Вольница обречённых - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 7

Глава 7 Земля и вода

Вендель сидел прислонившись спиной к колесу телеги и дремал. Рядом с киврийцем стоял боец, но для пущей надёжности пленник был привязан. Всеслав Строгов и Харитон Волков подошли к сыну вождя и некоторое время смотрели на него молча. Затем Харитон слегка толкнул его ногой, отчего пленник проснулся и поднял усталые глаза на князей. Вендель поёжился от утренней прохлады.

— Назовись! — приказал ему молодой Волков.

— Я Вендель, сын Вилфрида Флотоводца, наследный принц киврийских земель, — назвался пленник на родном языке.

— Вернее, бывший наследный принц, — посмеялся Харитон. — Братья у него всё отобрали. Изгнали на маленький островок. И он с жалким отрядиком грабил мои земли, пока не попался.

Вендель смотрел то на Всеслава, то на Харитона. Он пока плохо понимал рустовесский язык.

— Перед тобой державный князь Рустовесского государства, — Харитон указал на Всеслава.

— Приветствовать я кназ, государ, вожд! — ответил Вендель.

Всеслав отвёл Харитона в сторону.

— Что ты хочешь с ним делать? — спросил он.

— Не знаю пока. Потаскаю за собой, потом может казню в Удольчине. Или собаками затравлю. Не решил ещё.

— Если ты ещё не решил, что с ним делать, отдай его мне.

— А… Зачем он Вам?

— Появилась у меня одна мысль. Он наследник Вилфрида Крепколобого, а значит будучи свободным может принести нам намного больше пользы, чем если оставить его сидеть на цепи.

— Ну… Я даже не знаю. Впрочем, ладно. Если он нужен, то забирайте его, государь.

***

Видогост предложил провести совет в его шатре. Но Всеслав настоял, чтобы он прошёл на открытом воздухе. Возле ручья выставили брёвна на которых уселись князья и офицеры. Мирина заняла место в самом центре, наслаждаясь вниманием мужчин. Она уже не была свежа как в юности, годы и рождение детей сделали своё дело. Но тем не менее жена Видогоста сохранила привлекательность и величавость. Тем более на кого ещё обратить внимание в военном лагере? Не на поблядушек же. Знатные мужи вели разговоры между собой, а также то и дело говорили Мирине всяческие любезности. Видогост не испытывал ревности. Он знал, что она любит только его и верна ему и сердцем и телом. За много лет их брака он никогда не имел поводов сомневаться в её преданности и любви. В свою очередь Видогост отвечал Мирине тем же, не разу не уложив в свою постель посторонней женщины. Сейчас, наблюдая как его жене делают знаки внимания, он беспокоился за другое. Всеслав, назначивший переговоры именно здесь, сам где-то задерживался. Это начинало раздражать. Но Мирина, всё та же Мирина уговорила мужа не обращать внимания на поведение её брата. Сейчас главное отразить нашествие катхоров. А отомстить можно будет и потом.

Наконец, Всеслав появился. Никак не объясняя задержки, он просто занял своё место. С приходом державного князя мужчины замолчали и стали смотреть на Мирину. Стало слышно как журчат между камней струи ручья. Она немного смутилась, но потом всё поняла. Настало время серьёзных переговоров, присутствовать на которых женщинам не полагалось. «Ну что же, — сказала она невозмутимым голосом, — пусть боги осенят мудростью ваши умы и храбростью ваши сердца».

— Ну что, начнём переговоры, — сказал Всеслав, когда сестра его удалилась.

— Начнём, — подтвердил Видогост, провожая жену взглядом.

— Для начала проясним главное. Видогост, какой именно помощи ты просишь у меня для своего вольного княжества? — Всеслав, говоря о Крайнесточье и его правителе так часто упирал на слова «вольное», «самостоятельное», «независимое», «могучий», что владыку Миргорода это начинало настораживать и злить. Ибо чувствовалась в этом нарочитом подчёркивании обособленности Крайнесточья некая насмешка или даже скрытое запугивание.

— Речь идёт о военной угрозе. Так что мне нужна ратная помощь, — Видогост собрал волю в кулак и не стал обращать внимания на мелочи. Сейчас главное, это получить войско Всеслава в союзники.

— Разумно, — согласился державный князь. — Значит и ты согласишься, со справедливостью моих условий. Война это большие траты, большие потери. Так вот, начнём с общего, — Всеслав протянул Видогосту свиток с гербовой печатью.

— Ты объявляешь Хладоручье своим личным владением? — уточнил Видогост, после прочтения манифеста.

— Коронными землями, — уточнил Всеслав. — И ты признаешь мою власть над ними.

— Ты не боишься, что кто-нибудь захочет эти земли у тебя отнять? Ему вряд ли помешает моё одобрение.

— Это будет проблемой тех, кто решится у меня что-то отнимать. И моей проблемой. Если мы с тобой не найдём понимания даже в таком общем вопросе, тогда…

— Найдём, — прервал его Видогост. — Булатовы признают Хладоручье коронными землями. Пусть писари подготовят грамоту, я скреплю её своей печатью и подписью.

— Хорошо, — Всеслав улыбнулся. — Тогда перейдём к следующему вопросу. Война это большие расходы. Поэтому я хочу получить за участие в походе десять тысяч золотых калист.

— Сколько?! — переспросил изумлённый владыка Миргорода.

— Десять тысяч. Это для меня. И, скажем, четыре тысячи для Дома Волковых, — Всеслав вопросительно кивнул Харитону. — Да, именно так. Десять мне и четыре князю Волкову. Ведь его воины тоже здесь.

— Четырнадцать тысяч золотых калист!!! Да если бы у меня были такие деньги…

— Ну так раздобудь их. Возьми ссуды у купцов, продай ненужные земли. Брось стенать, Видогост, что такое четырнадцать тысяч монет для такого большого князя? Было время, когда Булатовы жертвовали на храм Агуна и Кесы по пять-шесть тысяч.

— Ты верно заметил, Всеслав, было время! Нынче времена другие… Но я достану деньги. За месяц у меня будет нужная сумма.

— Что же, — усмехнулся князь Строгов, — будем надеяться, что в ближайший месяц снег не пойдёт. Тогда следующий момент.

— Ты будешь выставлять ещё условия?

— Само собой.

— Продолжай, — обречённо махнул рукой Видогост, понимая, что спорить бесполезно. Державный князь почувствовал его уязвимость и будет выжимать из обстоятельств всё возможное.

— Миргород славится своими богатыми купеческими союзами. И чтобы твои подданные смогли спокойно торговать и возить товары, им будет нужно приобрести грамоты в Торговой управе. Это сильно облегчит им жизнь. Они станут богаче, а значит и у тебя денег будет больше.

— Ходят слухи, что то же самое ты проделал с купцами Гужвоземья и Солоплажа.

— Это не слухи, это истинная правда. Они уже начали получать выгоду от моей задумки. Просто те, кто не купят грамоты лишаются права на торговлю.

— Хорошо, пусть будет по твоему.

— Следующее. Война это потери. По сему ты дозволишь мне набирать воинов в твоих землях.

— Что?!

— Успокойся. Я не стану переманивать к себе твоих ратников. Но в Крайнесточье много мужчин, которые не могут найти себя в мирной жизни. Кто-то из них вынужден разбойничать, кто-то бежит в другие земли. Я лишь предложу им службу в своей армии. Исключительно добровольно. Только те, кто захочет.

— Только если добровольно.

— Безусловно.

— Что ещё ты потребуешь?

— Последнее. Когда мы добьёмся победы, ты совершишь поход в Суломатье.

— И что мне там делать?

— Видогост, я тебя не узнаю. Что делают в походах? Разбей войска братьев Озеровых, возьми штурмом остроги какие-нибудь, разграбь их. Вот, — Всеслав поднял указательный палец вверх, как делают люди, которым только что пришло что-то на ум, — захвати храм Юма и Живы!

— Договорились. Если мы победим, я совершу поход в Суломатье.

— Не если мы победим, а когда мы победим! — поправил его Всеслав.

Вернувшись в свой шатёр, Видогост выгнал прислужников и остался с Мириной наедине. Он рассказал ей о том, как прошли переговоры с Всеславом и какие требования он предъявил. Мирина присела рядом и обняла мужа. Её нежные любящие прикосновения всегда поднимали настроение и ободряли дух. Жена всегда была ему главной и самой надёжной опорой.

— У меня такое ощущение, — признался владыка Миргорода, — что меня ограбили. Причём нагло и с насмешками.

— Не переживай так. Бешенство враг разума.

— Как твоему брату всё это удаётся? Так видеть свою выгоду и вцепляться в неё мёртвой хваткой.

— Так же как и мне, — улыбнулась Мирина, — мы оба отпрыски нашего могучего родителя. Не переживай. Сейчас главное это победа над катхорами. Когда война с ними завершится, мы посмотрим на её результат и решим, что делать дальше.

***

Лесьяр Строгов учил своих сыновей внимательно изучать всех. Врагов, друзей, союзников, подданных, иноземцев. Всеслав всегда так и поступал. Лютогост был внимателен лишь к врагам. Петру было плевать на всех. Неизвестно чем сейчас занимался младший Строгов, который спрятался в Густошумье, но Лютогост свою натуру не поменял. Он готовился к войне. Ровно тем же самым занимались сейчас и все остальные.

Объединённое войско встало у стен Миргорода. Харитон Волков натаскивал своих бойцов на сражение с большими вражескими массами, отражение конных атак. Волк Озеров, который был поставлен командовать Гвардией Единого, тоже тренировал людей. Но особенно усердствовал Видогост Булатов. Он собирал деньги, созывал ополчения, проводил подготовку войск, заготавливал съестные припасы, копил стрелы. Проследив за тем, что подготовка к войне идёт своим чередом, державный князь стал внимательнее изучать катхоров.

Он опрашивал ратников, которые видели их полчища. Ездил с отрядом разведчиков к Засечной черте и говорил там с офицерами. Прояснявшаяся из мелких подробностей картина никак не укладывалась в привычную для восточных рубежей Рустовесского государства схему кочевого набега. Откуда такая большая численность войска? Почему катхоры держатся ближе к лесам, а не к степям? Почему из ста тысяч войска пеших целых семьдесят тысяч? В конце концов, зачем такие сложности, почему они требуют земли и воды, а не просто вторгаются? Ответ крутился где-то совсем рядом, но перегруженный множеством мыслей мозг никак не мог его нащупать.

Наконец, к началу второго осеннего месяца подготовка к войне была завершена. Пятьдесят тысяч воинов, всё что смогли выжать князья из трёх пределов, двинулось от Миргорода к границе. Однако по настоящему серьёзную силу из них представляла едва ли треть. Годы кровавых междоусобиц не прошли даром, сильно уменьшив число ратных людей. План был очень сложный и рисковый, но после множества часов военных советов он был признан единственно возможным. Согласно нему, конница должна была напасть на катхоров и, отступая, заманить их в топкую лесистую местность, где они бы подверглись ударам пехоты. Всё могло сорваться на любой стадии, но выбора не было. Пришлось использовать тактику сваяльцев. Войско перешло восточную границу Рустовесского государства и встало лагерем в местности, намеченной для сражения. До катхоров отсюда было около половины дня пути.

Военный лагерь давно затих, лишь изредка можно было услышать переклички часовых и потрескивание огня в кострах. На завтра намечался выход лёгкой конницы, которая должна была сыграть роль приманки. Пути на Миргород перекрывались пехотой, а тяжёлая конница расположится неподалёку, чтобы нанести свой удар и прижать врага к болотам. Всё было оговорено сотни раз и теперь нужно было отдыхать, набираться сил. Но Всеслав не спал. Не из-за того, что нервничал, не первый раз ему было вести войско в бой. Он размышлял. Уже достаточно много узнав о своём противнике, Всеслав чувствовал, что понимает его. Кроме одного — мотивов, движущих этим странным народом, явившимся из глубин загадочного Востока. С дозволения Всеслава часовой пропустил в шатёр лазутчика. «Государь, — сказал тот, переводя дыхание, — за войском катхоров огромная стоянка. Там женщины, дети, старики. Охраны почти нет».

Лютогост крепко спал, когда рано утром к нему в шатёр заявился брат. Всеслав растолкал начальника тяжёлой конницы и, задыхаясь от перевозбуждения стал говорить:

— Слушай, я всё думал над требованием врагов. «Земли и воды». Зачем кочевникам земля и вода?

— Стой, стой, брат! Такая рань, завтра в битву, даже сегодня уже, а ты решил поговорить о…

— Да ты слушай! Почему у них такая несоразмерность между пехотой и конницей? Да у кочевников вообще пехоты нет! Понимаешь, что это значит?

— Ничего не понимаю, успокойся!

— Ладно, — махнул рукой Всеслав, сообразив, что слишком сумбурно излагает свои мысли, а брат не слишком настроен внимать подобным вещам, — слушай мой приказ. Утром поднимаете войско и ждёте. А я еду к катхорам.

— Ты сдурел?! Куда ты едешь? Тебя же сварят в кипятке! Или что там делают обычно со знатными пленниками?

— Не перебивай. Я поеду один. А вы исполняйте мой приказ. Поднимаете войско и спокойно ждёте. Если я не вернусь в течение трёх дней, то на четвёртый день действуете по намеченному плану.

Лютогост схватил брата, пытаясь удержать, но руки наткнулись на броню. Всеслав уже облачился в доспехи и плащ. «Отец всегда говорил, что лучшая победа, это победа без убитых, — сказал ему Всеслав. — Я знаю, что делаю. Я могу победить». У выхода из лагеря его ждал знаменосец и старший алим.

— Ты взял Книгу Откровения? — спросил князь.

— Да, государь, — элаитский жрец показал спрятанный в особый кожаный чехол с ремнями для ношения на спине увесистый том, содержащий священные сказания последователей Единого бога.

— Хорошо, тогда вперёд.

— По правде говоря, мне страшно, — признался алим.

— Если всё пойдёт не так, я смогу уговорить катхоров, чтобы тебя убили быстро, — подмигнул ему князь.

— А если всё пойдёт так?

— То быть может тебя станут прославлять в молитвах как просветителя. На всё воля Элая.

— Истинно так, — согласился алим.

***

Когда солнце было уже достаточно ярким, их остановил передовой разъезд катхоров. Конные воины с удивлением осматривали знатного всадника, которого сопровождал знаменосец и какой-то жрец. Они оглядели знамя Дома Строговых — серебряную звезду на красном поле. Всеслав невозмутимо продолжал ехать вперёд, лишь указав конникам своё направление. К удивлению старшего алима, их не остановили, а стали сопровождать. Одному из воинов командир разъезда что-то приказал и тот быстро умчался вперёд. Спустя примерно час, воин вернулся в сопровождении какого-то человека.

— Я толмач, — представился человек на рустовесском языке, — служу хану катхоров. А кто Вы, господин?

— Я Всеслав, сын Лесьяра из Великого Дома Строговых, державный князь Рустовесского государства.

— Я приветствую Вас, государь, — толмач почтительно наклонил голову. — Куда Вы держите путь?

— Я еду поговорить с ханом. Лично. Передайте ему, что у меня есть для него земля и вода.

Толмач объяснил конникам из дозора что к чему и двое из них ускакали.

— Кто ты? — спросил Всеслав переводчика. — Как оказался у катхоров и где выучил их язык?

— Моё имя Александр, я был ратником Рубежной стражи, государь. Попал в плен пятнадцать лет назад, всего через год как поступил на службу. Долго бросали меня боги и туда и сюда. Я выучил много языков. В итоге оказался у катхоров. Когда хан узнал о моих талантах, то приблизил к себе. Я езжу вместе с его посланниками. Последнее время мы много мест посетили. Я и в Миргороде был.

— А почему вы посетили так много мест?

— Простите, государь. Боюсь об этом мне нельзя говорить. Лучше спросите об этом самого хана.

В ставке хана их уже ждали. Правителя катхоров окружали знатные воины и полководцы. Проезжая мимо них, Всеслав вглядывался в лица, пытался угадать настроения. Чем больше он наблюдал, тем больше в нём крепло ощущение, что лица этих людей выражают не враждебность, а любопытство и надежду. Ими движет надежда. Если рустовесский государь хоть что-то понимал в людях, то это было именно так и предположения его находили всё больше подтверждений. Для переговоров вынесли два больших резных кресла. Всеслав Строгов сразу подметил этот момент. Настоящие кочевники ведут переговоры только сидя в седле. У одного из кресел стоял одетый в богатые убранства и доспехи мужчина лет сорока. Спешившись, Всеслав поприветствовал хана и назвал своё имя и полный титул. Тот в свою очередь тоже назвался. Вождя катхоров звали Элек. Он указал гостю на кресло и подал пример, сев напротив. Переводчик встал между правителями, отступив шаг в сторону, чтобы не мешать им смотреть друг другу в глаза. Толмач и правда оказался очень хорошим, почти мгновенно переводя реплики собеседников.

— Стало быть, ты самый верховный правитель Рустовесского государства, — понимающе кивнул Элек, глядя на Всеслава, — а с кем же говорили мои посланники?

— Их принимала Мирина, моя сестра. Она супруга наместника одного из шести пределов, которые составляют нашу страну.

— Твоя страна действительно так обширна, что ты хочешь предложить моему народу земли и воды?

— Рустовесское государство действительно большое, — от внимания Всеслава не скрылось с каким интересом и надеждой слушают их беседу приближённые хана, — но земли наши бедны и суровы. Я хочу предложить тебе землю и воду на западе. За пределами наших границ, в вечерней стороне лежит хороший край, равнинный, с тучными плодородными почвами. И зимы там более мягкие. Я разрешу твоему народу пройти через мои владения и поселиться в тех краях.

— То есть ты даришь мне чужую страну? — засмеялся Элек.

— Подарить можно лишь что-то своё. И подарки обычно подразумевают необходимость ответных любезностей. Я же предлагаю пропустить вас в те края и забрать их себе. То, что отнято мечом, не требует благодарности.

— Если та страна так благодатна, почему вы сами там не поселитесь? — хитро прищурился хан.

— А почему рыба живёт в реке, не смотря на то, что и в лесу есть чем поживиться? — вопросом на вопрос ответил державный князь. — Мы, рустовесцы, привыкли к своей стране. Рустовесье наш дом, наша мать и наш отец. Вы же сейчас в поисках нового дома. И я предлагаю вам возможность завоевать себе новую родину.

Элек обратился к своим людям, что-то у них спрашивая. Толмач не стал переводить Всеславу разговор, видимо имея на то особые указания. Державный князь вслушивался в интонации и вглядывался в лица. Похоже, предложение заинтересовало катхоров, но они справедливо опасаются подвоха, о чём и рассуждают. У этих пришельцев с Востока были интересные черты лица. Они не были раскосыми, как некоторые дети утреннего солнца, но и на обитателей запада не сильно походили. Очень интересное смешение черт. Интересно, что за предки дали жизнь этому народу и почему он покинул родину?

— Твои слова интересны нам, — сказал хан после совета со своими военачальниками, — но откуда знать, что это не обман и не хитрость?

— Твои опасения справедливы, — ответствовал Всеслав, — но послушай, что я скажу тебе. На обман идут из низменных чувств, порождённых алчностью и трусостью. Я прибыл в твой лагерь в сопровождении алима и знаменосца. Не зная, что ждёт меня здесь. Надеюсь, что мой поступок показывает тебе, что я не трус.

— То верно, — согласился хан, — но ведь есть и другие причины врать.

— Есть. Например, война. Обмануть на войне противника, это не трусость, а доблесть. Но ведь мы с тобой не воюем. Мы не враги. А чтобы ты не терзался догадками, зачем я хочу, чтобы вы поселились в западной стороне, я отвечу тебе честно и прямо. Вечерние короли давние враги моего народа. В войне с ними погиб мой дед. Они и сейчас угрожают моим границам. Поэтому мне выгодно, чтобы вы пришли в те земли. Лучше там будут жить мои друзья. Вы обретаете новую родину, я доставляю проблемы своим врагам. Всё просто.

— Это многое объясняет, — Элек оценил откровенность Всеслава. — Я благодарю тебя за честность.

— И ещё кое-что, — почувствовав, что собеседник склонен согласиться, державный князь решил рискнуть. Он махнул рукой алиму. — Давай книгу, — в руках Всеслава оказался большой богато украшенный фолиант. — Ваши боги остались в той стране, где вы жили. И они больше не хранят вас. Я предлагаю вам принять нового бога, Элая. Тогда мы будем не только союзниками, но и братьями по вере. На новой родине у вас будет новый бог. Новый небесный защитник.

Поражённый хан переспросил толмача. Тот ещё раз перевёл ему сказанное Всеславом. На лице правителя катхоров застыло недоумение. Неужели Всеслав перегнул палку и теперь всё сорвётся? Элек размышлял. Недоумение на его лице постепенно сменилось отрешённостью. А потом в его взгляде стал заметен интерес.

— Мне нужно серьёзно поговорить с моими вождями и полководцами, — сказал наконец хан.

— Конечно же. Но прежде чем ты удалишься на разговор, выслушай что я тебе поведаю. Чтобы ты мог принять взвешенное решение. Твой народ в любом случае ждёт война и суровые испытания. Если ты решишь воевать со мной, то быть может и добьёшься победы. Но понесёшь очень большие потери, ибо в моём государстве привыкли воевать с восточными пришельцами. При этом после победы ты получишь бедные и холодные земли, на которых трудно жить и трудно добывать хлеб. Либо твой народ принимает элаитство и я провожаю вас на запад. Там тоже вас ждёт война. Но в случае победы вы возьмёте себе очень богатую страну. С тучными землями, короткой зимой и тёплым долгим летом.

— Хорошо, — ответил Элек, поднявшись со своего кресла, — я передам твои слова своим людям.

***

Чем дольше отсутствовал Всеслав в стане рустовесского войска, тем напряжённее и неувереннее чувствовали себя люди. Простые воины нервничали, князья и полководцы терялись в догадках. Объяснив положение дел, Лютогост демонстрировал спокойствие и хладнокровие, хотя внутри его одолевали сомнения. Что на этот раз пришло на ум его старшему брату? С чего он вдруг сорвался рано утром и уехал в стан врага. Конечно, Лютогост не сомневался в хитрости Всеслава и его смекалке, но чем больше времени проходило, тем менее он был уверен, что на этот раз князь поступил правильно. Может его уже и в живых нет? Сварили в кипятке или сняли шкуру. Как быть если так и произойдёт? Харитон Волков напряженно молчал. Волк Озеров спокойно и рассудительно высказывал свои сомнения. Пуще всех переживал Видогост Булатов. Нервные реплики в первый день отсутствия Всеслава, сменились на грозные ругательства и проклятия во второй день. Особенно переживал вольный князь Булатов, что заплатил деньги, пошёл на уступки, а вместо победоносного похода получил… А что он получил? «Ничего не получил!» — кричал Видогост, пиная попавшийся под ноги щит.

Наконец, вечером второго дня, разведчики донесли, что Всеслав возвращается вместе со знаменосцем, целый и невредимый. Въехавшего в лагерь государя приветствовали радостными криками все воины, не смотря на принадлежность к Домам и племенным союзам. Это неприятно кольнуло самолюбие Харитона и особенно Видогоста. Державный князь приказал немедленно собраться в его шатре.

— В общем так, — сказал Всеслав, устало присев с дороги и залпом осушив большую чашу воды. — Новости такие. Войны не будет. Катхоры принимают элаитство и переселяются на запад, во владения Вечерних королей. Мы обеспечиваем их безопасный проход через наши земли. Чтобы всё прошло без осложнений мы обмениваемся заложниками. В Древгород поедет семья хана, кроме двух его старших сыновей, они ему нужны. Видогост, слушай внимательно. Мирина со всеми твоими детьми отправится в ставку к хану.

— Что?! Как ты вообще смеешь думать, что я на такое соглашусь? Значит, семья хана будет в Древгороде, а моя жена и дети у хана? Почему бы тебе не отдать им Зиму с детьми?

— Видогост, — спокойным, но не терпящим возражений голосом ответил Всеслав, — ты выполнишь все условия договора. У тебя нет выбора. Через неделю ты с войском отправляешься в поход в Суломатье, а Мирина со всеми твоими детьми поедет к хану Элеку.

— Но ты нарушаешь наш с тобой договор! По условиям…

— По условиям, — перебил его Всеслав, — ты пригласил нас с князем Харитоном, чтобы мы помогли тебе защититься от катхоров. Это и есть защита, причём самая выгодная. Не переживай, с Мириной ничего не случится. В конце концов она моя сестра! А твои дети мне племянники. Я бы не стал подвергать их опасности. Как только катхоры достигнут нашей западной границы, твою семью отпустят в Миргород. Так что готовься к походу в Суломатье. У тебя ещё будут возражения?

— Нет, — развёл руками Видогост. Он сам пригласил Всеслава. И надо сказать, что проблему тот решил как нельзя лучше. Никто земли Видогоста не тронет и воины его погибать не станут.

— Теперь следующее, — продолжал Всеслав. — Лютогост, ты женишься на младшей сестре хана.

— Жениться на сестре хана? — опешил тот.

— Да, ты вдовец, тебе нужна жена, нам нужны союзники. Жену выберешь сам. Волк, тебя это тоже касается, — в ответ князь Озеров молча кивнул. — А мой старший сын, Красимир, женится на дочери Элека. Когда они оба достигнут брачного возраста, разумеется.

— Слушай, — поинтересовался Лютогост, — ведь с тобой уезжал старший алим. Где он?

— В ставке хана. Проводит таинство приобщения катхоров к Четырём Стихиям. Как я уже сказал, они приняли элаитство.

***

После обмена заложниками двести тридцать тысяч катхоров длинным караваном потянулись с востока на запад через земли Рустовесского государства. Их охраняли воины державного князя и отряды Поместной стражи. По условиям договора катхоры не имели права подходить к поселениям рустовесцев ближе полёта стрелы. И это условие строжайше соблюдалось. На самой западной границе тонкий ручеёк катхоров накапливался в единую массу. Там же формировались боевые отряды, которые должны были первыми вторгнуться в благодатные земли, расчищая путь для переселенцев. К началу зимы все катхоры сосредоточились на западной границе Рустовесского государства.

Всеслав Строгов лично приехал в становье, дабы вернуть хану его семью и забрать Мирину с детьми. Заодно привёз ему чертежи земель вечерников, которые были намечены как новая родина катхоров. Была с Всеславом и группа офицеров Тайной стражи, которые должны были выступить советниками и проводниками. Утром, перед самым выступлением катхорского войска в поход, хан Элек прощался с державным князем. Толмач был здесь же.

— Ну что, удачи твоему народу в обретении новой родины, — сказал Всеслав и правители обняли друг друга.

— И тебе успехов, — ответствовал Элек, а потом добавил. — Ты ведь обманул меня, князь!

— О чём ты? — насторожился Всеслав.

— Ведь не вся Рустовесская земля под твоей властью. Не все ещё приняли Элая как своего бога и не все предельные князья тебе подчиняются.

— Ты прав, — Всеслав не видел смысла отрицать. А то, что хан нашёл возможность изучить своего союзника, наоборот, внушало уважение. — Моя страна сейчас в трудном положении. Нас раздирают смуты. Но я сражаюсь за то, чтобы это прекратить. И я уверен в своей победе.

— Тогда слушай меня, князь. Если тебе для победы будет нужна помощь, то в каком бы трудном положении я не находился, я клянусь, что пришлю тебе десять тысяч конных и двадцать тысяч пеших воинов.

— На западе тебе понадобится каждый боец. Но всё равно спасибо. Я буду рассчитывать на твою поддержку.

***

Снежинки кружились в холодном воздухе и Видогост блаженно подставлял им разгорячённое лицо. Они ложились на его лоб, нос, щёки и мгновенно таяли. Набрав в грудь воздух, он выпустил изо рта тоненькую струйку пара, стараясь достать как можно выше. Плавное кружение снежинок, захваченное этим тёплым вихрем, возмутилось. Некоторые кристаллики растаяли в воздухе. «Они приближаются», — доложил офицер. Видогост перестал дурачиться и оглядел своё воинство. Он взял в поход шесть тысяч бойцов. Ополченцев по большей части распустил по домам, а остальных воинов оставил прикрывать Миргород. Не хватало ещё, чтобы Всеслав решил неожиданным наскоком взять его стольный город. Шесть тысяч воинов. Они выстроились рядами на поляне, чёрные на белом снегу. Лес копий покачивался на фоне заснеженных елей. Самовольный правитель княжества Крайнесточья проигнорировал требование Всеслава взять штурмом храм Юма и Живы. Он просто принялся грабить остроги и селения в междуречье Самала и Хили, южнее храмовых владений. Надо же было как-то компенсировать затраты, которые он понёс, выплачивая деньги за участие армии Строговых в походе на катхоров.

И вот теперь пришло наказание. Орёл Озеров, родной брат Волка, ставшего прихвостнем державного князя, выслал против него отряд в тысячу бойцов. Эх, обеднели земли Рустовесские войсками, обеднели! Битва не обещала быть трудной. Вышедшие из леса воины под стягом Дома Озеровых были в основном пешими. Их колонна быстро перестроилась с тракта в боевой порядок и пошла в бой. Обмен стрелами, короткая схватка копейщиков и мечников, всё закончилось быстро. Когда Видогост выпустил в поле конницу, отряд Озеровых бросился бежать обратно в лес. Всадники помнили твёрдый наказ своего господина: только напугать. Лишь разгорячённые схваткой пехотинцы бросились вдогонку, но их быстро остановили офицеры. Видогосту Булатову не нужно было уничтожение этого отряда. Он хотел дружить с Озеровыми против Строговых, как бывало уже прежде. Лишь так можно победить этого ненавистного Всеслава. Эх, жаль, что эти дураки не дали ему прикончить раненого державного князя тогда, на тракте, после битвы. Сколько проблем сейчас решились бы сами собой. Да этих проблем и не было бы.

Понаблюдав немного за тем, как оказывается помощь раненым, Видогост вернулся в свой лагерь. В шатре его уже ждал Селиван, мудрейший храма Юма и Живы. Он прибыл ещё до сражения, но был вынужден ждать, пока закончится бой. Встреча была тайной. Селивана привезли доверенные люди, прикрыв одеждами простолюдина. Весть об этой встрече не должна дойти до Всеслава. Видогост подошёл к хранителю и принял его благословение.

— Помогите, мудрейший. Мне нужна Ваша помощь. Помогите мне помириться с Озеровыми, наладить общение с Юрьевыми. Мы не смогли остановить Всеслава Строгова в прошлую войну. Это нужно сделать сейчас.

— Ты прав, князь. Его нужно остановить. И храмы уже начали работать. Мы оказываем помощь его брату, Петру Строгову. Он способный юноша и может стать тем началом, которое объединит всех благоверов в борьбе против отступника Всеслава.