За первым днем последовал второй, и третий, и четвертый…
Каждый день, утром, мы с Лирой завтракали, обсуждали планы на этот день, шли в город, выполняли заказы, по пути домой закупались продуктами и брали новые заказы.
Благодаря моей помощи все колдовские процессы происходили чуть ли не вдвое быстрее, поэтому у Лиры появилась такая роскошь, как свободные вечера.
Их она проводила разнообразно. Могла копаться в бабушкиной библиотеке (здоровенная пристройка с очень незаметной дверью; площадь помещения втрое больше, чем в гостиной; все буквально забито стеллажами с фолиантами) в поисках редких книг. Она искала много разных вещей — книги по волшебству Инферно, рецепты эликсиров, какой-либо способ помочь бабушке.
Стоит упомянуть забавную особенность — в процессе поиска Лира то ли нервничала, то ли становилась азартной. Как я это понял? А просто. Лира дергала хвостом.
«Чтобы ты привыкал быстрее и не пялился на каждого прохожего» — так сказала Лира, начав носить дома просторные матерчатые брюки и шелковые блузки. (Обязан заметить, основываясь исключительно на чувстве прекрасного, что Лире больше шли блузки, чем бесформенные черные мантии.) Так что да, мне пришлось привыкать к виду ее хвоста. В принципе, хвост как хвост. Чуть длиннее ног, тонкий — как два пальца. Цвет кисточки совпадал с цветом волос. У меня-то был такой же, только без кисточки на конце. Забавная ремарка — у Лиры была, как она призналась, дурная привычка. В светском обществе принято носить хвост выпрямленным и чуть опущенным, а Лира (как и многие другие ведьмочки) обвивала хвостом одну из голеней.
Возвращаясь к тематике вечеров — некоторые вечера Лира проводила за исследованиями и экспериментами. В половине случаев она шла в кухню, где на специальном столике, чуть в отдалении, поставила свои перегонные кубы и реторты. Там она изготавливала слабые зелья на травяной основе. На самом деле, принципиально они ничем не отличались от обычных отваров, вытяжек и настоек — ведьмочка просто напитывала раствор Мощью, чтобы он действовал чуть сильнее и дольше.
Лира явно любила возиться у столика, уставленного причудливыми стеклянными трубками, банками с настойками и дочерна исписанными бумажными листами. Она выписывала в специальную толстую тетрадь каждый новый рецепт, по отдельной тетради сверяла действия всех компонентов, после чего могла попробовать улучшить зелье. Порхая среди своих банок, она, казалось, забывала обо всем и часто начинала бормотать себе под нос.
Самое удивительно, что Медоносная появлялась гораздо чаще, когда Лира готовила очередное зелье. Обычно она просто стояла поодаль и смотрела на переливающуюся жидкость, или на то, как Лира заливала спирт из бутыли в банку с высушенным цветком. Пару раз она протягивала Лире тот или иной цветок, чем доводила увлеченную, не знавшую о ее присутствии девушку до икоты.
Вторая часть экспериментов Лиры крутилась вокруг ее бабушки. Ее я увидел на третий день пребывания в поместье.
Лира как раз собралась относить ей очередной пузырь (язык не поворачивается назвать ЭТО пузырьком) густой липкой мерзости от мадам Анви. Да, большую часть нашего заработка по-прежнему получала мадам Анви.
Я напросился с Лирой. Как только Лира открыла дверь в комнату ее бабушки, по полу начал сочиться густой и тяжелый табачный дым. Девушке он был по колено, но я-то Лире доставал до колена, только стоя на двух ногах. Так что очень быстрым шагом (зрелище наверняка сюрреалистическое) мне пришлось дойти до окна и вспрыгнуть на подоконник.
Комната как комната. Пастельно-желтые обои с оранжевым рисунком, старинная монументальная кровать, комод, шкаф и кресло-качалка — вот и все убранство. Пахнет сплошь и только табаком.
В кресле-качалке сидела… Женщина. Я серьезно, я не дал бы ей и сорока пяти. Вот только не дал бы я эдак годик назад. Сейчас же эта некогда явно красивая, высокая, темноволосая женщина сидела иссохшая, бледная, с совершенно стеклянными глазами. Пальцы одной руки, больше похожие на паучьи лапки, лежали на подлокотнике, а другая рука прижимала к губам старую и очень просто выглядевшую трубку. Фелиция затягивалась по десять-пятнадцать секунд, после чего выдавала мощную струю сизого дыма. Три обычных вдоха-выдоха, и вновь затяжка.
Я не специалист, но мне кажется, что тут нужны новые легкие.
— Бесполезная безделушка, — вздохнула Лира, ставя поднос с пузырем и миской супа на комод.
— Ты о чем?
— О трубке.
Девушка взяла миску, изящно села на подлокотник и начала кормить бабушку. Та только послушно отнимала от губ трубку и открывала рот. С белыми зубами, что удивительно.
— Бабушкина трубка, — пояснила девушка. — Бывает так, что мы гордимся какими-то пустяками. Вот эта трубка — предмет гордости бабушки. Полное ощущение от выкуриваемой трубки, но при этом мозги не туманит, легкие целы и зубы белые. Одна из самых качественных иллюзий в нашем королевстве. Только вот, как цена, выдыхаемый дым все же реален и обладает запахом табака. Но только выдыхаемый.
Лира смешно сморщила носик, вливая бабушке очередную ложку супа.
— А какая она в обычной жизни?
Девушка помедлила с ответом.
— Сложно сказать. Она милая и добрая, пока ты не шалишь. Тогда в ее глазах просыпается холодная искорка, и раз! Ты по колено в ледяной глыбе, — да, Лира упоминала, что ее бабушка — никсиалистка, ее домен — Вьюга. — Пока выберешься, трижды подумаешь, а надо ли было носиться по коридору с вазой. Но знаешь, такое бывает редко. Я очень ее люблю. Стараюсь вот по мере сил, — Лира ласково погладила бабушку по темным волосам.
И Лира действительно старалась. После каждого вечера в библиотеке она находила как минимум один ритуал, который потенциально мог вывести бабушку из этой кататонии. Некоторые она записывала в блокнот, как «пока неосуществимые» — это были ритуалы с редкими и просто дорогими компонентами. А вот все остальные…
Лира чертила на полу мелом огромные пересечения фигур, курила дым из десятка трав, на чердаке до хрипоты спорила с духом из Последнего океана, однако, ничего не срабатывало.
Лира не теряла боевого настроя.
А я? Я тоже заражался ее боевым духом. Пока Лира искала редкие книги, химичила над очередным составом или рисовала мелом четвертую за вечер восемнадцатилучевую звезду, я выходил в сад (Лира придумала котоход из кухни) и до дрожи в лапах тренировался со своей Мощью.
В сад я вышел после того памятного дня — Кот все-таки выпросил у меня исследование территории. Напялив свое пончо, я по свежеустановленному котоходу выскочил в сад.
Исследовать было что. Поместье находилось в отдалении от предместий города, буквально десять минут пешком, посреди небольшой рощицы неизвестных мне деревьев с свисающими плетями веток. Территория поместья была довольно значительная и уж точно больше, чем мне показалось в первый раз.
Дело не ограничивалось одним Т-образным особняком. Неподалеку был сверкающий купол оранжереи и какие-то хозяйственные пристройки, а за домом был разбит сад.
Насколько я разобрался, тут стояла середина весны — и все равно трава разрослась так сильно, что мне было видно ориентиры только тогда, когда я вставал на задние лапы.
Сад был полностью запущен — среди травы попадались сухие ветки и остатки сгнивших плодов. Зато по раскидистым ветвям очередных непонятных деревьев было так удобно и интересно лазить…
Хозяйственные строения меня не заинтересовали — опустевший одноэтажный дом для прислуги — прохладный, темный и неприветливый. Пахло пылью и крысами. Сарайчик был заполнен хозяйственными инструментами — от лопат до молотков с гвоздями. Крысами пахло гораздо сильнее.
А вот оранжерея меня заинтересовала. Это была красивая полусферическая постройка радиусом так метров двадцать, с выложенными камнями дорожками и аккуратными клумбами. Но произраставшие тут растения умерли, некоторые сгнили, некоторые высохли. Лира выкинула то, что сгнило и собрала высохшие растения, делая маленький запас и спасая семена. Теперь в оранжерее было пусто. Только случайно занесенная вездесущая трава уже начала прорастать. Тут пахло сеном, душистыми травами, специями, теплой землей… Тут просто было тепло. Мне очень нравилось в оранжерее.
И именно на территории поместья я как следует познакомился с Котом.
Как и подобает коту, он напал резко, словно из засады. Раньше, до выхода в сад, я мог с легкостью игнорировать любые его запросы и команды. Но теперь он набрал силу и иногда перехватывал управление на себя.
С моих слов может показаться, что я был чем-то или кем-то одержим, но на самом деле это проявлялось навязчивыми мыслеобразами, иррациональными желаниями, иногда у меня словно бы притуплялась ясность сознания. Однако, признаться честно, мне нравилось думать про этот комок гормонов и инстинктов как про живое существо. Про Кота.
Начнем с самого веселого. Для вас. Не для меня. Кот научил меня определять состояние моей пищеварительной системы. И, пожалуйста, не спрашивайте, как.
Кот научил меня прыгать с высоких деревьев и приземляться точно на ноги. В первый раз я чуть концы не отдал, а потом мне даже стало нравиться.
Мне пришлось оббегать и пометить каждое дерево и каждый угловой столб поместья — иногда на его территорию забредали другие коты. Мне было не по себе от идеи вступить в бой с другим котом, а вот Кот дрожал от нетерпения. От меток в доме я его еще кое-как удерживал.
Я мог заниматься волшебством только тогда, пока Лира варила зелья или занималась исследованиями. Как только ведьмочка надевала голубой фартук и разводила огонь на кухне, мое сознание мутилось, и очухивался я уже на кухне. Кот терся нашей, черт возьми, головой о брюки счастливо хихикающей Лиры и выпрашивал подачки.
Да, мы с Котом ели как не в себя. Насколько я помню, это была особенность породы. И еще это был один из тех вопросов, в которых я с ним был солидарен. Несмотря на количество и размер съеденного, я не мог толком набрать вес — еды хватало только на мой рост, так что я выходил худым котом. Я съедал все, что мне давали, и почти всегда был полуголодным. Несколько раз я жаловался на это Лире — она давала мне больше еды, я обжирался до полусмерти, Кот перехватывал управление и блевал.
Да, черт возьми. Насколько я помню, для человека блевать— неприятное занятие. У котов все проходило буднично, без сильных спазмов. Просто сокращение желудка, и горстка пережеванной ветчины оказывалась на паркете. Лира в первый раз немного рассердилась (включила Взрослую Недовольную Ведьму, иногда наблюдаемую мною на заказах), но когда увидела мои охреневшие глаза, то успокоилась. Окончательно ее отпустило, когда я самостоятельно убрал за собой, проворно передвигаясь на задних лапках.
Все же ей повезло с питомцем, я считаю.
Иногда Кот требовал веселья и игр. Чаще всего удовлетворить это желание было просто — мы выходили в сад и ловили очередную мышь, чьи неисчислимые полчища обитали около поместья. В первый раз я очень опасался ее есть, но Кот настаивал. В принципе было вкусно, но мне категорически не понравилась тяжесть в животе и то, что потом надо было отрыгивать остатки шкурки и кости. Выследив и поймав мышь, мы развлекались с ней (ничего зазорного я не видел — я же кот, в конце концов), после чего я ее быстро убивал, а потом и, внимание, разделывал. Лира сделала для меня маленький ножик, размером с палец (не мой, естественно), из серебряного молота — попросила духа. Мы с Котом не могли нарадоваться — он играм, я — откровенно вкусному мясу.
Пугало меня настойчивое желание Кота сбрасывать одиноко стоящие вещи с поверхностей, на которых они стояли. Это было одно из его стремлений, с которыми легко было совладать, но мне было боязно, что когда-нибудь этот поганец перехватит контроль.
Нелегко еще было привыкнуть к рваному кошачьему сну. Я частенько спал во время тех заказов, где был не нужен, но такие попадались нечасто. В ответ от Кота я вставал каждой ночью не менее двух раз, абсолютно бодрый и с диким желанием поиграть.
Лиру же веселила моя двойственность. С одной стороны она наверняка считала меня каким-никаким собеседником, который имел собственное мнение по некоторым вопросам. В этом отношении я не отличался от человека. Но я был не человеком — меня не волновало, что я, в общем-то, живу в одном помещении с девушкой. И да, если вас это интересует — она с завидной регулярностью мастерила игрушку из колокольчика или клочка бумажки на куске бечевки, и любознательный собеседник немедленно превращался в прыгучий розовый комок, будь проклят Кот.
Смех у ведьмочки был заразительный.
Когда же Лира работала, я, как уже упоминал, тренировался в волшебстве. Чувство было… необычное.
Сразу же скажу — свою Мощь я переваривал в разы легче, чем Мощь Лиры. Может, дело в личных ощущениях, может, в том, что Мощь другого домена как-то болезненнее. В любом случае, по сравнению с заказами, тренировался я почти с комфортом.
После того, как огонек на кончиках когтей стал пройденным этапом, я по совету Лиры учился понимать Мощь. Это удалось не сразу, так как я не понимал, чего именно я должен добиться. Но когда добился, понял сразу.
Легче всего это объяснить так — вот у вас есть рука. Вы в любой момент можете ею воспользоваться, причем тысячей способов. Вы можете ломать ветки у деревьев, складывать из камешков башни, хлопать по поверхностям, бить кулаком неприятных вам людей, гладить любимых по волосам, брать что угодно, кидать что угодно, делать фигуры из пальцев. Причем вам не надо обдумывать свои действия — хватает тени намерения, примитивнейшего мыслеобраза.
Вот волшебство было тем же самым, но подчинялось неохотнее, и было куда, куда сложнее манипуляций конечностью.
Осознав это, я поразился. Я мог в любой момент разжечь самый настоящий костер на голом песке. Я мог пыхнуть струей огня из пасти или рук так, что загоралась сырая трава. Мог заставить когти светиться.
На большее пока не хватало проводимости, да и фантазии тоже, но с каждым днем, с каждой пропущенной единицей энергии я становился все сильнее, а моя плоть все легче и легче пропускала через себя потоки раскаленной энергии из другого мира.
На десятый день моих экспериментов с магией и пятнадцатый — пребывания в этом мире, меня позвал к себе Гальза.
***
Стоял день. Заказы сегодня были только утром и ближе к вечеру, так что день освободился. Лира ушла в город — ей должны были доставить заказ с партией трав. Я как раз после очередной тренировки лежал в Лирином кресле (отчего-то оно было уютнее), как заговорила решетка из-за дивана.
— Эй, кот.
— Да, чем могу? — спокойно отозвался я. Видела бы меня Лира — животик бы надорвала: я полулежал на спине в ее кресле, закинув ногу на ногу и попивая из чашки прохладное молоко, которое так хорошо остужало жар во всем теле.
— Я бы хотел увидеться с тобой.
— О. А есть причина?
— Я слышу и чувствую, как ты приносишь в этот мир магию моего мира, искрящуюся и горячую. Запах дыма и горячего железа в твоем запахе усилился, а это хороший знак.
Гальза помолчал. Я тоже. Продолжил он.
— В последнее время я чувствую чье-то внимание на Лире. Она хорошая и ответственная девушка, и я отвечаю за нее перед Фелицией. Но я могу повлиять на нее лишь в пределах поместья. Мне выгодно твое усиление. Кот, ты же инферналист, а кто, как не создание Инферно, может научить тебя колдовству?
Лира говорила что-то про сделки с обитателями других планов этого мира. Варага из Червивого дна требуют плоть или душу, могущественные роккулу Последнего океана — твое время. А что потребует галгара?
Впрочем, мне не рассказывали подробностей насчет внешнего вида других разумных Общности, так что мне было довольно любопытно взглянуть на галгару.
— Давай обсудим. Насколько помню, дверь в подвал под лестницей?
— Да, все найдешь. Спускайся, вставай перед котлом, я вылезу.
О, а это все любопытнее и любопытнее. Я махом допил молоко, отложил чашку, спрыгнул, переставил чашку на столик и, уже на четверых, погарцевал к двери в подвал. (Да, еще я тренировался в прямохождении и добился в этом немалых успехов.)
За лестницей на второй этаж действительно была неприметная дверь. Ее поверхность была покрыта обоями, и именно поэтому разглядеть ее было непросто. Тут встала небольшая проблема. Дверь оказалась закрыта, не на ключ, конечно, но пятимесячному котенку ключа-то и не надо.
Выручила меня Призрак. Она в последнее время привыкла ко мне, и появлялась один-два раза в день. Я тоже привык к ее молчанию и внезапным появлениям. Одно из странных, но приятных воспоминаний — как Призрак, с явным трудом удерживая бечевку, неуверенно потряхивает фантиком, а Кот внутри меня — и я вместе с ним — счастливо прыгает за ним, не упуская возможности достать шаловливой лапкой полупрозрачных пчел.
Появившись в уже привычном облаке сизого тумана, Медоносная неожиданно присела на корточки. Ее черные глаза, состоящие из зрачков, смотрели точно на меня.
Медоносная осторожно погладила меня по голове, поджала губы и медленно, скупо покрутила головой. Словно бы она была не очень довольна моим решением, но выхода не видела. Встав, она с натугой открыла дверь — ручка была покрыта тонким слоем меди.
Мне открылся путь вниз. Ступенек двадцать. Обоев не было — голые стены лишь выбелены, в углах висит паутина. В конце лестницы вправо уходит коридор, из конца которого доносится мерцающий оранжевый свет.
В принципе, я уже видел этот коридор — раз в неделю Лира относила туда говяжью ногу. Но, тем не менее, вниз я не спускался.
Никакой опасности я не чувствовал. Коту же было любопытно исследовать новую территорию. Эх, лев доморощенный…
Я с определенной долей труда спустился по ступенькам. Впервые заглянул за поворот и обомлел.
В конце коридор расширялся в небольшую комнату. Там, в духоте, стоял небольшой металлический стол и высился исполинский, пышущий жаром и источающий мутный оранжевый свет котел. Пахло разогретой сталью и, очень сильно, чем-то чужим.
Металлический, проклепанный котел обладал странной формой — как будто три закругленных цилиндра, центральный из которых выше и толще соседей, поставили в ряд и не до конца вдвинули друг в друга. На правом корпусе, если так можно выразиться, выдвигались из корпуса датчики и манометры, а в центральном была огромная квадратная дверь с тремя светящимися прорезями и, насколько я разобрался, серебрением.
Создатели этого чуда явно не боялись теплопотерь от такого жерла.
Посмотрел выше, я увидел, как к вершинам правого и центрального корпусов были подведены многочисленные трубы, спутанными, источающими тепло артериями уходившие в стены и потолок.
Да, царь-котел.
Дверь котла шевельнулась, раздался стон раскаленного металла. Дверца отъехала, одновременно пропуская наружу сноп искр, клуб дыма, запахи кузни и иссохшей земли. Я только успел увидеть, что внутренняя сторона дверцы светится от жара, как свет из жерла был загорожен чьим-то темным телом.
Я охренел.
Наружу выбирался демон.
Как описать? Представьте себе шимпанзе. Представьте этот тяжкий эволюционный путь, эти изменения тела и разума, которые пришлось преодолеть обезьяне, чтобы стать человеком. А теперь повторите все то же самое, но с крокодилом.
Запах дыма и стали — тот самый чужой запах. Длинное тело, покрытое угольно-черной топорщащейся чешуей. Вытянутая вперед коробкообразная голова с короткими, но мощными челюстями. Два изогнутых назад рога, один из которых обломан на середине. Выступающие клыки. Две пары маленьких янтарных глаз в лунках из костяных пластин. Жуткое ощущение — в этих глазах светится немалый интеллект. Четыре мощные руки. Пятипалые симметричные ладони с двумя большими пальцами на каждой. Толстый крокодилий хвост, которым явно можно сломать стену. Из одежды только что-то похожее на багровые кольчужные шорты.
Гальза, а это был он, по-змеиному текуче выбрался из пышущего жаром котла, отряхнулся и встал на сильные ноги, уж никак не подходившие крокодилу. Своим лбом он мог задеть потолок — а он был намного больше человеческого роста.
Галгара подавлял всем, от банального жара, исходящего от его тела, до бугрящихся мышц и змеиного интеллекта в глазах.
Не сразу заметил. На груди галгары пылали янтарным светом три строчки из красивых, скругленных, состоящих из плавных извилистых линий символов. В первой строчке всего три символа, а вот во второй их был десяток. Третья строка состояла из одного-единственного символа.
— Какой ты маленький, кот… — смешливо протянул Гальза. Его голос не был грозным. Да, немного отдавал инфразвуком, но сам голос был очень даже приятным.
Он быстро, плавно и как-то хищно сменил позу — теперь нижняя пара рук также служила опорой могучему туловищу. Одной из оставшихся рук он неожиданно мягко погладил меня. Чешуя галгары была приятно горячей и гладкой. Немного смущало строение его рук — уж больно чужеродно смотрелись его кисти.
— Хах, я хотел пошутить над тобой и сказать, что ты мне на один зуб. Но, боюсь, ты действительно будешь мне на один зуб, ха-ха!
Офигенно смешная шутка, у меня, кажется, Кот скончался от сердечного приступа. Как же тут душно…
— Да не пугайся ты так. Да, для тебя я выгляжу грозно, но я точно не желаю тебе зла.
Галгара (и как он так выговаривает слова, даже не имея губ?), не вставая, перетек в положение полулотоса. Поерзав, он одним движением хвоста захлопнул дверь в котел и укутал ноги, совсем как это делаю я.
Я решил поддаться его правилам, тоже сел на горячий камень и обернул свои худющие щиколотки хвостом.
— Я только два раза видел других котов. Ты действительно от них отличаешься. Как я считаю, в лучшую сторону. Знаешь, если ослабить зрение, — неожиданно костяные щитки возле его глаз сдвинулись, полностью закрывая глаза. — То кажется, что ты покрыт чешуей. Мелкой такой и странно розовой. Но тем не менее. Выглядишь почти родным.
Его щитки с щелчком сдвинулись обратно.
— Итак, ты обладаешь силой Инферно. Волшебники этого мира из-за конфликтов основ миров склонны использовать эту энергию для разрушения, и, должен отметить, это у них это хорошо выходит. Ты когда-нибудь видел Инферно, а, кот?
Лихо он меняет темы.
— У Лиры висит в гостиной картина, но мне она показалась обычной. Серебряная река в темном ущелье. Только свет странный.
— Ага. Еще бы, — ощерился галгара. — Это Нгороку, очень красивое и знаменитое своей тишиной и прохладой место. Высочайшая гора Инферно расколота надвое рекой Белого Хозяина. А что касательно света, кот — в Инферно нет воды. Нигде, совсем, ни в воздухе, ни в породе. В наших реках и океанах лишь раскаленная сталь.
Ого. Впечатляющее зрелище, наверное.
— Как твои успехи в освоении волшебства?
Вместо ответа я, фыркнул, выпустил из пасти язык огня метра два в длину — мой предел на текущей выносливости.
— Я стараюсь усиливать свою способность к принятию и выводу Мощи.
— Это хорошая тактика, юный волшебник, — кивнул Гальза. — Многие из ваших волшебников гонятся за новыми правилами, основами и свойствами. Но они забывают о банальной возможности принести основы нашего мира в ваш.
— Откуда ты знаешь, как волшебники обучаются?
— Должен признать, что, скорее всего, мои сведения устарели. Меня давно не было в родном Инферно, и на то есть свои причины. Сейчас мы не о них. Этой информацией снабдил меня мой учитель, предыдущий библиотекарь.
— Ты был библиотекарем?!
Я думал, что он был охотником или грозным воином. Ему бы пошло.
— У тебя на мордочке написано, что ты мнил меня великим воином, — довольно оскалился Гальза. — Мне это льстит. И ты недалек от истины. Запомни вот что — культуры других разумных рас сильно отличаются от ваших. Не суди по своей культуре. Вот тебе пример. Дети роккулу, выйдя из икры, дерутся насмерть, пока не останется один. Моннгу пережидают Ясное Небо в тушах скнофу, целое племя в брюшине огромного существа! Библиотекари-галгара работают с клеймами Высокого начертания — наши книги вырубаются из плит камня, и, чтобы с ними работать, нужно сильное и выносливое тело. Наши разумы в постоянном соприкосновении с клеймами Высокого начертания, что только усиляет наши способности. Быть библиотекарем — это как для человеческих магов быть волшебником с Черным сертификатом класса не ниже «Канонира»!
Охренеть не встать. Особенно с роккулу. Милые детишки.
Гальза потряс головой и продолжил.
— Я позвал тебя не для познавательных рассказов о культуре галгара. В последнее время мое чутье ощущает внимание какого-то сильного существа на нашем поместье. Я могу действовать только в его пределах, и только тут. Таково мое соглашение с Фелицией Белый мор. А за ее внучку я отвечаю головой, кот. И это внимание мне не нравится.
— И что же ты предлагаешь?
— Лира вчера нашла для тебя учебник для инферналистов. Ты всегда можешь готовиться и становиться сильнее по нему. Но это займет много времени, а мне выгодно твое скорейшее усиление. Я могу обучить тебя так, как обучали сильнейших инферналистов Эпохи Формул. Обучение быстрое и очень эффективное, но сопряжено с определенной нагрузкой.
— И какова цена?
— Наслушался историй Лиры про цены, взимаемые сущностями иных миров?
— Да.
Коту не нравился Гальза. В основном из-за размеров и чуждого запаха, поэтому я сильно нервничал и, кажется, стал хамить. Зря. Да почему этот галгара молчит?
— Мне нравятся сильные духом существа. Пусть это сейчас и продиктовано стрессом, ты не убегаешь и не шипишь на меня. Рыкаешь и готов броситься в бой.
Медленно, очень медленно Гальза наклонился. Его янтарные глаза — передняя пара — застыли напротив моих голубых.
— Такому, как ты, я с легкостью доверю охрану Лиры Фольди.
Галгара выпрямился обратно.
— Сейчас волшебники-инферналисты читают книги, описывающие различные процессы и явления, происходящие в Инферно. Раньше сильные волшебники могли завоевать уважение галгары, и тот обучал их с помощью Отпечатков. Цена такого обучения, кот — твоя кровь.
Ну да, ну да. Замечательно. Гальза выпьет меня всего за глоток!
— Мне нужно ровно одну каплю за занятие, — предвосхитил мое возмущение галгара. — И то не для себя — для того, чтобы настроиться на твой психоэмоциональный спектр и дать тебе Отпечаток — сильный эмоциональный образ со всех моих органов чувств. Ты моментально познаешь одну из основ Инферно и сможешь выводить ее в реальность Солнца и Лун.
— Звучит заманчиво.
— В качестве бонуса я могу предложить тебе неплохую технику, описанную академиками одного вашего университета. Как ускоренно усилить проводимость. Только вот расскажу тебе ее позже.
— Какие тут подвохи, Гальза? Только честно.
Змеиные глаза галгары внимательно окинули меня.
— После отпечатка легко представить себя галгарой. Сильным, с теплозрением, могущим плавать в жидком металле. Почти неуязвимым в вашей реальности. Некоторым волшебникам это… способствовало потере рассудка и, как бы выразиться… наделяло склонностью к массовым разрушениям.
Блеск. Я представил себе лысого кота, несущего хаос и разрушения, и едва удержался от нервной смешинки. Тем временем Гальза продолжил.
— Поэтому занятия у нас с тобой будут всего раз в пять дней. Увеличу срок — не успею ничему тебя научить. Уменьшу — у тебя спекутся мозги, ты возомнишь себя Хозяином Огня и Металла и начнешь учинять террор. Если берут сомнения — я уже обучал одного человека с помощью Отпечатков. Он не сошел с ума и даже добился определенных успехов.
Стоит подумать над предложением. Мне все равно кажется, что Гальза темнит и что-то мне не сообщает. Не знаю почему, но ощущение довольно четкое.
Однако. На кону безопасность Лиры. Эта девушка заботится обо мне и еще должна разбудить свою бабушку. Тем самым, под мою ответственность попадают два человека. Еще это мои единственные контакты в этой реальности. Плюсом идет то, что Лира доверяет Гальзе. С ним не конфликтует даже Призрак.
Что ж. Кто не рискует, тот не пьет… а что? А, спасибо, головная боль, шампанское. Знать бы еще, что это…
— Я соглашаюсь на твои условия, Гальза.
— Замечательно, Джаспер, — громыхнул галгара. — Если хочешь, можем провести первое занятие прямо сейчас?
— Давай, — пожал я плечами.
Очень уж любопытно. Дурацкий Кот.
Галгара вновь наклонился ко мне и внимательно вперился в меня четырьмя желтыми глазами. Так внимательно, что аж пасть приоткрыл.
Да уж, у него клыки… Он явно не травкой питается. Ого, у него ярко-желтый язык! Выглядит забавно.
Гальза медленно поднес ко мне руку. Молниеносное движение средним пальцем, и самый кончик его когтя тыкается мне в бедро и тут же уходит, успев только проколоть кожу. На кончике его когтя есть крошечный мазок моей крови. Галгара облизывает палец и морщится. Кот внутри меня беснуется, но я его сдерживаю.
Гальза вонзает коготь другой руки себе в предплечье. Вынимает. Коготь горит устойчивым багровым огнем.
Ну да, в Инферно нет воды. В жилах галгар самый настоящий огонь.
Гальза протягивает коготь мне. Я нехотя слизываю неожиданное прохладное пламя.
На долю мгновения я будто окунулся в раскаленный металл рек Инферно. Боль уходит так же быстро, как и пришла.
Такого импульса Мощи у меня еще не было.
— Подготовка к занятию завершена. Занятная у тебя кровь, кот. Теперь же, пожалуйста, рявкни на пол.
— Что?
— Видишь клейма — гара — на моей груди?
— Да.
— Слова Высокого начертания. Они воплощают сами понятия о основах Инферно. В каком-то смысле это знак, дарующий тебе право использовать само мироздание Инферно. Три строки — по праву крови, по праву рождения и по праву силы. Ты, как и любой инферналист, как любой галгара, тоже имеешь свои гара. Только третьей строчки пока у тебя нет.
— Почему гара?
— Гал-гара, кот. Разум-слово. Сознание-клеймо. Мышление-письменность. Наша письменность и язык красивы. И да, кот, вот тебе еще факт — все галгара пользуются одним языком. Но вот категорий письменностей у нас три. Представляешь, как я был ошарашен, когда узнал, что у людей добрая сотня языков, но всего одна категория? Рыкай давай. Шипи. Что ты там обычно делаешь?
Я коротко мявкнул в пол. И охренел во второй раз.
На полу немедленно проявилось две строчки тускло светящихся красным символов. Как будто их что-то выжгло.
Галгара подполз ко мне и положил когтистую ладонь на знаки. Его пять пальцев скользили по полукруглым извилистым линиями клейм — эта письменность была создана для галгар, и вместо пера у них были их когти. Гальза медленно водил когтями по словам, и читал их только тогда, когда заканчивал с очередным символом. Это завораживало.
— Посмотрим. По праву крови: огонь, жар и дым. Суоль, ррам и фехор. Ты не особенный. И это хорошо. Продолжим. По праву рождения… А тут интереснее. Коготь, арса. Хорошее гара, как раз для тебя. Для людей бесполезно. Гиль — гара, означающая искры и звон. Отличное гара, надо только научиться пользоваться. О, повезло — гангат, речная сталь. Сложное в освоении, но результат сложно переоценить. Сопротивление. Для тебя бесполезно. Сек, кромка. Тоже бесполезно. Еркут — ртуть. Ты решил собрать все металлы, котенок? Плавление. Пока не для тебя, слишком много энергии требует. Ого. ОГО.
— Что там? — Гальза как раз провел когтями по последнему клейму.
Гальза молчал секунд пять.
— Не знаю, как и сказать. Сильное гара, но тебе его почти не освоить. Угул — безрогие. Наши дикие родственники, — на мой вопросительный взгляд он пояснил: — Фелиция мне рассказывала об обезьянах. Мол, похожи на людей, только проще, уродливее и тупее. Вот вылитые угул. Нет рогов, нет клейм, нет разума. Большую часть своего времени я проводил в библиотеке, так что на общение с угул времени почти не оставалось, — Гальза задумался. — Знаешь, я, конечно, могу дать тебе Отпечаток нескольких угул, и ты сможешь их призвать на службу, но гара «подчинение» у тебя нет. Придется договариваться, подкупать.
Отлично. Я пыхающий огнем и призывающий демонических обезьян челокот. Блеск, Джаспер.
— Должен отметить, Джаспер, что у тебя хорошие клейма по праву рождения. Будь ты галгарой, мог бы быть очень успешен в нашем обществе.
— Спасибо, — просипел я. Тут становилось невыносимо душно.
— Итак, начнем обучение, — торжественно объявил Гальза и обхватил мою голову своей чудовищно горячей ладонью.
***
Мои темные руки… Нижние сжимают черенок заготовки. В левой верхней молот. Правая проводит Мощь от ррам, гара «жар».
Усиляю стойку хвостом. Расставляю шире ноги. Приоткрываю пасть и в последний раз пробую на вкус узор распределения жара. Внешний слой начинает остывать, верхний конец заготовки вообще кисловато-темный. Подаю жар. Достаточно, снова вся заготовка сладко-светлая.
Удар. Весь звуковой спектр, от инфразвука до ультразвука бьет мне в слуховые отверстия. Хороший звук, правильный. Хорошее железо. Получится хороший дротик.
Удар выбивает искры и звук. Крошечные раскаленные кусочки металла летят от заготовки. Слежу за звуком, за цветом, за теплотой, за жаром. За многим надо следить. Но это оправданно. Мне нужен лучший дротик.
Любуюсь гиль — крошечные светло-сладкие, быстро кислеющие частицы металла колотятся о мою чешую, инфразвук приятно проходит по костям черепа, а ультразвук вызывает щекотку в глубине слуховых отверстий.
Еще удар. Звук и искры. И еще. Отдача в нижние плечи тренированного тела библиотекаря. И еще. И еще. И еще. И…
***
И меня выворачивает молоком на каменный пол подвала.
— Урок окончен. Сегодня без волшебства, Джаспер. Дай Отпечатку устояться. Крути его в голове. Напоминай себе, что у тебя всего пять конечностей и на два чувства меньше. Завтра повтори. Звук и искры, Джаспер. Вот она — гиль.
— Пять конечностей… Нет таких ушей и теплозрения… Искры и звук… Гиль.
Слово ластится к моему перегретому мозгу, напоминая о невероятном спектре звука и о том чувстве, которого у меня нет. Температура как вкус-цвет. Невероятно.
Галгара усмехается — слышу его фырканье.
— Ну как тебе?
— Это невероятно, — выдыхаю я.
— Да. Инферно невероятно. Земля металла и огня. Мой дом.
Пижонски щелкая пальцами, Гальза испаряет выблеванное молоко, кончиком хвоста открывает дверь в котел и забирается туда.
За его плечами я вижу черную землю, черное небо, багровые скалы и сверкающую серебряную реку. Что?! В котле?!
Напоследок на меня насмешливо смотрят четыре янтарных глаза.
— Иди и отдохни, кот.
Дверь захлопывается.
Я поворачиваюсь и бреду на выход, уверяя себя, что у меня не болят нижние плечи и все повторяя:
— Я челокот. У меня нет теплозрения, у меня четыре лапы и хвост. Гиль. Я не слышу так, как он. Гиль. Искры и звук.
Сонм Старших духов, как же это прекрасно…