Нищий Король - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 19

Глава 17

Проснулся Король Многоземельный далеко за полдень. На самом деле, просыпался он и несколько раз до этого, но исключительно затем, что бы, вызвав лакеев, приказать сводить себя в уборную.

Его Величество лениво протёр глаза и огляделся. Дворец не зря назывался охотничим, комната была отделанна в соответствующем стиле. Стены увешанны пейзажами на охотничью тематику, рогами лосей, оленей и вымирающего алтайского барана, даже постельное белью состояло из живодёрских элементов: одеяло из шкуры панды, а наволочки на подушках из шкурок её детёнышей.

После вчерашнего застолья Королю до сих пор не хотелось есть, но распорядок нарушать нельзя, нужно вызывать лакея, что бы подавал завтрак в постель.

Король взял со столика серебрянный колокольчик позвонил им.

Тут же в покои вошёл лакей, ожидавший вызова, в руках он нёс поднос с завтраком, который и подал Его Величеству в постель.

Завтрак был довольно скромный, что бы не перегружать, только, пробудившийся организм. Десертные груши «Помпадур», свежие круассаны, шоколодное масло, кофейник наполненный кофе сорта «Жаку Бард» из Бразилии и два фунта нежных воздушных профитролей, вот так, просто и со вскусом.

Наскоро подкрепившись, Его Величество дал лакею пощёчину и приказал одеть себя, для чего были призванны на подмогу ещё трое лакеев и, уже, все вместе, они сумели обернуть агустейшего в тогу из шторы.

— А, теперь, к папаше, — сказал себе Король Многоземельный и прибавил — а то, как бы этот гадёныш не спрятался от меня где.

Но, на удивление, король — тесть не только не прятался, а напротив, был обнаружен зятем, сразу же, по выходе из покоев. Он сидел в припаркованной, тут же, машинке, а сопровождавший его Вшивый Интеллигент, опять перебирал в портфелек какие — то бумаги.

— Доброе утро, сын! — попреветствовал зятя король — тесть — Как вам спалось?

— Не твоё дело, — хмуро ответил Король Многоземельный и перешёл к делу — ты деньги приготовил?

— Конечно, всё готово, только тебя ждёт, — король — тесть улыбнулся во весь рот.

— И где это всё? — Король Многоземельный нахмурился — Что — то я ничего не наблюдаю?

— Ну не могу же я за собой таскать горы сокровищ, сам посуди — то! — король — тесть глядел на зятя умилённым взглядом — Сейчас я отвезу тебя к ним и сам выберешь, всё, что захочешь.

— Я хочу всё! — веско заявил Король Многоземельный.

— И получишь, даже, не сомневайся! — заверял король — тесть.

— Так вези! — Король Многоземельный втиснулся в машинку, прижав тестя крупногабаритными телесами.

— Повезу, нам, только, нужно уладить одну маленькую деталь и вперёд! За моими миллионами.

— Были твои — станут мои! — Король Многоземельный щёлкнул тестя по носу.

— Станут, станут, — тот потирал посиневший от щелчка нос — одна мелочь и всё — едем!

— Ну что там у тебя? — смилостивился Король Многоземельный.

— Да вот, маленький документик, — король — тесть взял поданный Интеллигентом пергамент с пером, и передал их зятю.

Бумага была плотная, многослойная, очень высокого качества, с рельефными, хорошо прощупываюшимися гербами — это было всё, что мог определить в документе Король Мнгоземельный, ибо, ряды бесчисленных чёрных букашек, которыми был усеян пергамент, ни о чём ему не говорили.

— Что ты мне подсовываешь? — Многоземельное Величество ткнуло пергаментом тестю в лицо — Или ты, старый дурак, думал, что сидя на троне в течении тридцати лет, я только и делал, что грамоту изучал?

— Что ты! И в мыслях такого не было! — со всей возможной искренностью заявил король — тесть — Да и зачем тебе читать — то, подписывай смело! Внизу, справа, поставь крестик и готово! И едем за мультимиллионами! Справа! — он перенёс тяжёлую руку зятя, уже, царапавшую кончиком пера по бумаге.

— Вот же ты — болван, — пыхтел Король Многоземельный — дал мне неисправное перо! Не пишет!

— Да, правда, чернила забыли, — король тесть потрогал указательным пальчиком острие пера — но, ничего страшного, это поправимо. Уколи пальчик и подпиши кровью, так сказать, Sangre Royal.

— Королевская кровь дороже золота! — воскликнул Король Многоземельный, которому, просто, было страшно колоть пальчик.

— Так ты за неё и получишь адекватную плату, — сладко увещевал король — тесть — золото — брильянты! Целыми вагонами, нет — составами! И всё тебе! Всего — лишь за мальнькую подпись под ничего незначащим документом!

— Гадский папа! — Король Многоземельный подпрыгнул на месте и ударился макушкой о низенький потолок автомобильчика.

— Что я сделал? — прямо — таки заискивающе спросил король — тесть.

— Да я не тебе! — Многоземельное Величество сунул за щёку два пальца и вынул хрусталик — Он, опять, будто, шевелится, — обслюнявленный хрусталик, маленьким комочком, лежал на широкой королевской ладони, но, на удивление, он не только не светился, а, как — будто, почернел.

— Что ты с этой стекляшкой таскаешься?! — раздражённо спросил король — тесть и сунул пергамент под руку зятю — Подписывай, не сомневайся!

— Сейчас, — Король Многоземельный, решив обтереть хрусталик, приложил его к пергаменту и — о, чудо! Хрусталик снова засветился, не так ярко, как обычно, и совершенно бесцветно, одним унылым белым спектром, но не это потрясло Его Многоземельное, а то, что под светом хрусталика, ему стал ясен смысл дурацких чёрных букашек, конечно не полностью и не совсем, но заглавная надпись, словно прожгла ему мозг — Ты что это удумал, папаша! — возмущённо воскликнул Король Многоземельный — Это же заявление о расторжении брака!

— Как ты это понял? — скривившись, спросил король — тесть, его голос, уже, не был заискивающим, а подобострастное выражение глаз, сменилось презрительным.

— Угадал! — ответил Король Многоземельный и быстро убрал с пергамента хрусталик, что бы тесть не догадался, в чём секрет его грамотности.

— Ну и подписывай! Ты же так тяготишься этим браком! Сам говорил, какая у меня дочь негодница! — кипятился король — тесть — Вот тебе и возможность сбросить этот камень с шеи, действуй!

— Э, не! — Король Многоземельный отдал пергамент тестю — Дочь у тебя, конечно, та ещё дрянь, сколько живу — столько с ней и мучаюсь, но она — гарантия моей финансовой безопасности, без неё, как бы я тебя у тебя деньги вытряс? У жмота эдакого?

— Я тебе, всё что обещал, заплачу, только подпиши, — чуть ли не умолял король — тесть зятя.

— Верить королю на слово? — усмехнулся Король Многоземельный — За кого ты меня принимаешь? Скольких, доверишившихся мне, я обвёл вокруг пальца. Пусть ты, даже, сдержишь слово и выплатишь мне всё сполна, а что я буду делать когда захочу ещё? А? Так что запомни мои слова — развода я, твоей трижды никудышной, дочери никогда не дам!. Пока мне с неё есть хоть какая — то корысть.

Король — тесть, со сжатыми, без кровинки губами, взял, так и не подписанный пергамент, и вернул его Интеллигенту.

— Трогай! — грубо приказал король — тесть водителю и машинка повезла их к лифту.

Всю дорогу монархи не сказали друг другу ни слова, а Король Многоземельный, аккуратно, что бы никто не видел, приоткрыл ладонь, в которой прятал хрусталик, и его свет, немного набравщийся красок, упал на стену и пол.

Под лучами неземного света, Король Многоземельный увидел, что пол и стены забрызганы пятнами тёмно — бордовой крови, подняв голову он обнаружил источник кровавых потоков — стены были увешаны головами убитых зверей, зебры и кабаны, львы и волки, раззинув рты, глядели в пустоту стеклянными глазами, но, так же, Его Многоземельное заметил, что кровавые пятна проявляются, только, под светом хрусталика, вне его, это был чистый, идеально обработанный каррарский мрамор, без соринки, без зазоринки.

Со временем, по взгляду тестя, Король Многоземельный заметил, что тот, тоже, уловил удивительную метаморфозу и, тогда, спрятал хрусталик в защёчный мешок, от греха подальше.

Маленький домашний атомобильчик вывез государей из дворца, где они пересели в кортеж из шести мерседесов кубиков.

— Так куда же мы, всё — таки, едем? — первым заговорил Король Многоземельный — Где ты прячешь от меня деньги?

— Там, — махнул рукой король — тесть — за посадкой.

Посадка оказалась густым хвойным лесом из мачтовых сосен, в темноту которых уводила дорога вымощенная золотым кирпичом.

— Не мог поближе, где — нибудь, прятать? — Король Многоземельный был, явно, не доволен тем, что придётся, опять, ехать неизвестно куда.

— Так я специально так прятал, — тон короля — тестя опять сменился и стал, как вначале, мягким, успокаивающим — вот, вдруг, ты заявишься, хвать меня — а никаких денег на месте нет! Хотел тебя обмануть.

— Ты такой, — согласился Король Многоземельный — постоянно норовишь меня провести. Но не в этот раз!

— Нет, не в этот, — соглашался в свою очередь с зятем король — тесть.

— Теперь — то ты мне попался, не уйдёшь! — радовался Король Многоземельный.

— Ой, попался! И деваться мне некуда, на всё твоя воля, — покорно соглашался король — тесть.

— Что — то я ничего не вижу, — Король Многоземельный высунулся в окно — здание, которое могло бы уместить в себя награбленное тобою добро, должно быть размером с эмпайр — стейт — билдинг.

— Да оно такое и есть, — сказал королт — тесть — только все эти этажи под землёй.

— Чего? — у Короля Многоземельного выкатились глаза — Под землёй, это зачем?

— Это всё из — за дурных языков, сплетников, — объяснил король — тесть — все эти дрянные газетки запустили утку, что, мол, я, в этом высоком красивом здании с решётками и колючей проволокой, забавляюсь пытками и смертоубийством неугодных мне людишек, а таких немало. Как — будто у меня там тайная тюрьма для политических оппонентов. Вот и пришлось мне всё здание зарыть, скрыть от дурных глаз.

— Какая глупость! — сказал Король Многоземельный.

— И я о том же! — воскликнул король — тесть.

— Тайная тюрьма! — Король Многоземельный презрительно скривился — Тюрьма с пытками и смертоубийством должна быть явной! Что бы все знали! Иначе какой с неё прок? Если никто точно не знает есть она или нет. А, вот, когда она у всех на виду и каждый знает, что может туда попасть — вот тогда людишки будут власти бояться!

— Да, будут, — король — тесть хитро покосился на зятя — а потом революция, переворот и пиши пропало! Не за какие взятки не отбрешешься, что не знал и не твоё, так что я заблаговременно эту богадельню закопал, и всё — равно, пока с этого имения суд арест не снял, спать спокойно не мог — а, вдруг, найдут!

— Что найдут? — спросил Король Многоземельный, который слушал тестя вполуха, уже, мысленно, пересчитывая миллионы — Золото?

— Да — да, его! — заверил король — тесть — Кстати, подъезжаем!

Кортеж полукругом остановился возле маленькой деревянной беседки заросшей плющём.

— Прошу вас, сын мой! — король — тесть, сам лично, выскочил из машины и открыл дверцу для зятя — Следуйте за мной, будьте так любезны, — он, аккуратненько, почти нежно, взял зятя под локоток и увлёк в беседку.

— Ты меня, ещё, за домино здесь усади! — Король Многоземельный нетерпеливо высвободил локоть — Что мы делаем на этой помойке?

— Вот что! — король — тесть нащупал на выделявшейся своим цветом доске тайную кнопочку и нажал её.

Пол беседки резко пошёл вниз, так, что монархи едва устояли на ногах, и только схватившись друг за дружку смогли сохранить равновесие.

Оказалось в беседке был замаскирован лифт, который и уносил двух великих королей в чрево земли.

— Я вот не могу понять, — перекрикивая скрежет лифта поинтересовался Король Многоземельный — а как я в такой маленький подъёмник смогу погрузить все сокровища, да и поднимет ли он их?

— Так ты же не лично будешь их грузить, — сделал разумное предложение король — тесть — просто покажешь, что выносить в первую очередь, а что во второю, а, уж, хлопы всё тебе повыносят.

— Откуда там хлопы? — удивился Король Многоземельный — Ты, что в сокровищахранилище напустил хлопов?

— Да ты же знаешь, что эта сволочь везде заводится, — ответил король — тесть.

— Это да, — тяжело вздохнул Король Многоземельный — стоит, только, провозгласить себя властителем и повелителем каких — нибудь земель, то на своих территориях тут же можно обнаружить холопов, лазят, копошаться, в земле роются, как жуки, честное слово!

— Фу, как негегеенично! — король — тесть впервые услышал про такое и, не выдержав, брезгливо плюнул на пол, а потом, ритмично постукивая носочком сапога кродильей кожи, он запел:

   Мужики,  что злы и грубы,

   На дворянство точат зубы,

   Только нищими мне любы!

   Любо видеть мне народ

   Голодающим,  раздетым,

   Страждущим,  не обогретым!

Король Многоземельный удивлённо поглядел на тестя, явно не ожидал от него вокального представления, а потом, став плечом к плечу, они затянули в унисон:

   Пусть мне милая солжёт,

   Ежели солгал я в этом!

   Нрав свиньи мужик имеет,

   Жить пристойно не умеет,

   Если же разбогатеет,

   То безумствовать начнёт.

   Чтоб вилланы не жирели,

   Чтоб лишения терпели,

   Надобно из года в год

   Век держать их в чёрном теле!

Возможно, что монархи дуэтом спели бы дивную сирвенту Бертрана де Борна целиком, но тут лифт, с грохотом, остановился и перед ними разъехались тяжёлые металлические двери.

Король Многоземельный ожидал, сразу, увидеть груды золотых монет, насыпаных до самого потолка, но ничего такого он не увидал. Выйдя из лифта монархи оказались в длинном бетонном коридоре, освещённом линейными светодиодными лампами, половина из которых поочерёдно мигали, вызывая боль в глазах.

— Что — то не похоже на деньгахранилище, — настороженно произнёс Король Многоземельный, и голос его, подавляемый монолитами стен, прозвучал тихо и глухо.

— Нет, это — оно, даже не сомневайся, — король — тесть успокаивающее похлопал зятя по плечу и пошёл вперёд по коридору, зять же, постояв на месте в нерешительности, всё — же унял беспричинный страх и последовал за тестем.

Коридор оказался довольно странного архитектурного устройства, никакой мебели, стены и пол не окрашенны, даже не было никаких указателей, зато, по обоим сторонам, шли железные двери с большими запорами и маленьким, закрытым окошком.

Но когда монархи повернули за первый угол коридора — пейзаж немного оживился — на стенах висели деревянные щиты, наподобие пожарных, но висел на них инструмент несколько иной: множество дубинок — деревянные, резиновые и металлические, топоры, ножи с всевозможными изгибами лезвий, кастеты разных форм, в огромном изобилии — хлысты, кнуты и шпицрутены, но, что больше всего удивило Короля Многоземельного, так это то, что среди всех этих преспособлений имелись и швабры с красными ручками, обмотанными скотчем.

Король Многоземельный, зазевавшись на инструменты, неожиданно поскользнулся на чём — то скользком и, неустояв, растянулся на холодном бетоне, пытаясь встать, он ещё, два раза подскользнулся, пока, наконец, держась за стену, не поднялся и посмотрел на свои руки — они пыли в сгустках запёкшейся крови, он чувствовал кровь и на лице, да и вся тога была в тёмно — бордовых пятнах. Поначалу Его Многоземельное испугалось, что это он так сильно расшибся при падении, но вскорсти, понял, что кровь не его. Он опустил глаза и увидел кровавый след, тянувшийся по всему коридору и подходивший к каждой из железных дверей.

— Что же ты так неаккуратно, сынок! — с удивительной заботой воскликнул король — тесть — Гляди, не забейся на смерть, раньше времени.

— Грязновато у вас тут, папаша, — Король Многоземельный вытер лицо и бороду полой тоги — не прибирают, грязь развели!

— Да, это ты прав, — согласился король — тесть — грязи развелось по горло, чистить надо, нужны чистки…

Разговор монархов прервал душераздирающий вопль, вопль невыносимой муки и страдания.

— Почему у вас здесь так орут? — Король Многоземельный покрутил головой, пытаясь понять с какой стороны донёсся крик.

— Сынок, а ты, хоть раз, в своих тюрьмах бывал? — задал самый невинный вопрос король — тесть.

— Нет, у меня в жизни было множество более интересных занятий.

— Оно и заметно, — подметил король — тесть — а, что до того, кто здесь кричат, так это холопы шалят, безобразничают.

— Вот же мерзавцы! — обругал балованных хлопов Король Многоземельный — Как они смеют подавать голос без разрешения!?

— Вот такие они скоты, — признал король — тесть — из — за этих, ихних воплей, меня и стали обвинять в пытках и истязаниях. Оболгали с ног до головы. Стоило мне появиться с иностранным визитом, так меня тамошняя пресса, прямо — таки, на куски разрывала. А всё из — за чего? Потому в моём собственном королевстве нашлась вшивая газетёнка, которая напечатала целое расследование на эту тему, с фотографиями, даже с видеозаписями, короче, на всё пошли, лишь бы меня оболгать! Написали, якобы, я людей на дыбе подвешиваю! Это ж надо такое! Ну, ничего! Я за это всю ихнюю редакцию на дыбе подвесил. Но слово не воробей. Так и пошёл обо мне дурной слух по миру, не успеваю оправдываться.

— Это потому что неспособен ты папаша страной владеть, — сказал Король Многоземельный — у меня такого бардака не было. Никто и пикнуть не смел! А на всяких заграничных болтунов я плевать хотел! Они и меня пытались хаять, ярлыки на меня вешали, дескать, деспот, ретроград, убийца! Так я им всем единым кратким посланием ответил — кто как обзывается, тот так и называется, и всё тут! А ты, папашка, в короли не годишься, вот у тебя и бардак, революции всякие. Лучше бы ты мне своё место вовремя уступил — я бы навёл порядок!

— То — то я и гляжу, что ты явился ко мне нищим и голодным, славно ты науправлял! — попытался уязвить зятя король — тесть — Спустил целое королевство за неделю!

— А ты за мной не следи, не твоего ума дело! — быстро поставил тестя на место Король Многоземельный — Я могу себе позволить и целую державу прогулять, ибо у меня резерв есть, неисчерпаемый.

— Какой? — взвизгнул король — тесть.

— Ты! — прямо, без абиняков, поставил тестя перед фактом Король Многоземельный.

Такой очевидный ответ охладил короля — тестя, он тихонько хмыкнул и, заложив руки за спину, засеменил дальше.

— Старый козёл! — отпустил тестю в след комплимент Король Многоземельный и двинулся за ним по пятам, стараясь наступить на волочившийся по полу край мантии тестя.

Но не успели они пройти и десяти шагов, как, громко топая подкованными сапогами, их догнал человек, служивого вида, при пагонах, в кожанном фартуке, перепачканном кровавыми подтёками, и в чёрном капюшоне — колпаке с прорезями для глаз. Обогнав короля — тесть, он остановился перед ним, отдал честь и запыхавшимся голосом отчитался:

— Ваше величество, разрешите доложить, ваше вчерашнее указание выполненно! Всех кого застали в редакции, а именно: главного редактора, двух корреспондентов и уборщицу — всех задержали и доставили сюда. Начали работу с ними около пол второго ночи, и вели по данный момент времени. В результате работы главный редактор скончался в четыре часа утра. Остальные, пока, живы.

— Скончался говорите, — грустно произнёс король — тесть и лицо его опечалилось — ну, ничего не поделаешь, тайная тюрьма — это не курорт, точка!

— Желаете на них взглянуть? — осведомился человек в капюшоне, продолжая держать ладонь у виска.

— А, разве, они здесь? — тихо спросил король — тесть.

— Взгляните! — капюшоноголовый указал рукой назад.

Короли оглянулись и увидели, что по коридору, шесть молодцов в масках, под руки, тащат три окровавленных тела с, совершенно почерневшими, от побоев, лицами.

— В каком они ужасном виде! — король — тесть всплеснул руками — А, ведь, выйдут, опять, будут на меня клеветать, что это по моему приказу их так изувечили! Ай — яй — яй! — он с трагическим видом покачал головой.

— Может, тогда, бросим их в камеру? — спросил служивый.

— Пожалуй бросьте, — согласился король — тесть — для ихней же безопасности, что бы врать не могли.

Троих, больше похожих на тюки, людей, бессильно повисших на руках молодцов в масках, подтащили к одной из металлических дверей, после чего капюшоноголовый, вынул из — под фартука связку ключей нанизанных на большое кольцо, выбрал один из них и отпер дверь, та с визгом отворилась, и из неё, в коридор, посыпались люди, худые измождённые, все в фиолетовых кровоподтёках.

— А ну в камеру, сукины дети! — заорал на них капюшоноголовый и стал пинать их стопой сапога, стараясь получше приложиться подковой.

Но засунуть выпавших обратно, оказалось нелёгкой задачей, ибо камера была так плотно набита, что кильки в банке, в сравнении с этими заключёнными, могли чувствовать себя, как в бескрайнем океане. Наконец, насилу, служивые, все скопом, смогли утрамбовать стонущую людскую массу в комнатушку, впихнув туда и трёх новобрибывших.

— Фух! — выдохнул капюшоноголовый, когда ключ провернулся в замочной скважине.

— Гляжу камеры — то переполненны, — заметил король — тесть.

— Ещё бы! — подтвердил капюшоноголовый — Камеры рассчитаны на четверых заключённых, а мы забиваем их по пятьдесят — шестьдесят.

— Да, времена нынче нелёгкие, — задумчиво произнёс король — тесть и, спохватившись, быстро спросил — вы одну камеру очистили?

— Так точно! Камера нумер двести пятнадцать очищена по вашему приказу!

— Давай ключ, — коротко повелел король — тесть.

Капюшоноголовый снял один из ключей со своей тяжёлой связки и, низко поклонившись, протянул ключ сюзерену, тот быстро взял его и жестом отпустил прислужника.

— Цензуру в печати наводите, папаша? — с ухмылкой спросил Король Многоземельный.

— Это они во вчерашнем вечернем выпуске то издевательское фото разместили, где, якобы, ты, меня со спущенными панталонами, за мантию ухватил, и стишок тот, пахабный, напечатали. Это им враги родины заказали меня опорочить, иначе не бывает, — король — тесть продолжал идти по длинному, как шахта метро, коридору.

— А остальные, они кто? — Король Многоземельный шёл бок о бок с тестем.

— Да эти здесь, уже, давненько, — припомнил король — тесть — ещё с революции. Тогда многие бездельники стали собираться на улицах, бузотёрить, кричали, требовали моего отречения от престола. А я — человек чувствительный, тонкого психического устройства, обидчивый. Я посиневшими пальцами за трон держаться не стану! Как только народ сказал мне, что больше в моих услугах не нуждается, я сразу же взял портфель под мышку и ушёл. Ушёл в бункер, откуда позвонил по секретной линии и приказал всех кто против меня посмел хайло раскрывать, всех, невзирая на пол и возраст, вязать и в подземелье, всех до одного! — король — тесть потряс кулаком, предаваясь тревожным воспоминаниям — Но, к сожалению, на нашей бренной земле не бывает справедливости и делающим добро воздаётся злом, и сколько добрых дел я не сделал (для себя), а, всё — таки, ответом мне была чёрная неблагодарность! Те же самые люди, которые, когда я восходил на престол, принимая на себя бразды правления, умоляли меня о куске хлеба, они же, теперь, требовали моего низложения! За что? Ведь хлеба они не получили! Разве этого мало? Свиньи неблагодарные! — король — тесть нервно кусал губы, снова переживая трагичность тех бурных дней — Но хоть и пришлось мне покинуть пост отца государства, а всё же добрые люди, верные присяге, так, и осталисьсь в милиции, в прокуратуре, в судах, так что, когда против меня попытались сфальсифицировать дело о, якобы, похищении и пытках, да что там греха таить — казнях, то, компетентные органы, проведя расследование, которое надо сказать обошлось мне недёшево, установили мою крайнюю невиновность и полную непричастность. Правда, газетёнки, им следствие не аргумент, до сих пор пытаются убедить общественность, будто я удерживаю всех этих людей, часть из которых ты имел удовольствие лицезреть в переполненной камере. Лжецы, отъявленные лжецы! — король — тесть остановился и внимательно поглядел на трёхзначное число выгравированное над железной дверью.

Число это было — двести пятнадцать.

— Пришли! — объявил король — тесть, вставил в скважину ключ и, провернув его, отворил дверь, за ней чернела непроглядная тяжёлая тьма.

— Куда пришли? — удивился Король Многоземельный.

— Туда куда ты и хотел, — мягко объяснил король — тесть — за этой дверью я храню свои капиталы, заходи — забирай.

— Вот за этой дверью? — Короля Многоземельного почему — то стали глодать сомнения — А это случайно не камера двести пятнадцать, которую ты приказал освободить, зачем — то?

— Нет, это не она, — совершенно спокойно ответил король — тесть — тут, видишь, совсем другое число написано.

Король Многоземельный напряжённо уставился на число выгравированное над дверью, но как он не силился, а цифири, всё одно, не знал.

— Что же ты встал? — удивлёно спросил король — тесть — Или, может быть, ты, уже, не хочешь миллионов? Может тебе понравилось ходить жалким холопом?

— Дурости ты, папаша, говоришь! Как это не надо миллионов? — изумился Король Многоземельный — Зачем же я твою дочку замуж брал?

— Так заходи, чего же ты стесняешься? — уговаривал король — тесть, при этом его тонкие губы расплылись в масляной улыбке.

Король Многоземельный, уже, подступив к двери, резко остановился — его, вдруг, осенило! Он сунул пальцы за щёку и вынул хрусталик, после чего поднял его, что бы осветить непонятные цифры, но в этот момент, он получил от тестя сильный толчок в спину и, кувыркнувшись через голову, вкатился в камеру. Дверь за ним тотчас же захлопнулась, послышался лязг запираемого замка и задорный высокий смех короля — тестя.

Многоземельное Величество оказался один в темноте пустой камеры.

— Дурак ты, папаша! — выкрикнул он погромче, что бы тесть хорошо расслышал — И шутки у тебя дурацкие!

Но из — за двери никто не ответил.

— А ну и хер с тобой! — обозлился Многоземельный Король на тестя — Ладно, где тут миллионы сокровищ?

Он вытянул вперёд руку с хрусталиком, освещая пространсто перед собой, но, вопреки ожиданиям, ни гор драгоценных каменьев, ни сложенных штабелями золотых слитков, он не увидел, только две пары голых нар и больше ничего.

Его Величество протиснулся в узкий проход между нарами и, став на четвереньки, заглянул под нижние — может там найдутся пачки долларов?

Долларов под нарами не оказалось, да и не только долларов, никаких других валют, тоже, не обнаружилось.

Зато там было ведро.

— Ну тут уж, внутри, точно, должно быть что — то ценное! Не зря же его в эту жестяную штуку спрятали, — подумал Король и запустил руку в ведро, оно оказалось до краёв заполнено какой — то рыхлой субстанцией — Ага! Хитрый папашка спрятал драгоценности на дне, не иначе! — догадался Король и засунул руку по самое плечо, шаря пальцами по дну, но, как это не невероятно, ничего ценного так и не нашёл — Гадский папа! — выругался августейший и вытянул руку из ведра, она вся пыла облепленна тем сортом шоколада, который ему довелось попробовать в первый день своих странствий, так что во второй раз он не стал кушать эту сладость, которая к тому же сильно резала по органам обоняния.

Король, сперва, отёр руку об угол нар, а, потом, протёр подолом тоги.

— Вот же папаша — негодяй, — пробурчал Король — что он себе удумал? Что за игры? Если он думает, что это поможет ему сбавить цену, то он глубоко ошибается, он мне ещё и компенсацию заплатит за эти шуточки!

Он вернулся к двери и толкнул её, но тщетно, она была надёжно заперта.

— Эй, папаша! — крикнул Король Мнгоземельный и в его голосе было слышно нароставшее раздражение — Отпирай, старая сволочь! Если ты хотел меня обмануть, то тебе ничего не удалось! Я всё понял, я раскусил тебя! Меня так легко не проведёшь! Я не лыком шит! — он ударил в дверь ногой и грохот удара прокатился по коридору — Я знаю, что здесь денег нет, меня на мякине не проведёшь! Мне, начинает казаться, что это, вообще, не деньгохранилище! Открывай, мерзавец! Я тебе уши — то надеру! Я тебе покажу, как со мной шутки шутить! — и он обрушил град ударов на ни в чём не повинную дверь, перемежёвывая грохот ударов отборнейшей трёхэтажной бранью.

Король бился так минут десять, на лбу его, уже, выступила испарина, а голос стал сиплым от криков, когда он, наконец, услышал топот ног по коридору.

— А! — возликовал Король — Бегишь! Испугался! Мало испугался! Сейчас ты меня узнаешь!

В камере, под потолком, загорелась лампочка, осветив грубый бетонный мешок жёлтым тусклым светом.

Замок, открываясь клацнул и Король сам подталкивал дверь, помогая открыть её поскорее. У него, уже, руки чесались наотвешивать тестю хороших пощёчин, что бы, впредь, не забывал с кем имеет дело!

— Готовь рожу, старая скотина! — воскликнул Многоземельный, вырываясь в коридор, но, тут, совершенно неожиданно для себя, он лоб в лоб, столкнулся с, недавно виденным, человеком в капюшоне — колпаке и кожанном фартуке, а за его спиной, как успел заметить Его Величество, толпились, ещё, какие — то люди, все в масках.

— Где папаша? — заорал Король на капюшоноголового, раздосадованный тем, что приходится иметь дело с хлопами и, не в силах дождаться ответа, занёс руку, что бы выдать призренному пощёчину, но тот опередил движение монаршей руки и пнул агустейщего в живот подкованным сапогом.

Король Многоземельный, хоть и был здоров, словно медведь, но от неожиданности, рухнул на спину, как тюк соломы.

— Лежать! — заорал капюшоноголовый, сопровождая приказ ударами тяжёлых сапог по нежным телесам августейшего.

Тут, Его Величество, как — то, нутром, понял, что лучше не спорить, и вытянулся на холодном грязном полу, сложив руки по швам, но это мудрое решение ему не особо помогло. В камеру, толкаясь и спотыкаясь, набились коллеги капюшоноголового и, не найлдя себе занятия лучше, принялись молотить по растянувшемуся Королю резиновыми дубинками. Единственное, что тот смог сделать в сложившейся ситуации — это повернуться к нападающим спиной, выставив солидный королевский зад, как щит.

— Сколько тебе заплатили!? — требовал капюшоноголовый, орудуя дубинкой — Говори сколько тебе заплатили!? — при этом он крыл матом, не хуже, чем это делал сам Король Многоземельный.

Вопрос, естественно, поставил Его Величество в тупик. Жадный и хитрый тесть не заплатил ему ни копейки! Так что подобный вопрос можно было расценить, только, как форменное издевательство.

— Мне ничего не заплатили! — возмущённо орал Его Величество, закрывая руками голову — Ни гроша!

Полученный ответ не убедил истязателей и они продолжили метелить мягкие, как пух, откормленные бока государя.

— Сколько тебе заплатили! Признавайся! — настаивали они на своём.

— Не заплаченно мне! — кричал Король — Я никаких денег в глаза не видел!

— Врёшь! — резиновая дубинка опустилась на косматую королевскую голову, придавая больше весомости словам — Ты проплачен иностранной агентурой! Засланец — подосланец! Тебя обучили на секретной базе по подготовке диверсантов и забросили в нашу страну, что бы расшатывать и раскачивать!

Услышанное привело монарха к неутешительному выводу о том, что пытаться что — либо доказать этим шизофреникам, абсолютно, напрасно, а голова может не выдержать, проще, всё — таки, признаться.

— Тысячу! — закричал Король Многоземельный первое число, которое взбрело ему в голову, в надежде, что побои прекратятся.

Но Короля постигло жестокое разочарование, дубинки и дальше продолжали обрабатывать несчастное королевское тело.

— Миллион! — выкрикнул Король, надеясь, что, может быть, увеличение полученной им суммы прекратит экзекуцию.

Опять не помогло. Избиение продолжалось, но требования, несколько, изменились:

— Где деньги! Говори, где деньги! — вымогал капюшоноголовый, сопровождая каждое слово ударом резинового демократизатора.

— А вам зачем? — только и нашёлся, что ответить Король.

Подобный ответ раззадорил команду садистов по — сурьёзному, промежутков между ударами не стало совершенно. Его Величество понял, что если он быстро что — нибудь не придумает, то он весь треснет, как перезревший арбуз.

— За дворцом! — завопил он, ляпая первое, что приходило на ум — За левым крылом, там высокая липа, под ней я деньги зарыл, если из окна смотреть — с правой стороны, возле большого корня, я там заметку поставил в виде крестика!

Побои прекратились.

— Раскололся, гнида! — торжественно провозгласил капюшоноголовый, его коллеги выпрямились и, даже, постаскивали маски, утирая, покрывшиеся испариной, лбы.

Довольно смеясь и поздравляя друг друга крепкими рукопожатиями они, по очереди, стали покидать камеру с распластавшимся по полу Величеством, которое еле дыша, раскинуло, покрывшиеся фиолетовыми кровоподтёками руки.

— Но гляди мне! — предупредил капюшоноголовый — Если ты нам соврал, то мы вернёмся и, тогда, живые позавидуют мёртвым.

Угроза не оказала на Короля никакого действия, когда они там вернутся — это, сейчас, меньше всего волновало монарха, никакого «потом» для него, уже не существовало, было только одно безумное и вечное «сейчас». Всё королевское естество требовало прекратить избиение немедленно, любой ценой, он бы отдал своё Многоземельное Королевство, если бы оно у него было, лишь бы прекратить эту пытку. А то, что они потом вернуться, это, уже, не имело значения, в будущем Короля не было, он превратился в самое примитивное животное, у которого не существует прошлого и грядущего, есть только настоящее…

Лампочка погасла и камера, вновь, погрузилась во мрак. Но так, Королю стало, даже, лучше, ему казалось, что глаза болят от электрического света и, как — будто, он жжёт саму кожу. Король сделал несколько глубоких вдохов — вроде рёбра целые, не зря он нагулял столько жировой прослойки, такую не каждый пистоль прострелит. Величество опёрся на руки и попытался встать, но качественно отбитые ноги не слушались и, самое большее, что ему удалось — это встать на четвереньки. Он решил попробовать доползти до нар, лежать на доске, всё же, лучше, холодного, мокрого бетонного пола. Сделав всего пару движений, монарх врезался головой в острый угол нар, и казалось бы, это лёгкое столкновение, но оно, мгновенно, отразилось болью во всём избитом теле и Король тихонько замычал.

Перемещаться в кромешной, нащупывая преграды собственной головой, показалось Королю не лучшей перспективой и, тут, он вспомнил про хрусталик, который, едва упав, успел сунуть в защёчный мешок. Вытащив его, Король подивился, что свет исходивщий из хрусталика не обжигал его подобно электрическому, а, даже, наоборот, будто унимал боль в ноющем теле. Его Величество заметил, что волшебный свет и здесь проявил невидимые безоружному глазу подробности. Весь пол был заляпан тёмно — кровавыми пятнами запёкшейся крови, а на стенах высветились чёрные человеческие силуэты, застывшие в неестественных позах, с воздетыми руками, словно, в попытке защититься.

Король, хрипя и, тихо ругаясь, с невероятными усилиями, смог закатиться на нары и почувствовал, что ему в бок упёрлось что — то холодное. Протянув руку, он нащупал округлый предмет и, вытащив его на свет, разглядел пожелтевший человеческий череп с пробитой лобной костью.

— Пшёл вон! — Король хотел закинуть черепушку подальше, в угол, но распухшие пальцы не смогли удержать его и костяшка выскользнула из них, ударив Величество по носу, и только потом, издевательски щёлкнув, скатилась с нар и притаилась на полу.

Его Величество лежал, стараясь не шевелится и, почти, не дыша, потому что, сейчас, когда стресс прошёл и адреналиновый угар спал, только сейчас, боль во всём теле стала чувствоваться по — настоящему, болели, даже пальцы на ногах и ныл кончик носа по которому капюшоноголовый, таки, изловчился попасть носком подкованного сапога. Даже думать было тяжко. Королю захотелось поохать, пожаловаться на судьбу, но издавать, даже, лишний звук в данном заведении было опасно, а жаловаться было всё — равно некому.

Эх, вспомнилась ему супруга, где она есть, когда так нужна? Ей бы можно было излить страдания израненной души и тела, а потом обругать и обвинить её во всём, это помогало, раньше…

Нары были жёсткие, сырые, со множеством заусенец, монарх никак не мог улечься, ему везде давило нестерпимо, большой мягкий животик категорически отторгал неотёсанные доски, из которых был сбит лежак, а лечь на спину, из — за побоев, Его Величество не мог и, только, бессильно ругался себе в бороду.

Ещё утром он нежился на широкой постели утопая в мехах, кушал изысканный завтрак и давал лакеям пощёчины и, вдруг, ни пойми с чего — такие перемены! Последний раз в таких условиях Его Величество мог вспомнить себя не иначе, как в суровые годы своей юности, в бытность Принцем Малоземельным, когда он поклялся добиться всего, что бы никогда больше не жить, как под отчим кровом, и он, трудом и самоотдачей, достиг цели, ему всё удалось, но увы, подвела прирождённая доброта — пригрел змею возле сердца! Родная жена принесла несчастье! Эх, нужно было вовремя развестись! Да всё надеялся с ейного папашки, ещё, выгоды поиметь. Вот и дождался! Королю, уже, начинало казаться, что его тесть, вообще, нацелился не давать денег! Иначе, как понимать эти его фокусы? Ишь чего удумал старый безумец!

Тяжёлые думы терзали Короля, но не они одни, от полученных побоев у него поднялся жар, Величество заметался в полубреду. В каждом углу камеры ему мерещился хитрозадый тесть, с мешком золота перекинутым через плечо.

— Отдай! Отдай деньги! — шептал пересохшими губами Король Многоземельный.

Но тесть и не думал выполнять справедливое требование, а, вместо этого, показав зятю длинный фиолетовый язык, испарился.

Но ненадолго.

Обнаглевший тесть материализовался на верхних нарах, аккурат, над Королём Многоземельным, свесил вниз голову и принялся корчить зятю рожи.

— Скупердяй! — обозвал его Король Многоземельный.

Тесть в ответ показал ему жирный кукишь, а потом, с целью изощрённого издевательства, вынул из мешка монетку и принялся крутить ею у зятя перед носом. Король Многоземельный, даже, почувствовал запах золота.

— Отдай мои деньги! — едва не плакал он — Они мои! Ты мне должен! Башляй, старая скотина!

В ответ король — тесть, только, гаденько хихикал, да крутил золотым меж крючковатых пальцев.

Многоземельное Величество собрал все силы и, быстрым, как движение кобры, броском, вытянул правую руку, пытаясь схватить вожделенную монету. Он, уже, успел почувствовать пламенный обжигающий холод настоящего золота, но тут, издав неприличный звук, король — тесть исчез.

— А ну хрен с тобой! — выругался Король Многоземельный — Всё одно я до тебя доберусь, никуда не денешься, скаредный мерзавец!

Но, на самом деле, несмотря на боевую риторику, с исчезновением тестя, у Короля Многоземельного отлегло от сердца. Было что — то пугающее в его появлении в этой камере.

Король выдохнул и зажмурил глаза, пытаясь забыться сном, но этому мешали несмолкавшие крики, раздававшиеся, по всей видимости, из соседней камеры с лева, и, как — будто этого было мало, к нему прибавились и душераздерающие вопли из камеры справа.

— Бардак развели, — проворчал Король Многоземельный — разве можно позволять пытуемым так орать без разрешения?

Его Величество прижал одно ухо к доске, а второе он зажал ладонью, что бы, хоть частично, убавить громкость проникавших в черепную коробку, звуков.

И, вдруг, на тебе!

На соседних нарах, во всей красе растянулся король — тесть, он повернул голову к зятю и в глазах его вспыхнул красный дьявольский огонёк. Он вытащил из — за спины мешок и вывалил на себя всё его содержимое.

Золотые монеты жёлтым барханом накрыли щупленькое тельце короля — тестя. Он забарахтался, выбираясь из — под груды золота, как личнинка из кокона, а очутившись поверх драгоценного металла, раскинул руки и ноги, запрокинул голову, будто плыл на спине.

— Фигляр! — бросил оскорбление тестю Король Многоземельный.

Но у того и на секунду не проснулась совесть, напротив, теперь он, перевернувшись на живот, притворялся, будто, плывёт кролем.

— Отдай деньги! — взмолился Король Многоземельный — Зачем тебе столько? Что ты с ними делать будешь? Оставь себе пару монет — тебе хватит! Отдай, по — хорошему прошу, это мои богатства!

Король — тесть замер, поглядел в глаза зятю, его тонкие бескровные губы расплылись в улыбке от уха до уха и он произнёс, глухим, потусторонним голосом:

— Какие деньги? Откуда? Я, что, по — твоему, в золоте купаюсь? Это всё наветы! Это клевета! Враги родины сплетни распускают! — сказав это, король — тесть начал погружаться в монеты, пока на поверхности золотой кучи не осталась одна его рука, которой он, издеваясь, изображал перископ, глядящий на зятя.

Король Многоземельный, только, стискивал зубы от ярости.

Рука короля — тестя, резко, превратилась из перископа в неприличный жест и исчезла под грудой монет, а потом и сами монеты, как дрессированнные, полезли обратно в мешок, а тот втягивал их, подобно пылесосу, пока, все они, до последней, не оказались в его ненасытном чреве.

Вот он лежит, распухший от поглощённого золота, на самом краю нар, кажется, стоит лишь, протянуть руку и он твой. Как тут удержаться? Не удержался и Король Многоземельный, протянул руку через узкий проход между нарами, и вот его толстые пальцы, уже готовились вцепиться в округлый бок из грубой пеньки, под которым так соблазнительно выпирали кругляшки монет, но, когда, ладонь, почти, лягла на желанную добычу, из — за мешка выскочил король — тесть и с рычанием клацнул длинными острыми зубами, которые были так же желты как и золото.

Многоземельное Величество отдёрнул руку, от неожиданности пульс его подпрыгнул так, что в висках застучало, он поднёс руку к глазам, что бы убедиться — не отцапал ли чего ему безумный тесть, но, увы, он ничего не мог разглядеть. И, только, теперь он понял, что в камере царит такой мрак, что ни зги не видно! Как же тогда он мог разглядеть алчного тестя? Как это возможно? И он бросил быстрый взгляд на соседние нары, с которых, ещё, секунду назад, его дурачил тесть, но, снова, ничего не увидел — абсолютная тьма.

— Может мне это всё показалось? — задумался Король Многоземельный — Да и как бы тесть сюда попал? Дверь не открывалась — это точно. Значит померещилось, от недоедания…

Что — звякнуло и привлекло внимание Короля.

Это опять был тесть.

На сей раз он, с мешком за спиной, стоял на маленьком пятачке между дверью и нарами.

— Вернулся, — просипел Многоземельный монарх, завидев тестя, на физиономии которого играла, всё — таже, зловещая ухмылка, а зрачки глаз стали тёмно — рубиновыми.

Король Многоземельный заметил, что несмолкаемые крики раздававшиеся из соседних камер становятся тише, но не от того, что пытки прекратились, а, будто бы, сами пытуемые, куда — то удаляются, а вместо их воплей камеру стал наполнять совершенно не пресущий подобным местам звук, и заслышав его Король пожалел о криках.

В камере заиграла музыка из балета Прокофьева «Золушка».

Король — тесть элегантно приподнял руку, встал на носочки, и, не опуская мешка, закружился в такт музыке.

— Ты, совсем, старик, рехнулся, — прошептал Король Многоземельный, но голос у него стал до того слабый, что он сам себя еле расслышал.

А музыка играла всё громче, король — тесть закружился на одной ножке, как юла и, внезапно, на самой высокой ноте, сделал высокий длинный прыжок, раскинув ноги параллельно полу, и исчез в стене, целиком, вместе с мешком!

Но отсутствовал в этот раз он совсем недолго, ибо не успела его пятка скрыться в щербатом бетоне стены, как из противоположной, уже, вынырнул вытянутый носочек и король — тесть, снова, заплясал по камере, подбрасывая, затянутые в панталоны с бантами, ноги выше головы. И с каждым движением он становился всё ближе к нарам на которых, выпучив глаза, как сумасшедший, и недвижимый, как бревно, лежал его любимый зять.

Этот манёвр не укрылся и от самого Короля Многоземельного, вызвав в нём бурю сомнений — ещё никогда тесть не подходил к нему по своей воле. Что же он затеял? Король Многоземельный сжал кулак и погрозил им танцующему тестю, на что тот, лишь, рассмеялся, оскалив клыки, и продолжил движение в сторону нар.

Король Многоземельный хотел подняться, хотел надавать старому сквалыге пощёчин, но как не старался, а перенёсшее чудовищные побои тело, отказывалось подчиняться.

Тесть, уже, стоял над ним.

Озорно подмигнув светящимся глазом, он перекинул мешок из — за плеча и, занеся его над лицом зятя, стал медленно опускать.

Король Многоземельный судорожно дёрнулся, но тщетно, мешок приближался, он уже различал контуры нитей мешковины, когда, неожиданно для себя, ощутил на груди, под тогой, что — то тёплое, практические пекущее. Он, слабым движением, сунул руку под тогу, схватил маленеький многоранный шарик и быстро вытянул его.

Хрусталик — подарок на Рождество от Святого Николая! Король Многоземельный совсем забыл про него!

Едва ладонь открылась и яркий свет хлынул из хрусталика, да такой силы, какой Король, ещё, в нём не видел. Он разогнал тьму, обжигая и слепя. У Многоземельного Величества побелело в глазах, но во всём теле стало тепло, конечностям вернулась чувствительность и он подскочил, громко ударившись макушкой о верхние нары.

В камере никого не было.

Только жирная крыса, напуганная светом, юркнула под нары. Это был лихорадочный бред.

Король провёл ладонью по лбу, он был весь в испарине, но, уже, холодный, жар спал.

В соседних камерах несмолкали крики, но голоса, уже, были другие, видмо предыдущие получили свою порцию и уступили очередь товарищам.

Тут Король пожалел о том, что в своё время отдал зайцевы часы, и, теперь, будучи отрезан от внешнего мира он, совершенно потерял возможность ориентироваться во времени, а его, как он чувствовал, прошло немало. Больше всего об этом ему подсказывал волчий голод, да и необходимость справления естественных потребностей обострилась нестерпимо. А от воспоминаний о часах, невольно, Королю на ум пришли и зайцы. Пока он тут страдает, эти неблагодарный скоты, поди, обжираются в дворцовой кухне и валяются на перинах, даже, не пытаясь освободить своего повелителя и благодетеля.

Король выругался, слез с нар и заходил по камере, освещая все её углы в поисках санузла.

Поиски результатов не дали.

Августейший вспомнил о жестяном ведре стоявшем под нарами, но от одной мысли воспользоваться подобным устройством его передёрнуло.

В двери что — то клацнуло и Король резко обернулся — это открылось окошко для подачи пищи, так называемая «кормушка». Король быстро, насколько это позволяли ему отбитые конечности, засеменил к двери.

В окошко сперва заглянул чей — то глаз и увидев перед собой круглый, как бочка живот Его Величества, обмотанный тогой, произнёс:

— А! Оклыгал! — и тут же в грубо — матерной форме добавил — Немедленно убрать постороннее освещение в камере!

— Да не видно ж ничего! — крикнул через дверь Король.

— После отключения в камере освещения пользоваться своими приборами запрещается! — не желал ничего слушать голос снаружи — Убрать! Или свести тебя в пыточную?!

В пыточную Король не хотел, потому быстро спрятал хрусталик в складках тоги.

— Жрать сегодня будешь? — спросили из — за двери.

— Буду! — коротко ответил августейший, решив, что он потом надаёт пощёчин этому холопу за непочтительное обращение с высочайшей особой, а, пока, нужно его не вспугнуть.

В маленькое окошко заехала низкая алюминевая миска заполненная слипшейся белой массой рисовой сечки.

— Фи! — заворотил носом Король — Это же рис — пища бедняков!

— Не хочешь — не надо! — в окошко проникла рука и, схватив миску, потащила её наружу.

— А!!! — завопил Король и вцепился в исчезавшую в окошке тару.

Пару секунд миска ходила назад — вперёд, но в итоге победил голод.

Король вырвал миску, но не сохранил равновесия и упал на задницу, что вызвало у него массу не самых приятных ощущений. Не будем забывать, что именно королевский зад принял на себя большую часть побоев и это давало знать при малейшем соприкосновении пятой точки с любой поверхностью.

Но страдать было некогда.

Король нащупал миску, жадно схватил её, но она оказалась пуста, он лихорадочно пошарил по полу, и вот он! Слипшийся рис цельным куском валялся на грязном полу камеры, монарх поднял его и, громко матерясь, принялся откусывать от него большие куски.

— Ты, там! — крикнул Король баладёру, уже не боясь лишиться пайка — Беги опрометью, холопская твоя морда, к моему тестю — королю, да узнай, долго ли будет продолжаться это непотребство! Выполняй! И что бы мигом — одна нога там, другая — здесь!

— Вот ты как запел! — баландёру не понравилась указательная манера общения Его Величества — Компота не получишь!

— Какой ещё компот? — чавкал Король — Знаю я ваш компот, берут там всякую разную муть, чушь всякую собирают про меня, если это касается меня, про моих знакомых людей, и про людей, о которых я вообще никогда не слышал. Про какие — то места, где я бывал. Про какие — то места, о которых я даже никогда не слышал. Собирают там какие — то бумажки, фотографии, одежду. Потом создают такой продукт и предъявляют его. А сюжеты эти все снимают за большие деньги, полученные от иностранных спонсоров, что бы показать, что власть плохая, одни они — хорошие!

Баландёр мало, что понял из излившегося на него потока сознания и только попросил:

— Миску — то верни.

— Та на, подавись! — Король пошарил рукой, ища миску, но, вдруг, ему под руку попалось, что — то круглое и тяжёлое, он подобрал находку и поднёс к скупому, вливавшемуся через окно «кормушки» свету.

Это оказался полновесный золотой.

Откуда он здесь? Король призадумался, боясь признаться самому себе в собственных догадках.

Да мало ли? Может это охранники обронили, когда охаживали его. Король вертел золотой, наслаждаясь его тяжестью, идеальностью окружности с маленькой щербинкой, а главное властью которую он несёт в себе, властью над теми, кто и заработал этот золотой, изумляясь силе, которую он даёт своему владельцу, силе понукать жалкими людишками, возможности плевать им в лицо, давать им пощёчины! При чём, даже, лишившись золотого, эти прекрасные привычки, всё — равно, остаются с тобой…

Вдруг, золотой, неудачно повернувшись, выпал из руки Короля.

— Да что ты… — возмутился он собственной неумелости, поглядел на пальцы, толстые, покрытые чёрными жёсткими волосами и обмер.

Одного пальца не хватало! Безымянного, правого…

— Таки отхватил, живоглот, — в ужасе прошептал Король Многоземельный, оглядывая оставшийся от пальца огрызок — больше не носить мне обручального кольца…

Грохот шагов, бежавших по коридору людей, отвлёк Короля от созерцания нанесчённых ему увечий. Шаги прекратились точно под дверью его камеры. Послышались угрозы, разбавляемые грязной матерщиной, в камере включился свет, а замок заскрипел, под вставляемым в скважину ключом.

Дверь открылась и на пороге камеры Его Величество увидел человека в кожанном капюшоне с прорезями для глаз, но на этот раз, вместо прорезиненной дубинке он держал в руке кусок толстой арматуры. Стоявшие позади него люди, все в чёрных полумасках, тоже, были вооруженны идентичными орудиями труда.

— Два дня! — прокричал капюшоноголовый — Два дня мы искали там где ты сказал! Мы пол парка перерыли! И ничего не нашли! Да к тому же король оштрафовал нас за порчу имущества! И всё из — за тебя!

— Два дня, — повторил за ним Его Величество — однако, долго же я здесь пробыл, — он поглядел на капюшоноголового и, поднявшись во весь рост, грозно произнёс — я — королевский зять, пади на колени предо мной! — представляться своим Многоземельным титулом Его Величество решил бесполезным, предпочтя влияние родственных связей.

— Так, его величество, твой тесть, и рассказал нам про твои связи с вражеской иноагентурой, — прошипел капюшоноголовый — ты — иностранный наймит, а, как известно, даром, наймиты — диверсанты, не работают. И, теперь, ты расскажешь нам где припрятал грязные деньги, что бы мы могли купить на них себе по домику за границей. Ты, даже, будешь жалеть, что не можешь рассказать нам больше, чем есть!

Король Многоземельный почувствовал, как у него пересохло в горле, а сердце забилось чаще — вот до чего тесть — жмотяра доводит! Его Величество прикинул — не стоит ли дать капюшоногодловому садисту пощёчину, может это образумит его тупую голову и он, наконец, уразумеет, что имеет дело не с человеком которого можно пытать, а напротив, с таким который сам может запытать, но в руках, от куда — то, появилась неприятная слабость, сковавшая их.

Капюшоноголовый перешагнул порог камеры, громко звякнув подкованным каблуком.

Король подумал о валявшемся на полу золотом, может если отдать его, это как — то, смягчит предстоящую экзекуцию.

За стенкой жалобно запричитал пытуемый и резко, словно захлебнувшись, смолк.

— Что здесь происходит! — внезапно разорвал создавшееся напряжение, чей — то грубый, привыкший командовать голос.

Возле двери стоял нахмуренный седовласый толстяк со свиноподобной физиономией, от него разило перегаром и крепким табаком.

Капюшоноголовый, как и все, тут же приложил ладонь к виску и отчитался:

— Вот запроданца собираемся допрашивать!

Седовласый посмотрел на Короля, хрюкнул, и сказал:

— Поздно допрашивать! Мне по нему, уже, трижды звонили, ведите его на суд!

— Но как же деньги? — попытался протестовать капюшоноголовый.

— Без разговоров! — грубо прикрикнул на него седовласый — На суд его! Немедля! — громко отрыгнул, развернулся и ушёл.

Капюшоноголовый и его товарищи, с нескрываемым огорчением, вывели Короля из камеры, и, подталкивая арматуринами, погнали по коридору.

— Что ещё за суд? — августейший обеспокоенно вертел головой — Зачем?

— Самый обычный суд, — успокоил Короля капюшоноголовый — не можем же мы без приговора суда тебя расстрелять.

— Нет! — Его Величество подался назад, но руки охранников подхватили его и поволоки вперёд — Нет! — заходился в крике Его Величество — Меня нельзя судить! Это невозможно! Я — неподсуден! Неприкосаем! Это физически невозможно!

Он попытался сесть на пол, что бы усложнить охранникам работу, но пара ударов арматурой по ягодицам, мгновенно поставили его на ноги, да и предали им завидной скорости.

Конвоиры запихнули Короля в лифт, обступив его со всех сторон и, исподтишка, тыкали ему в бока арматурой, а на его вскрики и требования прекратить издевательства, только, весело хохотали, словно заслышав сальной анекдот.

Король ожидал, что для судебного заседания его, хотя бы, поднимут из подземелья, но нет, поднявшись всего на три этажа, лифт замер, двери, с протяжным визгом, отворились и перед взору Его Величества открылся точно такой же коридор, какой он видел внизу. Теже мигающие лампы, и жалобные вопли заключённых разносившиеся из всех камер.

Монарха вытолкали из лифта и ввели в первую же камеру.

Обстановка в камере разительно отличалась от стандартного интерьера в подобных помещениях — не было никаких нар, сбоку двери стоял стол с включенной лампой, за столом, перед кипой бумаг, на печатной машинке что — то набирал человек в голубой фуражке. Под стеной, напротив двери, сторяла узкая кривая скамья, на которую и усадили Его Величество. И как же он был удивлён и, конечно, обрадован, завидев на краю скамьи своих соратников по приключениям — обоих зайцев, брата и сестру.

— Какая приятная встреча! — не пытаясь скрыть радости сказал он тихонько, ибо за «разговорчики» можно было схлопотать арматурой по лицу.

Зайцы, до того занятые собственными думами, признали своего Короля, только, когда он обратился к ним и, вместе, повернули к нему морды, изучая его внешний вид. А, надо заметить, что внешний вид самих зайцев был крайне плачевен. Косые глаза заплывшие синяками, разбитые носы, морды в ссадинах, головы в шишках. Заяц сидел, согнувшись, держась лапами за рёбра. Зайчиха, с растрёпанными седыми волосами, безвольно откинула назад голову, уперев затылок в стену, под носом у неё чернели сгустки запёкшейся крови.

— Не слабо вас разукрасили, — ничуть не сочувствуя подметил Его Величество.

— Всё благодаря тебе, — содрогаясь от приступа кашля, с трудом проговорила Зайчиха — взяли нас среди ночи и сюда! Требовали, что бы мы на тебя показания дали, что ты есть засланец и иноагент, ни больше ни меньше.

— И это вы так не хотели меня оговаривать, что они вас изувечили? — Король был неожиданно удивлён.

— Да какой там! — усмехнулась Зайчиха — Мы, сразу, сказали, что готовы подписать всё, что угодно. Даже, что земля плоская, и, что это ты её сплющил. Подписали. Но, оказалось, что от пыток это не освобождает. Два дня нас мордовали и, если бы, мы не нужны были свидетелями для суда, думаю, что так бы мы и дух испустили, на дыбе.

— За святое дело пострадали, — утешил Король — за меня!

— Да уж, — Зайчиха облизнула опухшие почерневшие губы — принёс ты нам счастья, спасибо! Стоило ли переносить столько испытаний, что бы закончить вот так. Проще было сгореть в поддожённом тобой доме, чем затратить столько сил, при том что результат, естественно, будет плачевный. А я, ещё, поверила, что, с твоей помощью, помещицей заделаюсь. Как мне такое могло в голову прийти? Ладно мой братец, — она кивнула на сгорбившегося Зайца — он — умственный калека от рождения, но я — то как могла вляпаться? Ты же, постоянно, сущий бред нёс, а я, дура, от отчаяния, связалась с тобой. Ну вот и, предсказуемый, конец приближается. Допрыгались…

— Чего ты разнылась? — Король недовольно скривился — Отставить панику! Сейчас нас отвезут на суд, оправдают, ибо какой же из меня иноагент? И, тогда, я возьмусь за моего дорогого подлеца — тестя по — сурьёзному! Вытрясу я из него всё до последнего гроша, голым оставлю! И пчёл натравлю!

— Оправдают? — Зайчихе было больно смеяться — Ты хоть раз в суде был?

— Бывал, — припомнил Король — ничего сверхъестественного. Я, между прочим, ни одного дела не проиграл. Юриспруденция — мой конёк. Хотя профильного образования не имею. Просто, оказалось, что очень в этом деле талантлив. Наверное — это наследственное, или, может, быть я — самородок?

— Я имела ввиду, — уточнила Зайчиха — бывал ли в суде с тех пор как лишился власти?

— А? — изумился Его Величество — Это ещё зачем?

— Затем! — вспылила Зайчиха — Теперь, когда ты из повелителя Королевства Многоземельного стал жалким хлопом, то и все твои юридические способности анулировались! Хлопы судов не выигрывают! Да суды для того и придуманны, что бы хлопов засуживать!

— Ты такого не говори, — августейший испуганно отодвинулся от Зайчихи — я — не холоп. Нет. Вот приедем в суд — увидишь!

Но произнёс он это таким тоном, что было ясно, что он, уже, и сам, несильно уверен в собственной неприкасаемости.

Но не знали зайцы и Король, того, что для комфорта заключённых, их, уже, не возили по судам, а наоборот, судей привозили к ним в тюрьму. Правда, делалось это по ночам, что бы не привлекать ненужного внимания вездесущих газетчиков, расплодившихся после революции, которые обязательно подняли бы шумиху, кричали бы, что это — незаконно и много других лживых гадостей, тем паче, что и наличие самой тайной тюрьмы — было бессовестным враньём!

Хотя судебное заседание по делу Короля Многоземельного относилось к особо важным и крайне спешным, но судьи, почему — то, долго не было.

Его Величество, даже, начал дремать, в отличии от трусливых зайцев, которые дрожали, как осиновый лист на ветру.

Наконец за дверью послышался шум и она открылась.

В камеру, под руки, практически внесли, мордастого человека, уголовного вида, в распахнутой дорогой рубашке, что бы видна была толстая золотая цепь и с блестящей от пота лысиной, при чём он громко орал песню:

   Как — то шли на дело,  выпить захотелось,

   Мы зашли в шикарный ресторан.

   Там сидела Мурка в кожаной тужурке,

   А из — под полы торчал наган!

Король удивлённо поглядел на приведённого.

— Наверное его с нами судить будут, — предположил он — дожились, уголовника с Королём на одну скамью садят!

Но уголовника на скамью не посадили.

— Чего так долго? — спросил человек, сидевший за столом.

— У них сегодня корпоратив, — ответели ему поддерживавшие лысого под руки — прямо из ресторана взяли.

— Мурка! Ты мой мурёночек!!! — до хрипоты орал Лысый, будто кому — то что — то доказывал.

— Подписывай, — человек в голубой фуражке протянул через стол лист бумаги со свеженапечатанным текстом и перо.

Лысый, не сразу понял, что обращаются именно к нему, но тогда конвоиры нагнули его над столом, и в его маслянных глазах, при виде документа, появилась искра понимания. Он, с трудом, поймал непослушными пальцами перо и долго выводил на документе свою размашистую подпись, после чего икнул и спросил:

— Где печать?

— У меня есть, — сухо ответил человек в голубой фуражке — я сам поставлю. Свободен! — и, уже, обращаясь к конвоирам добавил — Уводите его!

Те не заставили повторять приказ и повели лысого прочь из камеры под разливистое пение последнего.

— Готово, — сказал сказал человек в голубой фуражке, громко ударив по листу печатью — судья расписался. Теперь приговор законный, — он протянул документ капюшоноголовому, который быстро пробежав его глазами, убедился в правильности оформления, после чего свернул его в трубочку и сунул в карман фартука.

Тут же конвоиры стали ударами арматурных дубинок поднимать Короля и зайцев.

— Пошли! Живее! — подгоняли они.

— В чём дело? — возмутился полусонный Король — Куда вы нас ведёте?

— Всё, — коротко ответил капюшоноголовый — судья подписал ваш приговор.

— Какой приговор? — остолбенел Его Величество.

— Высшая мера, — пояснил капюшоноголовый — расстрел!

Зайцы, которые в отличии от Его Величества, хоть и не питали никаких иллюзий по поводу суда, но всё же услышанное привело их в истерику. Зайчиха завыла волком, а Заяц упал на пол и стал биться о него головой.

Король оставался относительно спокойным, его сознание, просто, не могло допустить реальности происходяшего и он шёл, словно во сне, но сам.

Зайцев пришлось тащить волоком.

Косые подняли такой визг, что у конвоиров уши позаклыдывало, они пытались утихомирить приговорённых посредством арматур, но и это не помогало.

— Нет! — кричала Зайчиха — Только не меня! Хотите, я сама этих двоих пристрелю? — она ткнула лапой в Короля и брата — Вам же нужен хороший палач? У которого рука не дрогнет, который возьмёт на себя любую расправу! Я — готова! Буду, хоть, по тысяче приговоров в день приводить в исполнение! — она кричала так громко, что перекрывала гул поднимавшего их лифта — Да что там по тысяче! По десять тысяч! Бомбами буду подрывать! Всех изведу! Можете на меня рассчитывать, мне изводить людишек не впервой! Только меня не убивайте!

— Да заткнись ты уже! — один из конвоиров не вытерпел завываний Зайчихи и пнул её носком сапога в морду — Достала уже! — проворчал он — Я бы тебя прямо здесь пристрелил, да пистолета при себе нет! Сколько раз приговорённых на лобное место доставлял — никто так невыносимо не причитал.

— Так то ж всяческий люмпен был, — Зайчиха, на четвереньках подползла к капюшоноголовому и вцепилась в его фартук — это всё скот бесправный, бесполезный, у них судьба такая, быть расходным материалом, а я — богиня! Вот и брат мой подтвердит! — она бросилась за поддержкой к Зайцу, но он находился в полнейшей прострации, свернулся бубликом и не подавал признаков жизни.

Зайчиха схватила его за одинокое ухо и подняла ему голову, но та безвольно болталась, глаза усталал пелена, изо рта текли слюни.

— Хоть что — то в тебе осталось по — прежнему, — тихо произнесла Зайчиха, глядя на стекавшую по подбородку брата слюну.

Его аппатическое состояние мгновенно передалось Зайчихе, и она, тихонько плача, села рядом с ним, положив свою старую седую голову ему на плечо, левой лапой обхватила братнину спину, а правой, сжатой в кулак, несколько раз зацедила косому в морду, по — видимому из чувства крайней признательности.

Один Его Величество Король Многоземельный сохранял завидное спокойствие, словно происходящее, и вовсе, его не касалось. Он, даже, выдавил пару смешков себе в бороду, когда Зайчиха принялась отоваривать брата кулаком. Августейший казался человеком с железными нервами, что впрочем, он и сам всегда утверждал, мол попробуйте пожить с такой женой как у меня — там вы, либо спятите, либо закалитесь, как сталь.

Но если сказать по большому секрету — Многоземельный повелитель и мысли не допускал, что тесть позволит, что бы с его головы упал, хоть один волос.

Правда откушенный палец и избиение в камере внушали ему некую долю сомнений, но августейший гнал их от себя. Он — король, хозяин жизни, а значит, с ним ничего не может случиться. Хозяева жизни — стоят не только над людскими законами, но и над законами природы! В каком — то смысле они бессмертны. Иначе чего бы им гонять, напившись в стельку, под двести миль в час по запруженным городским улицам? Вроде бы логично…

Наконец лифт поднял их на поверхность.

Король вновь оказался в старой беседке в которую, одним прекрасным днём, вошёл вместе с тестем.

Была глубокая ночь. На тёмном небе светила щербатая луна в компании тонких, как молочная пенка, тучек, мигали бесконечно далёкие звёзды. Лёгкий ночной ветерок бодрил и освежал, после затхлых подвалов тайной тюрьмы он был особенно приятен. У Многоземельно Величества было такое чувство, будто он провёл в застенках не два дня, а два года.

Очаровывая, пел соловей и светлячки рисовали созвездия под сенью деревьев.

Невдалеке, что — то пощёлкивало. Пять — шесть лёгких щелчков, перерыв, и по — новой.

— Это что такое? — прислушиваясь, спросил Король.

— Фейерверк, — сказал капюшоноголовый — в вашу честь.

Конвоиры повели приговорённых по аллее и вывели их на протоптанную тропу, которая вывела на широкую поляну.

На поляне, в темноте урчал экскаватор, светя себе фарами. Возле техники, мелькая в свете фар, крутилась небольшая, щуплая фигурка с маленькой острой коронкой, сбитой на бок. Король Многоземельный, сразу, признал родного тестя, и пошёл, прямо, на него, при чём сделал это так естественно и свободно, что конвоиры, даже, не среагировали.

Король — тесть, стоявший спиной, пока не видел приближающегося зятя, будучи весь погружённый в ход земляных работ, он орал во всё горло на машиниста экскаватора:

— Ты что, скотина, халтуришь! Побыстрее управиться хочешь! Лишь бы скорее закидать и домой! А потом, из — за тебя, будут меня склонять на все лады! Итак, уже, выдумывают, что здесь, по — ночам, по — моему приказу, людей расстреливают! А как, какая — нибудь, сволочь забредёт сюда да увидит вот это! — он пнул носочком туфельки крокодильей кожи по, торчавшей из рыхлой земли, белой руке с судорожно сжавшимися пальцами — Ты представляешь какую брехню обо мне будут сочинять?! Что я век не отмоюсь от этой лжи! — он хотел ещё, что — то добавить, но запнулся, словно нутром почуяв опасность, и, резко отскочив, обернулся.

Два короля застыли друг напротив друга.

— Обьяснись — ка, папаша, — плохо сдерживая гнев, процедил Король Многоземельный в упор глядя на тестя — что это за клоунаду ты мне устроил? Неужели ты посмел вообразить, что можешь, вот так вот, запросто, не платить мне денег, которые я требую?

— Это неужели ты посмел вообразить, что можешь, вот так, запросто, явиться ко мне, в одиночку, и посметь что — то у меня потребовать? — не менее злобно огрызнулся король — тесть.

— В одиночку? — удивлённо повторил Король Многоземельный — Мне по сану не положено перемещаться в одиночку, вот моя свита, — он взглядом указал на, плёвшихся меж конвоиров, зайцев.

— Я говорил о твоей супруге и, по совместительству, моей дочери, — уточнил король — тесть.

— Ах об этом, — Король Многоземельный безразлично зевнул — да ты уж не сомневайся, я ей выскажу всё неудовольствие, теми неудобствами, которые ты мне доставил, тебе это даром не пройдёт, я, даже, разрешу ей посетить тебя, что бы закатить добротную истерику.

— Сильно сомневаюсь, что тебе это удастся, — сквозь зубы прошипел король — тесть.

— С чего бы это? — надменно вопрошал Многоземельное Величество — Твоя дочь слушается меня, как марионетка, умелого кукловода.

Король — тесть подошёл вплотную к зятю, и пристально поглядел ему в глаза, на губах его заиграла злобная усмешка.

— К сожалению, это так, — проговорил он — и, даже, не пойму почему? Мы растили её, как самое возлюбленное наше дитя, напрочь забыв об остальных отпрысках. Любой её каприз, малейшая прихоть — выполнялись сиюсекундно! От нас она никогда и ни в чём не знала отказа. Мы потокали ей во всём! Для неё не существовало слова «нет», как и слова «нельзя»! И вдруг, ни с того, ни с сего, она устроила нам такое! — он брезгливым жестом обвёл зятя — Все наши труды, всё что мы столько лет вкладывали в неё, всё пошло на смарку. И, главное, что она в тебе нашла? Почему именно ты? Ты — не красив, даже безобразен. Туп, невоспитан, нагл, корыстен, злобен, эгоистичен.

— Не завидуйте, папаша, — порекомендовал Король Многоземельный — вам таким не стать. Не каждому дано быть магнитом для женского полу.

— Сказать тебе, по — честному, — продолжал изливать горечь король — тесть — я с первого взгляда, — у него от волнения подрагивал узкий подбородок с тоненьким клином бородки — да как только тебя увидел, у меня рука сама потянулась к револьверу. Ах, пристрели я тебя сразу — скольких бы бед все могли избежать! Увы, тогда это было невозможно. Но что ж! Лучше поздно, чем никогда. Сегодня я, наконец, исправлю эту оплошность!

— Ты на что намекаешь? — слова тестя сильно не понравились Королю — Многоземельному.

— Какие намёки? — воскликнул король — тесть — Решение суда, приговаривающее тебя к казни, уже, подписано и, сейчас же, будет приведенно в исполнение! Всё! Конец!

— Не посмеешь! — Король Многоземельный отшатнулся от тестя, заметив что у того в глазах зажёгся тот же дьявольский огонёк, который он видел у него, когда метался в бреду и ему мерещился тесть с мешком золота. Или не мерещился? Король Многоземельный поглядел на свою искалеченную руку, лишённую безимянного пальца, потом перевёл взгляд на тестя, а тот в ответ, понимающе улыбнулся.

— Ах ты, старый мерзавец! — выругался Король Многоземельный — Так это ты меня хотел с ума свести!

— Ага, — сознался король — тесть — но, оказалось, что невозможно свести с того, чего нет. Так, что придётся, банально, пристрелить.

— Не посмеешь! — повторился Король Многоземельный — Ты, даже, не представляешь, что твоя дочь тебе за это устроит! А учитывая какую у вас развели гласность — это будет публичный скандал, она закопает твою репутацию окончательно! Последствия будут такие, что ты не можешь себе и вообразить! Она расскажет про тебя всем всё и везде! Твоей политической карьере придёт конец, а после этого ты сам почувствуешь какое удовольствие стать обитателем одной из камер в подземелье!

— Звучит угрожающе, — признал король — тесть — но, вот только, одна деталь. Моя доченька не имеет ни малейшего представления о твоём местонахождении, а уж, тем более, что ты здесь.

— Она будет меня искать, — цеплялся за сломинку Король Многоземельный.

— Несомненно, — согласился король — тесть — будет искать, и я, как любящий отец, всецело ей помогу. На поисковые мероприятия будут затраченны большие деньги. Поишем год, два, три. И не найдём. Ничего не поделаешь.

— Она так легко не сдастся, — Многоземельное Величество, только, сейчас понял всю трагичность ситуации в которую он сам, своими ногами, пришёл.

— Я знаю, — кивнул король — тесть — она у нас такая, если, чего пожелает — горы свернёт, но своё вытребует. Но я готов пойти на такой риск, — он прокашлялся в кулак, а потом взял зятя, аккуратно, за бочка и со словами — прошу вас сюда, — за чем — то перевёл его на три шага влево.

Король Многоземельный удивлённо огляделся и обнаружил у себя за спиной свежевырытую глубокую яму.

— Этих ставьте рядом, — приказал король — тесть конвоирам и они поставили по обе стороны Короля Многоземельного зайцев.

После король — тесть, свистом подозвал человка из расстрельной бригады, десятеро сотрудников которой стояли не подалёку, покуривая папиросы, и потребовал у него револьвер, который тут же и был ему предоставлен.

— Давай прощаться, дорогой зять, — сказал король — тесть — мы с тобой столько лет пробыли в родстве, хотя видились всего — то, пару раз.

— Я б и дальше тебя не видел, — грубо ответил Король Многоземельный.

— Жаль тебе эта умная мысль не пришла в голову раньше, — посочувствовал король — тесть — остался бы жив.

Тут Зайчиха решила воспользоваться последней возможностью:

— А можно нас с братом, или хотя бы меня одну, помиловать? — страдальческим голосом взмолилась она.

— Что вы! Это никак невозможно! — убедительно заявил король — тесть — Вы же свидетели. А свидетели живыми нам не нужны. Вы можете положить начало всяческим непотребным домыслам о том, что здесь кого — то расстреливают, и, даже, о том, будто бы, я убил собственного зятя. Я не могу позволить, что бы подобная клевета расползлась по свету. Так что не обессудьте.

Король — тесть прокрутил барабан револьвера.

— Вшивый, поди — ка сюда! — позвал он.

На зов, с пенька вскочил Интеллигент, бывший до того совершенно недвижимым, из — за чего целиком сливался с ночным пейзажем и был, абсолютно, незаметен.

Интеллигент, прижимая к груди потёртый портфель, встал перед патрономи, даже, в темноте было заметно как он бледен, почти до синевы, а дрожавшие тонкие ножки ели удерживали тщедушное туловище в вертикальном состоянии.

— Да на тебе совсем лица нет, — пожурил король — тесть Интеллигента — вы поглядите, только, на него, — призвал он в свидетели зятя и зайцев — трясётся весь, аж поседел бедный. Я привёл его, что бы он собственными глазами поглядел, как ребята работают. Пускай увидит, как создаются и на чём держатся капиталы. А то он начал поговаривать, что быть богачём любой сможет, что для этого никакого труда не надобно, — король — тесть хлопнул Интеллигента по плечу, подняв с его заношенного костюма тучу пыли — ну так давай, попробуй, как миллионы достаются, — он отнял у безропотного Интеллигента портфельчик, а вместо него всучил револьвер — давай, пристрели их! — приказал король — тесть.

— С — с — стрелять в в — в — вашего зятя? — пропищал Интеллигент срывающимся голосом.

— Ага, — надменно кивнул король — тесть — и в зятя, и в этих зверьков, почувствуешь, что такое миллионы под себя загребать, или ты думал — это будут торги на фондовой бирже, свободный рынок, честная конкуренция? Нетушки! Всё держится, только, на этом! — он нежно коснулся пальцем ствола револьвера — У кого сила, у того и миллионы! А всё остальное не более чем цирковое представление для отвода глаз. Стреляй!

Интеллигент стоял, как громом поражённый, удерживая тоненькми ручками револьвер, он не мог поднять его, до того непомерной тяжестью казалось для него это оружие.

— Не можешь, — горько подытожил король — тесть — а ещё позволяешь себе рассуждать о миллионерах.

Внезапно, Интеллигент вскинул перед собой руки, поровняв мушку револьвера со лбом Короля Многоземельного и спустил курок.

Прогремел выстрел.

Король Многоземельный, только успел ошалело раскрыть рот. Яркая выспышка вырвавшаяся из ствола револьвера, ослепила его на секунду, но мозг успел осознать случившееся.

Всё.

Он убит.

Он проиграл и сражён.

Величайший из мировых властителей подло, преступно, застрелен. Какого титана утратил свет. И где — то там, из далёкого уголка, ещё теплившегося сознания, он расслышал дрожащий голос Интеллигента.

— Я не специально промахнулся, — оправдывался он — вы же знаете, я никогда не вру, просто я впервые в жизни оружие в руках держу.

Заслышав такое Король Многоземельный разожмурил веки, и, со страхом, общупал себя — вроде бы цел, всё на месте. Он смахнул накатившуюся на лоб градинку пота.

Оба зайца, брат и сестра, вообще, уже лежали без сознания.

— Не волнуйся так, я верю тебе, — утешил Интеллигента король — тесть — я просто тебя проверял. Вот есть же творческая интеллигенция! Люди как люди, за деньги перед любым на цыпочках плясать готовы, а такие, как ты, — он отобрал у Интеллигента револьвер — урождённые вшивыми интеллигентишками, ни на что не способные, не спеть, не станцевать, смеете иметь мысль отказаться воспринимать сложившуюся реальность нашего бытия, как исключительно положительную! — король — тесть с отвращением потряс головой и если бы маленькая коронка не была приклеена к его парику, то обязательно бы свалилась — Ты сам посуди, какой ты мерзавец оказался! — не унимался король — тесть — Вот, буквально, полчаса назад, здесь стояли иноагенты — бузатёры, которые имя твоего короля в газетёнках своих трёхгрошовых полоскали. Не забыл ещё?

Интеллигент затряс головой из чего неясно было — помнит он или забыл.

— И я дал тебе пистолет, что бы ты их, по законному решению суда, казнил, — продолжал повествование король — тесть — а ты что сделал? Испортил воздух и потерял сознание. А теперь? Когда дошло дело до расстрела моего собственного зятя — ты шмальнул и не поперхнулся! На тёмную — промазал. Но лицо свое истинное ты показал. Такой ты весь из себя жалостливый, всё о гуманизме толдычишь, о неприятии насилия, мухи не обидишь! Но, как только, дело дошло до расстрела монаршей особы, диктатора, тирана, оказалось у тебя на такого и рука не дрогнет! Ну ты и гнида! Интеллигент — одним словом!

— Так вы ж — ж — же сами ве — ве — велели, — прошептал в ужасе Интеллигент.

— Конечно велел! — подтвердил король — тесть — Хотел на опыте убедиться в твоей недобропорядочности. Но, надо признать, я, хоть, и повидал всякого, но ты меня удивил! Как ты, вообще, мог помыслить стрелять в королевскую особу и зятя богатого человека? Это же — божество! И ты — смертный, возомнил, что можешь своей рукой прервать течение бытия такого сверхсущества! — король — тесть развёл руки — В общем — всё, ты, опять, оштрафован!

— Но его же суд приговорил, — промямлил Интеллигент — кто — то же должен будет привести в исполнение?

— Но не ты же! — взбеленился король — тесть — Жалкий человечешка! Кто может убить божество? Только другое божество! Это же элементарно! — он подошёл к зятю и заманчиво спросил его — А ты думал, зачем я здесь среди ночи? Может, что бы собственными глазами убедиться? Но я мог бы приказать принести твою голову, кстати, очень сожалею, что такой шикарный экземпляр не смогу повесить в кабинете, — король — тесть прищёлкнул языком — а то дочка увидит, неприятности у меня будут. Хотя череп, пожалуй, возьму. Отшлифую, на стол поставлю, буду в него пепел сигарный стряхивать. И наконец в твоей голове появится какое — то содержимое.

Король Многоземельный презрительно опустил глаза на тестя и сухо сказал:

— Прекрати загадками говорить! Я ни слова не понял из твоих бредней.

— От тебя ожидаемо, — король — тесть, с явным наслаждением, взвёл курок и приставил дуло пистолета ровно в центр покатого лба зятя.

— Холодное, — недовольно поморщился Король Многоземельный.

— Ничего, сейчас станет тёплым, — обнадёжил его тесть.

Всё затихло, даже ветерок перестал дуть, король — тесть прищурил глаз, словно боясь промазать в упор, и высунул язык от сосредоточенности.

Внезапно слепящий свет фар ударил королю — тестю в глаза. Он выругался, закрываясь ладонью, и, вынужденно, опустил револьвер.

На полянку вылетел хаммер, который стоил, как пять школ и четыре интерната, разбрасывая колёсами комья мягкой земли и, скрытые под ней черепа. Из окна машины, даже не открывая двери, вывалился человек и с криком:

— Катастрофа! — упал на колени перед королём — тестем протягивая ему какую — то бумагу.

Король принял лист, повертел его, выругался и сказаол:

— У меня, что, глаза — фонари? — и ткнул бумагу Интеллигент, приказав — Читай! Не зря же очки носишь!

Интеллигент, дрожащей рукой поднёс документ к глазам, естественно, даже, очки не помогли ему ознакомиться с содержимым, но, не смотря на затуманившийся от стресса разум, он догадался поднести бумагу под свет фар хаммера, и начал читать:

— Постановление парламента за нумером…

— Не надо мне дословно, не тяни время, — капризно затребовал король — тесть — там этой писанины на три тома, а смысла в ней, хорошо если, на два слова, так что ты самую суть перескажи.

Интеллигент быстро забегал по листу глазами, иногда поправляя сползавшие на нос очки, быстро управившись, он сказал королю — тестю всего два слова:

— Призыв отменили.

— Ах же ж скоты! — король — тесть пошатнулся, и, с трагической миной, опустился на землю.

— Что же теперь делать будем, ваше величество? Без военного призыва — то? — гонец, привёзший документ, подполз к королю — тестю на четвереньках и уткнулся лопоухой головой ему в плечо.

Король — тесть отпихнул голову, тукнув по ней рукояткой револьвера и философски изрёк:

— Хлопы, не желающие кормить свою армию будут…

— Выпороты на площади, оштрафованы, и брошены в темницу! — закончил за него зять.

Король — тесть поднял на него голову и поглядел с уважением.

— Вот так — то, папаша! — заключил Король Многоземельный — Я, тоже, знаю, как нужно капиталы защищать.

— Да, пока, до такой степени не дошло, — пробурчал король — тесть — но с предстоящими выборами, у меня, полнейший провал получается. Гречу, благодаря тебе, я не закупил. Но был у меня, ещё, один лозунг — борьба с бедностью. К выборам обещал управиться, и народец мне за это должен был выразить благодарность массовым голосованием за мою партию. И дело было, почти, готово. Я всех бедных переловил и в солдаты забрил.

— Прямо — таки всех? — не поверил Король Многоземельный.

— Ну, допустим, не всех, но многих, в основном в столице, где им прятаться сложнее, — сознался король — тесть — кое — кого, конечно оставил. Благодаря техническому прогрессу столько хлопов, уже, и не нужно. Один мужик, который смог двух генералов прокормить — это, уже, не то что вчерашний, а позавчерашний день. За границей такие машины — станки закупаем, что можно одного хлопа на десяток их поставить и он тебе миллионные доходы приносить будет. На автомойки да на рестораны, в обслугу — немного хлопов надо, а так, по большому счёту, в таких количествах эта сволочь, уже, и не нужна. Естественный отбор. Эволюция общества. Толпы черни — это, уже, в наше время — атавизм, — король — тесть задумчиво потёр бородку указательным и большим пальцами — но что же теперь делать? — прошептал он и снова поглядел на зятя — О! — он поднял вверх указательный палец — У меня созрел гениальный план! И ты, зятёк, мне в нём поможешь, — он поднялся и встал напротив Короля Многоземельного — Ведь поможешь? — спросил король — тесть с хитрым прищуром — Если, конечно, жить хочешь.

— А что мне такая жизнь? — неожиданно смело заявил Король Многоземельный — Меня никто от презренного хлопа отличить не может! Какая же это жизнь? И это, пока я, ещё, относительно молод, но старость не за горами. На что я, не жить, существовать буду? Нет, папаша, уже, после такой жизни, ты меня расстрелом не испугаешь. Так что плевал я на твои планы. Пускай у тебя всё пойдёт прахом. Я рад, что смог тебе подгадить. А, теперь, стреляй, а то надоело тебя выслушивать.

— Не спеши, — попросил король — у нас с тобой, теперь, в некотором роде общий интерес образовался, ты — хочешь вновь занять Многоземельный престол, а я — избавиться от черни.

— К чему ты клонишь, старый дурак? — не понимал Король Многоземельный.

— А к тому, что пока не вступил в силу закон о роспуске призывной армии, я переговрю с генералами, которые, как и многие честные люди, днём служат республике, а ночью мне, и они передислацируют всё холопское войско к границе, и передадут под твоё командование, а ты, во главе целой армии, вернёшься в Королевство Многоземельное. И там, уже, всё будет в твоих руках. Окажешься удачливым полководцем — вернёшь себе престол и будешь править. А нет — так нет. Это, уже, не моя вина. Хлопов на войне можешь не щадить!

— Я их никогда не щадил, — спокойно сказал Король Многоземельный и, воспользовавшись случаем, попросил — а ты бы, папаша, денег на войну подкинул. Как знаешь, это три самых необходимых вещи для ведения военных действий.

— Это исключенно, — сразу отказал король — тесть — денег я не дам. Я, официально, не хочу иметь никакого отношения к войне. Вроде бы это ваш внутренний конфликт. А, если, только там появятся деньги — это может вывести на меня. Начнут, опять, меня ложью поливать на весь мир. Я, уже, достаточно натерпелся обвинений.

— Ты, просто, нашёл повод зажать деньги? — не поверил тестю Король Многоземельный.

— Да, — просто и коротко признал король — тесть.