17. Красавица и украшение
Едва переставляя ноги, я тащился вверх по узким, покрытыми скользкой травой ступенькам, которые вели ко входу в жилище Мадхури Саран и Похара Те-Танга.
Слабость, наступившая после кристалла озарения, ещё не прошла. Я часто останавливался, садился на ступеньки и отдыхал.
Нужно скорее приобрести крылья. Или акраб.
Тяжёлое восхождение по ступенькам напомнило мне злосчастную поездку в Абхазию (на деньги моей девушки). С нами путешествовало несколько её друзей-парапланеристов (на свои деньги). Все как один — бородатые и мускулистые красавчики, с татуировками, пирсингом и постоянной, не русской улыбкой на загорелых лицах. Сверкая белыми зубами, они говорили друг другу: «Хэй, чува-а-ак» и обменивались хай-файвами.
Мы взбирались на какую-то гору, и я сильно отстал от всей группы. Чувствовал себя тупым и уродливым неудачником.
Особенно расстроился, когда один парапланерист вернулся ко мне и заботливо спросил:
— Хэй, чува-а-ак, тебе помочь? Давай, я понесу твой рюкзачок.
Получив злобный отказ, он резко взбежал обратно на гору и дал другу звонкий хай-файв.
Что если в этой жизни, в мире магии и озарений, я станут тем, кем был раньше — беспонтовым лентяем и слабаком?
Стиснув зубы, я вскочил на ноги и, превозмогая головокружение, побежал по лестнице.
Жилище встретило меня тишиной и пустотой. Дверь из листьев и веток была настежь, если можно так сказать. Интересно, неужели в Дивии никто не ворует?
Тяжело дыша, я вполз в жилище, сбросил сумку и упал на подушки в центре комнаты.
Скоро надо мной появилась Служанка:
— Молодой хозяин желать еда?
— А мама и папа где?
— Старший хозяин и хозяйка ещё не приходить.
— Что на ужин?
— Еда.
Я оторвал голову от подушки. Проверил, не издевалась ли рабыня?
— Моя не знать, как еда называть, — добавил Служанка. — Еда разная.
— Опять салаты из цветов, варёные корешки и жареные листья? — вздохнул я. — А нет ли в доме мяса?
— Всё мясо на рынке.
Я всмотрелся в её прорезь для глаз. Показалось, что Служанка снова подшутила надо мной.
Представил, в каких унизительных условиях она жила в стойле, пока её не продали. Быть может, она подверглась групповому насилию во время перевозки в акрабе? Ей точно не до шуток над хозяином, который может убить её и не быть наказанным за это. Даже в Древней Греции ввели наказание за убийство раба. Пусть и не обременительное для убийцы.
— Ладно. Тащи свою «разную еду». Но сначала подогрей воду в бассейне. И принеси туда чистую одежду.
Служанка вышла, а я устыдился: только что переживал о судьбе рабов, а сам загрузил девушку делами. Что это, как не лицемерие?
Но сил, чтобы помочь таскать дрова, не было. Торжественно пообещал себе, что помогу в следующий раз.
После этого провалился в короткий сон. Проснулся от голоса Служанки.
— Вода горячо, молодой хозяин.
Всё ещё слабый, я поплёлся в бассейн, скинул одежду и с наслаждением упал в горячую воду.
Ванная комната стала моим «безопасным местом». В комнате Самирана я чувствовал себя незащищённым, тогда как в бассейне было тепло, приятно пахло и не было никаких окон, из которых дул ледяной ветер или врывались клочья облаков.
Я пролежал в бассейне не менее получаса. Когда вылез, то вспомнил, что так и не узнал, где хранятся полотенца? И пользуются ли ими вообще? Пришлось снова ждать, пока не обсохну.
Потом надел тунику, которая лежала в корзине, и обул сандалии. Кожаные шнурки снова как попало обвязал вокруг щиколотки.
Окинул взглядом любимую комнату жилища, сожалея, что нужно покинуть её, что бы снова жить в это странном мире… И тут моё внимание привлёк один объект: каменная плита, стоявшая у стены напротив бассейна. Её обрамляли гирлянд пахучих цветов, ветки и листья.
Раньше не обращал на неё внимания, но теперь до меня дошло — плита занимала такое место, какое в нашей ванной занимало бы зеркало. В её основании даже стояли корзины, напоминая тумбочки.
Я подошёл к плите.
Её серая поверхность зашелестела и покрылась множеством бугорков и выпуклостей, сложившихся в очертания человека. На поверхности плиты проявилось нечто среднее между фотографией и барельефом. Это выпуклое отражение, если его можно так назвать, в точности воспроизвело фигуру Самирана. Воспроизвело не только на плоскости, как обычное зеркало, но и в объёме.
Я пригладил свои пышные курчавые волосы. С лёгким шорохом барельеф повторил мои движения.
Впервые увидел Самирана со стороны.
Как уже известно, телосложения я не просто хлипкого, а мега хлипкого. Моя бабушка называла таких «соплёй» или «дрыщом».
Глаза, нос и губы достались в наследство от прекрасной Мадхури Саран. Я не урод. Хотя догадывался, что с таким тщедушным телосложением и необъяснимым страхом в выпученных глазах, Самиран не был сильно популярен у дивианских девушек.
Если сравнить меня и Хаки, то гопник с ветроломов выигрывал по всем пунктам этого конкурса красоты.
Хм, а что же во мне от Похара Те-Танга? Вероятно, этот широкий и тяжёлый подбородок, очень не похожий на мамин? Он тянул мою голову к полу, отчего мой взгляд казался тоже как бы приниженным.
Кстати, я давно присматривался к дивианцам, пытаясь по внешним признакам определить их расовую принадлежность. Но так и не сделал окончательного вывода. Уверенно могу сказать лишь, что все они относились к европеоидной расе. Кожа большей частью смуглого оттенка, но не слишком тёмного. Хотя на рынке я видел настолько смуглых торговцев, что они казались чёрными.
Цвет волос, форма носа или головы у всех варьировалась. Зато у всех дивианцев похожие глаза: большие, часто навыкате, и всегда слегка миндалевидной формы. А вот цвет глаз варьировался от чёрного до светло-зелёного. Но чаще встречался коричневый.
Дивианцы явно были смесью нескольких неизвестных мне народов, но с доминированием некой одной этнической группы.
На выходе из комнаты с бассейном я столкнулся со Служанкой.
— Молодая хозяйка, которая рядом, ждать вас сейчас, — виновато сказала она.
— Какая ещё молодая хозяйка? Что значит, «которая рядом»?
— Молодая хозяйка приходить из дом, который рядом, чтобы говорить с молодой хозяин.
Недоумевая, я прошёл в главную комнату. На подушках сидела молодая девушка, одетая в синий халат, богато расшитый красными узорами. Из его широких рукавов видны тонкие нежные руки, увешанные браслетами, верёвочками и ещё какими-то украшениями, названия которых я не знал — что-то вроде наручей, скреплённых цепочками драгоценных камней. Или не драгоценных, в ювелирке я не разбирался.
У гостьи недлинные вьющиеся коричневые волосы. Когда она склонила голову в приветствии, я увидел, что в локоны вплетены красные шнурки с пучком золотых граней на концах.
Похоже, что она моего возраста… то есть возраста Самирана, но из-за обилия украшений и подведённых чёрным глаз, казалась намного старше.
— Приветствую тебя, Самиран, — сказала она. — Я не знала, что твоих старших нет в жилище. Позволь мне уйти, чтобы не вызвать лживых подозрений окружающих.
«Голос, быстро, кто она?»
«Сана Нугвари, младшая дочь соседей с другой стороны Утёса Шестого Кольца».
— Приветствую тебя, Сана Нугвари, — склонился я в ответ. — Не знаю, о каких подозрениях окружающих ты говоришь?
— Мы должны предупредить своих старших, что будем разговаривать вдвоём, — пояснила Сана. — Без их согласия могут пойти кривотолки.
— А, ну тогда, мой папаша в курсе… то есть мой, отец осведомлён о нашей встрече. Уважаемая.
— Уважаемая, — вдруг усмехнулась девушка. — Ты прямо как старший говоришь. А даже в Доме Опыта ещё не был.
С этими словами она резво вскочила с подушек и уверенно пошла внутрь жилища, явно направляясь в мою комнату.
Заинтригованный я последовал за гостьей, оценивая, как грациозно покачивалась при ходьбе нижняя часть её тела под плотной тканью синего халата.
Сана уверенно дёрнула какую-то ветку на лиственной двери комнаты и она раздвинулась. Ха, даже я не знал, как её открывать. А эта девочка не впервые в гостях. Кажется, Самиран всё-таки не такой олух, каким показался. Ибо, что могло связывать его с такой красоткой?
Девушка и я прошли в комнату.
За нами проскользнула Служанка, и поспешно раскрыла один из больших сундуков. Вынула из него и раскатала на полу толстый ковёр без узоров, сверху бросила круглые подушки, которые вынула из другого сундука. Поклонилась и, не разгибаясь, попятилась из комнаты. Ветки зашуршали, закрывая арку.
Но Сана не села, а отошла к овальному окну. Посмотрела в него. Потом раздвинула ветки, закрывающие овал, и перегнулась. Я услышал звук плевка.
— Э-э-э, — начал я. — Не желаешь жареной травы?
Чёрт, я даже не знал, как назывались местные блюда!
— Нет, — ответила девушка. — Я бы поела мяса, но в вашем доме его отродясь не было.
— И не говори, — усмехнулся я.
Оторвав от гирлянды листик, Сана выбросила его из окна и проследила за полётом.
— Хочешь пить? — предложил я.
Девушка заинтересованно обернулась:
— Ты достал настоящее портовое вино? Не вонючую жижу из козьего молока, как в прошлый раз?
— Хм, нет, но…
— Тогда не хочу.
Сана Нугвари явно чего-то ждала от меня.
— Рад тебя видеть, — наугад начал я. — Столько времени прошло…
— Самиран, — решительно прервала Сана, — скоро придут твои старшие. Ты купил, что я просила?
— Зависит от того, что ты просила…
— Ну, браслет, который я тебе показывала в лавке ювелира.
Сначала я не понял, о каком браслете речь, но тут вспомнил — тайник Самирана!
— Спрашиваешь, — уверенно ответил я. — Конечно купил. Сейчас.
Я бросился в угол с тайником, отодвинул корзину с плитами (куда вся слабость пропала?) и вынул деревянную шкатулку с браслетом.
— Вот, — протянул я ей раскрытую коробочку.
Цепкими пальчиками Сана вынула браслет и тут же надела на руку. Залюбовалась, как лучи закатного солнца заиграли в драгоценных камнях и замерцали в изгибах золотых иероглифов.
Но на лице девушки была странная смесь удивления, радости и… досады?
— Не думала, что ты его купишь, — призналась Сана.
— Я и сам не ожидал, — признался я. — Носи на здоровье.
— «На здоровье»? — переспросила она. — В золоте заложено озарения для здоровья?
— Нет, вроде…
— Тогда зачем так сказал?
— Просто… не знаю… не важно.
Девушка освободила на своей руке место, сдвинув к локтю другие браслеты и верёвочки.
Одарив меня очередным взглядом, полным странного сомнения, сказала:
— Ты доказал, что способен подарить мне вещь за две тысячи граней. Я должна подарить тебе обещанное.
— Это само собой, — кивнул я, совершенно не зная, о чём речь.
А сам подумал: «Две тысячи граней! Охренеть! Ясно, зачем Самиран связался с ворами граней. Такой образ жизни требует золота в любом мире, в любой эпохе».
Тем временем Сана подбежала к двери из веток, потрогала её, проверяя, заперто ли? Потом повернулась ко мне и начала медленно развязывать пояс на халате.
Сана подошла ко мне вплотную. Полностью развязанный пояс висел на её руке. Я же ощутил неловкость, словно со мной это было впервые.
«Неужели я должен буду заняться с ней сексом? — подумал я, — Ведь для этого Самиран подарил ей дорогой браслет?»
Я смутно помнил, что в некоторых древних культурах существовала традиция обмена женской любви на подарки, и это не считалось проституцией. Хотя именно ею и было.
Да что там древние? Достаточно вспомнить русских господ, которые соблазняли деревенских девок, подарив им взамен шёлковый платочек или новые лапти. Иные господа, как герои рассказов Бунина, обходились вообще без подарков. Считали, что интерес барина к дивчине — уже подарок для неё.
Сана отвела взгляд, глядя куда-то в окно.
Закат достиг уже того момента, когда комнату разбил надвое яркий красный круг света. Я и девушка стояли в этом круге, как на сцене, освещённой прожектором.
Я избегал смотреть в её лицо. Девушка тоже не смотрела на меня.
Зачем-то сосредоточил внимание на халате девушки. Он сшит грубее, чем одежда Самирана. Ясно увидел неровные нитяные швы. Так же отметил, что края халата соединялись тремя крючками с петельками. Кажется, её богатая с виду одежда была дешевле стильных туник Самирана.
Бросив пояс, девушка расстегнула петли, взялась за свободные края халата и развела в стороны.
Под халатом оказалась длинная, до колен, рубашка с круглым воротом, расшитая белыми рельефными узорами. Как-то отчаянно вздохнув, Сана схватила подол рубашки обеими руками и резко задрала до самого горла.
В красном закатном свете я увидел небольшую и красивую девичью грудь.
Некоторое время мы так и стояли.
Я глупо посмотрел на грудь девушки. Спустил взор на слегка выпуклый животик, снова поднял на грудь. А Сана, закрыв подолом рубашки нижнюю чать лица, глядела в потолок.
Я и не мог разобрать: то ли её лицо покраснело от заката, то ли от стыда.
— Ну, — досадливо вздохнула Сана. — Можешь потрогать.
Я хотел сказать: «Спасибо, обойдусь». Мол, что, я сисек не трогал? Щупал и побольше размерчики.
Но руки сами взметнулись к девушке и погладили её.
После этого Сана резко опустила рубашку и запахнула халат. Дрожащими пальцами застегнула петельки, подобрала пояс от халата и быстро повязала вокруг талии.
— Сана, — сказал я, — о чём бы мы не договаривались ранее, знай, что это всё было глупостями. Я вовсе не такой. То есть — такой, но не я. И вообще…
— Молчи, — тихо ответила Сана. — Мне пора домой.
Она отошла к арке и дёрнула ветку — дверь раздвинулась.
Я побрёл за ней, не зная, что думать и говорить. Вдобавок прежняя слабость вернулась с новой силой.
Мы молча прошли через тёмные комнаты и оказались в главной комнате. Там, на подносе стояли коробочки с едой, к которой я так и не притронулся.
— Служанка, — крикнула Сана.
Тут же вышла её Служанка, замотанная в белые тряпки.
Обе пошли к выходу.
— Мы же ещё увидимся? — зачем-то спросил я.
— Ты скоро пойдёшь в Дом Опыта?
— Да.
— Я тоже.
— Там увидимся?
— Да. Но не смей рассказывать кому-нибудь о браслете и том, как…
— Что ты, — замахал я руками. — Мой рот на замке!
Сана и её Служанка вышли. Я не знал, нужно ли провожать. Решил, что не надо.
Вернувшись в свою комнату, упал на подушки.
Слабость вернулась и достигла такой силы, что я едва не терял сознание. В животе бурчало от голода, ведь я так и не поел чёртовой жареной травы.
Надо бы расспросить Внутренний Голос об этой Сане… как там её…
«Сана Нугвари, — подсказал Голос. — Младшая дочь соседей…»
— Ага, — зевнул я. — The Girl Next Door.
Проснулся я от пинка в живот.
— Вы своего сына всегда так пробуждаете? — зевнул я.
— Ты не мой сын, — ответила Мадхури Саран.
Я сел на матрасе. Судя по тишине и темноте — глубокая ночь. Фонарь-светлячок слабо мигал среди цветочных гирлянд на стене.
— Я же просил не входить ко мне без спроса, — ещё раз зевнул я.
— Тебе надо продолжить изучение правил нашей жизни. Это лучше делать, пока Похар спит.
— О, сегодня я узнал очень много о вашей жизни, — отозвался я. — Сейчас расскажу. Но сначала…
Я отправился в комнатку с туалетом. Сделав все дела, вернулся. Мадхури Саран сидела на коленях среди подушек.
— Мыть руки после этой комнаты у вас не принято? — спросил я.
Мадхури удивилась:
— А ты забрызгал свои руки? В твоём мире так принято?
— В моём мире есть анекдот по этому поводу, — ответил я. — Теперь знаю, что он взят из жизни.
— В каждой комнате для облегчения нутра стоит кувшин с водой, — ответила мама Самирана. — Просто в нашем доме он сокрыт этими вонючими растениями, которые тут насадил Похар Те-Танга.
Я сел напротив Мадхури:
— Мне вот интересно, вы любите или всё-таки ненавидите своего мужа? Или вы сами не определились?
— Не твоя забота, — оборвала мама. — Рассказывай, что обещал.
Громкое бурчание моего живота заполнило ночную тишину.
— О, Создатели, — простонала мама Самирана. — Сейчас.
Она вышла из комнаты и скоро вернулась с подносом, уставленным кувшинчиками и коробочками еды.
Я набросился на жареную траву и корешки, попутно рассказывая о том, что узнал от торговца из лавки «Радуга Над Летающей Твердью».