Мы с волшебником шли по утреннему городу. Было тихо и солнечно, компанию нам составляли лишь голуби и редкие-редкие прохожие, такие же сонные, как и мы вдвоем.
Прямо с утра Эдвин разбудил меня, чтобы мы, не дожидаясь обеда, пообщались с Амиром Быстрым. Эд не был настроен воевать с одним из теневых графов (так тут называли криминальных боссов), так что это должна была быть именно беседа. Возможно, на позициях сильнейших, физически. Возможно, с применением этой самой физической силы. Я указал Эду на лёгкое несоответствие в его планах, на что волшебник только пожал плечами. «Да всегда так бывает» — отозвался он.
Тем не менее, волшебник не то что бы выглядел готовым к новой битве. Вчера он выложился на полную, так что сегодня Эд щеголял тенями под глазами и в целом уставшим внешним видом. Это несколько контрастировало с его белоснежной рубашкой, клетчатым жилетом и темно-серыми брюками. Картина маслом: франт идёт домой с ночной пирушки.
— Эдвин, а что это за Красные Княжества, о которых ты постоянно говоришь?
— Хех, неужели никто тебе этого не рассказывал?
— Ну, я бы тогда не спрашивал.
— Красные Княжества, — начал лекцию Эд. — Это область на севере Горелых земель. Чтобы тебе было проще ориентироваться, скажу, что Бравия находится на западной границе. Довольно большой регион, больше обычного королевства. Располагается в исполинской долине, прорезанной когда-то давно ледником Белого Императора. Много рек, много леса, холмы, живописные горы, осс и самый вкусный сыр под солнцем и лунами. В политическом плане, обычно, представляет собой бурлящий котел из постоянно перемешивающихся и переделывающихся мелких княжеств. Иногда за год может исчезнуть большая часть правящих династий.
— Ого. А почему сложилась такая ситуация?
— Проклятие ведьмы Солнечного пика. Один раз наши предки сильно огорчили сильнейшую ведьму долины, и она наложила на всю область проклятие, которое звучит примерно так: «пусть вашу землю поливает кровь, а не дождь». Она умерла прежде, чем предки смогли заставить ее снять проклятье, так что уже около семи поколений длится такая вот интересная ситуация. Нет, конечно, есть и действительно старые династии и княжества, та же Ехонта, но в целом ситуация не меняется.
— Очень странно.
— Как и любые проклятия, — пожал плечами Эдвин. — Мы все уже привыкли. Казалось бы, мы знаем о существовании проклятия, так просто надо все узаконить верно? Не-а, всегда находится очередная семья идиотов, которые думают, что если они захватят город и сделают новое княжество, то ух, заживе-ем…
— Так было и с твоей родиной?
— Да, — чуток помрачнел Эдвин. — Артабас был именно такой историей. Сильное княжество. Князь Либель смог подчинить семнадцать городов лишь одной дипломатией. Естественно, остальные пять он завоевал, отдавая дань проклятью. Однако, в итоге получилось весьма сильное государство, по меркам Красных Княжеств. По меркам большого мира, это было бедненькое княжество, не дотягивавшее до среднего королевства. Существовал Артабас около пятидесяти лет. Все ресурсы, как природные, финансовые, так и людские, были потрачены на Летнюю войну, Битву Девятнадцати и попытку восстановить предвоенный уровень экономики. Однако, соседи Артабаса решили, что в такое время можно и отгрызть у него город. Или два. Или три. В итоге все города Артабаса разобрали, а столицу взял штурмом Сабас, князь Соуго. Либеля казнили, гвардию разогнали, ландграфов дефенестрировали.
— Чего ландграфов? — совершенно не понял я.
— Дефенестрация. Традиционный метод казни чиновников в Красных Княжествах. Из окна выкидывают, с этажа эдак пятого. — пояснил Эдвин.
— Весело у вас там, — фыркнул я.
— Да если не обращать внимания на эту вялотекущую войну, то там очень даже можно жить. Там даже безопасно — от Горелых земель Княжества отделяет Сверкающий хребет. А на нем самом располагается старейшее княжество, Ехонта. Ехонтийцы, конечно, поголовно немного тронутые, но их боевые способности всегда на высоте. Горцы всегда умеют лить кровь, и им в их предназначении очень помогают некоторые агрессивные жители Горелья.
— Хотел бы я побывать в Красных Княжествах… — протянул я.
Не, ну а что? Не всю же жизнь мне сидеть в лавке? Я тут, в конце концов, переродился в новом мире. Имею право и попутешествовать.
— Хе, — довольно крякнул Эд. — Будем в Княжествах — лично тебя угощу оссом и семнийским сыром. У тебя, там, — он неопределенно взмахнул рукой. — Был сыр с плесенью?
— Хм, — я задумался. Толком не помню. Сыр мягкий был, твердый был, голубой… или нет? — Плохо помню, Эд.
— Как вспомнишь, скажи. Очень любопытно.
В это время мы уже шли по мосту, соединяющему город и Кузнечку. До меня снова начали доноситься ужасные запахи промышленного района.
Однако, в этот раз мы пришли в этот район не чтобы лить кровь. Ведь да, Эд? Эд надеется, но не уверен.
Мы быстро нашли здание заброшенного цеха, о котором говорил Ульрих. Выглядел он как вполне ещё достойно выглядящее длинное кирпичное здание. Два этажа, жестяная крыша, невысокая труба и заколоченные окна первого этажа. У дальнего торца здания был внутренний дворик, окружённый высокой бетонной стеной. В стене виднелись зелёные жестяные ворота. У едва приоткрытых ворот маячил неприметного вида мужик крайне усталого внешнего вида.
— Приветствую вас, — дружелюбно махнул рукой Эд, подойдя к нему.
— И вам не хворать, — ворчливо отозвался мужик, с подозрением осматривая волшебника.
Мужик как мужик, ничего особенного. Брюки, кофта. Дубинка в петле на поясе. Недельная щетина. Колтун на кисточке. Пахнет немного пивом, немного мылом, немного не самыми свежими консервами. Какой же этот нос удобная штука, человеку никогда не понять.
Я ещё чуток принюхался. Хм, неподалеку должен быть ещё один человек. Молодой пацан, ел что-то с чесноком на завтрак.
— Я хотел бы встретиться с Амиром. Нам есть что обсудить.
— А у вас назначено? — приподнял бровь стражник.
— Не знал, что Амир — аристократ, — насмешливо отозвался волшебник.
— А в чем состоит дело?
— Ну, у нас есть интересные новости для него. И одновременно небольшая сделка.
— Ла-адно, — махнул рукой стражник. — Чи, сообщи Кузнецу, пусть пришлет сопровождение.
За воротами сразу раздался удаляющийся звук быстрых шагов. Видимо, это был тот пацан.
Мы молча ждали сопровождения, а стражник сверлил нас взглядом. Какой недружелюбный. А, нет, не нас. Он сверлит взглядом только меня.
Вот что тебе надо? Лысых котов не видел? Че пялишься?
— Ты с крысой пойдешь? — спросил стражник у Эда.
Мразь.
— Ти с клысой подёсь? — злобно передразнил я стражника. Тот икнул и схватился за дубинку. — Ну че, до говорящих котов допился? Н-да, не стоило тебе пить последнюю бутылку, дружище.
Судя по звукам, Эдвин едва сдерживает хохот, глядя на бледного как мел стражника.
— Милейший, что с вами? — незаметно продышавшись, спросил волшебник неизмененным голосом.
— Да так… Показалось, что ваша… ваш кот говорил.
— Вам бы позаботиться о своем здоровье, мистер. Коты же не говорят, что вы? Хотя лысых котов мало, и люди часто чувствуют себя неуютно рядом с ним.
— Я вот на него смотрю, и мне кажется, что он смеётся.
— Для вашего образования — коты открывают рты, когда им жарко. А у этого котика даже шерсти нет, поэтому ему очень жарко. Солнышко-то сегодня светит дай духи.
— А трясется он почему?
— Ох ты ж…
Эдвин наклонился ко мне и потрепал по холке.
— Ну что ж ты, дружище? Я же говорил, что тебе не стоило есть ту больную мышку.
Вот гад, а. Я едва сдерживаюсь, а он ещё подначивает.
Эдвин положил два пальца мне на голову и дал краткий импульс гармонии. Сразу похорошело, хотелось не смеяться, а мурлыкать.
— О, а вы волшебник? — спросил стражник.
— А-ага, — нараспев ответил Эд.
В этот момент раздались шаги, а спустя буквально пару секунд ворота приоткрылись. За ними стоял шкафообразный патлатый здоровяк и пацан лет тринадцати.
Шкаф смерил взглядом сначала Эдвина, а потом и меня. Осмотрев, он махнул нам рукой, развернулся и пошел обратно, не дожидаясь нашего ответа. Шкет остался у ворот.
Мы прошли по поросшему травой дворику заброшенного завода и вошли в открытую дверь.
После яркого солнечного утра в заводе было прохладно. Свет легко пробивался в помещение через окна второго этажа — перекрытий не было. Большую часть помещения занимала линия явно старых то ли станков, то ли ещё каких-то приборов.
Дальний конец помещения был приспособлен под складское помещение (что нелогично, так как двор, удобный для подвоза сырья и отвоза продукции, остался позади). Над широкими дверями склада строители приспособили широченное, почти панорамное окно кабинета начальника цеха.
Пахло пылью, плесенью, деревом, консервами, пивом и, совсем-совсем чуть-чуть, кровью. Мне здесь сразу не понравилось.
В помещении было на удивление живо — трое человек в углу перебрасывались многогранными костяшками, ещё трое перетаскивали какие-то ящики по помещению и передавали кому-то в окно.
Здоровяк (тут, в криминале, принято в качалки ходить, что ли?) провел нас через все помещение к дальнему его концу. Там мы по лесенке поднялись к кабинету начальника. Сопровождающий вошел первый, мы же зашли следом. Сам он остановился около двери, а нам коротким движением подбородка указал направление в центр комнаты.
В кабинете сохранилась старая обстановка — высокие картотечные шкафы для документации, узкая конторка, массивный деревянный стол с креслом и ещё два кресла напротив стола.
За столом сидел высокий блондин. Мне с моим-то ростиком было не особо что видно, только лишь его внимательные темные глаза, шрамик на щеке и край расшитой бисером жилетки поверх тёмно-синей блузы.
— Здравствуйте, — обозначил поклон Эдвин.
— И вам того же, — отозвался Амир (а это явно был он). — Итак, у вас ко мне какое-то дело. Я несколько занят в этот день, так что не смогу уделить вам много времени.
— О, мистер…
— Амир Лаз-гау, так же известный как Амир Быстрый.
— Эдвин Моуз, не слишком известен для прозвищ. У меня к вам есть небольшая просьба. Мне стало известно, что вы управляете старым городом?
— Тц. Какой осведомлённый, — поморщился Амир. — А можно узнать, откуда?
— От чудесника Ульриха.
— О, — Амир удивился. — А откуда вы его знаете? И как контактируете? Вы новый куратор?
— Я не куратор. Просто я буквально вчера убил Ульриха.
Воцарилась тишина. Я слышал частое сердцебиение здоровяка у двери, а вот Эд и теневой граф выглядели спокойными.
Тишину нарушил Амир.
— Не буду скрывать, что это приятная новость. Самовлюблённый ублюдок получил по заслугам. Позволите поинтересоваться, как вы это провернули?
— Секрет фирмы, — невозмутимо ответил Эдвин.
— Ну да, ну да, — граф постучал пальцами по столешнице. — Итак, полученная вами информация достаточно актуальна. Что же в таком случае вы хотите от меня?
— Все просто. Хочу, чтобы вы сняли эмбарго с алхимической лавки Фольди.
— А, этот заказ. Да с удовольствием. Вредить ведьме — вредить самому себе. Однако вы должны понимать, что таким образом я наживу проблем с Шенном. Больших проблем.
— Это я понимаю. Вы ведь не в восторге от Шенна, я вас правильно понял?
— Мягко сказано, — Амир откинулся на спинку кресла. — Ублюдок пришел в город, за неделю навел шороху, убил одного графа и запугал остальных, в том числе и меня. Признаться, нервишки сдают, когда на твоих глазах свежуют лучшую боевую тройку.
— А как на это отреагировали твои люди?
— Ну, до лучшей тройки люди тоже были, поэтому те, кто на меня работает, наложили в штаны почище меня, — невесело хохотнул Амир. — На самом-то деле ничего веселого нет. Новости, что ты принес, удовлетворили меня, но в то же самое время они сулят большие проблемы.
— Проблему с Даудом я решу, — твердо отозвался Эдвин.
— Хах? И как же?
— Ну я же справился с неуязвимым чудесником.
— Тоже верно, но этого маловато.
— Хм, — Эд задумался. — Ты слышал о банде Беррика в Нользе?
— А кто не слышал о Беррике?
— Моя работа.
— Так может любой сказать.
Эд, немного подумав, вытащил через воротник свой свисток. Амир резко втянул воздух сквозь зубы, а шкаф едва заметно дернулся.
— Понял, — отозвался граф, чуть погодя. — Верю. То есть, недовольство Шенна я могу перенаправлять на тебя?
— Ага. Думаю, с парочкой червивых я справлюсь.
— У него больше, чем парочка червивых.
— Трое червей, один зажигалка и один глубинщик.
— Тц. Удивительная осведомленность. Ну да ладно. Твоя просьба — снять блокаду с лавки?
— Да. И дать мне инструмент сонитиста. Военного образца, струнный, гитарная модель.
— И где я тебе его найду?
— Неужели инструмент — такая великая цена за смерть Дауда?
— Я постараюсь что-нибудь сделать. Когда ты планируешь с ним разобраться?
— Когда он вернётся в город.
— Что ж, порешили, — Амир протянул ладонь Эду. Волшебник ее пожал. — Я не могу гарантировать, что мы найдем именно тот инструмент, что тебе нужен.
— Мне определенно нужен военный струнный. Идеально — гитарный. Скрипичный не подойдёт никак.
— Понял. Надеюсь, ты понимаешь закон молчания?
— Понимаю. Меня не волнует тень города.
— Ну и славно. Кузнец, проводи его обратно, — кивнул Амир шкафу.
***
— В этот раз повезло, — выдохнул Эдвин, когда мы отошли от завода на достаточное расстояние.
— В смысле?
— Ну, вообще, я был готов их перебить. Но Амир, — волшебник покачал головой. — Он ничуть не слабее меня. Я почувствовал от него гармоники Вьюги. Он сильный, умеет использовать свою силу на полную катушку. Наверное, даже нащупал свой предел Амадея. Могли бы быть проблемы.
— Что?
— Что "что"?
— Что за предел Амадея?
— Это особенность каждого волшебника. Рано или поздно, скорее поздно, каждый практик понимает, что больше не может проводить ещё больший импульс. Он упирается в свой предел, который описал вертексиалист Амадей. Его преодолеть невозможно, это абсолютный предел потенциала развития волшебника или ведьмы. Однако, чтобы его нащупать, нужно выложиться на полную, почувствовать дыхание смерти на своем загривке. У каждого волшебника он свой, у кого-то выше, у кого-то ниже.
— Ого, даже не знал об этом. А ты, Эд?..
— Достиг ли я? Да, я знаю свой предел Амадея. И он достаточно высок для сонитиста. Повезло.
Это немного разочаровывающая информация. Я полагал, что развитие волшебника не ограничено ничем, кроме его старания, но теперь я знаю, что существует некий предел.
А что, если мой предел совсем близко? Я ведь кот, в конце концов. Коты отличаются от людей. И как теперь это узнать?
— А что за Беррик из Нальза? Или как его там, — спросил я, чтобы отвлечься от невеселых дум.
— Нольза. Беррик, волшебник-фастигиалист, заправлял в одном княжестве, Кодонне, торговлей людей. Его команда оставляла все, так сказать, самое сладкое себе. Когда набрёл на их логово, то… Ну, сложно представить смесь портового борделя и пыточной, но там было именно это. В общем, и Беррика, и его команду, все пятнадцать человек, я немного неравномерным слоем нанес на стены и потолок, сохранив только кожу с лиц. Ненавижу работорговцев.
— Серьёзно? Настолько жестоко?
— Я не люблю работать грязно, но в тот раз постарался на славу. Инструктор был бы мной доволен.
Воцарилось молчание, перебиваемое лишь нашими шагами и свистом ветра в трубах фабрик.
— Любой волшебник, — внезапно начал Эд. — Разочаровывается, когда узнает о существовании предела. Однако, пойми — импульс не решает всех проблем. Продолжительность импульса, степень контроля Мощи, владение знаниями, основами и правилами — вот что определяет волшебника. Старайся.
Очевидно, он заметил мою кислую рожу. Ну, да, вообще-то, я действительно был разочарован. Работать и в итоге упереться в стенку — это не то, чего я хотел.
Хотя, так-то он прав. Мало провести мощный импульс, его ещё надо умело использовать.
— Спасибо, Эд.
— Обращайся, Джас.
— О-о-о, мать моя… Обязательно обращусь. Да вот прямо сейчас. Что это за хрень?!
Я пялился на группу самых странных людей, которых я когда-либо видел.
Их было пятеро. На них были неполные латы — нагрудники, наплечники, шлемы, наручи и наголенники, всё цвета бронзы. И что-то мне подсказывает, что это и есть дорогущая бронза. На нагрудниках были изображены скрещенные молоток и два гвоздя. Под броней рыцари носили белоснежные одежды. На поясе каждого из них был молот на недлинной рукоятке. Удивительно, но молоты отнюдь не были массивными. Укол головной боли подсказал мне, что это оружие в моём мире называлось "чекан". На бедрах и наручах этих рыцарей были в специальных чехлах, похожих на патронташи, закреплены большущие, сверкающие медные гвозди.
Но самое странное было не в их одеждах, смотревшихся чужеродно на фоне усталых работяг фабрик Кузнечки, а в них самих. Уменьшенные копии гвоздей были вбиты в их тело — я лично видел своими глазами, что самый молодой из рыцарей снял кожаную перчатку и почесал кожу около шляпки гвоздя, торчавшей из его ладони. Присмотревшись, я заметил, что крошечные гвоздики были в каждой фаланге его пальца.
Самым шокирующим зрелищем был седой рыцарь без шлема. Он стоял ко мне спиной, а когда повернулся, то я чуть не заорал. Тонкий-тонкий гвоздь шляпкой торчал из его левого глаза.
— Эдвин, моя кошачья мать, кто эти фрики?
— Фрики? — недоуменно повторил Эд.
— Вот эти безумцы с гвоздями в теле!
— А, это не фрики, кто бы это не был, а боевой разъезд медянщиков. Ну, Братства Медного гвоздя.
Я молчал, не в силах что-то сказать. Я о них немного слышал. Это какие-то важные государственные парни, которые контролируют девяносто процентов оборота меди в государстве и занимаются всякими околопризрачными делами. Теперь, правда, понятно, куда они тратят медь. Вот только внешне медянщики выглядят как самые что ни на есть плохие парни. Все могу понять, но зачем загонять в себя гвозди? Неужели не хватает перчаток призраков? А гвоздь в глазу ему зачем?
— С помощью такой модификации он может видеть бесплотных призраков, — ответил Эд.
— Я говорил вслух?
— А-ага.
— Не видел их раньше в Асмине. — заметил я.
— Их было человека три, в составе городской полиции. Но недавно, как раз в Ламагге, поймали очень высокопоставленного члена Тысячи Глаз. Его привезли в крупнейший город области, то есть сюда. Естественно, его осудили на лишение посмертия и казнь души.
— Это как?
Мы двинулись дальше, прочь из Кузнечки, все дальше и дальше от Амира и разъезда медянщиков.
— Если убить человека руками, сталью, стеклом или чем-то ещё, то из него получится призрак. Если убить человека медью или правильно изготовленной бронзой, то из него не получается призрака. Однако, у него есть шанс переродиться в нашем мире, сохранив крошечную часть личности.
— Что-о-о?!
— Убил ты медью страшного убийцу, а несколько минут спустя на другом конце королевства рождается ребенок, который в будущем будет иметь шансы стать таким же убийцей, — на пальцах обьяснил Эд. — Это не стопроцентный шанс, я имею в виду рождение такого ребенка, едва ли процентов тридцать, но тем не менее, рисковать мы так не можем. Однако, и на это мы, люди, нашли средство.
— И какое же?
— Скорбное оружие. Его экземпляры находятся во владении Братства, по крайней мере, все экземпляры Драконьих королевств. Оно необходимо затем, чтобы полностью стереть душу из вселенной. В любом случае, это опасное оружие, не делающее различий. С одного пореза оно убивает что человека, что галгару, что духа, начисто стирая саму вероятность перерождения. Уверен, что Скорбное оружие сможет убить даже дракона. Около Оружия скорбит сама реальность — духи его боятся, и потому физические законы становятся скорее физическими советами.
— Сегодня какой-то день жуткой и безрадостной информации.
— Ну, есть такое, — пожал плечами Эдвин. Любит он плечами жать… — В любом случае, Шараг Пожиратель Содда этого заслуживает. Очень опасный вермиалист, получил прозвище за то, что создал мощный Разлом в городе Содд во время Трёхдневной войны, года эдак три назад. Сейчас его поймали и с превеликой радостью казнят Скорбным оружием. По этому поводу в город съедутся медянщики и черведавы, так как Тысяча точно попробует отбить столь важного культиста.
То есть, в наш тихий город понаедут сначала культисты (то есть, они уже здесь), а потом медянщики (видимо, тоже уже здесь) и некие черведавы.
Ох и веселуха тут будет, хвостом чувствую.
***
Когда мы сошли с мостика и только углубились в дворы старого города, к нам подскочил какой-то человек в комбинезоне рабочего.
— Эдвин Моуз? — торопливо поинтересовался он.
— Вам что-то надо?
Вместо ответа рабочий стянул перчатку с руки правой руки. На запястье я увидел тату глаза с двумя зрачками.
— Эд, это Тыся…
Я хотел договорить, но не успел. Культист вскинул руку, и с его пальцев моментально сорвалось огромное облако чернильной тьмы с бесчисленными изумрудными искрами. Облако за мгновение распространилось во все стороны. Исчез свет, исчезли запахи, приглушились звуки. Я не мог увидеть абсолютно ничего, ни малейших очертаний Эда, который стоял в полушаге от меня, ни даже собственных лап. Я не видел ровным счётом нихрена.
— Эд!
— Да! — послышался справа возглас, сопровождающийся резким визгом резонатора.
Поняв, где Эд, я выпустил прямо, абсолютно не целясь, струю огня. Я сделал это ради света, ради пламени — все, чтобы увидеть врага и нашпиговать его искрами.
Ревущее багровое пламя Инферно не смогло разогнать эту тьму.
В это время червивый напал. Я услышал звуки схватки справа от меня. Спустя секунду кто-то сильно наступил мне на хвост. Одновременно с отвратительным хрустом я почувствовал невероятную боль. Что ещё хуже, поток Мощи Инферно резко ослабел.
В следующее мгновение ботинок червивого вонзился мне под ребра, отсылая меня в полет. На чистых инстинктах я применил гару "коготь", нанеся пять глубочайших, до кости, порезов на голеностопе врага.
Однако же, культист отправил меня в полет и тем самым спас. От мощнейшего пинка я вылетел из облака тьмы, тяжело приземлился на брусчатку дорожки и прокатился по земле, спиной и левым боком собирая каждый грёбаный камушек.
Я лежал, не в силах встать, и пялился на облако. Оно было не очень большое, едва ли выше человеческого роста, но зато занимало большую часть двора. Оттуда доносились звуки какофонии Эда и лязг металла. Никаких запахов.
Я заметил, что в дворике стало темнее, словно это было не утро, а пасмурный вечер. Облако свет, что ли, высасывает?
Внезапно из облака послышался дикий, совершенно, что называется, бабский визг, и облако так же моментально, за пару секунд, развеялось. Окровавленный Эд в изорванной одежде стоял над упавшим на колени червивым и сжимал в кулаке отрубленный хвост культиста.
Червивый набрал в грудь воздуха и снова хотел заорать, но Эд плавным движением пнул его в горло. Вместо визга червивый закашлялся.
Эд отбросил хвост и глянул на меня.
— Ты как?
Я вместо ответа отрыгнул немного крови.
— Ясно.
Он подошёл ко мне и пару раз погладил меня, зарядив свою руку гармонией. Буквально за пару секунд я почувствовал себя лучше.
— Хвост сломан?
Я глянул на свой хвост. В двух местах он был изломан под резким углом.
— Ну, видимо.
— Импульс есть?
— Нет. То есть да, но очень слабый.
— Это главное, — кивнул Эд. — Сохранилась Мощь — значит все восстановимо. Но это потом, процесс небыстрый. Сейчас ещё один допрос. Эх, — он тяжко вздохнул. — Это начинает приобретать нехорошую тенденцию. Деграданты червивые, хоть бы что новое придумали…
Волшебник подошёл к надсадно кашляющему культисту, наклонился, схватил его за горло, без труда поднял его в воздух, пронес его к ближайшей стене и с размаху впечатал в нее.
— Как узнал о нас?
— Я последний из убийц, — тонкий сиплый голос несостоявшегося убийцы в точности отражал настроение в его стеклянных глазах. Невосполнимая утрата, а с ней и утрата смысла жизни. — Я был запасным, на случай, если основная команда не справится.
— И тоже не справился.
Убийца не ответил.
— Как узнал о нас?
Вместо ответа культист бросил на меня взгляд.
— Ясно, лысый кот. Спасибо за информацию и прощай.
Кинжал заревел на очень неприятной ноте. От звука Кот был готов закопаться под брусчатку, что угодно, лишь бы его не слышать.
Эд отпустил культиста и, пока тот летел вниз, взмахнул кинжалом на уровне пояса. В итоге на землю сначала на задницу упало тело, потом сбоку от него с хлюпом упала голова, а потом тело завалилось на противоположный бок. Я заметил, что линия среза шеи была неровной. Нехарактерные повреждения для резонатора — обычно он срезает идеально ровно.
Эдвин с непроницаемым лицом подобрал перчатку мертвеца, обмакнул ее в кровь и вывел на стене символ — круг со странной извилистой загогулиной, идущей из центра за пределы круга.
— Готово, — отбросил он перчатку. — Это символ Яблока. Пусть полицейские подумают на это. Все равно яблочники так делают.
— Эд.
— Да?
— Я был бесполезен?
— В этот раз — да, — безэмоционально отозвался волшебник.
— Как… Как с ними сражаться? Я ничего не видел, ни глазами, ни носом.
— Придем домой — поговори с галгарой. Ты ведь у него учишься?
Я кивком подтвердил его предположения.
— Ну вот и спроси. Галгары умеют отслеживать температуру окружения, может, он тебя научит.
Я стиснул свои кошачьи зубы. Я больше никогда не буду так бесполезен.
— Иди сюда, — в голосе Эда была неожиданная забота. Видимо, он переключился обратно из боевого режима.
Он аккуратно приподнял меня и взял на руки, стараясь не потревожить хвост.
— Спасибо тебе…
— Да не за что. Придем домой — вылечу хвост. И, Джас, не будь к себе слишком требователен. Ты же кот.
— Я должен стать сильнее, — твердо отозвался я. — Надо, так сказать, разрулить это дерьмо. Защитить Лиру. Я только смирился с тем, что я кот, как вдруг отовсюду полезли культисты. Так что это надо прекратить.
— Хах, достойная цель, — усмехнулся Эд. — Как полностью отойдешь, я расскажу тебе об академической подготовке волшебников разных доменов, тактике и способах боя.
— Буду благодарен.
Походу, мы глубоко увязли в этих культах и прочем. Тогда, идея стать боевым прямоходящим челокотом больше не звучит бредово.
— Значит, потерпел поражение? — почесал между левыми глазами галгара.
— Да. Это связано с неспособностью видеть в облаках тьмы вермиалистов.
Я ещё раз осмотрел свой хвост. Спустя всего четыре часа я был абсолютно цел. Эдвин посоветовал мне не напрягаться в волшебном плане, так что сегодня — самый подходящий день для нового урока с Гальзой.
— Да, облака — это солидное преимущество волшебников Червивого дна, — понимающе кивая, отозвался галгара. — Что ж, думаю, я могу посмотреть, что сделать с этим. Мысль есть, но нужно ее тщательно обдумать. А сейчас я лучше выдам тебе… Хм, как сказать… Ультимативное оружие.
— Что?!
— Помнишь наш разговор про обезьян? — оскалил зубы Гальза.