Шприц-ампула пискнула. Саартан откинулся в пилотском кресле Гаона, чувствуя, как по венам бежит морозная змейка. Пить кровь Кота он уже не мог — желудок отторгал её, скручивался в мучительных судорогах. Да и обычную пищу Хранитель ел уже с трудом. Процесс обращения, растянувшийся на несколько месяцев, измотал его, но точка невозврата уже пройдена: впереди либо превращение в вампира, либо безумие и смерть. Исходя из нынешнего состояния Хранителя, безумие и смерть казались ему наиболее перспективным исходом.
— Дейрдре собрала нам скарб на месяц, — Михей забрался в соседнее кресло, окинул приятеля встревоженным взглядом. — Ты как?
— Месяц продержусь, — ответил Саартан. — Колоть себе замороженную кровь не то же самое, что пить тёплую живую, но разница в эффективности не такая уж большая. Лишь бы она была в организме.
— Может, останешься? Хреново выглядишь.
— Не дождёшься. Целительница — очаровательная женщина, но быть её пациентом — это выше моих сил.
— Ладушки, — Михей позволил щупальцам Гаона обвить свою голову. — Подключать тебя к кораблю я не буду, да и клипер мой с характером. Так что можешь отдохнуть в каюте. Как окажемся на Острове, я отпущу Гаона повидаться папой. Так и так нельзя светить технологии в Суушире. Поэтому возьми всё необходимое с собой.
— Я уже собрался, Мих, — Саартан прикрыл глаза. — Мне и здесь хорошо.
— Тогда, — Михей кивнул. Гаон мягко завибрировал. — Погнали. Надерём этому Мельхиору нежную цайарску попку!
— Мих?
— А?
— Залетим по пути в Нелекреан?
— К твоей вампирше? Ты в курсе, что Мирэной стал королём? Судя по твоим рассказам, он тот ещё засранец. Думаешь, нас пропустят во дворец?
— С тобой нас везде пропустят.
— Это да, но… Уверен, что тебе стоит встречаться с Септемберель? Особенно сейчас.
— Сейчас — особенно. Я должен ей кое-что вернуть.
— Она не отпускает тебя, да?
— Кровные узы разрушены.
— Я не о них.
Саартан открыл глаза, покосился на друга. Михей смотрел внимательно, без обычной лукавой полуулыбки.
— Смешной ты в этих проводах из головы, — Хранитель снова закрыл глаза и поёрзал в кресле, настраиваясь на долгий перелёт.
— Саа.
— Чего?
— Ты всё ещё любишь её?
— Боюсь, это навсегда, Мих, — ответил Саартан после долгой паузы.
— Слишком долго… и безнадёжно.
— Ну почему же? Нелекреанские ангелы не бессмертны, а у меня скоро будет целая вечность впереди, чтобы… дождаться.
— Как-то грустненько это прозвучало.
— Летим уже, а?
— Летим, — Михей вздохнул.
Он дал команду клиперу на взлёт. Гаон обрадовано уркнул и, похожий на бумажный самолётик, стрелой ушёл в небо.
***
Город-государство Нелекреан впечатлил Саартана даже больше, чем Столица. Он казался миражом среди юго-восточных диких джунглей из-за обилия стекла и прозрачного камня в хрупких на вид стройных башнях, уходящих тонкими шпилями высоко в небо. Все строения города соединялись между собой целой сетью мостов, многоэтажных балконов и лоджий, и среди этой паутины белого дерева и металла сновали юркие летучие экипажи, умудряясь лавировать среди пикирующих на своих крыльях с улицы на улицу горожан. Почти все нелекреанцы были крылаты, а некоторые из них имели настолько густое оперение на спине, что жёсткие щетинки наползали даже на грудь, лицо и руки оригинальным рисунком. Люди-птицы, нелекреанские ангелы.
Саартана и Михея на удивление легко пустили в королевский дворец. Даже не пришлось прибегать к плутовскому дару убеждения. В должности канцлера Императора Арвинталя есть свои плюсы, как оказалось. Хранитель настоял на аудиенции с королевой и, получив согласие, оставил Михея любопытствовать в дворцовом саду, а сам под надзором бдительной стражи поднялся в личные покои её величества.
Снаружи многократно отражённое от стеклянных витражей и блестящих крыш домов солнце палило нещадно, а здесь, в королевских апартаментах, царила благодатная прохлада и тень. Плотно задвинутые тяжёлые шторы на окнах и зажженные редкие свечи создавали в комнате уютный полумрак. Было свежо, как весенним утром, пахло ландышами, корицей и кофе. Хранитель нерешительно замер на пороге.
— Проходите, господин Саартан, — Септемберель поднялась с кресла, скользнула по гостю взглядом. — Вы изменились. Будете кофе?
— С чего вы взяли, что это вообще я? — брякнул Хранитель, жестом отказываясь от кофе.
— Энергетическую подпись сложно подделать, — эльфийка повела плечом, мол, как хотите, отошла к стеллажу с книгами, пробежалась нервными пальцами по корешкам книг. — О чём вы хотели поговорить со мной?
— Как же вы тогда не узнали меня там, в Лиге? — Саартан подошёл к ней почти вплотную.
— А должна была? — Септемберель чуть повернула к Хранителю голову.
— Могли бы.
Септемберель быстро развернулась, встретилась с Саартаном глазами. Грустно улыбнулась, провела тыльной стороной ладони по его щеке.
— Что же ты с собой сделал? — она наклонилась к уху Хранителя. — Глупый кролик.
Саартан двинул желваками, помрачнел. Отступил от эльфийки на шаг.
— Память вернулась ко мне не сразу, — Септемберель зябко обняла себя за плечи. — Мой разум был в смятении после потери Хозяина. Но тебя я вспомнила. Ты отдал меня змею.
— Я отрубил голову Бераку.
— И надел на меня кандалы.
— Чтобы спасти тебя.
— И подчинил своей воле.
— Я… сглупил.
— Неразумный зверёк, — Септемберель невесело усмехнулась.
— Я не хотел делать тебя рабыней, — Саартан, глядя в пол, вынул из кармана брюк алую каплю серьги. — И пришёл, чтобы отдать тебе это.
Он протянул серьгу эльфийке. Септемберель поколебалась мгновение, осторожно взяла каплю кончиками пальцев.
— Ты отпускаешь меня? — глухо спросила она.
— А ты меня нет, — Саартан поднял на эльфийку полный боли взгляд.
— Мне жаль, — Септемберель с лёгким хрустом сжала серьгу в ладони и отвернулась. — Бедный мальчик.
Сердце Хранителя заныло, взмолилось, чтобы он сделал шаг — всего один шаг! — и обнял эти чуть подрагивающие плечи, прижал к себе затянутую лентами корсета спину, обжёг поцелуем тонкую шею — ещё одним, ещё и ещё, пока не перехватит дыхание! — но…
— Понятно. — Хранитель дёрнул головой, резко развернулся и направился к выходу. — Прощайте, ваше величество.
Септемберель не ответила. Только тяжело облокотилась на стеллаж, приложила руку к животу. Вздрогнула, когда хлопнула дверь и низко опустила голову.
Михея Саартан нашёл у фонтана, изображающего крылатого воителя, пронзающего копьём многоглавую змею.
— А ты знал, — Михей лежал животом на парапете и задумчиво водил рукой в прозрачной воде, — что в Суушире раньше не было нагов?
— А сейчас? — Хранитель нетерпеливо огляделся.
Оставаться в пределах дворца больше положенного ему не хотелось.
— А сейчас достаточно много для того, чтобы воевать с птицами. Мне вот интересно, это Шу их тут расплодил? Скрывает в Суушире своих незаконнорожденных детей?
— А у него законнорожденные есть?
— Твоя правда, — Михей слез с парапета. — Ты быстро.
— Я сделал всё, что хотел.
— Всё — это целовашки-обнимашки и одеялко сверху вместо одежды. Что-то я сомневаюсь, что ты провернул бы такие дела за пару минут.
Саартан болезненно скривился:
— Давай уйдём отсюда поскорее, Мих.
— Она тебя послала?
— Нет.
— А что тогда?
— Мих, — начал терять терпение Саартан, — я не хочу сейчас об этом говорить. Вернёмся на Гаон, пожалуйста. Здесь слишком жарко для начинающего вампира.
Михей вздохнул, дружески пихнул Хранителя плечом, сунул руки в карманы шорт и, насвистывая мелодию, подозрительно напоминающую похоронный марш, потопал к воротам. Саартан хмыкнул и пошёл следом. У самых ворот их догнал Мирэной. Хранитель опасливо покосился на сопровождавших его стражников, но те, стоило королю остановиться, застыли как истуканы, не выказывая враждебности.
— Господин Саартан, — Мирэной окинул Хранителя прохладным взглядом, поднял бровь. — Вы изменились.
— Меня уже просветили, спасибо, — Саартан незаметно схватил порывающегося что-то сказать (и хорошо, если не сделать) Михея за майку. — Проблемы?
— Нет, — король Нелекреана отвёл взгляд. — Я… никогда не думал, что скажу вам такое, но… спасибо.
— За что? — удивился Саартан.
— Вы вернули моей жене свободу, а это дорогого стоит. Спасибо.
Мирэной без дальнейших разъяснений зашагал прочь. Михей присвистнул.
— А не такой уж он засранец, — сказал он.
— Ага, переломился поблагодарить, ишь ты, — откликнулся Саартан.
— Но ведь получается, что всё это время он знал, что серьга у тебя? И ничего не предпринимал. Почему?
— Почему он не убил меня, скажем, на полигоне? Несчастный случай не подстроил или ещё чего?
— Ну… да.
— Не знаю, Мих. Может быть, ему Лорд запретил.
— Или твоя вампирша не хотела.
— Это вряд ли. Мне пора принимать дозу котовской крови. Он солнца голова уже кружится.
— А Кот любит солнце.
— Флаг ему в… руки.
Михей рассмеялся, сцапал Хранителя под руку и потащил его на шумные улицы Нелекреана. Саартан с тоской оглянулся на занавешенное шторами окно королевских покоев. Ему показалось, что занавеска на нём едва заметно шелохнулась. Показалось…
***
Гаон нырнул в плотную пелену облаков и долго летел в их молочной кисее, пока, наконец, не отыскал узкое светлое пятно. Клипер вынырнул над бескрайним океаном и завис в воздухе, сбитый с толку изменившимися координатами. Рецепторы показывали, что где-то рядом земля, а внизу только сверкающая гладь воды под куполом чистейшего ослепительно синего неба, без намёка на облачко, и никакого острова. Даже самого захудалого рифа.
— Просто лети вперёд, — скомандовал Гаону Михей. — На голос папы.
Клипер поворчал, перенастраивая радары, сделал замысловатую петлю и устремился в кажущуюся бесконечность. Остров появился в обзорных экранах, когда Гаон уже шёл на снижение.
— Высадимся на побережье, — сказал Михей дремлющему в соседнем кресле Хранителю. — Оттуда уже пешкодрапом.
— Опять солнце, — вздохнул Саартан и сладко потянулся. — На твоём корабле самая комфортная для меня атмосфера.
— Не привыкай спать в креслах, — Михей лихо спикировал на пустынный пляж и отключился от клипера. — Это привилегия Кота.
— Не пробовал подсовывать ему коробку? — Саартан нехотя вылез из удобного ложемента.
— Зачем это? — не понял Михей.
— Кошаки любят забираться в коробки. Это же святая истина.
Михей прыснул, представив своего учителя свернувшимся клубком в картонном ящике. Саартан сдержанно улыбнулся. Пожалуй, за счёт крови он побольше своего друга знал о той мощи, что таилась в древнем герти, поэтому нелепость картинки забавляла его сильнее, но в то же время смущала. За то недолгое время, что Кот делился с Хранителем силой, Саартан проникся глубоким уважением к старому герти, только вот избавиться от привычки подкалывать его так и не смог. Холёная вредность не позволяла. И та же вредность мешала Хранителю наладить отношения с Иватарном, хотя Михей упрямо настаивал на том, что все члены его (как главы Высшего совета кураторов, разумеется. Знал бы ещё совет этот, что у них новый глава…) команды должны всецело доверять друг другу. Как же доверять тому, кто до сих пор не смирился с тем, что какой-то мальчишка занял место его любимого учителя и сердечного друга? Где ревность, там и враждебность…
Саартан почувствовал пристальный взгляд Михея. Подозрительно прищурился — мысли читает? Не должен бы. С некоторых пор разум Хранителя надёжно скрыт под завесой тьмы и амулета Вакея.
— Ты во мне дырку прожечь хочешь? — поинтересовался Саартан.
— Интересно, о чём ты так крепко задумался, — Михей встал с кресла, кивнул другу, мол, пора идти.
— О кураторах. Мы сейчас с тобой на них похожи.
— Ага, и прилетели вмешиваться в дела того, кто всю эту кураторскую фигню выдумал, — Михей хихикнул. — Глава Совета с напарником против отца-основателя.
— Что ты планируешь делать с Мельхиором?
— О, как звучит-то! Кто я для него? Муравей под сапогом всего лишь. Кусачий такой муравей, но так и эдак — насекомое. Только сапог не учёл, что у муравья друзья есть, — Михей ласково погладил Хранителя по плечу. — Цайары не верят в силу дружбы. А я верю.
— И я в тебя верю, — Саартан перехватил его руку у локтя в скрепляющим слово жесте.
Михей ответил на свойственное воинам и братьям рукопожатие. Посмотрел в глаза Хранителю с теплотой и благодарностью. Кивнул.
— На штурм Острова? — спросил Михей.
— На штурм Острова, — ответил Саартан.
Гаон проурчал что-то ободряющее и спустил трап на песок.
***
Маленькую деревню окружал высокий острозубый частокол. Михей и Саартан, не таясь, подошли к массивным воротам.
— Есть кто дома? — громко крикнул Михей.
В ответ за частоколом послышалось какое-то шевеление, и поверх зубьев высунулись головы. А за головами показались хищно блеснувшие на солнце острия стрел. В воротах приоткрылось прямоугольное окошечко.
— Из какого отряда? — грубовато спросили из него.
— Э… Альфа? — Михей переглянулся с Саартаном.
— Что ещё за альфа? — окошечко открылось полностью. Выглянувший мужчина подозрительно оглядел путников. — Звери вы какие, я спрашиваю?
— Я — лис, а это, — Михей указал на Хранителя. — Дракон.
— А, Псы и Ящеры. Хм… У нас обычно разнополые пары приходят. Как вас угораздило-то?
— Да как-то… вот.
— Ладно. Оружие при себе имеете?
— Не, — Михей покрутился, показывая, что не вооружён.
Саартан развёл пустые ладони в стороны. Эти люди же не о внутреннем оружии спрашивают?.. Ворота загромыхали засовом, и створки разошлись.
— Проходите, — мужчина, молодой и крепкий, приглашающее махнул с резным посохом в руках. — Только без глупостей.
— Ладушки, — Михей завертел головой, разглядывая подошедших к ним людей.
Хмурые, настороженные. Одетые в самодельную одежду, с самодельным же оружием. Луки, копья, дубинки и всего у троих — посохи. Ни детей, ни стариков: самому младшему жителю деревни лет семнадцать, самому старшему — немногим за тридцать. Дома в деревне походили больше на обустроенные шалаши и навесы из жердей, плетёных стен с гамаками в несколько ярусов и верёвочными лестницами.
— Меня зовут Марке, — представился впустивший путников мужчина. — Я тут вроде старосты.
— Где тут? — моментально среагировал Михей.
— Э… — Марке почесал посохом затылок. — В деревне. Не на Острове же.
— А можно стать старостой Острова?
— Ну, если станешь — сможешь уйти отсюда. Или уплыть, я уж не знаю.
— А так просто, значит, не уплывёшь?
— Вы, ребята, с какой луны упали? — староста нахмурился. — Это же Остров! Сколько не греби в море, всё равно обратно приплывёшь. Все отряды хоть раз да пробовали!
— А что за… — Михей скривился и замолчал, получив болезненный тычок под рёбра от Хранителя.
— Мой друг очень устал, — мягко сказал Саартан. — На солнышке перегрелся. Ему бы воды и пожевать чего-нибудь. Получится?
— Отчего же не получится-то? — Марке подозрительно покосился на поджавшего губы Михея и повернулся к Хранителю. — Пока вы гости — мы угощаем. А захотите остаться, то отрабатывать еду придётся. У нас тут нет волшебного алтаря, всё сами добываем. Идёмте.
Саартан «понимающе» закивал и потащил друга за старостой в деревню.
— Они нас за кого-то приняли, — шепнул Саартан в ответ на возмущённые взгляды Михея. — Пусть так и остаётся пока.
— Ага, — так же шёпотом отозвался Михей и состроил страшную мину. — Меня тоже слово «разнополые» малясь напрягло.
Саартан кхекнул. На это как раз он внимания не обратил.
Староста отвёл гостей в свой дом-шалаш, познакомил с женой Тейлой, накормил обедом из рыбной похлёбки с лепёшками. Охотно рассказал о себе.
— Я на Остров попал уже большеньким, — говорил Марке. — Мне лет десять было где-то. Уснул в своей кровати дома, а проснулся на алтаре у Медведей. Долго ревел, хуже самых маленьких, никак привыкнуть не мог, что теперь надо как-то жить без папы и мамы. А дома-то всё мечтал стать самостоятельным, сбежать от родителей, эх… Сбежал вот. Дальше ничего, освоился. А когда подрос, встретил Тейлу, — староста с любовью посмотрел на хлопочущую у стола жену. — Встречаться тайно стали. Ну, а потом, сами понимаете: бабочка и изгнание.
Михей открыл было рот, чтобы что-то спросить, глянул на Саартана, вздохнул и кивнул, мол, конечно, понимаем мы всё. Бабочка. Чего уж тут непонятного-то? И алтарь у медведей — чем чёрт не шутит?
— Мы сперва хотели к Куницам идти, — продолжал между тем Марке. — Ходят слухи, что они принимает Взрослых. Их вожак свою какую-то Игру ведёт, Аист его пока никак не наказывает, вот люди к нему и тянутся. Но потом мы наткнулись на эту деревню. Подумали, что устали от всех этих игр и решили остаться. Я старостой стал, когда Лема убили.
— Убили? — Саартан перестал жевать лепёшку.
— Ну да, те же Куницы. Мы к ним за провиантом сунулись перед сезоном дождей. Одной рыбой не особо прокормишься ведь. Да и фрукты поднадоедают. А у них алтарь как раз прислал новую партию запасов, включая одежду… Да что теперь говорить-то? Поторопились, вот и попались. Вы-то что думаете дальше делать? К нам впервые два мальчика приходят, не знаю, как к этому остальные отнесутся.
— А… э-э-э… — Саартан с мольбой посмотрел на Михея: я запутался — выручай.
— А две девочки? — тут же нашёлся Михей.
— Девочек того, — Марке смутился. — Тоже не было. Да и в отряде… мы с Тейлой не единственные были, кого изгнали за… ну… сами знаете. Но все уходили обычными парами, даже если без любви спали друг с другом.
Хранитель поперхнулся и надолго закашлялся. Михей с гаденькой улыбочкой снисходительно похлопал его по спине.
— У нас с Саа всё сложно, — веселясь, сказал Михей. — Любовь — такая штука, знаете ли… неоднозначная. А у меня ещё волосы тогда длинные были, мордашка симпотная — тут любой пороги попутает. Вот Саа и… а там, сами понимаете — бабочка и всё такое прочее.
Саартан, сгибаясь от жестокого кашля, промычал что-то невнятное, но близкое к «убью». Михей приобнял его за шею, прильнул к нему боком. Хранитель протестующе дёрнулся, вскочил, раскрасневшийся, вытирая проступившие слёзы:
— Я не… мы не…!
Михей подлез ему под руку, улыбаясь от уха до уха.
— Саа у меня чувствительный, — пропел он медовым голоском. — Эмоциональный. Не осознал ещё. Можно мы наедине поговорим с ним? Ты не против, Марке, м?
— Да нет, не против, — староста пожал плечами. — Можете в детской устроиться пока. Вон там…
Тейла резко обернулась на мужа. Марке втянул голову под её предупреждающем взглядом в плечи и прикусил язык. Михей прищурился.
— Так куда идти-то? — спросил он, наступая на ногу ярившемуся Саартану.
— Я… — староста запнулся. — На улице тепло, пока можно пожить в сарае… Там подберём вам что-нибудь, если останетесь… Обедать можете у нас. Хорошо?
— Ладушки. В сарае — так в сарае. Мы с любимым неприхотливые.
Михей захихикал. Саартан сжал зубы, сдерживая рык.
— Что. Это. Было?! — Хранитель пнул стоящие возле входа плетёные корзинки.
Корзинки с жалобным треском разлетелись и раскатились по всему сараю. За перегородкой возмущённо замекали козы.
— Не кипятись, Саа, — Михей бухнулся в гамак, закрыл глаза и блаженно обмяк в нём. — Сам же сказал подыгрывать. Вот я и подыгрывал.
— Да они же теперь всерьёз думают, что мы с тобой… мы… — Саартан яростно потёр лоб, подыскивая подходящее слово.
— Любовники? — глумливо подсказал Михей.
— Да! То есть нет! То есть да! Мих!?
— А? — Михей приоткрыл один глаз.
— Но это же не так!
— Не так, — согласился Михей. — И я не понимаю, что тебя тогда взбесило, раз они ошибаются?
— Да потому что… — Саартан сел на бочку, скрестил руки на груди и наморщил лоб. — Не правильно это как-то.
— Тебе не плевать на мнение абсолютно незнакомых людей? Или ты тут решил навсегда обустроиться и собираешься баллотироваться в старосты? Кстати! Чёрный пиар — гарантированное средство для узурпации власти.
— Мих!
— Ну чего Мих-то? — Михей принял полусидячее положение в гамаке. Глянул на Хранителя смеющимися глазами. — Я бы на их месте тоже подумал, что мы с тобой — пара. В каком-то смысле так и есть же! Саа, давай сначала разберёмся, что здесь к чему, а потом уже будем переживать по поводу имиджа, м?
— Всё бы тебе разбираться, — буркнул Саартан и надулся. — А что меня в мужеложцы записали, тебя не волнует.
— Да ещё и в межрасовые, ай-яй…
— Да. Ты вообще лис. А это уже зоофилия!
— Ой, не говори! Подумать страшно! А если учесть, что ты драко-он… Не-не-не! Не надо мне таких картинок! Я ещё маленький и почти невинный!
— Почти?
— А ты думал, мы с Лу только за ручки держимся, м? — Михей подмигнул Хранителю. — Если твои рассуждения продолжать, то спать с демоном — вообще самый извращённый грех!
— На Земле тебя точно не поймут, — Саартан перестал дуться, встал с бочки. Быстро пересёк сарай и сходу запрыгнул в гамак к Михею, заставив того крякнуть и с кряхтением подвинуться. — А рога и хвост на определённые мысли наводят, да.
— Миры разные, и во всех свои заблуждения, — Михей удобно устроился под мышкой Хранителя, как под крылом дракона когда-то на Панайре. Хихикнул: — Вот ща кто-нибудь зайдёт, а мы тут вдвоём в одном спальном месте. Хочешь, я майку скину для правдоподобия?
— Вот ща, — передразнил друга Саартан, — я тебя отсюда скину, и будешь спать с козами. Как любитель рогов и хвостов. В сарае один гамак вообще-то, а солома на земле меня как-то не прельщает.
Михей рассмеялся. Хранитель поёжился и невольно улыбнулся: от смеха под рукой ему стало щекотно.
— Мих? — помолчав какое-то время, позвал Саартан.
— М? — Михей сонно заворочался.
— Спишь уже что ли?
— Угу, чего-то разморило от жары и похлёбки.
— Быстрый какой… мы же поговорить хотели.
— Так поговорили же, не?
— Не. Ты заметил, что в деревне какая-то напряжёнка с детьми?
— Ага, — сон мгновенно выветрился из голоса Михея. — И со стариками. Я так понял, что из отрядов, чем бы они ни оказались, выгоняют Взрослых, то есть тех, кто вкусил плод любви. Секс на Острове под запретом то ли?
— Похоже на то. Но почему? Что за целибат такой?
— Выясним.
— А нам зачем?
— Ну, Саа-а-а, — Михей вынырнул из-под руки Хранителя. — Если я хоть что-то знаю о цайарах, то все они — игроки от природы. От Творца, можно сказать. И пока мы играем в их игры, наши планы касательно их самих в безопасности. Если бы мы нагло вломились к Мельхиору, он бы нас раскатал в блин и, посмеявшись от души, выкинул бы. Это в лучшем случае. А так ему интересно, что мы предпримем дальше и почему не пришли сразу.
— То есть, он знает, что мы на Острове?
— Думаю, да. Шу научил Глиста прятаться от Аиста, Глист прикроет Гаона, Гаон соберёт информацию об этом месте и, если припечёт, вытащит нас отсюда. Поэтому я отослал свой клипер, чтобы обезопасить наш отход. Иначе, если с Гаоном и Глистом что-то случиться, единственным способом выбраться с Острова будет завершение Игры, правил которой мы с тобой даже не знаем. Вот и получается, что нужно со всем разобраться, а уж потом стучаться в дверь к Хозяину.
— Не нравится мне всё это, — Саартан вздохнул и потрепал друга по волосам.
— Зато как увлекательно, Саа! — Михей нырнул ему обратно под мышку.
— Да уж, — Саартан хмыкнул. — Твоё любимое состояние.