8. Убийца Травы и мясной барон
До наступления времени обеда, мы успели помыть статую и расчистить от травы и сухих веток площадку вокруг неё. Виви без умолку рассказывала о Доме Опыта, где она обязательно изучит все озарения предназначения «Меняющего Смыслы».
Собирая сухие листья граблями с очень тонкими зубчиками, Виви пылко призналась:
— Я уже выбрала себе ветку озарений. Одно яркое, три светлых и десять заметных.
— Хм, разумно.
— Это редкая ветка, — продолжила Виви. — Все её озарения направлены в сторону «Игры Света».
— Ну, да, так тоже верно.
— Если я приму её, то мой Путь станет прямым и без извилин.
— Это… как бы… хорошо… да?
— Обратного Пути уже не будет.
Я не знал, что отвечать на слова Виви. Озарения и ветки, грани и предназначения, волшебные крылья ментов и танцующие призраки, Внутренний Взор и Голос — всё это было полной неразберихой.
Но Виви явно ждала от меня чего-то большего, чем одобрительное мычание. Рассказав о своих планах на какую-то там ветку, она искала то ли поддержки, то ли предостережения.
— Если ты твёрдо решила идти по выбранному Пути, — начал я. — То зачем спрашивать направление у прохожих, вроде меня?
— Это ты верно сказал, — вздохнула Виви. — Учителя тоже твердят нам, что выбор предназначения — личный выбор каждого жителя.
— Это не так?
— Конечно нет! Ты ещё не был в Доме Опыта, поэтому не знаешь, что учителя не говорят о влиянии родов и сословий на выбор предназначения.
— Я-то не знаю? — возмутился я. — Да у меня мама и папа тянут каждый в своё предназначение. Один хочет чтобы я стал лекарем. Другой — не хочет. Наверное.
Я не знал, чего хотел от Самирана отец.
— Тогда ты понимаешь. Мой отец и братья будут в ярости, если я выберу не то предназначение, которое род выбрал за меня. Даже если я пойду против их воли, то сословие Меняющих Смыслы не захочет враждовать с Карехи. Мне не дадут проводить свои выступления и радовать людей «Игрой света».
Из всего сказанного девушкой, я понял примерно лишь то, что она не желала изучать профессию, которую ей выбрали родители, а желала стать кем-то вроде актрисы или художницы.
История стара, как мир. Дети не хотели идти по стопам родителей, а родители — с высоты жизненного опыта — понимали, что только шагая по стопам предыдущего поколения, есть шанс пройти намного дальше этого поколения.
Ещё я подумал, что метафоры всё чаще всплывали в моих мыслях. Я превращался в настоящего дивианца.
Виви ждала моего ответа.
— Я не могу решить это за тебя, — начал я. — Но знаю одно. Если ты станешь хорошей игруньей со светом, то тебе не нужно будет ни одобрение отца, ни одобрение какого-то там сословия, ни одобрение друзей, вроде меня. Твоей поддержкой станут те, кому твоя «Игра Света» придётся по душе. Только их одобрение тебе и нужно по Пути… по Пути… куда там все идут…
— На Всеобщем Пути? — подсказала Виви.
— Да, на Всеобщем Пути. Если у тебя будет много зрителей и поклонников, то какая разница, что думают все остальные?
Виви печально выслушала меня.
— Самиран, ты умнее учителей из Дома Опыта. Они только и повторяют одно и то же: «Учись. Делай выбор. Усваивай. Живи». А ты… ты указал мне Путь!
— Рад помочь, обращайся ещё.
Кусты затрещали и на заросшую дорожку сада вышел Карапу Карехи. Со свистом взмахнув палкой, он указал её кончиком на меня:
— Время обеда.
— И что?
— Иди за мной.
Виви Карехи тоже всполошилась.
— Куда ты его ведёшь?
— Отец хочет посмотреть на Самирана, сына Похара Те-Танга и Мадхури Саран.
Виви с изумлением посмотрела на брата. А я догадался в чём дело: пробивной папа Самирана, Похар Те-Танга, задействовал свои родовые связи.
Карапу Карехи повёл нас по заросшей травой дорожке, сбивая палкой верхушки растений. Он был явно недоволен, что на меня больше нельзя кричать и замахиваться.
Вообще этот отпрыск богатого рода оказался едва ли не идиотом. Был странно наблюдать, как тридцатилетний мужик с мальчишеской увлечённостью воевал с растениями. Один раз мы даже остановились, пока Карапу, громко хекая, рубился с колючим кустарником, словно тот был его заклятый враг.
Взглядом девушка как бы извинилась за брата.
— А у него какое предназначение? — шепнул я. — Какой-нибудь там «Убийца Травы»?
Виви сначала рассмеялась, потом серьёзно ответила:
— Карапу из тех, у кого ветер рассеял все грани. Большое огорчение для отца. Теперь вот и строптивая дочь…
Виви не стала продолжать.
— Кстати, а почему ты всё время упоминаешь отца и братьев, но не мать?
— Она погибла во время шторма, когда я была ещё маленькой. Отец женился на другой женщине, но она — не моя мать.
— Ясненько.
Одержав тотальную победу над кустарником, Карапу Карехи оттёр пот со лба, прицепил палку к поясу своей туники и приказал:
— Чего встали? За мной!
Мы вышли за ограду старого сада.
Перед нами простиралась чистая и ровная лужайка с небольшими пригорками. Ровные дорожки, выложенные плоским белым камнем, затейливо кружили вокруг статуй других выдающихся Карехи.
Я не знал местные цены на недвижимость, но владение такими обширными пространствами на ограниченной летающей тверди внушало уважение. Понятно, почему отец Самирана хотел моего сближения с мясным королём Дивии.
Дом рода Карехи был условно пятиэтажной высоты. Но, как и домовладение, в котором жила семья Самирана, его этажность посчитать затруднительно.
В центральной части здания блестело стеклом и золотой рамой огромное окно: оно протянулось от ступеней портика до многоуровневой крыши. Левая стена дома неравномерно усеяна круглыми или овальными окнами, правая была глухой, всего с тремя рядами узких прямоугольных окон, закрытых решётками.
В середине центрального окна установлен каменный постамент, на котором высилась исполинская скульптура. Формы её были весьма грубыми и приблизительными, как низкополигональная модель персонажа в старинной игре, но уже угадывались очертания обнажённого мускулистого и широкоплечего мужчины в набедренной повязке. На одной вытянутой руке он держал такую же низкополигональную голову буйвола, а в другой — что-то вроде тесака. Лицо мужчины ещё не готово, в нём только угадывалась квадратная борода и лысая голова.
Напротив статуи висело в воздухе три человека. За их спинами блестели крылья, похожие на те, что были у Илиина, но не такие размашистые и красивые.
То один, то другой скульптор, подлетал к своему участку работы и что-то делал с грубой поверхностью статуи — из-за высоты не разобрать, что именно. До нас доносился стук и каменные обломки с грохотом сыпались вниз.
Строительный мусор тут же подметали мётлами из листьев рабочие, одетые в грязные туники.
— Это будущий памятник твоему отцу? — шепнул я Виви.
Девушка кивнула. Она вообще изменилась. Движения потеряли пластичность. С её лица исчезла не только улыбка, но и задорный румянец. Виви даже будто потолстела и осунулась. А когда мы поднялись по многочисленным ступеням, украдкой провела по волосам, убирая свою кокетливую причёску.
Из озорной свинарки превратилась в зашуганную толстую девушку.
Вход во дворец Карехи неровной овальной формы, без ворот или дверей. Его перегораживала цепочка из нескольких небесных стражников.
То есть, на первый взгляд я принял их за стражников, хотя форма и цвет их доспехов отличались от Илиина. У каждого воина на груди прикреплена железная блямба с узором, в котором переплетались иероглифы «Внушение Неразумным», «Пища Богов» и что-то ещё.
— Этот со мной, — махнул на меня палкой Карапу Карехи. — У него нет ни оружия, ни озарений.
Но воины никак не отреагировали на слова Убийцы Травы. Меня остановили и грубо обыскали. Сумку вообще отобрали и бросили в угол.
Меня и Виви пропустили сквозь линию обороны, а когда Карапу сунулся было следом, стражник бесцеремонно преградил путь древком копья:
— Тебя старший хозяин не звал.
— Я и не собирался. У меня ещё это… дела.
— Ага, — засмеялся стражник. — Я видел в саду очень сильный куст, надо бы его избить.
Карапу Карехи сделал вид, что насмешка стражника не задела его, но я понял, что авторитет старшего сына знатной семьи не признавался даже охранниками их дома.
Мне даже стало жалко его.
Неужели озарения так важны в иерархии Дивии, что даже принадлежность к богатой семье не играла роли?
С другой стороны, Карапу Карехи был явным идиотом. На месте его отца я тоже ограничил бы участие этой детины в семейном бизнесе. Отправил бы присматривать за арестантами и свинарниками.
Я и Виви прошли мимо стражи.
В доме семьи Саран меня поразило обилие узоров, арок и украшений, но в сравнении с дворцом мясного барона жильё семьи Саран казались пещерой бедняков.
Даже храм Двенадцати Тысяч Создателей выглядел скромнее и теснее дворца Карехи!
От обилия узоров, блестящих статуй и статуэток, от сверкания каких-то светящихся фонтанов у меня закружилась голова.
Пришлось схватить Виви за руку, чтобы не упасть. Держась за руки, словно молодожёны, мы прошли в центр зала. Туда, где на невысоком постаменте разложены подушки, пуфики, одеяла и что-то вроде лектусов — кроватей с подголовниками, на которых возлежали древние римляне.
Половина пуфиков и лектусов занята богато одетыми мужчинами и женщинами, преимущественно пожилого возраста. Напротив них, на более высоком постаменте, устланном шкурами зверей, разлёгся жирный бородатый мужик.
Он был практически голый, только прикрыт скромной набедренной повязкой. Огромная, лопатообразная борода его переходила в мохнатую растительность на массивной, почти женской груди.
Сходство со статуей силача у входа ограничивалось бородой, но понятно — это Вакаранга Карехи, глава рода Карехи.
— А-а-а, — сипло прогремел он. — Вот и детишки пожаловали. Садитесь в первое кольцо.
Вот теперь осуществился мой главный страх — церемониальное принятие пищи в высшем обществе.
Я не знал, как себя вести. Нужно ли приветствовать собравшихся? Как низко кланяться главе рода? Какого фига он почти голый, когда все разодеты, будто носили на себе все свои богатства? И что вообще за «первое кольцо»? Имеет ли оно отношение к тому, что некоторые географические ориентиры в Дивии тоже назывались «кольцами»?
Внутренний Голос молчал, подавленный совокупной силой Морального Права присутствующих.
К счастью, со мной была Виви Карехи. Есть с кого брать пример. Приняв такое же покорно-трагическое выражение лица, как у неё, я поклонился.
Девушка неспешно побрела среди лектусов, пуфиков и людей, сидевших на коленях или полулежавших на боку, как узбеки в чайхане. Побрёл и я, стараясь не наступить кому-нибудь на руку или ногу. Передвижение затруднялось тем, что вокруг пуфиков и лектусов расставлены коробочки с едой и кувшины.
Тут я заметил, что люди не сидели на постаменте хаотично, а расположились несколькими полукругами возле трона с голым жирным мужиком.
Виви села на пол в первом ряду. Я тоже сел.
Служанки, замотанные в такие же тёмные паранджи, как прислужница в доме Самирана, принесли в руках железные шкатулки с едой.
— Самиран, — просипел жирный бородач. — Сегодня утром я познакомился с твоим отцом. Он достойный и воспитанный человек. Карехи и раньше были в хороших отношениях с Те-Танга. Они поддерживают твердь, а мы обеспечиваем едой. На таких, как мы, и держится Дивия, не так ли?
Я отчаянно понимал, что нельзя молчать, когда мясной барон обратился ко мне. Но что сказать? Как принято вести беседу в их обществе? Мои обрывочные знания об этикете древнего Египта или Франции времён Людовика Четырнадцатого не помогут в общении с жителями летающего города.
Молчание затянулось. Кто-то из гостей кашлянул. Кто-то прошептал: «Какой грубиян». Кто-то тихо рыгнул, пытаясь скрыть этот звук в кулаке.
Я склонил голову:
— Уважаемый глава рода Карехи. Я считаю ваше приглашение в свой дом важным поворотом на моём пути. Род Те-Танга не идёт ни в какое сравнение с могуществом и богатством рода Карехи. Поэтому и я и отец ликуем всем сердцем, зная, что вы обратили на нас своё внимание. И… удостоили… чести э-э-э… сидеть в первом кольце!
Вакаранга Карехи сипло рассмеялся:
— Твой отец предупредил меня, что ты можешь проявить грубость и высокомерие, ведь твоим воспитанием занималась заносчивая женщина из рода Саран. Но Похар Те-Танга ошибся: льстить ты умеешь.
Я склонил голову.
— Так уж и быть, — заявил Вакаранга Карехи. — Передай отцу, что я сдержал обещание. Тебе не будут назначать тяжёлой работы по уборке свинарников.
— Ваша милость заставляет моё сердце ликовать, — сказал я, сам офигевая, что даже в летающем городе, который существовал сколько-то тысяч лет назад, лесть оказалось наилучшим этикетом. — Ваша мудрость и доброта освещает мой Путь, как Солнце освещает…
— Ну-ну, хватит уже, — оборвал Вакаранга Карехи. — Ты мне интересен вовсе не из-за умения льстить. Для этого у меня есть бедные родственники.
По залу пронеслась волна смешков. Улыбнулся и я.
Вакаранга Карехи щёлкнул пальцами:
— Эй, кто там рядом. Дайте парню отведать озарённого мяса, которое я приготовил.
Служанка поднесла мне коробочку. От других отличалась тем, что вокруг её крышки вилось что-то вроде световой дымки.
Я открыл крышку коробочки. В лужице золотистой подливки плавал кусочек варенного мяса. Похоже на говядину. Оглядевшись, поискал столовые приборы, но не нашёл.
С тоской посмотрел на Виви. Она тут же пришла на помощь:
— Это озарённое мясо, его нужно брать пальцами.
Двумя пальцами потянулся к мясу. Вокруг моей руки вспыхнули разноцветные линии и иероглифы Внутреннего Взора. Я ожидал услышать и Голос, но он молчал.
Итак, это магическое мясо, на которое реагирует магический интерфейс?
Двумя пальцами вынул кусочек и смело положил в рот. Прожевал. Ну, варенное мясо. Несолёное, без специй. Словно приготовленное по диетическому рецепту. Прожевал и проглотил.
— Заносчивые Саран и остальные целители лечат людей от хвори, — сказал Вакаранга Карехи. — Но мы не нуждаемся в их озарениях, так как мы не болеем. Мы готовим и едим пищу, озарённую Создателями. Поэтому линия Тела рода Карехи всегда толстая, как шея быка, и яркая, как огонь в кухонной печи.
Интерфейс Внутреннего Взора всё ещё окутывал мою руку. Присмотревшись, заметил, как Линия Тела, которая раньше была едва заметной, стала толще и ярче. Рядом с нею появился иероглиф «Угасание».
— Если Те-Танга и Карехи начнут дружбу, я буду продавать вам озарённое мясо по своей цене, — сказал Вакаранга. — Принимая нашу пищу, Те-Танга станут сильнее. Вы не подвергнетесь ни болезням, ни заносчивому и дорогому лечению сословия Возвращающих Здоровье.
Милость мясного барона явно требовала оплаты. Но какой? Какую услугу я мог оказать могущественному главе рода? У меня нет ни озарений, ни богатства, ни связей.
Я спешно поблагодарил Вакарангу Карехи. На этот раз старался не слишком льстить.
— Сядь ко мне, Самиран, — просипел Вакаранга Карехи. — Нужно поговорить.
Я приблизился к подиуму и сел на пол, глядя на главу рода снизу вверх. От его голого тела сильно пахло благовониями, смешанными с запахом варёного мяса.
— Твой отец и я разговаривали о будущем, — негромко начал Карехи. — О будущем наших детей. Я вижу, что ты и Виви подружились?
— Немного.
— Наверняка ты слышал о моих затруднениях на Всеобщем Пути?
Я неопределённо кивнул.
— Именно под моим правлением слава рода Карехи превзошла другие рода. Именно я сделал Карехи одним из самых влиятельных родов летающей тверди.
Я покорно закивал, выражая уважение:
— Если величие вашего рода — ваше затруднение, то хотел бы я, чтобы Двенадцати Тысяч Создателей даровали такое затруднение и мне.
Вакаранга Карехи недовольно засопел. Видимо, моя тонкая лесть оказалась слишком сложной для него. Заметка на будущее: не мудрить.
Вакаранга Карехи продолжил:
— Да, могучий род. Славный. Но, к сожалению, Создатели обделили гранями моего старшего сына. Карапу, как бы помягче выразиться, — дурак. А младший сын ещё слишком мал. Не известно, донесёт ли он свои грани до того дня, когда сможет превратить их в озарения. Поэтому у меня осталась одна надежда — Виви. Но девка забила себе Внутренний Взор всяким вздором. Она хочет играть со светом, вместо того, чтобы возглавить род Карехи.
Я неопределённо качнул головой, как бы осуждая ветреную свинарку. И с ужасом вспомнил, что недавно уговорил её преследовать мечту: играть со светом, а не идти по стопам родителей.
— Но ведь она бездарная, — пожаловался Вакаранга. — Ты бы видел, какие беспомощные игры света она создаёт. На них нельзя смотреть без смеха.
Я снова неопределённо качнул головой. Для меня призрачный танец, который показал Виви, был настоящим волшебством.
— Я знаю, — продолжил Вакаранга Карехи, почёсывая волосы на груди, — что ты младше неё. Ты даже не начал учиться в Доме Опыта. Но твои грани тверды, не так ли?
— Очень, уважаемый господин.
— Твой отец, сказал, что ты скоро должен выбрать себе род и наследованное озарение.
— М-м-м, вероятно, да…
— Если ты примешь род Те-Танга, то обещаю, что Виви Карехи станет твоей женой. Этот союз сразу возвысит Те-Танга. Вы станете сильнее, чем чванливые Саран. Я же обещаю, что Карехи…
Шум и крики донеслись со стороны входа в зал. Гости повскакивали с мест и вытянули шеи, взволнованно вглядываясь в неизвестное.
Я обрадовался, что разговор прервался. Ибо не представлял, как ответить мясному барону на предложение о женитьбе на его дочери?
Вакаранга Карехи вдруг отпрянул от меня, едва не скатившись со своего лежака. Глядя за мою спину истошно завопил:
— Стража! Ко мне!
Одновременно с этим воплем закричали и гости. Я вскочил на ноги.
Один из гостей, молодой мужчина в голубом халате, сидевший в первом кольце, вытащил из-за пазухи стеклянный кинжал, такой же, каким мне вчера угрожала мама Самирана.
— Предатели среди нас! — завопил Вакаранга Карехи.
Мужчина в голубом халате махнул кинжалом, задев им другого гостя, немолодую сухощавую женщину в серебряной тунике. Даже лёгкого прикосновения лезвия оказалось достаточно, чтобы убить человека — женщина сложилась напополам, как подрубленная травинка, во все стороны брызнули струи крови и разлетелись серебряные пайетки, украшавшие тунику.
Мужчина в голубом ринулся на Вакарангу Карехи — я едва успел убраться с его пути.
— Грязному мяснику — кровавая смерть, — воскликнул нападавший и занёс над Вакарангой кинжал.