже бодрствует.
Агата сладко потянулась и легла на правый бок, положив голову на ладонь согнутой в локте руки. Осторожно открыла одеяло, обнажив своего любовника по пояс. Стала рассматривать шрамы на его груди, животе и руках. У её мужа, Егора Михайлова, тоже были на теле шрамы. Но он всё же бился как простой ратник и никогда не командовал сражением. Всеслав рассказывал Агате как в битве на Багровых полях он по глупости погнался за побежавшим было врагом и был жестоко наказан за самонадеянность. Рассказывал как его супруга, Зима, прикрыла его своим телом и спасла от расправы. Державный князь сразу предупредил Агату, чтобы она не питала ложных иллюзий. Ему хорошо с ней, но он никогда на ней не женится. «Ну и пусть», — решила для себя женщина. Раз муж от неё сбежал, то лучше быть беззаконницей государя, чем заложницей или хуже того, походной потаскушкой у ратников. А ведь такое запросто могло случиться, не сумей она тогда на берегу реки убедить офицера в своей огромной ценности. Утащили бы в лагерь и изнасиловали.
С тех пор как Всеслав овладел ей в этой комнате, в начале зимы, Агата мечтала о другом. Она хотела зачать ребёнка от державного князя. Это укрепило бы её положение, а ей самой подарило бы приятные хлопоты о младенце, коим она смогла бы посвятить своё свободное время и унять тоску о потерянных детях. Она постоянно молила богов о том, чтобы они даровали ей счастье вновь забеременеть. Но не смотря на то, что Всеслав посещал её довольно часто, крови начинались у неё с прежним постоянством. Агата даже стала беспокоиться, что с ней что-то не так. Ведь и с Егором Михайловым она прожила целых пять лет, но прижила от него лишь одного сына. Но беспокойство молодой женщины оказалось напрасным. Однажды крови не пошли в срок. Сначала шли дни, потом недели. Наконец, сама Агата однажды испытала знакомое чувство, которое уже бывало у неё раньше. Дважды. Чувство необыкновенного умиротворения и вместе с тем приятного волнения, источник которого был внутри. Теперь она ощущала как теплится в ней новое, мягкое и приятное, что нужно беречь и защищать. Поэтому сегодня ночью, когда они с Всеславом изнуряли друг друга бесконечными ласками, Агата не молилась богам о милости. Милость была ей дарована.
Погружённая в свои мысли женщина не сразу заметила, что её любовник проснулся. Всеслав протянул руку, отведя прядь каштановых волос за ушко. Потом ласково погладил её затылок и подвинув к себе, поцеловал лоб.
— Значит, пока я тут сплю, ты меня разглядываешь?
— Нет, — улыбнулась Агата. — То есть да. Но не совсем. У тебя такие жуткие шрамы… Это больно было?
— Конечно, больно. Крови было, жуть! О чём задумалась?
— На сколько дней ты останешься?
— К сожалению, уже сегодня придётся уехать. Я через шесть дней в поход выступаю.
— А после похода приедешь ко мне?
— Приеду, конечно, но это не скоро будет. Большие дела назревают. Может к зиме управлюсь, а может и до следующего года затянется.
— Так долго? — Агата была разочарована услышанным. — Послушай, милый, я думала спросить потом, но раз ты уезжаешь надолго. Скажи, у нас с тобой отношения, но в связи с ними, должна ли я принять элаитство?
Вопрос был резонным. Всеслав и сам задумывался над ним. Конечно, он не объявлял во всеуслышание о том, что завёл любовницу. Но тем не менее слухи должны ходить. Знает его жена, брат, охранники, обитатели Вешневодья. И то, что она придерживается благоверия, не слишком хорошо. У него и так случались серьёзные трудности с Гвардией Элая, бойцы которой были настоящими помешанными фанатиками. Чем дольше Гвардия была в составе его армии, тем лучше он понимал южного императора, с такой радостью сбагрившего этих людей на север, в Рустовесье, и специально указавшего в секретном письме, что не желает возвращения гвардейцев на родину. Сведения о том, что у государя появилась беззаконница, верующая в старых богов, да ещё и помноженные слухами, могут породить подозрения в его сговоре с благоверами. У отца тоже была любовница. Но всё же она появилась после смерти матери и также как и отец молилась Единому. Кстати, о ней. В череде забот Всеслав совсем позабыл о купчихе Ольге, хотя к ней были серьёзные счёты и большие вопросы. До начала похода нужно разобраться.
— Нет, — наконец сказал он, — тебе не нужно принимать элаитство. Ты ведь помнишь, что я тебе говорил?
— Чтобы я не обманывала себя. Что мы не сможем пожениться, я помню. Я не против.
— Умница.
— Всеслав, — Агата крепко обняла своего любовника и положила голову ему на грудь, — обещай, что будешь беречь себя. И возвращайся с победой. Когда сможешь, в любой день и в любое время я буду ждать тебя.
***
Вдова князя-воеводы Железного войска Кари Слетаева, павшего в битве у Каменного Идола, занимала в свите Зимы скромное, но почётное положение. Всеслав дал женщине хорошую вдовью долю. Её дети были взрослыми. Дочерей выдали замуж, сыновья были на государевой службе в управах и армии. Вдову почитали как мудрую женщину. Не раз обращались к ней девицы за советом о том, как поступить в той или иной жизненной ситуации. После долгих раздумий, сама хозяйка женской половины решила попросить её о помощи. Зима уселась с вдовой в уголке, где та обычно вязала при свете свечей. Почему-то заниматься нитками у окна ей не очень нравилось.
Бродить вокруг да около не имело смысла. Слухи и так ходили, Зима прекрасно об этом знала. Жена государя выложила вдове свою проблему. Договорив, она внезапно почувствовала к женщине непонятную теплоту. Как к своей родной матери, которая умерла много лет назад. Вдова выслушала хозяйку не перебивая, очень внимательно. Потом нежно улыбнувшись и накрыв её руки своей ладонью, посмотрела ей в глаза и заговорила:
— Что я могу тебе посоветовать? Есть в твоей беде выход, но он не так прост. То есть он прост, но потребует от тебя сил и выдержки.
— И как мне быть? — Зима с любопытством и надеждой заглянула в добрые старые глаза.
— Очень просто. Веди себя так, будто ничего не знаешь. Окружи мужа заботой и лаской. У тебя огромное преимущество. Ты уже его жена, мать его детей, твой сын наследует престол. У вас с государем богатое общее прошлое. Его любовница не сможет с тобой тягаться, если ты будешь тверда и настойчива. Главное показать ему, что с тобой намного лучше, чем с ней. И всё получится. Как часто вы делите ложе?
— Мы… — Зима смутилась и слегка покраснела — Я не сплю с ним уже несколько месяцев. С тех пор как узнала о его связях.
— Ну и глупышка же ты! — вдова ласково щёлкнула госпожу по носу, что было очень удивительно. Никогда она не вела себя так прежде. Но в то же время этот непринуждённый жест ещё больше расположил Зиму к своей собеседнице. Будто и правда она разговаривала с родной матерью. — Ты сама отдала его беззаконнице главное своё преимущество. Нужно срочно его вернуть! Пусть он тратит свой пыл на тебя и тогда у него не останется желания ехать к ней.
— Но мне так обидно! — Зима захлопала ресницами увлажнившихся глаз. — Мы столько пережили вместе, я столько для него сделала, а он променял меня на какую-то дрянь! — жена князя уже плакала, вдова обняла её за плечи и успокаивала. — Как он мог? И я боюсь теперь за государство! Если он делает такие глупости со мной, кто знает, какие глупости он наделает, управляя нашей несчастной страной.
— Нууууу, милая, успокойся. Ни на кого он тебя не променял. И ваше общее прошлое это твоя сила, а не твоя слабость. А про государство не думай. Пусть о государстве заботятся мужчины. Ты же верни себе мужа. Вроде на днях войско в поход собирается?
— Ага, — Зима уже не плакала, но продолжала обнимать вдову. Именно таких материнских прикосновений ей не хватало.
— Ну вот, — продолжала вдова, — пусть в походе он вспоминает твои поцелуи и твою наготу, а не её. Ты поняла меня?
Тем же вечером, когда Всеслав ложился спать в свою постель, дверь в комнату открылась. На пороге стояла его жена в лёгкой полупрозрачной накидке. Она непринуждённо подошла к ложу и нырнула под одеяло к своему супругу. «Через три дня твоя армия выступает в поход, ты ведь не откажешься приласкать меня? — обнажённая Зима прильнула к Всеславу. — Я очень соскучилась по твоим ласкам». Разве можно было отказаться? Половину ночи они провели в любовных утехах. Похоже, Зима и правда соскучилась по нему. По крайней мере Всеслав уже давно не помнил, чтобы им было так хорошо вдвоём.
На утро он ждал от неё упрёков и расспросов о любовнице. Но жена лишь обнимала его и шептала всякие нежности. «Что-то здесь не так», — справедливо подумал князь.
— Когда мы отправимся в поход, — сказал Всеслав, — я хочу взять с собой Красимира. Он мой наследник и должен учиться командовать войском.
— Но он ещё так мал! — возразила Зима.
— Ничего он не мал. Восемь лет самое время для обучения ратному делу.
— Ты прав, но как же его обучение грамоте, чтению, счёту, истории? Ведь поход может затянуться.
— На этот счёт не переживай. Со мной будет множество писарей из различных управ. Он может продолжать обучение в походе. А истории его поучит мой хронист, Миша Воробей.
— На всё твоя воля, — согласилась Зима, — но я буду скучать по сыну.
— На этот счёт не переживай слишком сильно. Ведь остальные наши дети будут с тобой. К тому же у тебя не будет времени скучать. Я оставляю тебя наместником Древгорода на время своего отсутствия.
— Будет много недовольных таким решением.
— Недовольных всегда полно. К тому же у тебя не будет права командования ратными силами.
— Ну тогда недовольных будет поменьше, — улыбнулась Зима. — Послушай, я хочу тебя попросить. В Древгороде сейчас мой троюродный брат, Герман. Он хороший воин и искренне верует в Единого. Можешь взять его себе в охрану?
— В мою охрану? — Всеслав задумался. Жена хочет, чтобы он взял себе в охрану её родича. Тот наверняка будет приглядывать за князем. Плохо это или хорошо? Да плевать. — Хорошо, я возьму его. Но он должен быть предан мне, должен постоянно совершенствовать свои навыки. Иначе я выкину его со службы не смотря на то, что он твой родич.
— Он не подведёт меня, я уверена. И тебя не подведёт.
— Приведи его ко мне после завтрака. У меня для него будет на сегодня особое задание. Заодно и посмотрим чего он стоит.
***
Купчиха Ольга проводила своего сына в очередное торговое путешествие и теперь возвращалась домой. Её сопровождал рослый боевик, служивший семье Ольги уже больше пяти лет. Когда почти год назад державный князь заставил всех купцов покупать разрешительные грамоты и нанимать охрану только из государевых людей, пришлось потратить большие деньги. Но теперь дела вновь пошли на поправку.
Они прошли городские ворота и теперь двигались мимо одной из харчевен. После того как державный князь начал собирать армию, у хозяев постоялых дворов начались хорошие времена. Ольга знала это совершенно точно, ей самой принадлежали два небольших трактира в северной части города. Правда начались небольшие проблемы с порядком. Напившиеся ратники то и дело затевали драки. Вот и сейчас двое упившихся вусмерть вояк, повиснув друг на друге, выясняли кто из них не прав.
— Ты… Тупое мурло! — заплетавшимся языком бранился один из них.
— Кого ты мурлом назвал, скотина?! — отвечал второй.
— Тебя!
— Ты свин!
— А ты вошь! Я сейчас тебе всю морду раздолбаю.
— Раздолбай свой пердак когтями!!!
Раздался характерный звук удара по морде и ратники повалились прямо под ноги Ольги. Дальнейшее произошло так быстро, что она ничего не успела сообразить. Лишь на мгновение разум уколола мысль: от столь пьяных людей совсем не пахло хмельным пойлом! Боевик, сопровождавший Ольгу, встал между хозяйкой и дерущимися на земле ратниками. «А ну цыц, пьянь поганая!» — рявкнул он на драчунов. Это были его последние слова. Один из пьяных неожиданно вскочил и пронзил шею боевика кинжалом. Из раны брызнула кровь. Боевик схватился за шею и упал на землю, пытаясь зажать рану, но кровь лилась слишком сильно, шансов у него не было. В это время второй ратник ударил Ольгу кулаком в живот. Женщина согнулась, в глазах у неё помутнело. Она открыла рот, пытаясь набрать в лёгкие воздух. Но во рту у неё оказалась какая-то тряпка, а на голове мешок. Её подхватили, судя по всему положив на плечо и куда-то понесли. В два движения её руки и ноги были связаны верёвками.
— Герман, ну на хрена ты мне так сильно врезал? — послышался совершенно трезвый голос одного из буянов.
— Извини. Иначе она бы не поверила, — второй нападавший тоже был трезв.
Её волокли недолго. Положили на телегу, накрыли сеном и куда-то повезли. Скрипнули ворота. Сильные руки вновь схватили её и положили на плечо. Шаги. Скрип дверей и позвякивание ключей. Опять шаги, на этот раз по каменным ступеням и полу, сопровождаемые характерным эхом. Скрип железных решёток и дверей. Холодная деревянная скамейка. Руки и ноги освободили от пут.
Ольга пришла в себя. Живот болел не сильно, ударивший её пьяница явно мог врезать и крепче. Пьяница… Куда уж там! Было темно до черноты. Можно было закрывать глаза или открывать, разницы не было никакой. Ольга ощупала пространство вокруг себя. Сзади неё была холодная каменная стена, местами отсыревшая. За дверью послышались шаги. Зазвенел ключ и вновь заскрипели плохо смазанные петли. Ольга сощурилась от яркого света факела. Вошли двое. Когда она привыкла к свету, то узнала их. Это был державный князь Всеслав Строгов и один из её похитителей, что так мастерски разыгрывал ссору и драку.
— Государь Рустовесской земли, — спокойно произнесла Ольга. — Конечно, где ещё нам поговорить, как не в знаменитой заключевнице Древгорода!
— Самое место, — ухмыльнулся князь. Интонация его голоса излучала угрозу. — Ты хочешь пить, Ольга?
— Можно…
Сопровождавший князя человек взял из его рук факел, передав ему кувшин. Ольга потянулась за кувшином, но в лицо ей выплеснулась вода. Она закрыла глаза и резко отвернулась, пытаясь прикрыться. Раздался звук разбившегося сосуда, который был отброшен в сторону. Всеслав схватил её за одежду и стал грубо трясти. Она увидела его перекошенное от ярости лицо.
— Мой отец! Отвечай как он умер!
— Ты прекрасно знаешь, как он умер!
— Не лги мне! Он в тот вечер вернулся от тебя! Что случилось в тот вечер?
— Я не знаю!
— Ещё раз солжёшь мне, тебя будет допрашивать Дрочка!
В камеру вошёл человек, словно ждавший, когда его позовут. Небольшого роста, тщедушный голубоглазый паренёк со светлыми волосами. В руках его был сундучок. Ольгу передёрнуло от ужаса. Уже давно ходили слухи о том, что в Тайной страже государя есть какой-то особо изощрённый мастер страданий, который способен заставить говорить даже того, у кого нет языка. Шептались, что это не человек вовсе, а злой демон, которого Всеслав вызвал из страшного мира духов и который служит ему только за одну возможность причинять людям боль. Всеслав кивнул человечку. Тот, заметив одобрение своего хозяина едва не подпрыгнул от радости. Глаза его закрутились в разные стороны, излучая какой-то дикий безумный восторг. Он причмокнул так, что на каменный пол капнула слюна, потёр свои ручонки и стал извлекать из сундучка страшные орудия пыток.
— Не надо его здесь! Я все расскажу!
— Говори!
— Я отравила Лесьяра Строгова. Да, это была я. Я не хотела его убивать. Мы любили друг друга и он хотел на мне жениться. Но не сразу, а позже. Мне лишь было нужно, чтобы он заболел. Я бы заботилась о нём и он передумал. Поэтому я подсыпала ему «бескрылую бабочку». Но он умер… Я не хотела его убивать! Я приняла этот яд после похорон, но осталась жива. А он умер… Я не хотела его убивать…
— Ты убила правителя Рустовесья из-за такой глупости. Просто из-за того, что хотела выйти замуж за моего отца пораньше? — Всеслав сел на скамью рядом со своей пленницей. Его словно поразила внезапная усталость.
— Именно так… Но вот тебя я хотела убить искренне и целенаправленно! Это я организовала заговор против тебя. Я предлагала убить тебя, твою жену и детей. И будь уверен, они умрут!
— Герман, убей её, — Всеслав обратился к своему телохранителю.
— Нет, нет, не надо убивать! — неожиданно заступился за Ольгу Дрочка. — Убивать не надо, — бормотал он, — у мёртвых секретов нет!
— Успокойся, Дрочка. У неё больше нет секретов. Ступай к госпоже, она накормит тебя пирогами. Герман, ты не слышал мой приказ?
Человечек быстро собрал свои инструменты в сундучок и ушёл. Было видно, что он не согласен со своим хозяином, но подчиняется его воле как пёс. Похоже, что и правда Всеслав вызвал из мира тьмы какого-то демона. К Ольге подошёл Герман. В руке его сверкнул тусклой сталью кинжал. Удар был сильным и быстрым. Холодное жало пронзило сердце купеческой вдовы. Она бессознательно схватила своего убийцу за руки и провалилась в небытие.
Вечером того же дня в реке Рустовесь, ниже по течению от Древгорода, местные рыбаки нашли труп богатой женщины, убитой ножом в сердце. Ей оказалась купеческая вдова, мать главы одного из торговых семейств, который был в отъезде. Уже через день стражники арестовали насильника и убийцу, который помимо прочих своих преступлений сознался и в убийстве вдовы с её охранником. Преступник был казнён на городской площади при большом стечении народа. Правда, ходил слушок, что убийцу поймали ещё за день до того как пропала купчиха. Но тем слухам мало кто верил. Всякие небылицы ходят из уст в уста. Разве можно всем им верить?
***
В назначенный день армия державного князя Всеслава Строгова выступила из Древгорода. Государь ехал во главе огромной колонны войск, которая насчитывала двадцать одну тысячу ратников. Рядом с государем ехал его сын и наследник, Красимир. Заморская гвардия, три полка лучников, одетых в кафтаны разных цветов, лёгкая конница, тяжёлая конница, копейщики. Две тысячи отправившихся в поход мужчин шли безоружными. Их лица были не такими гордыми, как у остальных бойцов армии Всеслава. Это были отловленные бандиты, грабители и разбойники, которым предложили в битве завоевать себе право на жизнь и помилование. Далеко не все соглашались с таким выбором. Но несогласные скоро узнали, что выбора у них нет. В поход погнали всех. Горожане радостно приветствовали воинов и освистывали разбойников. За армией тянулся большой обоз. Зима, супруга державного князя, оставленная наместником на время его отсутствия, провожала армию, стоя на стене резиденции.
***
Позади войск Вежинского содружества высились стены городища племенного союза густашумцев. Князь Юрьев предложил дать битву именно в этом месте. Так можно было заставить воинов этого племенного союза драться и быть уверенными в их стойкости. На поле удалось вывести внушительную по нынешним временам мощь, практически все наличные силы, что были у князей, противостоящих Всеславу. Войско Дома Юрьевых, дружина Петра Строгова, силы братьев Озеровых, войско Дома Булатовых, а также храмовые дружины Аурина и Зары, Сияя и Кипины, Юма и Живы, Агуна и Кесы. Всего тридцать две тысячи сто ратников. Противостояли им объединённые силы Всеслава Строгова и Харитона Волкова. Разведчики Вежинского содружества насчитали у врага чуть больше двадцати семи тысяч воинов.
Центр построений державной армии состоял из тяжёлых копейщиков, прикрытых лучниками. Особое место принадлежало Заморской гвардии, на которую возлагалась задача нанести решающий удар. По флангам группировалась конница. А впереди всех, в авангарде были две тысячи плохо вооружённых и одетых во что попало бойцов. Офицеры Вежинского содружества озадаченно переглядывались: что это за отребье стоит у Всеслава Строгова в первых рядах его армии?
Вежинцы выстроились близко друг к другу, но всё же отдельными ратями. В центре стояли войска Юрьевых и Булатовых. Правый фланг заняли дружины братьев Озеровых. Левый — сила Петра Строгова и храмовые отряды. Хотен Юрьев обратился к воинам: «Ратники!!! — его голос громоподобным эхом раскатился по рядам вежинских ратей, что вызвало восхищение у Петра Строгова. — Веками мы, вольные люди Рустовесья, защищаем себя от всех наших врагов, что так стремятся поработить нас. И мы веками побеждаем тех, кто пытается отобрать наши земли и наши вольницы! А теперь к нам вновь сунулись псы державного князя. Разобьём же их как и в прошлый раз! Насадим их головы на колья! За вольницу!!!»
— О чём он там изрекает? — Лютогост повернулся в седле, задавая вопрос своему старшему брату. Заодно посмотрел на племянника и кивнул ему вопросительно.
— Плохо слышно, — пожал плечами Всеслав. — Что-то о вольнице своей толкует.
— Да, про вольности свои, — подтвердил маленький Красимир, сидевший на коне рядом со своим отцом.
— Ладно, будем начинать, — кивнул своим офицерам и полководцам Всеслав Строгов.
«ВОЛЬ-НИ-ЦА! ВОЛЬ-НИ-ЦА! ВОЛЬ-НИ-ЦА!» — выкрикивали тем временем ратники Вежинского содружества. Раздался гул боевых рогов и треск барабанов. Враги приготовились к схватке. Первыми бросились в бой стоявшие в авангарде государевой армии плохо вооружённые разбойники. Уже на подходе их накрыли стрелы Юрьевых и Булатовых. Немного добавили лучники Петра и храма Сияя и Кипины. Тем не менее вооружённая толпа, которая не знала даже подобия строя, добежала до вежинцев и бросилась в рукопашную. Кровавая схватка быстро рассыпалась на отдельные фрагменты. Разбойники не смогли пробить строй своих врагов, но всё же нанесли им кое-какие потери и внесли небольшую сумятицу. В это время на полки Вежинского содружества спокойно ползла стальная масса основной армии Всеслава. Наконец, изрядно уменьшившаяся в численности разбойничья толпа не выдержала и бросилась бежать прямо навстречу главным силам Строговых. Наблюдавший за происходящим Пётр подумал, что сейчас эти оборванцы сомнут первые ряды войск его брата и тем самым принесут немалую пользу. Но произошло то, чего он никак не ожидал. «Стрельцы!» — на головы оборванцев посыпались тысячи стрел, выпущенных со стороны державников. Разбойники замешкались, что стоило им ещё множества убитых. «Мы искупили нашу вину! Помилование!!!» — доносились крики. Но лучники продолжали истреблять их. Тогда они бросились на стену копейных жал, пытаясь дотянуться до своих убийц. Ничего не вышло. Остатки разбойных отрядов были истреблены, так и не сумев причинить армии государя особого вреда.
— Но зачем, отец?! — Красимир с недоумением поглядел на Всеслава. — Они ведь сражались за нас!
— Не стоит жалеть их, сын. Это бандиты, насильники и убийцы. Каждый из них не раз убивал женщин, детей и стариков. Без жалости и сострадания. Отбирал у них хлеб, обрекая целые селения на смерть. Им всё равно должны были отрубить головы. Но так от их жизней хоть какая-то польза нашему делу.
После того как полёг авангард, началось столкновение основных сил. Копейщики Всеслава бились со своими врагами примерно на равных. Тем не менее недостаток у вежинцев тяжёлой пехоты и умелая работа державных лучников делали своё дело — мятежники постепенно пятились. Гораздо более успешно действовала Заморская гвардия. Её бойцы сначала засыпали своих врагов целым ливнем дротиков, нанеся им потери и расстроив ряды. Затем они достали мечи и, прикрываясь большими щитами, бросились в бой. Удар был страшной силы. Свирепые бойцы с железной дисциплиной. Державный князь уже отдал распоряжения о создании своей собственной гвардии, обученной на манер этих заморских фанатиков. Что ни говори, но в бою они очень полезны! Фронт на котором билась гвардия, стал сильно прогибаться, угрожая в любой момент рухнуть. Всеслав заметил как двинулись в сторону возможного прорыва пешие силы Хотена Юрьева и частично конница Видогоста Булатова. Он приказал князю Харитону вступить в бой. Лютогост должен был атаковать вслед за ним.
Ратники Дома Волковых нанесли удар прямо по вежинским резервам, которые были готовы вступить в сражение. Тяжёлая конница Лютогоста обрушилась своей стальной лавиной на дружины братьев Озеровых. На какое-то время было неясно кто возьмёт верх в этой кровавой мясорубке. Во все стороны летали стрелы, пускаемые уже без всяких команд, звенели мечи и доспехи, трещали копья и сшибались щиты. Воины бранились, хрипели, кричали, рвали друг другу плоть острыми жалами и лезвиями, а порой и голыми руками, втаптывали в землю мёртвых и раненых. Ржали лошади. Наконец, благодаря Харитону Волкову и Заморской гвардии, фронт вежинских ратей посыпался. Густашумцы побежали в свою крепость, а вслед за ними дали дёру и другие полки. Хотен Юрьев попытался броситься в бой, чтобы умереть как и полагается воину. Но его схватили собственные телохранители и поволокли с поля боя. Когда зелёное солнце на его знамени стало удаляться, за ним последовала часть уцелевших сил. Остальные были окружены и вскоре сложили оружие. Воинам державной армии было категорически приказано не убивать без надобности бегущих и сдающихся. С маленькими отрядами сумели улизнуть Озеровы и Видогост Булатов. Организованное сопротивление оказывала лишь дружина Петра Строгова, выдержавшая все удары и сейчас успешно отражавшая очередной натиск. Его воины стояли на дороге, спиной в востоку, прикрываясь с флангов оврагом и лесом. Вокруг ощетинившихся копьями дружинников росли завалы из трупов. Всеслав Строгов наблюдал некоторое время за тем, как воины под красным знаменем с серебряной звездой пытаются раздавить воинов под красным знаменем с серебряной звездой.
— Государь, — обратился к нему подскакавший Волк Озеров, командовавший Заморской гвардией, — давайте я поведу на Петра гвардейцев. Они справятся, я уверен.
— Нет, — ответил Всеслав. — Пусть отступает. Нам это сейчас выгоднее, — он повернулся к вестовому офицеру. — Передай, чтобы прекратили атаковать. Поставьте туда полк лучников и прикройте копейщиками. Пусть стреляют. А преследовать не надо.
Вестовой повторил приказ и умчался. Через некоторое время атаки прекратились, а спрятавшиеся за копейщиками стрелки, посыпали на дружину Петра оперённую смерть. Какое-то время дружина ждала новых атак, а потом начала пятиться назад по дороге. Как и было приказано, никто её не преследовал.
Перегруппировав свои силы, Всеслав подошёл к городищу густашумцев. Им было объявлено, что если они признают над собой власть державного князя и примут новые условия мирной жизни, то война будет окончена. Никто мстить не будет и все сражавшиеся против Древгорода получат помилование. В доказательство был представлен один из старейшин племенного союза успонов, который подтвердил, что новые условия мира очень выгодны всем сторонам. Всеслав выехал вперёд и поклялся, что всё предложенное, есть истинная правда, которую он гарантирует как правитель Рустовесской земли. С деревянных стен ему ответили просьбой дать немного времени на размышления. Князь одобрил.
— Государь, — Лютогост говорил громко, чтобы слышали остальные, — куда теперь ты поведёшь наши полки?
Всеслав задумался. За его размышлениями наблюдали десятки пар глаз. Его полководцы, офицеры и бойцы. Только что они вышли из битвы. Многие очень сильно устали, доспехи их были запылены, кое-кто был легко ранен и уже перевязан. Куда их поведёт государь? Где теперь они будут лить свою и чужую кровь?
— Мы только что разгромили объединённые силы Вежинского содружества, — заговорил он наконец. — Это для вежинцев полный крах. Им больше не собрать подобных сил. А если вражеское войско исчезло, то мы вольны двигаться в любом направлении, куда нам только вздумается. На Белошумье, Старогулье или Миргород. Для нас уже нет серьёзных преград.
— Вы позволите мне высказаться, князь? — спросил Волк Озеров. Всеслав утвердительно кивнул головой. — Я предлагаю повести армию в Суломатье. Миргород далеко, Хотен Юрьев больше не опасен, тем более, что ему не дадут развернуться сваяльцы. К тому же вы обещали мне помочь отомстить. А я не смог настигнуть своих братьев в бою. Они удрали от меня, — среди офицеров прошёл сдержанный смех. Я предлагаю идти в Суломатье.
— Волк, я не забыл о твоей просьбе и ты получишь свою месть, как я и обещал. Суломатье… Да, у Юрьевых сейчас будет много проблем из-за бунтующих сыновей лешего. Именно поэтому мы пойдём на Белошумье. Нельзя давать сваяльцам шанс захватить весь предел.
Волк Озеров кивнул головой, хотя по лицу его прошла тень недовольства. В этот момент открылись ворота городища и оттуда показалась группа знатнейших людей племенного союза густашумцев, во главе которой шёл старейшина. Все они шли пешком и были без головных уборов.
— Государь! — произнёс старейшина. — Мы хотим мира и поэтому готовы принять твои условия, если они действительно так справедливы, как ты сказал.
***
Потрёпанная дружина Петра Строгова отходила на Суломатье, другого пути ей не оставалось. Сзади неё шли конники, то и дело сновавшие назад по дороге, а затем догонявшие основные силы. Они наблюдали за дорогой, ожидая преследования. Но почему-то их никто не пытался догнать. Дружина потеряла в бою треть своего состава. Уцелевшие были уставшими и понурыми из-за проигранной битвы. Но тем не менее рядом с горечью поражения теплилась гордость, что они были единственными из тех, кто выдержал все атаки стальной лавины державной армии и не разбежался. Пётр Строгов лично не участвовал в битве, но вид у него был очень уставший и подавленный.
— Нужно пробиваться на Белошумье, — буркнул он, сам тем не менее понимая абсурдность своей мысли. Единственный врзможный путь вёл на Суломатье.
— Господин, — попытался успокоить князя Егор Михайлов, — мы не можем этого сделать. Не переживайте так сильно.
— Да я знаю, что не можем! — прокричал Пётр. — Знаю! Но там моя жена и моя дочь! Там Вера и Рада. Они там, а я здесь…
— Государь прав, — вмешался Корнил Шахов. Не смотря на личное участие в битве, он излучал силу и бодрость. Если бы не запылённый кожаный панцирь и кольчуга, хранившие на себе свежие отметины от ударов, рассечённая бровь и несколько неглубоких порезов на руках и ноге, можно было бы заключить, что воевода весь день веселился на празднике.
— Что? — возразил Егор Михайлов. — Но мы не можем! Да и не успеем мы.
— Вот именно! Мы не можем. А я могу, — он гордо заулыбался. Я проберусь в Белошумье и вытащу оттуда Веру с вашей дочкой. А вы пока спокойно укрепляйтесь в Суломатье. Я найду вас. И привезу вам жену.
— Ты правда сможешь это сделать? — удивился Пётр. — А кто будет командовать дружиной?
— Ну это же ваша дружина, — засмеялся Корнил, — вот вы и будете командовать. — Так. А мне нужна запасная лошадь, мешок сухарей и деньги. Эй, боец, — он обратился к одному из телохранителей, — давай мне свою клячу.
Тот вопросительно посмотрел на Егора Михайлова, потом на Петра. Те велели отдать. Кто-то принёс сухари. Пётр отстегнул и кинул воеводе свою монетницу. «Я привезу вашу жену, господин», — сказал тот и весело махнув рукой умчался.