КОРНУС
У въезда в деревню Корнуса встретили презрительные взгляды мавьянов. У него сразу же сложилось такое ощущение, что он уже в чем-то успел провиниться перед ними. Конечно, Охотник слышал, что мавьяны на редкость горделивые и эгоистичные создания, но его это не слишком-то волновало. Он прибыл сюда не за тем, чтобы ввязываться в новые неприятности. Список его врагов и так был уже переполнен, и добавлять в него новые имена этим вечером он не был намерен. Корнус должен выполнить свое задание, и ничего более.
По покосившимся скатам крыш обветшалых лачуг скользил призрачный свет луны. Если хотя бы половина слухов о зажиточности и скупости мавьянов была правдива, то Корнус сильно удивился, лицезрея столь убогие жилища. Едва ли не каждый из них мог обустроить себе целое поместье с собственным замком. Хотя, возможно, именно в таких поместьях они и живут, а подобные селения существуют исключительно для ведения их грязных дел. Никто в здравом уме не пожелает, чтобы недовольный твоей работой клиент пришел с толпой вышибал на порог твоего настоящего дома.
«До чего же смышленые твари, — подумал Корнус и ухмыльнулся.»
К полуночи большинство жителей деревни уже разбрелось по своим домам. Прямо перед носом Корнуса один из мавьянов выглянул на него из приоткрытой двери, что-то фыркнул и с шумом захлопнул дверь.
В самой дальней лачуге горел свет. Корнус схватил поводья, присвистнул и пришпорил Молниеносного. Через минуту он уже слез с коня, потрепал его по загривку, и привязал повод к коновязи. Он огляделся по сторонам в поисках конюшего и стойла, но было весьма очевидно, что обслуживать его никто не собирается. Корнус вытащил из дорожной сумки яблоко, откусил, и протянул Молниеносному. Конь довольно заржал, и принялся жевать.
Путник постучал по двери лачуги. Ответа не последовало. Охотник постучал сильнее, и через несколько секунд за дверью послышалось копошение. Раздались неспешные шаги по лестнице и раздраженное ворчание. Через мгновение засов двери отодвинулся, и в крохотной щелке блеснули сощуренные глазенки.
— Чего тебе? — просипел хозяин.
Корнус вытащил из сумки потертый клочок бумаги и показал мавьяну.
— Я ищу это.
Мавьян как-то странно зачмокал и облизнул губы. Хитрые щелки глаз мавьяна медленно раскрылись. Он захлопнул дверь и какое-то время Корнус простоял в одиночестве. Когда дверь наконец раскрылась, хозяин дома был уже в очках.
— Сотня тринлов.
Корнус вытащил увесистый мешочек из сумки, и потряс им перед лицом хозяина.
— Сотня тринлов за саму вещицу, и пятьдесят сверху за молчание.
Мавьян осклабился в омерзительной улыбке, оголяя ряд гнилых зубов, и довольно захрюкал. Его глазки заблестели от восторга.
— Проходи.
Корнус очутился в узеньком плохо освещенном коридоре. Единственная свеча стояла на столе в дальнем конце гостиной. Мавьян не доходил Корнусу даже до грудной клетки. Каждый шаг давался коротышке с превеликим трудом. Переставляя ноги, он прерывисто и шумно дышал, все время бурча себе что-то под нос.
— Заладили шляться тут по ночам. Думают, что могут заявляться сюда в любое время и требовать все, что вздумается.
Мавьян вразвалочку доковылял до пюпитра на столе, и начал рыться в бумагах. Корнус захлопнул дверь, и снял с головы капюшон. Путник огляделся по сторонам. В помещении стояла невыносимая духота. Несмотря на внешнюю убогость дома, в камине во всю горел огонь, а в котелке булькала какая-то похлебка.
Мавьян вытащил из пюпитра бумагу, и утвердительно промычал. В его руках загремела связка ключей.
— Иди за мной, — мавьян взял лучину со стола, и направился в другой конец комнаты. Корнус пошел следом.
Коротышка резко остановился, развернулся, и исподлобья взглянул на Корнуса.
— Предупреждаю в первый и последний раз, — прохрипел он, — не смей ничего трогать.
— Как скажешь, — кивнул Корнус, поднимая руки ладонями вверх. После секундной паузы, мавьян повернулся обратно и подошел к книжному шкафу. Он встал на табуретку, покряхтел, и выдвинул с заметным усилием массивный фолиант в кожаном переплете.
Раздался щелчок, книжные полки разъехались в стороны, образуя проход.
«Смышленые твари, — усмехнулся про себя Корнус, и шагнул в темноту».
ПРЕДВЕСТИЕ БЕДЫ
За окном сгущались сумерки. В воздухе витал сладостный запах заваренных благовоний. Летард Голран недовольно покачал головой и черкнул пером в пергаменте.
— О чем только думает этот Эсберт, — магистр в задумчивости почесал бороду, — слишком перебарщивает с корнем эклиона. Да, определенно, ему еще слишком рано.
Перелистнув страницу, он сузил глаза, и принялся за проверку работы следующего ученика.
«Польза и вред, содержащиеся в плазме крови юванков. Почему стоит использовать их кровь в пищу?»
Летард одобрительно кивнул.
«Ну, наконец-то, — подумал он, — хоть что-то толковое. Интересно, где он взял образец их крови? Неужто лично поперся в боло…»
Его размышления прервал оглушительный раскат грома за окном. Голран оторвал взгляд от пергамента, и вгляделся в ночную темноту.
«Странно. Геддифинна уверяла, что дождя в ближайшие дни не предвидится, — Голран удивленно вскинул брови, — видимо, не только мне старость не к лицу, — усмехнулся он про себя, отпил спрэлла из прозрачного кубка, и вновь погрузился в записи».
Но не прошло и минуты, как грохот повторился. И на этот раз он сопровождался яркой фиолетовой вспышкой.
Магистр Голран резко поднял голову и тут же вскочил с места. На его хмуром, изборожденном редкими морщинами лице, проступила тревога.
— Это еще что такое?
Летард взял лампу со стола, и подошел к окну. Некоторое время ничто не нарушало безмолвие ночной тишины. Но в следующее мгновение грохот и яркая вспышка снова повторились. Голран широко раскрыл глаза, и от удивления выронил лампу из рук.
— Не может быть…
В ночном небе образовался пламенный силуэт оскалившегося змея. На какую-то секунду он задержался в небе, щелкнул челюстью и испарился.
Летард Голран выскочил из своих покоев, и стремглав помчался вниз по лестнице.
«Я должен успеть».