Метро – транспорт, которым в Москве не пользуется только ленивый. Система подземных туннелей работает с утра и до позднего вечера, и все это время час пик как будто не прекращается. Утренние пионеры метрополитена отправляются на работу, набиваясь в вагоны, точно в пчелиный улей. Позже жаворонков-пионеров сменяют пенсионеры, приезжие и личности без строгого рабочего графика или без определенного рода занятий. Вечером снова столпотворение – закончился рабочий день. В десять часов вечера метрополитен на пару часов захватывает молодежь. К полуночи людской поток все же рассеивается, но вяло и с большой неохотой. Словно метро – их любимая среда обитания.
Гера спустилась в подземку.
Толпу мигрирующих горожан крепко связывают тонкие ниточки перемещений; в неожиданных местах завязываются узелки, а там, где чувствуется напряжение, эти ниточки разрываются. Гера это поняла, будучи школьницей. В подземке можно встретить знакомого, с которым не виделись долгие годы. Так судьба, словно голодная паучиха, тасует чужие судьбы.
Замкнутый муравейник, метро, существует по строгим законам подземного царства, в котором нет места животным, бомжам и олигархам. Последним здесь были рады разве что во времена их пионерской юности, зато бомжей и разную живность в метро наблюдают с завидной периодичностью. Однажды в одном вагоне с Герой путешествовала грязная, пегая, но в меру упитанная дворняжка. Эта беспородная псина добралась до станции «Китай-город», после чего неторопливо сошла на платформу, рысью пересекла ее, сиганула в распахнувшиеся двери параллельного поезда и продолжила путь в сторону станции «Выхино».
Сегодня ощущения от подземки вызвали необычные ассоциации; словно в прозрачном стакане сметану разбавили кетчупом.
Запахи здесь больше не смешивались, и если вчера Гера с трудом отличала похмелье от колбасы, то сегодня могла уверенно перечислить содержимое дамской сумочки.
Наверняка плохо работала вентиляция.
Протолкавшись несколько остановок, Гера сделала пересадку на кольцевой. Вагон, в который ей удалось пробиться, оказался душным и многолюдным. Справа тяжело дышал тучный пенсионер, слева высокая девушка читала Лукьяненко, сзади в поясницу упиралось ребро чьей-то сумки.
Сидевший напротив мужчина поднял голову и посмотрел Гере в глаза. Слегка удивленно и чуть настороженно.
– Эволюционируешь?
– Что, простите?
От неожиданности она не сразу поняла, что почувствовала его особенный, мускусно-сочный запах. Точнее, она различила одновременно несколько запахов, и они не соединялись друг с другом. Она могла бы в подробностях восстановить его день с момента, когда он проснулся.
Утренние водные процедуры не в счет – это делает каждый. Завтрак: чашка кофе из «турки» и бутерброд с плавленным сыром. Леденец с ментолом и мятой. Аромат женских духов на верхней одежде – пару часов назад он с кем-то долго общался. Запах фисташек был свежим; похоже, в течение последнего часа он ими перекусил.
– Так ты, значит, не в курсе?
– О чем это вы?
Его слегка удлиненная, скуластая физиономия показалась Гере знакомой. Такие лица бывают у официантов, врачей или шпионов – располагают к себе, но сразу же исчезают из памяти. Будто бы они раньше встречались, вот только когда это было – в детстве, в мечтах? – не понять. Поразило тело этого человека – крупное, не накаченное, но, похоже, что гибкое, как у человека-«змеи».
– Слушай, давай-ка выйдем.
Он встал, легонько подтолкнул ее к выходу, и она послушалась. Пробиться к дверям оказалось непросто, пришлось людей потеснить.
«Извините!»
«Спасибо!»
«Я не хотела!»
Они сошли на станции «ВДНХ».
На перроне таинственный морок знакомства развеялся. Она внимательней его рассмотрела: руки в карманах спортивной ношеной куртки, на черных джинсах накладные клапаны, грубая военная обувь сплошь в металлических заклепках – ботинки статусные, но при этом грязные, как у разнорабочего.
– Знаете, на всякую ерунду у меня времени нет!
– Это недолго, – двусмысленно буркнул он. – Идем, я покажу тебе другую Москву.
Он взял Геру за руку. Его крупная ладонь оказалась сухой и горячей, как у сангвиника.
С ним было, о чем говорить. Тема погоды плавно перетекла в политические дебаты, которые закончились разговором о бродячих животных. Сошлись на том, что собак нельзя ни отстреливать, ни кастрировать. И уж тем более нельзя ставить на них опыты. Потому что в критической ситуации каждый может стать таким же бродячим отщепенцем.
Они купили билеты на колесо «Москва 850», чтобы минут через семь сесть в кабинку с открытым обзором – подвесную конструкцию с несколькими сидениями, снабженными упором для ног и фиксатором для тела.
Чем выше они поднимались, тем сильнее хотелось вернуться обратно. Гера искренне пожалела, что поддалась на уговоры того, кто, в отличие от нее, зевал и лениво разглядывал выставочные павильоны. Наверное, в метро он специально говорил странные вещи, чтобы вызвать к себе интерес. Вот такие оригинальные «фортеля» иногда выделывают горожане, чтобы познакомиться с девушкой. Впрочем, в интернете она встречала и другие занимательные способы.
И все же Гере нравились глаза незнакомца – темно-карие, невозмутимые, в которых душу не так-то просто увидеть. Нравилась брутальность мужского лица, несмотря на странное выражение; как будто их встреча ему неинтересна совсем, а ее присутствие – лишь способ разрядить обстановку.
«Да он настоящий флегматик!» – в течение часа Гера дважды изменила мнение о человеке.
– Значит, вы так и не расскажете мне…
– Не нужно так громко, – резко перебил он ее, – они могут быть рядом. Лучше поднимемся выше.
– Рядом? Они?
Она огляделась. И сразу же поняла, что «попала», как «попадает» турист, купивший билет не в то направление.
Ее визави не был ни флегматиком, ни сангвиником. Он просто душевно больной человек, и она стала его добровольной заложницей. Теперь остается одно – не раздражать собеседника.
– Если они узнают, кто мы на самом деле, случится беда. Ты же не хочешь, чтобы нас выследили?
– Кого это – вас? – тихо спросила она.
– Нас, лемургов.
«Лемургов…», – повторила она еле слышно, – «полный абзац!».
Словечко новое для Геры, и она наивно решила, что возникло оно в среде столичных «мажоров». Действительно, звучало вполне естественно: «мажор» -«лемург». С определенным налетом маргинальной «совковости».
– Можно еще раз, я не ослышалась? – решила она уточнить.
Он не отреагировал на просьбу, обескуражив встречным вопросом:
– У тебя ведь был контакт с лемургом?
– Понятия не имею! – опешила Гера.
– Ты же с ним целовалась. Поэтому пахнешь так.
– Как это – так?
– Как лемург.
Разговор затягивался. Гера разнервничалась, и ладони, которые отогревались в манжетах колючего свитера, за пару секунд окоченели. Раньше ей не приходилось сталкиваться с одержимыми. Кто знает, что от него ожидать? И как ей вести себя? Если разговор пойдет в том же ключе, она неправильно отреагирует, и это вызовет у безумного гнев. Нет, все же лучше не лезть на рожон и отмолчаться.
Эх, она отдала бы все деньги, лежащие в кошельке, чтобы исчезнуть отсюда. Но выйти из колеса обозрения на ходу равносильно самоубийству.
– Вы уверены, что я, как и вы, лемург?
– Не сомневаюсь. Хотя, если будешь меняться, можешь стать скамом – сильной и хитрой особью.
– Насколько сильной и хитрой?
– В экстремальных условиях ты это поймешь.
– Думаете, я буду меняться?
Лемург пожал плечами и равнодушно ответил:
– Возможно. Мы не отслеживаем. У нас тоже бардак, как и везде. Да и времени прошло всего ничего. Года четыре, не больше.
На скулах лемурга заиграли упругие желваки, он сразу как-то изменился в лице. По напряжению, по внезапной его настороженности Гера поняла, что вот-вот случится нечто из ряда вон выходящее.
Кабинка прекратила набирать высоту и на максимальном подъеме на время зависла. Москва распростерлась по обе стороны от колеса впечатляющим панорамным видом. Останкинская телебашня, гостиница «Космос», монумент «Рабочий и колхозница», здания комплекса ВДНХ – все известные с детства «приметы» Москвы просматривались как на ладони.
В другой компании Гера с удовольствием предалась бы разглядыванию, но не сегодня. Тот, кто находился рядом с ней, мог в любой момент преподнести новый сюрприз. Сейчас главное – быть предельно внимательной.
– Не пересказывай наш разговор никому, – «лемург» смотрел на нее широко распахнутыми глазами ребенка.
– Это так важно?
– Другим ник чему знать, кто ты на самом деле.
Гера вздохнула:
– Ладно, не проболтаюсь.
Он отвернулся, чтобы перевести взгляд на что-то за пределами кабинки. Она проследила за этим взглядом, но ничего выдающегося не заметила. Ниже пролетала стая ворон, и одна из птиц закаркала низким, простуженным тембром. Но его определенно не интересовали вороны. Он всматривался в нечто близкое, несуществующее.
– Пора прощаться, – «лемург» отодвинул фиксатор, слегка раскачав кабинку, – надеюсь, в будущем встретимся. Когда проявятся способности.
– Как – прощаться? Вы что – уходите?
Если он вздумал отсюда прыгать, то не нужно ему мешать по одной лишь причине: они в разных весовых категориях. А вдруг в последний момент он захочет ее схватить, ведь для чего-то он притащился на это чертово колесо?
Мужчина встал на сиденье и, словно атлет перед прыжком, затоптался на месте, а потом шагнул в пустоту. Именно так прыгают из самолета спортсмены-парашютисты – дерзко, презрев опасность. Только Гера не заметила у «лемурга» за спиной ни парашюта, ни какой-то другой страховки.
Она вскрикнула и с силой прижалась к фиксатору-поручню.
Секунду назад в кабинке, раскачивая ее, находился вполне осязаемый человек. Человек настолько реальный, что и неглубокие морщинки у глаз, и рыжеватая щетина на скулах, и шрам от «ветрянки» на верхней губе вовсе не казались Гере галлюцинацией. И вот теперь этого человека словно стерло из бытия. Будто он растворился не в загазованном московском воздухе, а в другом измерении.
И только след рифленой подошвы на кресле свидетельствовал, что она не свихнулась.
Людей в ближних кабинках не было, значит, за ними не наблюдали. Шумная компания школьников, подсевших в колесо обозрения позже, к «соседям» интереса не проявляла. В тот миг, когда «лемург» перешел в «нематериальное» состояние, они, похоже, так же бойко трепались.
Колесо продолжало вращаться, кабинка двигалась вниз. Вот уже кроны деревьев взлетели над головой. Какой-то мужчина, наверное, контролер, схватился за спинку соседнего кресла, откинул удерживающий Геру фиксатор:
– Дочка, тебя того,.. замутило? Руку давай!
Она «вынырнула» из беспамятства, оперлась о подставленное плечо, шагнула наружу.
– С непривычки слегка укачало. Так высоко! И еще там был… парень без парашюта.
Он отпустил Герину руку, взглянул с растерянностью:
– О чем это ты?
Похоже, мужчина даже не понял, что посадил кого-то в кабинку вместе со странной девушкой. Может быть, его отвлекли беспокойные старшеклассники. Так или иначе, Гере пришлось быстро с ним распрощаться, чтобы проследовать к выходу.