— Что это вы делаете?
Не поднимая головы, она ответила:
— Шью рубашку для брата…
Она не видела усмешки, скользнувшей по губам незнакомца.
— У вас взрослый брат?
— О нет, он десятью годами моложе меня…
— Значит, вы — самая старшая?
— Да.
— Но в том, что вы говорили о вашей семье, я заметил пропуск… пробел… Вы говорили — мой отец, я и младшие дети… А мама?
Она помолчала и потом тихо ответила:
— Вот уже четыре года как у нас нет матери… умерла.
— И вы заменяете ее вашей семье?
Продолжая шить с опущенной головой, она ответила:
— Я стремлюсь заменить ее… Я бы очень хотела… насколько возможно…
Шутливая улыбка исчезла с лица незнакомца. Он теснее прижался к решетке и минуту спустя продолжал:
— Я вижу, у вас в корзинке книга… Вы любите чтение?
— Да, я очень люблю читать.
— Что же это за книжка?
Он протянул руку сквозь решетку.
Она, колеблясь, подала ему книгу.
Нет, в самом деле, чего ему надо? Стоит себе и стоит! Разговаривает и разговаривает! И не говорит, кто он такой! Это невежливо… А, с другой стороны., он очень вежлив!
Переплет книжки был дешевый и вдобавок истрепанный. Да и вся книга была тоже истрепана. Как видно, ее многие читали и по многу раз. Незнакомец открыл ее и остановился на строчках, помеченных карандашом.
— Это вы подчеркнули эти строки?
— Да, — тихонько ответила она.
— Они вам так нравятся?
И он вполголоса начал читать подчеркнутые стихи:
Он читал вполголоса, однако читал прекрасно.
На девушку это произвело сильное впечатление.
Никогда еще в жизни она не слышала, как декламируют стихи, а голос чтеца был бархатный, проникнутый лаской и как бы с грустью где-то в глубине.
Он замолчал на минуту, подумав: «И далек же я от Ларошфуко!.. В совершенно противоположной стороне…»
А затем продолжал чтение:
У нее непонятно почему стали навертываться на глаза слезы.
Это случалось с ней всякий раз, когда она слушала музыку, что бывало очень редко.
Ей сделалось невероятно стыдно, а уж заодно она и рассердилась немножко.
Что же это такое наконец? Он не только разговаривает с нею, но даже читает ее книгу, как будто они уже целый век знакомы друг с другом. А ведь все еще не назвал себя!
Но вот она собралась с духом и, сложив на коленях руки с работой, спросила его с серьезным и даже суровым выражением лица:
— Вы живете далеко отсюда?
Она почувствовала, что спросила громче, нежели хотела, и что при этом чересчур уж сдвинула брови. Но это всегда так бывает: когда нужно поступить смело, никогда не угадаешь меры.
Он оторвался от книжки и довольно небрежно ответил:
— Очень близко.
Потом прочел еще два стиха:
И точно решившись на что-то во время чтения последних стихов, он закрыл книжку и, кланяясь, промолвил:
— Я все еще не представился вам. Не думал я, что наш разговор так затянется. Но теперь мне уже хочется, чтобы ом не был последним.
Он опустил на минуту глаза, подумал, а затем окончил:
— Я — Юлий Пшиемский, и живу вон в том большом доме…
И он указал на княжескую виллу. Девушка повеселела.
Она чувствовала, что требования приличия удовлетворены, хотя и была несколько удивлена:
— А я-то думала, что в этой вилле никто не живет!
— Да, кроме прислуги, никто до сих пор и не жил. Но вчера прибыл сюда на время сам ее владелец.