Свадьба Владэсса и Войтэльлинт отгремела на славу. Именно, что отгремела. Под грохот салютов на центральной площади Столицы прогремел взрыв, унёсший десятки жизней мирных горожан. Лигой и Гильдией всё было обставлено так, что ни у кого не возникло сомнений — ответственность за теракт лежит на жрецах Храма Семизвездья. Кто, если не они, жаждали стереть саму память о былом величии золотых драконов? Кто, если не они, люто ненавидели вольных магов? Кто, если не они, противились объединению двух самых влиятельных организаций в мире?
Храм Семизвездья едва не начали штурмовать. Влад и Войтэль насилу успокоили разъярённую толпу проникновенной и вдохновенной речью о мудрости, любви и смирении. Саартан, стоявший в тени Владыки, как и полагается замышляющему недоброе канцлеру, только многозначительно хмыкал. Влад бросал на него укоряющие взгляды, мол, сам не рад тому, что приходится делать, а тут ты ещё рожи корчишь. Хороший мужик, этот глава Лиги. Душевный. Жалко, что попал под влияние джинна. Как и его жена. Вакей называл Влада и его жену позолоченными пешками Лэуорда. Вот да. И ведь сами наверняка понимают, что Лэуорд ими играет, а идут за ним. Почему? А почему Хранитель идёт? Потому что пойти больше некуда. И незачем.
Появление Михея осталось в памяти неверным светом, вспыхнувшим на миг, озарившим душу и погасшим, как мираж. Когда лис ушёл, Саартан погрузился во тьму ещё более непроглядную, более глубокую и вязкую, чем та, которая окутывала его раньше. Обида выжигала сердце, разум метался в сжимающейся клетке безумного невыносимого одиночества. Да, была Бэт. Она, как умела, вытаскивала Хранителя из его внутреннего болота, заставляла двигаться, трепыхаться и реагировать. Она была рядом даже тогда, когда Саартан со злости прогонял её. Не обижалась. Просто уходила на время и возвращалась вновь с холодной решительностью бороться за него ещё настойчивее. И боролась. И Хранитель понемногу оттаивал, приходил в себя. Он начинал привыкать к Бэт.
— Выбирай, — Бэт погладила жеребца по храпу. — Либо ты сейчас же превращаешься в дракона, либо залезаешь в седло.
Конь гнедой масти, молодой и некрупный, нетерпеливо закивал, зыркнув на Хранителя недоверчивым глазом. Саартан с сомнением оглядел его, перевёл взгляд на упрямо поджавшую губы девушку.
— Мы друг другу не нравимся, — покачал Саартан головой.
— Тогда расправляй крылышки — и вперёд! — Бэт топнула ногой.
Гнедой фыркнул. Саартан улыбнулся про себя. Бэт в гневе смешно хмурила брови и топорщила маленький аккуратненький носик, её и без того яркие глаза наливались глубокой синевой, отчего она становилась похожей на миленькую ожившую куколку.
— Ты смеёшься, — обиженно сказала Бэт и нахмурилась сильнее.
— Не смеюсь, — Саартан погладил её по жёстким густым волосам. — Просто у меня отлично получается ладить со всеми животными, кроме лошадей.
— Лошади своенравные, они любят сильных и смелых.
— А я — слабый и трусливый канцлер.
— Вот только не надо принижать себя, Зар! — Бэт приподнялась на цыпочках и чмокнула Хранителя в щёку. — Ты сам не знаешь, на что способен.
— К сожалению, знаю.
Саартан увернулся от норовившего укусить его за ухо гнедого, погрозил ему пальцем. Жеребец выгнул шею и принял вид презрительно-невозмутимый.
— Его зовут Шалопут, — Бэт улыбнулась, перекинула поводья коню на спину. — Вы подружитесь.
— Встречайте! — Саартан вскарабкался в седло. Гнедой под ним затанцевал, но Бэт шикнула на него, и тот успокоился. Принял мягкими губами из рук девушки сухарик, кивнул, как бы мирясь с новым седоком. — Канцлер Саартан на Шалопуте!
Бэт рассмеялась и легонько хлопнула гнедого по крупу. Шалопут всхрапнул и понёс вскрикнувшего Хранителя галопом по кругу конного двора.
В Столице Бэт освоилась легко. Она быстро привыкла к вежливым слугам, готовым исполнить любую её прихоть, к бдительной страже, охраняющей её покой в особняке и к личной охране, сопровождающей её всюду и отгоняющей от девушки докучливый люд, всё чаще мужского пола. Бэт нравились комфорт и расслабленная размеренность жизни, когда никто не пытался её убить или обидеть, у неё давно ничего подобного не было. Очень давно. Бэт понимала, что всё это может довольно быстро закончится, ведь эхо всколыхнувшей север войны докатилось уже до Тсонлаэрена, а скоро пожар охватит и саму Столицу, поэтому она наслаждалась отпущенным ей временем, как могла. Балы, приёмы, элитные торговые лавки, конные прогулки, посиделки со студентами Академии… и ночи с Заром. Больным, потерявшим себя, плывущим по течению в надежде, что всё то, что кажется сейчас бессмысленным, когда-нибудь вдруг обретёт смысл. Не понимающим, что впереди — пропасть, и река, несущая его в своих волнах, обрушивается в неё ревущим водопадом…
— Госпожа не желает прокатиться?
Грум, налаживающий у коновязи путлища со стременами, обернулся на задумавшуюся девушку. Бэт глянула на него и закатила глаза:
— Халиф!
Мельхиор вытер руки о фартук и поправил подвязанный на голове платок. Облокотился о жердь коновязи.
— И тебе здравствуй, киса, — мурлыкнул он, жмурясь от солнца.
Бэт фыркнула. Проводила взглядом пронёсшегося мимо Хранителя, безуспешно пытающегося заставить Шалопута свернуть в нужную сторону.
— Ты молодец, — неожиданно сказал Аист.
— Да ладно?! — удивилась Бэт. — С чего бы это?
— Ты помогаешь ему. Не даёшь тьме вырваться наружу.
— Может было бы лучше, если бы она вырвалась… Я ничего не могу поделать с этой тьмой внутри. Тот мальчишка как подкосил Зара!
— С ним больше проблем не возникнет.
— Ты убил его?!
— Ну что ты, киса! — Мельхиор всплеснул руками, покосился на подозрительно напрягшуюся охрану девушки, мнущуюся у ворот, улыбнулся. — Разве я похож на убийцу?
— Ты на маньяка похож, — пробурчала Бэт. — Преследуешь меня. Пугаешь. Детей воруешь.
— Опять ты!.. — Аист поморщился. — Не ворую я никого. А пугать — это святое. Я же демон.
— И что тебе на этот раз надо, демон? Ты же не похвалить меня пришёл.
— Когда объединённые войска северян подойдут к стенам Столицы, будет открыт проход к Сердцу мира. Разрушитель должен оказаться под Храмом.
— Но… — Бэт растерялась. — Как же так? Там ведь будет Лорд!
— А ещё там будет власть над всем Сууширом, — в тон девушки сказал Мельхиор. — И джинн сделает всё, чтобы заполучить её. Уверен, он первым доберётся до Сердца Земнотверда, обманув всех — и врагов, и друзей. Нам нужно выиграть время. Я хочу превратить Лорда в осла, который никак не может выбрать между двумя стогами сена.
— В осла? — Бэт заморгала, запутываясь ещё больше.
— Да метафорически же! — Аист тяжко вздохнул. — С одной стороны у джинна будет Суушир, с другой — Менкар. И пока он раздумывает, мы избавимся от хаимов и нейтрализуем угрозу перехвата власти.
— Мы?
— Я.
— А если он выберет слишком быстро?
— Ты будешь там, и не позволишь этому произойти. Я предлагаю тебе одну весьма любопытную стратегию. Послушаешь?
— Только кратко, а то нужно уже спасать Зара от Шалопута, — Бэт кивнула.
— Ах, ну да! Конь, конечно же, куда опаснее джинна! — съязвил Мельхиор. — Так вот, когда Лорд направится к Сердцу мира, незаметно сними с шеи Разрушителя золотой кулон, спрячь его в эту шкатулку, — Аист протянул Бэт маленькую коробочку. — И скажи своему Зару, что кулон забрал джинн.
— Так их же нельзя ссорить! Ты сам говорил!
— Игроков слишком много, правила игры постоянно меняются, дорогуша. Пусть поссорятся. Тебе только нужно уберечь Разрушителя от убийства Лорда.
— Что это за кулон такой? — Бэт устало посмотрела на Хозяина Острова. — За который Зар будет готов убить?
— Не Зар, а тьма внутри него. Не будет у Разрушителя кулона — не будет груза ответственности. Ты спасёшь его. Помни о Германе, дорогуша. И о том, кто заставил его страдать. Сделаешь всё так, как я скажу, и сможешь сполна отомстить за свою семью. Исполнишь свой долг перед братом.
Бэт нахмурилась и, помедлив, взяла из рук Аиста шкатулку.
— Я не хочу, чтобы с Заром что-нибудь случилось, — тихо проговорила она.
— Что-нибудь с ним и не случится, — ответил Мельхиор. — Всё зависит от тебя. Не забудь спрятать кулон в шкатулку. Его магический фон слишком сильный, чтобы носить открыто.
— Хорошо…
***
В дверь постучали.
— Я же просил не беспокоить! — рявкнул Хегг, вытягивая из кобуры импульсор.
— Знаю, мне так и сказали, — раздалось из-за двери.
— Твою мать! — посланник скривился и на всякий случай отошёл к стене так, чтобы держать в поле зрения и дверь и окно. — Как ты меня находишь?! Я третью гостиницу меняю!
— А у меня нюх на тебя! Впустишь меня?
— Я тебя убью. Снова.
— Ты шесть раз меня убивал. Какое у тебя любимое число?
— Девятьсот девяносто девять, — брякнул Хегг, не подумав.
И, зажмурился, стукнул себя по лбу, тотчас догадавшись, каким будет ответ.
— Хорошо! — собеседник за дверью хихикнул. — Тогда я приду к тебе сразу всеми девятьюстами девяносто тремя меня. Нет! Постой! На один больше, ведь остальных ты убьёшь! Я могу к тебе даже по очереди подходить. Хочешь? Только дай слово, что девятьсот девяносто четвёртого ты не тронешь. И мы поговорим тогда.
— А чего сразу толпой не пришёл? — Хегг мучительно размышлял, как ему поступить. Не отвяжется ведь…
— Думал, невежливо как-то без приглашения друзей с собой звать.
— А я думаю потому, что больше одного клона за раз ты создать не можешь.
— Ошибаешься, — послышалось за окном. — Вот слушай!
И где-то на улице нестройный хор затянул: «Шумел камы-ы-ыш, деревья гнулись, а ночка тёмная была-а-а!..». Хегг выругался. По-пиратски, от души. Осторожно подошёл к окну, направив дуло импульсора на дверь — мало ли? Выглянул в щель между рамой и шторой. Гостиницу посланник выбрал паршивенькую, почти на окраине города, в таких закоулках, что сам бы чёрт ногу сломал, отыскивая его тут. Ан нет, не сломал. Стоит под окнами трёхэтажного домика, лыбится в десяток харь и машет в два десятка рук. И плюс один на карнизе, довольный такой, что вот-вот лопнет. И один за дверью.
— Я ещё парочку на стрёме оставил, — доверительно сообщил тот Михей, что цеплялся за карниз. — Вдруг кто на серенаду набежит.
— Захлопни все свои пасти и залезай, — Хегг отошёл от окна. — Или кто тут у вас за главного? Тот, что за дверью?
— Мы все равны, — Михей толкнул створки и влез на подоконник. — Ну, кроме одного.
— Вашей матки, — кивнул посланник, усаживаясь в кресло.
Руку с импульсором он положил на колени. Только вот что стоит один импульсор против кучи настырных лисов?
— Тогда уж — батки! — хохотнул Михей. — У нас же патриархат.
— У вас дурдом. Вы друг другу не мешаете, м? Сколько вас нужно, чтобы произошёл коллапс? Или какой-нибудь парадокс?
— Я пока не знаю, на скольких меня хватит разом, — серьёзно ответил Михей. — Но провожу исследования. Если мы с тобой договоримся, то я поделюсь с тобой своими открытиями и догадками насчёт Зеркала.
— Я не хочу с тобой договариваться, — сказал Хегг. — Я хочу тебя убить. Всех вас, коли на то пошло.
— Вот почему, м? Объясни мне. Я же тебе не враг!
— Ты — отражение, ненастоящий…
— А вот и нет! Я мыслю, значит — я существую!
— Вот давай без этого! Или никаких диалогов.
— Хорошо. Но я не могу согласиться с тем, что я — ненастоящий, а ты — настоящий. Я живу независимо от тебя!
— Это не так…
— То есть?
— Мы связаны. Твои мысли и чувства отражаются во мне, путают меня, а это сводит с ума. И ты тянешь из меня силу.
— О! А ты из меня не можешь?
— Не знаю. На мне отпечаток силы цайаров, который заглушает канал обратной связи с тобой.
— Послушай, Андарс! Это же мегакруто! — Михей соскочил с подоконника на пол слишком резво, и Хегг вскинул импульсор. Мальчишка намёк понял и заходил по комнате без лишней суетливости, соблюдая дистанцию. — Если всё-таки мы можем черпать силу друг из друга — это офигетительно! Я уверен, что наша энергия — это не разделённая пополам твоя, а удвоенная Зеркалом и распределённая между нами сила! То есть, каждый из нас, тренируясь и обучаясь, будет накапливать энергию, а потом в любой момент кто-то один из нас сможет воспользоваться всей мощью сразу! Здорово же!
— И в конце должен будет остаться только один? — Хегг хмыкнул.
— Как вариант, но не желательный. Вдвоём мы сильнее. Когда я создаю своих клонов, то я трачу себя. Чем больше клонов — тем слабее каждый из них. А у нас с тобой всё иначе. Мы как братья-близнецы в самом фантастическом их представлении!
— Хватит восторженных речей, тарахтелка! Сядь куда-нибудь и не мельтеши.
— Ты прям как Кот, — Михей надулся и уселся на пол, скрестив ноги.
— Почему?
— Кот, мой учитель. Не в смысле кошак. Он тоже постоянно тычет мне: не мельтеши.
— Правильно делает, — Хегг хрустнул шеей и откинулся на спинку кресла. — Объясни мне вот что: твои клоны живут три дня?
— Ага.
— А они могут стать как главный ты?
— Настоящим?
Посланник нехотя кивнул улыбающемуся Михею. Вынудил-таки признать, гадёныш! Хоть и негласно.
— Не могут, — сказал Михей. — Зеркало не пропускает фантомов. Как появился я — загадка. Мне кажется, что всё дело в Созидающей… О! Ты забыл! Забыл, что во мне Йена! Ты обещал ей спасение! А убив меня — убил бы и её!
— Гипотетически, она бы осталась в Менкаре, в одном из карманов. Её можно было бы найти.
— Да, если у тебя есть в запасе пару миллиардов лет. Или у неё. И ещё! Я — куратор, а Высший совет жестоко мстит за своих. Хочешь стать самым разыскиваемым преступником в Системе?
— То, что ты — подстилка Фаархи, меня мало интересует.
— А ты — цайарская подстилка! Ирония в том, что на тебя твои хозяева кучу наложат и не извинятся. Не заметят даже! А Шу за меня тебе пасть порвёт. Хотя ты ему понравился, может и зашьёт потом. И вообще, узнал бы ты его поближе, передумал бы пакости делать.
— Это я пакости делаю?! Да я хаимов к Истоку отправляю, чтобы мир в равновесии удержать!
— А я равновесие в мирах удерживаю, чтобы они следом за твоими хаимами к Истоку не отправились!
— А я!..
Хегг оборвал себя на полуслове. Смерил собеседника взглядом и… рассмеялся.
— А я, а я… как два сопляка в песочнице, в самом деле! — проговорил он, убирая импульсор в кобуру. — Выпьешь чего-нибудь?
— Из крепких напитков я пью только чай, — Михей улыбнулся. — Если у тебя нет, то я с собой принёс.
— Тогда сам и заваривай.
— А ты будешь?
— Буду.
— А если я тебя отравлю?
— Неоригинально.
— Это да, — согласился Михей, поднялся с пола и отправился искать чайник. — Скучненько.
Андарс задумчиво разглядывал плавающий на дне кружки распустившийся белый цветок. Михей грел ладони о свою кружку и наблюдал за посланником цайаров и бывшим пиратом. За собой по сути, но изменённым до неузнаваемости. Седой, бледный, глаза прозрачные, подёрнутые дымкой. Нахмурится — старик, улыбнётся — мальчик. Что они с тобой сделали, эти цайары? Как будто душу похитили и заточили где-то… или посадили на цепь. Михей никому не служит, он физически не умеет гнуть колени и спину перед кем-либо, смиренно склонять голову по приказу. А Шу… он ведь не приказывает. Никогда.
— Что за девчонка с Хранителем? — спросил вдруг Андарс.
— Бэт-то? — Михей отпил из кружки чай, почмокал, смакуя терпкость и вкус. Неопределённо мотнул головой. — Я нашёл только одну Элисбэт в окружении Цевехана — это Элисбэт Кант, лаборантка, пустышка. На первый взгляд ничего общего. Но наша Бэт, по слухам, преследовала орден Зикарон, чтобы отомстить за смерть брата. Германа Майера. Который входил в число одиннадцати подопытных Гениум Акаторис, как и Захария. Все одиннадцать, как ты знаешь, были мужчинами… Так откуда же взялась сестра?
— Близнец? — предположил Андарс. — Скрыли?
— Похоже на то.
— Хранителю её послал твой Фаарха?
— Шу никого не посылал.
— Совпадение?
— Ага, счастливое стечение обстоятельств, — Михей ухмыльнулся. — Они нашли друг друга в самом скрытом мире в Системе и тут же накрылись одним одеялком. Я не верю в судьбу. Славиш, вампир, с которым Саа тренировался на полигоне Лиги, рассказал мне, что Бэт как с неба свалилась. Во всех смыслах. Свалилась там, где при всём своём желании оказаться не могла.
— Ты говорил, что она — пустышка. Нафига кому-то подсылать её к Хранителю?
— Элисбэт Кант была пустышкой. А эта… Есть в ней что-то. Настораживающее. Я послежу за ней.
— Твой Фаарха умер в Суушире…
— Чего? — Михей недоумённо поднял бровь.
— Он тебе не рассказывал? Как же так? — в голосе посланника послышался сарказм. — Я думал, вы близки. У главы Совета ведь нет учеников, официально. А Лорд называет его твоим учителем.
— Андарс… что с Шу?
— Когда я извлекал хаима из Кофы, произошло нечто странное: этот фанатик проглотил Дитя Истинного Мира, впихнул себе обратно в глотку. И вырос. Увеличился в размерах. И, начихав на меня и Лорда, целенаправленно пошёл на Фаарху. Поймал, переломал и выбросил. Змей чудом выжил, но джинн сказал, что на самом деле глава Совета умер, отдав душу на сохранение Саартану. Заодно поменяв Хранителя телом с Дафчиком.
— О… вот куда делись паучки… И ты думаешь, что Бэт — что-то вроде телохранителя? Тело Хранителя, хы, — расстроившийся было Михей повеселел. — Или второй вариант — она работает на того, кто жаждет заполучить душу Шу. Душушу, хах! — он в конец развеселился.
— У тебя не истерика часом? — Андарс подозрительно понюхал чай. — Это какая-то дурь?
— У меня всё — дурь, — Михей улыбнулся. — Я тебе ещё свои изыскания по поводу Зеркала не рассказывал. Мозгодробительные.
— Я готов послушать.
— Тогда долей себе кружечку, чтобы выдержать. И дай слово, что не тронешь меня-батку. И предупредишь, когда решишь нарушить наш союз. Не бей больше в спину, это подло.
Андарс дёрнул щекой, поднялся и разлил из чайничка по кружкам ароматный чай, который уже настоялся и принял насыщенный жёлто-зелёный оттенок. Снова сел, но на этот раз не в кресло, а на пятки на пол рядом с Михеем.
— По-китайски как-то, — поморщился посланник.
— Мне Япония больше нравится, — Михей тоже пождал ноги под себя. — Ты настроился на нужную волну, это хорошо! Потому что речь пойдёт о Земле.
— О Земле?
— Да. Зеркало как-то связано с Землёй. У меня есть мысль, что его способность создавать дубликаты вещей переплетена с постоянной изменчивостью этого мира. Земля же не просто существует в бесконечном числе вариаций самой себя, она в этих вариациях находится единомоментно. Во всех. Там нет ни прошлого, ни будущего, время — это иллюзия, всё существует только здесь и сейчас.
— Бредово как-то звучит. И по-цайарски. Но мне нравится, продолжай.
— Так вот. Мне кажется, я понял, почему те, кто родился на Земле, не могут вырваться за её пределы. В Космос — пожалуйста! А вот в Пустоту — фиг вам. На это способны только джинны. И то они сбегают с Земли безумно голодными чудовищами, пожирающими другие миры. Как будто своего им мало было. А всё дело в том, что своего мира у них и не было никогда. Потому что Земли не существует. То есть, она есть, но ненастоящая. Мираж, голограмма, эхо.
— Ты загибаешь! Я был на Земле, там всё такое же реальное, как и здесь, например! Даже чересчур! Только в нескольких вариациях мир стал виртуальным, но это ничего не доказывает.
— Ты приходишь на Землю и выбираешь наиболее комфортную для себя вариацию, погружаешься в неё. И изнутри тебе, естественно, всё кажется реальным. Но ты в Матрице, друг мой.
— Фи, тоже мне аналогия!
— Самая понятная. У меня в Меру даже вся подборка есть. Могу дать посмотреть. Там все версии! Шедевр!
— Верю, но не надо, — Андарс поморщился. — Ты мне сейчас втираешь, что Земля, как мир, — иллюзия?
— Или отражение, — Михей кивнул. — Тебя никогда не настораживал тот факт, что Менкар и Земля похожи? О! И по поводу Менкара и Гениум Акаторис! Есть только один мир, который остался невредим после того, как из него проклюнулся росток Древа — это Истинный Мир, Мир Истока. Так? Тот, куда ты своих дитятков шельхаимских уносишь. Но из Менкара тоже проросло Древо, а он — целёхонек! Был, конечно. До того, как вмешались в Мироздание Цевехан и ему подобные. Я думаю, что и сам проект, и его последствия были спланированы и направлены на то, чтобы стереть Менкар с лица… хм… Системы. Кто-то решил, что не может быть в Шельйааре два истинных Мира. И он прав с какой-то стороны. Две истины — это уже ложь. И — барабанная дробь! — что, если Земля — это отражение Менкара?
— Временные рамки слишком раздвинуты. Никто не знает, когда появилась Земля, и кем она была создана, — посланник с сомнением покачал головой. — А Менкар рванул не так давно.
— Время — понятие растяжимое, — Михей с видом знатока ткнул указательным пальцем в потолок. — Я уверен, что в своих теориях блуждаю уже где-то близко к разгадке.
— Но причём тут Зеркало?
— Внутри Зеркала есть коридор, в котором четыреста тридцать две двери. Две из них открыты — это два Зеркала, которые я соединил. А остальные заперты изнутри. Я предполагаю, что это тоже Зеркала. Или отдельные осколки. И они как-то связаны с Землёй. Я чувствую.
— Тоже мне научный подход!
— Ненаучный, — согласился Михей. — Я же не учёный! Я фантазёр! Но это даже лучше. То, что я могу пользоваться Зеркалом прямо в Менкаре без каких-либо ограничений — говорит о многом. То есть, оно ни о чём конкретном не говорит, но это просто я пока не научился слушать. Но нить Менкар — Зеркало — Земля существует по-любому!
— И ты хочешь найти все Зеркала, м?
— Конечно! И ты мне поможешь! Ты ведь тоже со всем этим связан. Но это после. После того, как мы с тобой не дадим Лорду сожрать Суушир, убережём Саа и душу Шу, — Михей снова хихикнул на «душушу». — Поймём, кто и зачем подослал Бэт и выгоним хаимов из этого мира. Дел полно! Ты со мной?
— Ты — безумец.
— Гораздо безумнее слушать безумцев!
— Я… не так давно то же самое говорил, — Андарс усмехнулся, и Михей не сомневался, что этим посланник сказал своё «да».
***
Когда объединённые войска северян подошли к стенам Тсонлаэрена, мирную доселе Столицу рвала на части гражданская война. Требование жрецов Храма Семизвездья свернуть деятельность Гильдии горожане встретили хмурыми молчаливыми шествиями по улицам города. А когда адепты Храма попытались разогнать толпу, вспыхнул самый настоящий бунт. И никто не удивился тому, что прозрачный купол над Столицей спал, а ворота города распахнулись перед армиями Шервана Океронского и молодого князя Кершета, поставивших под свои знамёна эреданнских волков дома Стоунгейтов.
Саартан посодействовал и тому, и другому, честно предупредив жрецов Храма о надвигающейся угрозе. Такое вот искреннее предательство. Если можно счесть за предательство слепое следование указаниям Вакея и Лэуорда, подчас противоречащим друг другу, и хорошо ещё, что не взаимоисключающих. Хранитель в подробности хитроумной политики сильных мира сего не вдавался, но свою роль исполнял хорошо: мало кто в Храме догадывался, что под личиной заносчивого, брезгливого и зловредного канцлера скрывается абсолютно не амбициозный, меланхоличный и потерянный дракон.
Северяне ворвались в Столицу, и почти сразу вся широкомасштабная война свернулась в тугой клубок на центральной площади Тсонлаэрена. Человеческая война. Потому что в какой-то момент небо озарилось сразу всеми цветами радуги — это богиня Стинара активировала печать под домом госпожи целительницы и разбудила в Эреданнских горах Древних Владык Суушира — могучих первородных Драконов Стихий.
И тогда пустился от горизонта до земли сверкающий золотом призрачный мост, и ступили на него плавной поступью божественные обитатели Небесного Храма. Семеро. Юные, прекрасные, в воздушных одеждах, вселяющие трепет и благоговейный страх — чудесные создания, на которых ни то, чтобы руку поднять, — только подумать об этом было преступлением. Но людям на земле, сосредоточенно прорывающимся в Храм Семизвездья, было не до любования красотой небожителей…
— Где он?! — Саартан метался по спальне с диким взглядом. — Где он?!
— Кто, Зар? — Бэт лихорадочно натягивала одежду.
— Амулет! Мой амулет! Я никогда не снимал его!
Хранитель подлетел к кровати и принялся перетряхивать одеяла и простыни. Бэт с замиранием сердца следила за его поисками. Коробочка с кулоном была надёжно спрятана в подкладке её кожаного плаща, в одном из многочисленных потайных карманов. Отстранённый на время активных боевых действий от обязанностей канцлера Хранитель вчера вечером расслабился и выпил достаточно для того, чтобы Бэт смогла без риска и шума снять с его шеи кулон. А заглянувший накануне боя Лэуорд упростил задачу с перекладыванием вины. Бэт даже убеждать Саартана не пришлось.
— Это он! — Саартан замер с подушкой в руках, как громом поражённый. Побледнел. — Проклятый джинн забрал его!
— Да что такого в этом кулоне? — спросила Бэт, пряча глаза под козырьком капитанской фуражки.
Саартан не ответил. Быстро пересёк комнату, бегом спустился вниз по лестнице и вылетел во двор. Рявкнул испуганным слугам:
— Коня! Живо!
Бэт распахнула окно спальни. Выбралась на карниз, проводила взглядом стремительно удаляющегося Шалопута и вздохнула. В тенистый сад особняка главы Лиги спрыгнула большая чёрная кошка.
На улицах Столицы тянуло дымом, но северянам был отдан чёткий приказ: не жечь, не громить и не грабить город. Пламя охватило только площадь, где жрецы Храма Семизвездья яростно отстреливались от штурмующей их армии огненными шарами. Казалось странным, что в ход не пошла более изощрённая магия, но Саартан догадывался, что основные силы Храма были стянуты к домику Дейрдре в Норвантере. Хранитель лично оповестил жрецов о том, что печать Древних под домом целительницы будет сломана.
Шалопут бешено мчался по мостовой, игнорируя предостерегающие окрики солдат, пока грудью не налетел на одну из баррикад, преграждающую дорогу на площадь. Гнедой встал на дыбы, едва не сбросив с себя Хранителя, захрапел, когда несколько пар рук поймали его за узду, попятился, приседая на задние ноги. Саартан почувствовал, что его стаскивают с седла, пнул, не разбирая, кого-то в лицо и чуть не получил арбалетный болт в грудь. Хранителя спасло лишь золотистое сияние, внезапно окутавшее его и коня, которое обожгло и заставило отпрянуть наседавших солдат.
— Пропустить! — Саартан узнал голос Влада. — Свой! Пропустить!
Часть баррикады быстро разобрали, и Шалопут, дико вращая глазами, вылетел на площадь. Тут же над головой Хранителя взорвался огненный шар. Гнедой тонко заржал, понёс вперёд, по широкому кругу огибая Храм. Саартан, как ни старался, не мог остановить жеребца или хотя бы заставить его скакать в нужную ему сторону. Хранитель уже готов был приложить своего гнедого силой, когда перед ним выросла чёрная громада боевого коня Тёмного Владыки. Уверенный, но мягкий напор вороного Адаша охладил Шалопута, и тот послушно свернул к Храму, перешёл на рысь.
— Что ты здесь делаешь, Саартан? — крикнул Влад, принимая на свой магический щит сразу четыре огненных шара.
— Мне нужен Лорд! — Хранитель озирался по сторонам, выискивая глазами джинна.
— Он уже в подземельях. Зачем?
— Срочное послание! Лично ему!
— Нельзя!
— Вопрос жизни и смерти!
Их кони влетели под защиту арки у основания Храма. Глава Лиги и его канцлер спешились.
— Я всё равно пойду к нему, — предупредил Саартан подозрительно нахмурившегося Влада.
— У меня жена бьётся сейчас одна там, — Влад кивком указал на площадь. — Делай, что хочешь. Пробоина за колоннадой. Но я не смогу тебя прикрыть в случае чего.
— Не нужно. Спасибо, Влад.
Саартан побежал в указанную главой Лиги сторону. Влад покачал головой и вскочил на своего Адаша. Шалопут жалобно заржал, оставшись один среди полуразрушенных колонн.
Целую вечность бежал Хранитель по круглому, словно гигантским червём проеденному, подземному ходу. Вниз, вниз, вниз. Бесконечно вниз, погружаясь в отчаяние, как в холодную воду. Кулон Фаархи! Джинн забрал кулон Фаархи! Мысль билась в висках обезумевшей от страха птицей, разгоняя своим заполошным криком вопросы: «как?», «зачем?», «что делать?», и «что будет?». Не важно, как и зачем, главное — вернуть кулон назад! Не думать о «что будет, если…» и «как я отберу его у джинна» — любой ценой! Потому что Фаарха… из-за того, что Фаарха… Да плевать на причины!
Саартан не сразу понял, что гулкое тягучее «ту-дум» — это не его стучащее в ушах от быстрого бега и волнения сердце. Красноватый свет, мягко струящийся откуда-то спереди, мерцал в такт ритмичного звука, который нарастал с каждым шагом Хранителя. «Ту-дум» дрожали стены и пол под ногами. «Ту-дум» вибрировал воздух. «Ту-дум» билось живое Сердце Земнотверда, Сердце мира.
Бесконечный спуск неожиданно закончился стеной. Кирпичной. Возле которой стоял Лэуорд и сноровисто вынимал кирпичи из относительной свежей кладки. За стеной пульсировал густой красный свет. Тупик обдавало жаром. Джинн удивлённо обернулся на запыхавшегося Хранителя:
— Саартан?
— Отдай! — прохрипел Саартан и сложился пополам, чтобы успокоить дыхание.
— Сердце? — Лэуорд оценивающе глянул на кирпич у себя в руке.
— Нахрен… оно мне нужно! — Хранитель отдышался, выпрямился, стёр со лба выступившие крупными каплями пот и шагнул к советнику Лиги. — Ты забрал его!
— Забрал что?
— Мой кулон! Отдай!
— У меня его нет.
— Врёшь!
— Обыщи, — Лэуорд широко развёл руки в стороны.
Саартан на мгновение растерялся. И тогда джинн ударил. Тем самым кирпичом, что так и не выпустил из ладони. С размаха, наотмашь по лицу. Хранителя мотнуло на каменный бок подземного прохода, кровь побежала с виска и скулы по его щеке и шее за ворот рубашки. Не успел он опомниться, как кирпич опустился ему на затылок. Саартан кулем повалился джинну под ноги, начиная слепнуть от поплывшей перед глазами кровавой мути. Лэуорд чуть наклонился к нему и проговорил не своим, каким-то неживым, с металлическим эхом, голосом:
— Нахрен тебе Сердце говоришь?! — слова джинна сопровождались далёким звоном маленьких колокольчиков. — Лгун! Никто не устоит перед властью над всем миром!
Ударить снова советник не успел. Хранитель извернулся, вскинул руки и…
Время растянулось. Замахивался для удара Лэуорд. Из пальцев Хранителя навстречу ему летели чёрные маслянистые нити-щупальца. Падала между джинном и драконом синеглазая кошка.
Белая вспышка, и Лэуорд отшатывается обратно к стене, за которой тотчас раздаётся глухой рокот. Кирпич в руках советника осыпается мелкими осколками. Залитые мраком глаза Хранителя в ужасе распахиваются. Медленно оседает на пол обернувшаяся девушкой и опутанная шевелящейся паутиной тьмы Бэт с пробитой грудью. Ошеломлённо останавливаются вбежавшие в тупик Хегг и Михей…
— Нет… — Саартан сморгнул — его глаза прояснились, а тьма рассеялась дымом — и подхватил падающую Бэт у самого пола. — Нет!
— Всё хорошо, Саа, это не… — слова Михея потонули в грохоте обвала, который случился где-то наверху.
Землю под ногами основательно тряхнуло. Рокот за стеной стал громче, пульсация красного света участилась.
— … рванёт! — обрывисто крикнул Хегг и метнулся к джинну.
— Моё! — прорычал Лэуорд, бешено сверкнул глазами, развернулся к дыре в стене и погрузил обе руки в Сердце Земнотверда.
Хегг сходу влепил советнику кулаком в ухо. Болезненно сморщился, схватившись за сломанное запястье. Лэуорд даже не шелохнулся. Свет в проломе начал стремительно замерзать, покрываясь корочкой льда, как будто был чем-то осязаемым, реальным. Рокот превратился в оглушительный рёв.
— Андарс! Он не…ет! — прокричал сквозь шум Хеггу Михей, безжалостно вырывая из рук Хранителя девушку, на лице которой застыло выражение обиды и удивления. — Я про…щу Древо! Это его…вит! За…й Саа!
Хегг кивнул, подбежал к остолбеневшему Хранителю, чертыхаясь от боли в руке, подхватил его под мышки и поволок наверх. Саартан задёргался, захрипел. Тьма снова потекла у него с пальцев, норовя добраться до посланника. Хегг, недолго думая, приложил Хранителя головой о камень. Но вместо того, чтобы отключиться, Саартан… разлетелся чёрным дымом. Взмыл под сводчатый потолок подземного прохода, принял очертания, отдалённо напоминающие дракона, и рванул к поверхности. Посланник выругался, перекинулся в лиса и понёсся следом. За его спиной прогрохотал мощный взрыв.