-Почему здесь музей?.. Через два года после Москвы женился. Это их земля, теща подарила нам в самом начале, думала, я ничего человек, обычный... красавец, да?.. Марина говорит, тебе учиться и учиться надо... Я учился. Она меня учила рисовать правильно. Она умерла...
Я похолодел от предчувствия чего-то дурного. А он продолжает:
- ... в прошлом году, рак легких... много курила... А картины ее будут в музее. Пойдем, покажу.
Но ведь она упала и разбилась... Так упала или заболела?.. Он, видимо, не помнил, что говорил вчера. До меня начало доходить, насколько все запутанно и вязко... Глубокая ночь, а он не признает времени, в нем работает какой-то моторчик, непрерывно, не уставая... Поплелся за ним на третий этаж, первая галерея по окружности здания.
- Начало экспозиции, продолжение выше.
Идея мне понравилась. Если б это здание да в подходящее место... Впрочем, не знаю, где сейчас подходящее.
Вдоль стены лицом к ней стояли картины в дорогих рамах с лепниной и позолотой, их было около тридцати. Он начал поворачивать их, одну за другой, одновременно расставляя пошире вдоль стен.
Обилие яркого и дешевого Ренуара. Такого наглого открытого заимствования я не видел давно. Его женушка превзошла всех местных подражателей, которых пруд пруди, я знаю это досконально.
- Ну, как? - Он явно ожидал похвал.
Я не знал, что ему сказать. Ведь все-таки жена... и умерла... упала или не упала, рак или не рак - все равно погибла, и надо соврать. Я чувствовал, что надо, но он был чертовски интуитивен, как обмануть его настороженное внимание...
Тем и велик был Ренуар, что умел ходить по краю, не падая. Подражание ему смертельно, хотя, кажется нетрудным делом. Мелкие мазочки, яркий довольно грубый цвет... Так бесстрашно балансировать на грани вкуса мог только гений, да с особой выучкой росписи прикладных изделий, ведь начал он с расписывания фарфора.
- Я плохо разбираюсь в современных течениях... Но я удивлен... - больше я не смог выжать из себя.
- Вижу, не нравится, но признай, очень профессионально!..
Я с облегчением покивал головой. Сказать "профессионально" - ничего не сказать. Я понимаю только один профессионализм - умение строить картину. В остальном лучше быть дилетантом, они честней пишут. При известных способностях, конечно, о чем тут говорить... Разумеется, не все так просто, но каждый художник, даже самый умелый, если честен, перед новой картиной все равно дилетант.
- И это... в Таллине не брали?..
- Брали, а потом перестали, говорят, у нас уже полно, хватит. Даже бесплатно не берут.
Я вспомнил стены третьего этажа старого здания на аллее, ведущей к морю... Когда возвращаюсь сюда, обхожу этот дворец искусства на изрядном расстоянии, иду сразу к воде.
-А ваши, значит, совсем не брали?
Он махнул рукой:
- Ничего!.. Говорят, недоучка... Жена нашла знакомого, академика живописи, я стал учиться у него. Смотри, эта - моя!
Он схватил одну из работ и, повернув ко мне, торжествующе уставился, ожидая похвал.
После тех первых... это был удар, куда все у него пропало! Пейзаж не отличался от всей этой кучи барахла с золотом и лепниной - тот же кричащий пустой цвет... Но все же, академик недоучил его, один из углов упрямо выбивался - глубокий коричневый, насыщенный желтый... оттуда торчало дерево, вылепленное мощными мазками.
-Не доработал. После ее смерти не могу по-новому писать. Пробовал по-старому, тоже не получается, настроение не то. Пропало у меня настроение на прежнюю живопись. Сделал несколько этой весной, отвез, они только высмеяли, говорят, за старое принялся...
-Покажите.
Мы вернулись на первый этаж, вошли в его спальню, он вытащил из-под кровати еще один сверток, развернул. В нем было три небольших холста, размером в полметра.
***
Я был разочарован, ничего старого... Но по крайней мере интересно. Почти однотонные вещи, коричневое, красноватое, серое... Три натюрморта на фоне странных пейзажей, вдали горы, равнина, озеро или река. Бутылки, стада разных бутылок. Чувствовалась большая энергия. Никуда он не вернулся, нет больше "наива"... Но есть, черт возьми, над чем работать, от чего оттолкнуться!..
-Бросил, - он махнул рукой, - неинтересно, ни то ни се... пустые какие-то вещи.
- Я бы купил их. Двести за три, больше не могу.
Хотя покупать не хотел, решил ему помочь. Неплохая живопись... научился чему-то, но сколько потерял по пути... Живого состояния больше нет!.. Примитивисты, которые учились, писали потом средние работы.
Он обрадовался.
-Теперь на крышу хватит! Мне главное - крыша, на днях привезут, сразу и расплачусь. Заказал без красот, не до жиру - дерево и жесть.
Что я мог сказать... Настроение мерзкое. Среди поля, на краю болота башня, в ней картинки, не нужные никому... Нет, не верну ничего!..
-У вас долги?
Он вздохнул:
-Выше головы, смотри, какую махину отгрохал... Знаешь, давай перейдем на "ты", легче будет.
Я не люблю тыкания, больше всего меня устраивает старая лениградская манера - по имени - и "вы". Но согласился, стало жаль его. Все у него не так, как мне казалось с расстояния. Громкого успеха не ожидал, но думал работает... А он занялся черт знает чем, решил строить мавзолей себе и жене бездарной!.. Учился у дураков, потерял лицо... Вот где потерял, а он по сломанному носу скучает.
Но спорить не хотел, чувствовал, что виноват перед ним - вовремя не вспомнил, а теперь без правды не помочь. Опыт жизни - помогай молча и незаметно, а правда... она последнее средство.
-Послушай мой совет, не обижайся, - брось все это, картины оставь теще, а сам удирай отсюда... да хоть в Россию, у нас тебя смотрят, хвалят... Богатой жизни не жди, зато есть еще люди. Здесь потонешь в провинциальном болоте. Отдай за долги землю, строение это, отбейся и беги, иначе заклюют. Идея с музеем хороша, но одному человеку не под силу.
- Вот добью крышу... иначе все пропадет.
Он ничего не слышит. Какой музей, силосная башня в поле... мхом зарастет...
-Пусть хотя бы сто лет простоит, все равно музей! Мои картины - и ее, еще возьму нескольких, их тоже не хотят, интересные ребята. Ну, а посадят за долги... возьму карандашик, спокойно там порисую, может, что-нибудь придумаю... - он захохотал.
Хоть бы тебя посадили, каюсь, подумал...
***
Потом он, уже серьезно, говорит:
- А я надеялся, ты купишь все... землю, здание... И я отдам долги.
-Сколько?
-Около миллиона.
Я покачал головой, огромные деньги!.. Такие долги я покрыть не в силах.