Храм Семизвездья разрушался. Горела центральная площадь перед ним. В панической суматохе бежали люди, испуганно ржали кони, оставшиеся без своих седоков. Дрожала мостовая под ногами, и падало, казалось, небо на изводимую судорогой Земнотверда землю. Осыпался золотым бисером небесный мост, на котором шёл бой, далёкий от всего человеческого.
Хаимов осталось четверо: один небожитель лежал прямо на мосту, прекрасный даже в смерти, двух других видно не было. Вокруг воплощённых Детей Истинного Мира кружили Драконы Стихий — так же четверо: алый Соракта, голубой Нелекра, зелёный Шумера и синий Мовэйловэ. И так же, как и у хаимов, у Древних не хватало двоих: золотого Арвиэннтэля и сизого Зорморртага. Что это значило, Хегг старался не думать. Его взгляд был прикован к чёрному духу-дракону, который облаком непроглядного мрака летел к мосту.
— Похоже, он тебя не услышал, — сказал посланник подбежавшему Михею. Двум Михеям… нет, трём! Ах, ты ж! Целому десятку рыжеволосых пацанов. Добавил: — Никак не привыкну… Ты как пресловутый агент из фильма!
— Избранный в смысле? — все Михеи задрали головы вверх, но говорил только один из них. — О-о-о! Саа… Бедный мой! Он всё-таки стал Чудовищем! Он думает, что убил свою подружку!
— Я вот ничего не успел разглядеть, — Хегг ревниво поджал губы. — Белая вспышка — это был портал? Поэтому там внизу всё рвануло?
— Портал, — один из Михеев кивнул. — Кто-то забрал Бэт прямо перед тем, как Саа впился в неё, или в нашем случае — в её подделку, тьмой. Когда ты ушёл, я проверил: девчонка — кукла.
— Твой клон погиб в подземельях?
— Ага.
— А Лорд?
— Таким слабеньким пуком его не прихлопнешь, — Михеи синхронно повернулись к посланнику. Хегг скривился под взглядом десяти пар хитрых изумрудных глаз. — И он продолжает ассимилировать Суушир.
— Ты же сказал… — вскинулся было посланник, но один Михей жестом прервал его:
— Знаю. И не позволю. Вон, смотри!
Хегг посмотрел. И ахнул. Над равниной, что в нескольких милях от Столицы, поднималось Древо. Самое настоящее, только маленькое (по меркам Шельйаара) и прозрачное, будто водянистое.
— Оно же порвёт Суушир на части! — посланник схватился за голову.
— Неа, — Михеи все разом улыбнулись. — Я всё предусмотрел. Древо сработает как якорь для джинна. Надо изловить Саа и хаимов, пока ничего плохого не случилось.
— Куда уж хуже! — Хегг хмыкнул. — Но ты прав. Я займусь хаимами, а ты — Хранителем, пока он окончательно не стал Разрушителем.
Михеи закивали и одновременно с посланником кувыркнулись через голову. Одиннадцать белых лисов взмыли в небо.
***
Древние, подпитываемые силой молодых богов Суушира, вроде той же Стинары, рвали Детей Истинного Мира, заставляя их покидать занятые ими тварные тела. Хеггу оставалось только отлавливать хаимов по одному, не прилагая к поимке особых усилий. Была польза в том, что когда цайары наложили на посланника свой отпечаток, его собственная сила утекла к Михею вместе со всем накопленным во внутреннем мире тогда ещё Михешем имуществом. Пространственно-временной карман в Менкаре у Хегга был пуст и мог вместить в себя достаточно много божественных созданий.
Хегг бежал по растянувшемуся от земли до неба мосту, уворачиваясь от клыков и когтей разъярённых Драконов Стихий, по пути просто-напросто всасывая в себя золотистые нити Сути хаимов, как стянутый в тугой вихрь воздух. Когда хаимы закончились, Древние переключились на бросившегося на них чёрного дракона из дыма, за которым нёслась хвостом целая стая белых лисов, и Хегг без лишних помех добежал до основания моста. Посланник прыгнул в Небесный Храм, замешкался на пороге, поражённый величием Золотого Дворца. И увидел Скипетр.
Скипетр покоился посреди окружённого колоннами зала на невысоком простом постаменте. Его навершие в виде свернувшегося в клубок дракона в металлической окантовке, мягко светилось. Хегг поколебался мгновение и решительно направился к постаменту. Перекинулся в человека, взял Скипетр в руки. Тёплый, лёгкий металл, дышащий силой… Обернулся, ощутив чьё-то присутствие за спиной. У входа в зал стоял высокий, худощавый смуглый мужчина в светлом халате. Бритый под панка, с рожками вдоль высокого ирокеза странного серебристого цвета, со смешной бородкой клином, он покачивался на пятках, заложив руки за спину и по-птичьи склонив голову набок, с любопытством наблюдал за посланником. Хегг нахмурился, покрепче перехватил Скипетр и… вдруг понял, кто перед ним. Почувствовал. Осознал. Сглотнул, опустился на одно колено, и протянул цайару символ власти над Сууширом. А Лэуорд обещал, что демиург этого мира не сможет претендовать на божественный трон… Эх ты, посланник! Кому поверил? Джинну?..
— О, нет, нет, дорогой! — улыбнулся цайар. — Я ещё не до конца спятил, чтобы становиться богом. Раз взял — будь добр принять ответственность.
Хегг уставился на Дитя Древа в немом изумлении. Что он сказал?..
— Ты единственный за долгое время, кто проявил ко мне должное искреннее почтение, — проговорил цайар. — Скипетр твой. Поздравляю с ролью завхоза.
Демиург издал каркающий звук, похожий на смешок, взмахнул руками и аистом вылетел из зала Золотого Дворца.
***
Древние налетали на Хранителя, но не могли причинить ему, бесплотному, вреда. Зато Саартан оставлял на боках и крыльях Драконов Стихий жирные чёрные пятна, разъедающие чешую. Михей со своими фантомами без толку нарезал круги над разваливающимся мостом, не в силах что-либо сделать. Древние вдруг вытянули шеи на восток, гортанно прокричали что-то и растворились в воздухе. Чёрный дым-дракон взревел в ярости, распугав лисов, свернулся в спираль и… тоже исчез. Растаял. Лисы озадаченно опустились на землю. Синхронно почесали лапами затылки.
— Сбежал, — констатировал один Михей.
— Улетел, — кивнул другой.
— Снова, — всхлипнул третий.
— А всё из-за тебя! — взъярился четвёртый.
— Если бы не ты, — поддакнул пятый. — Саа жил бы у Шу!
— И сканючился бы там от скуки! — возмутился шестой.
Лисы загалдели, заспорили, обвиняя друг друга. В ход пошли мелкие пихания плечами и наступания на лапы.
— Ну-ка заткнулись все! — прикрикнул на фантомов тот Михей, который в спонтанно возникшей потасовке не участвовал, а задумчиво смотрел на небо. — Слушать меня! Я тут главный.
— С чего это?! — ощетинились лисы.
— У меня сердце бьётся справа.
— И не поспоришь, — лисы вздохнули и потупились.
— Саа нужно воплотить, — главный Михей поставил уши домиком. — Это самое важное. Иначе я не смогу ему помочь. Сам я сделать этого не смогу — сил не хватит. Но вот мой отец сможет. Ты! — он указал на одного из лисов. — Лети к Андарсу, узнай, как там у него дела. Напомни этому цепному псу цайаров, что нам с ним ещё искать подружку Саа. Без неё мы не разгоним тьму в его сердце, и Хранитель превратится в Разрушителя. И тогда его убьют.
Лис отсалютовал остальным Михеям и без лишних вопросов взмыл в небо к закрывающемуся проходу в Небесный Храм.
— Ты, — Михей указал на другого лиса. — Возьми пятерых меня и отправляйся на поиски Саа. Как только ваше время истечёт, я вышлю ещё партию… Вы двое, — сказал он оставшимся лисам, — дуйте к Дейрдре. В заварушке у её дома полегли все мои фантомы. Целительнице понадобится помощь в разгребании завалов. Ну, и я ей задолжал… Да! Передайте Славишу, что в скором времени мне понадобится проход на Землю! Его вариация мне очень даже подходит. Пусть разработает план доставки меня любимого в свой мир. А я, — Михей как-то горько усмехнулся, — возвращаюсь в семью. К папе.
***
Снаружи что-то гудело, ухало и гремело. Сырой земляной пол вздрагивал в такт невидимым ударам, с исчезающего в темноте потолка сыпалось крошево каменной трухи. Кофа застонал и закрыл голову руками. Бряцнули цепи. Он умрёт здесь! Погребённый под грудой камней, в чужом, ненавистном мире! Умрёт навсегда… Проклятый Цевехан! Проклятый Зедекиа! Проклятый Асшайас с его вездесущими кураторами! Нелюди! Упыри Системы! Богомерзкие твари! Нет, умирать нельзя, пока эти… эти мрази топчут тропы Шельйаара. Нужно выбираться отсюда, бежать и мстить. Первым придушить ублюдка Доброшина. Он здесь, в Суушире, совсем рядом! Проломить пацану череп… Цевехана оставить на потом. Пусть осознает, что он ничего не изменил. Пусть смотрит, как умирают все те, кто был близок с ним. Лаура. Да! Её замучить у него на глазах! Заставить убить Лауру его самого, как убил он Доброшина. Своими руками, чтобы кровь потом не смывалась даже кислотой…
Дверь с громким лязгом отворилась, осветив камеру тусклым, но для привыкшего уже к темноте драконоборца — ослепительно ярким светом. Кофа уткнулся лицом в солому. Если бы не цепи, если бы не режущий глаза свет, то сейчас… такой момент! К главе разбитого ордена Зикарон уже давно никто не заходил, а страже запрещено было даже разговаривать с ним.
Кто-то подошёл к лежащему на полу драконоборцу, тронул за плечо.
— Ты жив ещё, дорогуша? — спросил мягкий шелестящий голос.
Кофа, приподнял локоть, щурясь, глянул вверх. Не разобрать, кто перед ним. Но не стражник. И не беловолосый приторный нелюдь.
— Жив, — удовлетворённо сказал незнакомец. Он щёлкнул пальцами, и цепи, сковывающие запястья и лодыжки главы ордена рассыпались прахом. — Вставай. И поторапливайся. У нас мало времени. В Лигу скоро вернутся бойцы, а нам встречаться с ними ни к чему. Согласен, смертный?
Кофа не ответил. Кряхтя и охая, поднялся сперва на четвереньки, затем на ноги. Тяжело опёрся спиной о влажную стену.
— Кто… ты? — спросил он, против света разглядывая неожиданного освободителя.
— Демон, — в голосе незнакомца послышалась насмешка. — И на меня напала блажь спасти твою грешную душу. Отмыть, очистить и забрать себе. Снова… Но, если ты против, могу оставить тебя здесь.
— Нет… — голос Кофы надломился. Глава ордена откашлялся и уверенно повторил: — Нет. Можешь забрать мою душу, демон. Только вытащи меня отсюда!
— Выбор сделан. Правильный выбор. Уходим, дорогуша, отсюда мне портал не открыть.
***
Бэт места себе не находила. Она ждала Аиста, ждала объяснений, ждала новостей. Как там Зар? Что происходит в Столице? Почему она здесь, на Острове? Под Храмом у Сердца мира Бэт не успела ни о чём подумать, кроме как: не дать Хранителю убить джинна. Что будет с ней, её тогда не волновало. Страшное, искажённое злобой лицо Зара, ненависть в чёрных глазах, и голодная тьма в его пальцах… Хранителя, судя по всему, тоже не волновало, что будет с девушкой, кулон ведь важнее… Да что в нём такого, в этом кулоне?!
Бэт вскочила с мягких подушек, когда на широкий парапет веранды взлетел аист.
— Халиф!
Хозяин Острова шагнул под крышу и опустился на пол уже человеком.
— Скучала, киса? — Мельхиор увернулся от запущенной в него подушки, поймал девушку за локоть. — Пойдём со мной, у меня для тебя подарок. На все вопросы отвечу по пути.
Бэт надулась, но покорно пошла за Аистом, увлекаемая им в сад.
— Твой Зар жив, — заговорил Мельхиор, когда они свернули с широкой аллеи на неприметную тропу, змейкой убегающую в кусты с крупными синими цветами. — Не могу сказать, что с ним всё хорошо — он в одном шаге от превращения в Разрушителя. Но о нём есть, кому позаботиться. Трудно же им, этим озабоченным, придётся, кхе… — Аист остановился и развернул Бэт к себе. — Хранитель думает, что убил тебя… Ш-ш-ш, спокойнее.
Мельхиор прижал к губам вскинувшейся было девушки ладонь, заставляя молчать.
— Благодаря этому, — продолжил Хозяин Острова, — он наверняка отказался ото всех привязанностей и связей, включая кровную. Выгнал всех из своего сердца, чтобы оно больше никогда не болело, и запер его, а ключ выбросил. Твои гневные очи, киса, во мне дырку прожгут… Так нужно было. Нить кровных уз безболезненно не порвёшь, не затронув прочие чувства. Что касается тебя, то влюбить его в себя ты не смогла. Да, да. Я дам тебе высказаться, но пока твои возмущённые речи будут только мешать, — Мельхиор закатил глаза, когда Бэт попыталась его укусить и ударить. Наложил поверх заклятия тишины на неё ещё и оцепенение. — Демонов бить непочтительно, ты так не думаешь?.. Твой Зар подпустил тебя к себе, мне большего и не требовалось. В плотских утехах есть свои выгоды. Поэтому, будем считать, что с заданием ты справилась. Пункт про джинна я изменил сам. И…
Аист приобнял Бэт за плечи и повёл дальше по тропинке. Бэт с трудом переставляла непослушные ноги, не в силах сопротивляться заклятиям.
— … как и обещал, я отдаю тебе Кофу.
Тропинка вывела их к беседке, на мраморном полу которой в окружении разноцветных подушек сидел… юноша — совсем ещё мальчишка! — с раскрытой книгой на коленях. Бледненький, худенький, угловатый. Бэт вопросительно уставилась на Хозяина Острова.
— Что? — с деланным удивлением вскинул брови Мельхиор. — Ах, да! Забыл предупредить. Я стёр ему память — и смотри, что получилось! Я забрал его воспоминания о тяжёлом детстве, проведённом в рабстве. Понимаешь, мир Кофы залили огнём и кровью драконы. Они поработили людей и затем разводили их как скот. Девочек оставляли для продолжения рода, крепких мальчиков — для работы и развлечений, а всех остальных, как это ни печально, ели. Ты не знала? Летела убивать, и даже не удосужилась узнать, кого? Эрих, так тогда звали нашего главу ныне разгромленного ордена Зикарон, поднял бунт на Тэмуре и освободил свой народ. Он был героем, пока его идеи, пропитанные свободой и равенством, не исказил вселившийся в него хаим. Но тебе, наверное, всё это ни капельки не интересно. Я покопался в мозгах этого несчастного только из личного любопытства. Кофа твой. Делай с ним, что хочешь.
Мельхиор шагнул обратно на тропу и исчез. Оцепенение с Бэт спало. Она шумно выдохнула, и тут же юноша поднял взгляд от книги. Неуверенно улыбнулся ей:
— Привет! — серые с зеленоватыми лучиками глаза смотрели доверчиво, с любопытством. — Ты Элис? Халиф сказал, что ты придёшь.
— Он представился Халиф? — рассеянно переспросила Бэт. Юноша кивнул. — А зачем, не сказал?
— Нет, — Кофа отложил книгу, поднялся. Глянул на Бэт и застенчиво отвёл взгляд. — Но говорил, что с тобой мне будет не скучно.
— Не скучно, — Бэт передёрнула плечами. Опустила лицо в ладони. — Не скучно…
Если Халиф не врёт, то — вот он, Кофа. Тот, когда она ненавидела больше всех на свете, кого жаждала растерзать на мелкие кусочки, потом заново собрать и растерзать снова. В чью сторону в порывах чёрной ярости бросала самые страшные проклятья. Кого преследовала бесконечно долгие годы. Стоит, смущённо переминаясь с ноги на ногу, чистый и невинный. Нос в веснушках, пшеничные волосы, мягкие на ощупь, наверное…
— Такой красивый сад, — Кофа стрельнул в девушку взглядом и сказал куда-то в сторону: — Один я постеснялся тут ходить. Ты не хочешь?..
Бэт отняла ладони от лица. Спросила:
— Погулять?
Кофа сглотнул, робея, кивнул.
— Пойдём, — Бэт вздохнула, повернулась к нему спиной и медленно побрела по тропинке назад к аллее.
Кофа чуть замялся и поспешил за ней. Бэт слышала его неровное дыхание у себя за плечом. Волнуется, как на свидании… Развернуться бы, не встречаясь взглядом, рубануть когтями по шее. Пусть быстро, но хоть что-то… Нельзя же вот так его оставлять? Он до смерти замучил Германа…
Бэт остановилась и обернулась так резко, что Кофа, смотревший только себе под ноги, наткнулся на неё, испуганно вскинул голову. Его глаза оказались совсем близко с глазами Бэт. Честные, непонимающие глаза. Не помнящие Германа. Не видавшие ещё зла и боли… «Надо же», — вдруг подумала Бэт. — «А мы с ним одного роста. И уши у него смешно топорщатся. Тоже мне герой-освободитель!». С этими мыслями к ней пришло чёткое осознание того, что она не сможет убить Кофу. Может быть, когда-нибудь потом. Но сейчас — точно не сможет.