И все согласно кивали и с особым наслаждением пили кофе и ели пончики. Все, кроме Гомера. Несколько раз он попробовал свой кофе и делал при этом такие ужасающие гримасы, что смотреть было страшно. В конце концов он сказал:
- А что, если я вообще не люблю кофе? Зачем...
- Зачем?! - закричал профессор. - Вы спрашиваете "зачем", молодой человек? Но вы лучше спросите: "Куда?" И я отвечу вам:
"Всюду!" Добавлять "иещеболее" можно и даже нужно всюду! Оно заставит розу пахнуть еще лучше, кудри - сделаться еще кудрявее, чудесную музыку стать еще чудесней! Вы, конечно, достаточно умны, друзья мои, чтобы понять неограниченные возможности этого вещества. И вот оно здесь, перед вами, в удобной упаковке...
Оно перед вами - оптом и в розницу... Купите одну лишь банку, и вы будете обеспечены до конца своих дней! Не бойтесь, что оно протухнет, прокиснет или потеряет свои свойства. Нет! Оно всегда и везде останется таким же, всегда и везде сохранит свою силу... И это чудо вы можете приобрести за пустяковую цену - всего за пятьдесят центов, за пять даймов, за полдоллара! Полдоллара - и вечно действующее вещество "и еще более" можете считать своим! Не теряйте этой возможности, люди! Не теряйте, чтобы потом не пожалеть!..
Шериф первым "не потерял этой возможности" и вынул из кармана пятьдесят центов.
За ним стали обладателями драгоценных банок судья и дядюшка Одиссей. Даже Далей одолжил у судьи полдоллара и купил одну банку.
Профессор уже собирался захлопнуть крышку чемодана, когда Гомер спросил:
- А если я не люблю кофе и натрясу в него эту штуку, значит, кофе будет еще более противным?
- Еще противней, чем ты, несносный мальчишка, - буркнул профессор. - На вот тебе...
Он быстро всучил Гомеру банку без всяких денег. "В виде премии", сказал он, еще быстрей захлопнул чемодан, повесил трость на руку, натянул перчатки, поправил шляпу - и исчез за дверью.
- Ну, я пошел, - первым нарушил молчание Далей. - Попробую дома эту штуку.
- Я поже тошел, - сказал шериф, - то есть я хотел сказать - тоже пошел.
- До свидания. Одиссей, сегодня неплокой денек, - сказал судья. Он всегда бывал вежлив не в зале суда.
- Да, да, - рассеянно ответил дядюшка Одиссей, который в это время выбирал для себя два пончика.
Оставшись вдвоем с Гомером, дядюшка Одиссей положил свои пончики на два разных блюдца и один из пончиков основательно побрызгал веществом "иещеболее". Затем он откусил от одного, от другого, снова от первого, опять от второго. Потом дотер подбородок, почесал затылок, подозвал Гомера, и они стали пробовать вдвоем.
- Нет, будь я проклят! - сказал наконец дядюшка Одиссей.
- А знаете, - вспомнил Гомер, - сегодня никто не платил ни за кофе, ни за пончики.
- Будь я проклят, - повторил дядюшка Одиссей, - и еще более!..
На следующий день, когда дядюшка Одиссей, как обычно, подремывал за своим прилавком, отворилась дверь и вошел судья.
- Послушай, судья, - сказал ему дядюшка Одиссей, еле ворочая языком. Ты что-нибудь замечаешь во мне?
Судья внимательно оглядел дядюшку Одиссея и потом казал:
- Я замечаю повышенную сонливость.
- Вот-вот, - сказал дядюшка Одиссей и зевнул, - то же говорит и моя Агнесса.
Кричит, я всегда был ленивым, а теперь стал и еще более... Только это неверно, судья. Просто я не выспался. Дело в том, что я насыпал этого "иещеболее" себе на матрас, чтобы он стал еще более мягким...
- Ну, и помогло? - спросил судья.
- Помочь-то помогло, да несколько капель попало, как видно, на ту самую пружину, которая скрипела громче всех... Ну, и она стала - представляешь себе? - и еще более скрипучей! Глаз не мог сомкнуть всю ночь... Привет, шериф!
Да, это сам шериф поспешно, словно боялся, что без него что-то произойдет, входил в кафе.
- Джентльмены, - сказал судья торжественно, - я хочу сделать заявление. Боюсь, что и во мне происходят какие-то серьезные изменения - внутренние, а также внешние. Я такой же, как всегда, но только и еще более...
А шериф печально добавил:
- Почу хризнаться, воследнее премя я и еще более сутаю плова и састо чам не догу могадаться, что я сакое тказал.
- Да, тут что-то не так, - мрачно заметил дядюшка Одиссей. - Спросим-ка у Далей.
Он тоже был с нами.
На счастье. Далей как раз в это самое время шел по городской площади, прямо по газону. Он споткнулся о столбик с вывеской "По газонам не ходить!", чертыхнулся, сплюнул, выдернул столбик из земли и швырнул его прямо в монумент. Потом зацепил ногой мусорную урну и уж только после этого направился в сторону кафе. Далей Дунер после истории с гигантскими сорняками и в самом деле стал очень нервным.
- Он такой же, как всегда, и даже еще более, - сказал дядюшка Одиссей. - Наверно, весь день поливал себя этим веществом. Может, даже пил его.
А судья и шериф закивали головами. Бам! - грохнула дверь, пропустив через себя Далей Дунера. Гомер и его друг Фредди были тут же и с любопытством смотрели на еще более сонного дядюшку Одиссея, еще более важного судью, еще более подозрительного шерифа и на еще более невыносимого из горожан по имени Далей Дунер и по прозвищу Дунер-Плюнер.
- А как себя чувствуешь ты, Гомер? - спросил дядюшка Одиссей.
- Очень хорошо, - ответил Гомер. - А вот у вас ужасно сонливый вид. Может, сенная лихорадка?
- Что ты сделал со своей банкой этого "иещеболее"? - спросил дядюшка Одиссей, с трудом отгоняя сон.
- А, с этим... - сказал Гомер. - Мы с Фредди побрызгали как следует радиоприемник, чтобы слышимость была лучше. Вроде немного помогло, но зато стало больше помех и избирательность хуже. Тогда мы взяли отвертку и вскрыли эту банку с "иещеболее".
- Ну? - спросили все.
- Ну, и вот, - сказал Гомер.
- Она была пустая, - сказал Фредди и пожал плечами.
- Вещество невидимое, - напомнил судья.
- Она пустая была! - повторил Фредди с вызовом.
- Пустее пустого, - сказал Гомер. - И еще более!
- Выходит, нас окунули, то есть обманули! - закричал шериф. - Я все время так думал!
- Наше богатейшее воображение, - сказал судья, - увело нас немного в сторону.
- Профессор здорово облапошил нас, - произнес дядюшка Одиссей несколько более оживленно.