Клавдия Михайловна прошла вместе с японкой к учительскому столу.
— Класс, прошу минуту внимания! Хочу представить Вам Вашу новую одноклассницу: Наоми Сэйва. Наоми из Японии. Ее отец назначен Чрезвычайным и полномочным послом Японии в Российской империи. Поэтому семья Наоми будет жить в Москве. — хвала небесам, подумал я, не дочь японского Императора и то хлеб, — А сейчас давайте коротко познакомимся друг с другом. Порядок Вы знаете, все также как и в прошлый понедельник. Наоми, пожалуйста, представтесь классу.
Японка, стоявшая слева от Клавдии Михайловны сделала маленький шажок вперед. Я и с интересом приготовился наблюдать за процессом знакомства по-японски: будут ли поклоны и прочие и национальные заморочки.
Вот она делает поклон на 30 градусов.
— Здравствуйте, мое имя Наоми Сэйва, я из Японии. Любимые предметы: математика, иностранные языки. Изучаю русский, английский и китайский языки. Увлекаюсь музыкой, рисованием а также занимаюсь кудо.
Все понятно, девочка решила не щеголять японским этикетом в чужой стране и свестиазиатскую экзотику к минимуму. Никакихпросьб о взятии под опеку и подобного родадругого средневекового колорита. Современная девочка. Произношение очень хорошее, явно занималась с носителем языка.
Далее все также монотонно как и в первый раз пошел уже знакомый процесс знакомства. Учительница зачитывала имя, ребята вставали и представлялись. Достаточно нудно, но детям понравилось, что половину и даже большую часть урока можно побездельничать. Очередь дошла до меня, Клавдия Михайловна с заминкой прочитала мое имя. В целом сегодня она избегала смотреть на меня и весь урок уворачивалась от моего взгляда. И правильно. Знаю, что она невиновна, и все равно есть какое-то иррациональное раздражение. Коза, одним словом!
— Тоташов Адам Константинович. Увлечения, предпочтения не помню. Что мне нравится? Мне нравится делать плохим людям больно, — я посмотрел на побледневшего Шереметова и оскалился. Да! В местном фольклоре про попаданцев некоторые герои ходят и регулярно оскаливаются. Вот и я последовал их примеру. Антон был уже в курсе про невероятный позор, постигший его брата. Чтобы поставить точку, глядя ему в глаза добавил, конечно оскалившись, — И еще один момент. За пределами школы я для всех княжич. Добавлю: очень недемократичен и нетолерантен.
Такое резкое поглаживание против шерсти сильно шокировало присутствующих. А вот японка, исправно стоявшая с каменно-вежливым лицом, оживилась и выглядела заинтересовано. За что приняла на себя гневные взгляды Ларисы, Мадины и еще Лейлы Карабашевой — княжны с Кавказа. Наблюдая эту картину констатировал, что отпугнуть, с целью держать дистанцию получилось далеко не всех. По окончании своей выходки я сел на свое место. При этом Юсупова с такой гордостью оглядела класс, что я невольно почувствовал себя ее собственностью. Девочка гениальная актриса. Воистину будущая роковая женщина, призванная повелевать повелителями. Все же надо аккуратно от нее отделаться.
И такой шанс мне предоставила Клавдия Михайловна. Пока шло знакомство, думаю не меня одного волновал вопрос, а где собираются разместить девочку. Есть только одна парта сзади. Усадить ее сзади одну, как изгоя очень некрасиво само по себе, а с учетом статуса ее отца просто невозможно.
Классная руководительница решила эту проблему не очень красиво, что называется в лоб.
— Снигарев Юрий и Богданова Ольга у меня к Вам большая просьба. В связи с тем, что Наоми новенькая в нашей стране, для нее все непривычно. Чтобы лучше адаптироваться к российским условиям, будет лучше, если она расположится поближе к учителям. Я вас очень прошу помочь с этим вопросом и занять свободную парту.
Ребята сидели на первой парте в крайнем левом ряду. В самой просьбе ничего необычного не было. Особенность ситуации заключалась в том, что Юра и Оля были простолюдинами. И если аристократическую спесь мне приходилось изображать из соображений целесообразности, то такая откровенная публичная дискриминация мне не понравилась. В крайнем случае можно было решить вопрос тихо и без свидетелей. Ребята понуро опустили головы и приготовились к переселению. Я решил воспользоваться возможностью занять желанную заднюю парту. Плюс представился благородный повод избавиться от собственнических ухваток ушлой соседки.
— Сударыня, прошу меня извинить, но я не могу безучастно наблюдать за этой вопиющей несправедливостью, творящейся прямо на наших глазах. Я просто обязан пресечь это безобразие, — обратился я с пафосом у соседке и поднял руку.
— Да… Адам Константинович, Вы что-то хотели сказать? — видимся с ней всего третий раз, но уже знает, коза, что я магнит для нештатных ситуаций. Вот и сейчас чувствует, что дело нечисто
— Клавдия Михайловна, у меня есть предложение. Снигарев и Богданова обязательно должны сидеть на первом ряду, так как имеют проблемы со зрением, а у меня с этим нет никаких проблем. Кроме того, поскольку я тоже новенький и еще не успел обжиться в классе, мне будет легче адаптироваться к новому месту чем ребятам, которые за четыре предыдущих года уже привыкли к своему месту.
В классе начался шум. Опять новенький отметился. Всего четвертый урок в школе, а уже столько событий вокруг него.
— Нет, Адам, я приняла решение, так что вопрос закрыт
— Я настаиваю Клавдия Михайловна, — во мне поднялся гнев. Она смеет напрямую говорить мне «нет» и это при том, то простолюдинам плела кружева чтобы донести до них простую как лом мысль: «собирайте манатки и убирайтесь на заднюю парту».
Я поймал ее взгляд. Если она не согласится со мной то я задам крайне неприятный, табуированный вопрос. Ответ на который прекрасно знает весь класс, но который нельзя произносить вслух. И она прекрасно это поняла.
— Хорошо, если очень хочется сидеть на том месте, так тому и быть. Только потом отыграть назад будет невозможно.
— Благодарю, Клавдия Михайловна, — взял портфель и с облегчением покинул Юсупову, галантно кивнув ей головой на прощание. Вопрос о том, что ребята чуть не пострадали за свое происхождение не прозвучал, а я еще больше озадачил публику. Только что изображал из себя спесивого аристократа и тут же встал на защиту простолюдинов.
В видимым удовольствием уселся за вожделенную парту и с тревогой увидел как Мадина тянет вверх руку.
— Клавдия Михайловна, с Вашего позволения я тоже пересяду на заднюю парту, я давно заметила, что на этом месте мне сквозит от двери, я опасаюсь за свое здоровье. — Дождавшись озадаченного кивка учительницы она с поистину королевским достоинством прошествовала к моему столу. Я рефлекторно встал и подал стул, чтобы она на него воссела.
Это что сейчас только что было? Я. Могучий. Адам. Стал. Подавальщиком. Стульев!
Нет, это точно игра, я подпрограмма а Мадина — Игрок. Шучу, но звоночек крайне тревожный. Или она так великолепна или я все-таки становлюсь все больше ребенком. Опять же нерациональные поступки, только что мною совершенные.
Японку усадили на освободившееся место и Васнецова, наконец, смогла приступить к уроку. Но долго сидеть нам не пришлось, так как с представлением новенькой и моими препирательствами с учительницей время прошло быстро и вскоре раздался звонок. Учащиеся засобирались и постепенно кабинет начал пустеть.
Я хотел незаметно покинуть помещение, так как объясняться с учительницей не было ни малейшего желания. Но Клавдия Михайловна бдительно выхватила меня из общего потока и окликнула в духе незабвенного Мюллера
— А Вас, Адам, Константинович, я попрошу остаться.
Пришлось идти к учительскому столу и дождаться пока класс не освободится.
— Адам Константинович, я бы хотела Вас поблагодарить за мое спасение, поверьте, я перед Вами в неоплатном долгу, — начала она длинный заход. На ней так и было написано, что после прелюдии она приметсячитать нотацию насчет моего отвратительного поведения.
— Право, Клавдия Михайловна, так должен поступать каждый мужчина, — отделался я официальным тоном общими фразами.
— Должен, но не каждый взрослый мужчина стал бы так поступить, — она тщетно пыталась наладить контакт, которого я избегал.
— Разумеется. Те, кто поумнее, так бы и поступили, — кинул я небольшую шпильку.
Она помялась немного, не зная как приступить ко второй части своего плана. После благодарности должно идти извинение за удар электрическим разрядом, а уж после этого собственно нравоучения. Но я сбил своей холодностью ее сценарий и она спешно его корректировала.
— Адам Константинович! Я бы хотела извиниться за то недоразумение что произошло в тот день. Просто все случилось так неожиданно и непредсказуемо. Я неправильно поступила, прошу еще раз меня извинить.
— Клавдия Михайловна, Вы среагировали правильно, так как должны были, давайте больше не будем возвращаться к этому вопросу, — слов о том, что я ее прощаю, дескать пустое, и не держу на нее зла она не дождалась. Я все еще немного злюсь.
— Спасибо, Адам, Константинович, — ей почти удалось скрыть разочарование в голосе.
— Клавдия, Михайловна, если мы со всем разобрались, можно я пойду. Мне как-то не хочется опаздывать на урок к Михаилу Улановичу.
— Я бы хотела отнять у Вас еще одну, минутку, если это можно.
Я бы с удовольствием ответил, что нельзя но придется терпеть этот спектакль до конца.
— Конечно, Клавдия Михайловна!
— Адам Константинович, Вы всего второй день в школе, а уже успели попасть в столько историй. Я бы хотела попросить, чтобы Вы были более сдержаны и предусмотрительны в своих поступках.
— Клавдия Михайловна, обещаю приложить все усилия к этому, но не обещаю, потому что это не только от меня зависит, — классная еще не в курсе утреннего происшествия. Она будет очень рада узнать, что ее малолетний ученик покалечил одного старшеклассника и прилюдно жестоко унизил другого.
— И вот сегодня с вопросом о размещении Наоми, почему Вы выбрали, вопреки моему мнению парту в последнем ряду.
— Если сказать откровенно, то я люблю сидеть один. К сожалению это мне не удалось. И мне больше нравится именно последний ряд.
— Но почему Вы сделали это так… настойчиво?
— Потому что это были не единственные причины, — она хотела сказать «грубо» но вовремя поправилась. Вот и получай ответ. Намек более чем прозрачный. Все на самом деле смотрелось неприглядно.
— Я… Вас поняла Адам Константинович. На этом у меня все. Можете идти на следующий урок.
— Спасибо, Клавдия Михайловна. До свидания!
— До свидания.
На выходе из кабинета меня ожидал небольшой сюрприз. Вместе с Орловыми меня поджидала целая компания одноклассников. Присутствие Снигарева и Богдановой можно объяснить чувством благодарности, хотя некоторые люди после оказанной помощи или услуги ведут себя с точностью наоборот. Но эти ребята не из той категории. Стоят переминаются. А неловкость вызвана присутствием рядом с ними моей персональной занозы княжны Юсуповой, с независимым видом разглядывающей стенгазету о вреде курения. Ее нахождение тоже можно объяснить врожденной стервозностью, которая требует чисто из спортивного интереса приручить непонятного мальчика, после чего дать ему хорошего пинка. Это у нее на уровне инстинктов.
Но вот что здесь забыла княжна Карабашева и Сэйва, успевшие найти общий язык и весело о чем-то щебечущие. Детское воображение живо нарисовало с бородатых джигитов в бурках и с кинжалами в зубах, которые вместе со скачущими, словно мартышки ниндзями укоризненно смотрят на меня. На самом деле все серьезно.
Даже обычные родители стараются с первых классов отслеживать с кем общаются их отпрыски, выясняют кто их родители, чем занимаются и так далее. У аристократов же обычная родительская забота трансформировалась в параноидальную подозрительность и возвеличена в ранг одной из приоритетных задач службы безопасности рода. Результаты общения детишек могут быть вовсе не детскими, а принести немалые проблемы фамилиям. Например если братья Шереметовы сами по своему скудоумию затеяли ссору, а не по наущению взрослых, то это как раз пример такого случая. На отношения родов эта ситуация отразится самым негативным образом. То, что мой ответ был крайне жестким, тоже объясняется влиянием моего поведения на репутацию семьи. Слабых не любят везде, а среди аристократов их презирают. Я смог пресечь поползновения братьев и устроить показательную порку: это идет в плюс моей семье, и наоборот: репутация Шереметовых не просто пострадала, после такого унижения ее просто нет. Все, что два поколения их предков правдой, а скорее неправдой, учитывая эту гнилую породу, нарабатывали, два малолетних недоумка в течении нескольких минут спустили в унитаз.
Смотрю на эту компанию. Бедные дети, они, конечно уже догадываются, но еще не вполне осознают, что ходят среди мин и сами их раскидывают, вот прямо сейчас. И они живут так с рождения. Нет у них ни моего опыта ни знаний. Но раз они как-то выживают без всяких роялей то и я смогу.
При моем появлении Орловы и Богданова со Снигаревым сразу присоединились ко мне. А три аристократки с самым независимым видом, дескать они здесь сами по себе, последовали вслед за нашей пятеркой.
Идти было тяжело. На горизонтальной поверхности трость помогала, а вот на лестнице мне пришлось туго. Спасибо детям Екатерины что не бросились мне помогать. Нельзя показывать слабость, нужно держать лицо. Подъем показался мне восхождением на Эверест, который здесьостался Джомолунгмой. Наконец мы выбираемся на ровную площадку. А вот и старый знакомый. Воздыхатель Мадины возвышается как великан среди пятиклашек. На этот раз он один. Мрачно смотрит на меня. Подхожу к нему.
— Добрый день, какая неожиданная встреча! Она становится традицией.
— Добрый день, Адам-,юноша буравит меня взглядом, но за мной стоит его зазноба и он соблюдает рамки приличия. Встрял ты, парень, и встрял крепко.
— Я как раз хотел с Вами кое о чем поговорить, мы можем отойти в сторонку? — я до сих пор не знаю, как его зовут.
— Да, конечно, я сам хотел об этом попросить.
— Что здесь происходит?! — опять эта малявка.
Я надменно оглядываю эту собственницу.
— Сударыня, здесь происходит мужской разговор, он не для дамских ушей. Покорно просим нас простить, — учись, юноша.
— Да, совершенно верно, — спохватившись отвечает старшеклассник.
Под любопытствующие взгляды школьников отходим в пустующий уголок, оставив недоумевающую Мадину стоять одну.
— Кстати, мы не знакомы, мое имя Вы знаете, я Ваше нет
— Дюдичев Владислав Владимирович, — нехотя отвечает он.
— Очень приятно, Владислав Владимирович. Но у нас, кажется появилась проблема. Проблема красивая и умная, но с очень своенравным характером. Вы не находите?
Владислав не ожидал такого моментального перехода у сути проблемы, поэтому немного смутился
— Я же в прошлый раз предупреждал… — начал было он нагнетать обстановку, так как не придумал иного способа потянуть время, чтобы сориентироваться.
— Владислав Владимирович, — мой голос звучал укоризненно, — Мне самому не нравится ситуация. Больше того, прошу найти решение этого вопроса. Дело здесь не во мне, а в ней. Как Вы собираетесь решить проблему это касается только Вас обоих.
— И какие у Вас предложения? — собираясь сюда он готовился отчитать мальца и еще раз пригрозить. Встречной взбучки он никак не ожидал и растерялся.
— Я же говорю, что я здесь посторонняя, можно сказать пострадавшая сторона. Скажу Вам откровенно, только не смейтесь, пожалуйста! Я ее опасаюсь. Только Вы сами сможете найти подход к ней. Но точно скажу, бегать за ней Вам точно не следует, мне кажется это наоборот, сильно Вам навредит.
— Это как, — старшеклассник забыл, что беседует с малолетним школьником и вел разговор на равных.
Вообще парень отличный. Очень выдержанный, есть в нем настоящий мужской характер и внутреннее благородство. Почему бы и не помочь хорошему человеку. Свахой, конечно мне еще не доводилось бывать, но буду обогащать свой жизненный опыт. Надо красиво избавиться от опасной княжны.
— Я ничего не могу Вам советовать, но расскажу Вам забавную притчу.
Не знаю, существует ли у аборигенов старый земной анекдот про двух быков, но совет старого быка спуститься с холма медленно и неторопливо вызвал у Дюдичева вначале всхлипывание, а потом он уже ничуть не стесняясь вовсю хохотал, совсем не по аристократически держась за живот и похлопывая меня по плечу.
— Все, Адам, я тебя понял! Позже свяжемся. Если, что, обращайся… Надо же: все стадо, — с этими словами он пошел к лестнице, изредка вздрагивая плечами.
Все это время мои сопровождающие наблюдали за нами. Простолюдины с тревогой. Японка с кавказской княжной с любопытством, Юсупова с подозрительностью и немного с обидой.
Прозвенел звонок и мы, отбросив все напускную степенность как все нормальные школьники бросились в класс. Михаил Уланович за время моего отсутствия навел здесь казарменный порядок, поэтому давать ему повод для репрессий не стоило.
К счастью его самого еще не было и мы успели занять свои месте до того как он вошел в класс.
Едва войдя в класс, математик уставился на первую парту, туда, где должен был сидеть я. Увидев вместо мальчика девочку азиатской наружности слегка озадаченно обвел класс взглядом и увидел меня.
Тоташов, к доске! — похоже сейчас мне предстоит пройти экзамен на звание любимчика по предмету. Это всегда очень тяжело, но любимчикам сходят с рук многие прегрешения, самые легкие из которых невыполненное домашнее задание. Даже оценки в контрольных работах часто завышаются. Так что есть свои плюсы в этом звании. Из минусов разве, что время на подготовку к олимпиадах. Но мне-то как раз и нет нужды в дополнительных занятиях.
— Держи Таташов! — вручает мне в руки стопку их трех распечатанных листов, — Решай.
Разглядываю листы. Задачи олимпиадного типа, вплоть до девятого класса. Алгебра и геометрия.
Достаю из кармана ручку, вписываю готовые ответы и отдаю учителю, а сам иду к доске и начинаю рисовать на доске условие геометрической задачи, на котором требуется не численный ответ, а чертеж.
— Тоташов, начинай с первой задачи и забери условия, — Михаил Уланович машет листами, — Что ты здесь понаписал?
Всматривается в листы. Часто слышал поговорку «глаза полезли на лоб», этого конечно же не произошло, но брови изрядно переместились вверх.
— Тоташов! Немедленно объясни, что это такое!
— Это ответы, Михаил Уланович, — ответил не поворачиваясь ипродолжая рисовать на доске.
С минуту молчит, сверяясь с ответами в своих записях.
— Готово, Михаил Уланович! — я заканчиваю чертить геометрическую головоломку.
— Тоташов, ты заранее знал ответы на задачи? — ему можно посочувствовать, только что он нашел то, что искал всю жизнь. Ученик-мечта стоит перед ним и учитель, опасаясь спугнуть свою удачу достает из ящика стола исписанную неровным почерком тетрадь. Очень похоже на его личные записи. Учитель явно любитель составлять задачи. Идеальный учитель. Обязательно надо его задействовать для натаскивания моих будущих соратников. Моя будущая команда, это прежде всего мозги. Первыми пойдут под этот паровой каток педагогики конечно же, Орловы. Им вообще, много где придется быть первыми. Но в моей будущей структуре, потом решу, что это будет, я уже нашел им место.
Учитель подходит ко мне и не выпуская тетрадь их рук, немного дрожащим пальцем показывает задачу. Я смотрю на него с огромным уважением. Помимо фанатичной преданности профессии у него еще и мозги устроены крайне изощренным образом. Нагло выхватываю тетрадку и быстро пролистываю ее.
Обязательно подкину ему парочку идей, такой гений надо поощрять и продвигать. На последних двух страницах тоже задачи, но они даже не для школьников и даже не для студентов. Они больше подойдут маститым ученым обладающими знаниями, но те их решить не смогут, потому, что для этого требуются такие же разнузданные мозги как у Михаила Улановича ну или хотя такие мощности как у меня. Этот человек уже во многом мне ровня.
С потрясением закрываю тетрадь и невольно на японский манер двумя руками отдаю ее Учителю. Именно так, с большой буквы. Он принимает ее, некоторое время молча стоит.
— Можете садиться на свое место Адам Константинович.
Дальнейшее выяснение уровня знаний друг друга не имеет смысла, так как эмоции при рассмотрении последних задач я не удержал.
— А… он тянет, не решаясь спросить.
— Да, Михаил Уланович, — киваю головой.
Он повторяет жест, идет к своему столу, садится за него и замирает, невидящим взглядом уставившись сквозь класс. Так проходит больше пяти минут. Причем класс тоже молчит, что нехарактерно для такого возраста.
Наконец он встрепенулся и уперся взглядом в новенькую. Посмотрел в журнал.
— Сэйва. К доске! — отрывисто, как всегда командует он. Дает девочке новую распечатку, прочитав которую японка приступает к решению. На этот раз задачи именно для пятого класса. Учитель понял, что невольно прировняв остальных к моему уровню, он сделал ошибку. Остальные хоть и талантливые, но все же обычные дети. С этого момента их учеба вернулась в обычное русло. Русский язык прошел буднично как и в прошлый раз. На высоком уровне, но на то она и элитная школа, чтобы в ней преподавали лучшие учителя.
География запомнилась тем, что учитель заставил новенькую рассказать о своей Родине.
Сегодня было только четыре урока, все расходились по домам, а у меня была персональная повестка от замдиректора, врученная им лично. Мужчина, как он продемонстрировал во время конфликтной ситуации, вполне вменяемый и не привык рубить с плеча. На данный момент известно, что будет прочитана вторая за сегодняшний день нотация. Боюсь она не последняя, если о драке мама узнает. Какие будут последствия я не знаю. Толстяка я сильно покалечил, а Шереметова жестоко и прилюдно унизил. Вдобавок ко всему, наверняка сцена с его позором гуляет по Паутине. Его родители нувориши из новой аристократии, те самые, что из грязи в князи. А вот старая аристократия, при публичном осуждении несдержанности молодого человека будет очень довольна.
Подхожу к приемной замдиректора. Орловы снова со мной. Захожу в приемную. Секретарь — ухоженная симпатичная женщина лет сорока.
— Что Вам угодно, молодой человек?
— Мне назначена встреча после занятий, — не вызвали на ковер, а именно пригласили на встречу. Главное правильно расставить приоритеты.
— Минуточку, — она смотрит запись в ежедневнике, — Так Вы тот самый дебошир, Тоташев, если не ошибаюсь.
Моя попытка с треском провалилась. Зря смеются над секретарями. Хороший секретарь на самом деле очень ценный кадр, обладающий множеством полезных навыков, а вовсе не персонаж народного фольклора с двумя функциями, одна из которых умение готовить чай. Мне не повезло наткнуться на хорошего секретаря.
— Совершенно верно, — держусь с достоинством, извините, — читаю имя отчество на табличке за столом
— Ирина Евгеньевна, а когда- смотрю на табличку на двери кабинета, чтобы узнать имя замдиректора, — Леонид Анатольевич примет меня.
— Он сам вызовет, как освободится, — интонацией подчеркивает слово «вызовет».
— Премного благодарен, госпожа Языченко, — главное не показывать свои эмоции.
— Право, не стоит благодарности, я просто выполняю свою работу, — желает оставить за собой последнее слово.
— Но выполняете ее хорошо, а это всегда заслуживает благодарности.
— Ну раз Вы настаиваете..
— Именно настаиваю, профессионализм достоин уважения.
Так бы мы и препирались, если бы из селектора, который оказался по непонятной причине включенным, не раздался бас владельца кабинета.
— Ирина Евгеньевна, будьте добры, пропустите этого куртуазного мясника ко мне.