Здравствуй, песня весёлого детства,
Славишь Родину ты.
Это голос нашего сердца,
Голос нашей мечты.
Мы поём о завидной доле,
О счастливой нашей судьбе.
За детство светлое -
Спасибо, Родина, тебе!
Встало солнце, и всё зазвучало -
День вступил на порог,
Словно новой книги начало -
Каждый школьный урок.
Ждут нас горы, и реки, и море,
Ветер дальних путей.
Мы поём о вольном просторе,
Об Отчизне своей.
Я. Серпин
Ирка, сидя на краю настила, поджала босую ногу к попе, подстригая ногти на ней маленькими блестящими ножницами, которые она непонятно где добыла. Антон невольно покосился на неё, недовольно помотал головой и осмотрелся. Серый и Андрей сидели с другой стороны плота, держа в руках самодельные удочки, — прямо на ходу тут замечательно клевал милк, местная рыба, похожая на земного окуня. Экипаж "Смелого", по большей части, бездельничал. Пара мальчишек присматривала за веревками, которые удерживали парус под нужным углом к ветру, сам Игорь, естественно, стоял у рулевого весла, тоже не особо напрягаясь, — ветер дул совсем не по курсу, но несильно, так что плыл плот медленно. Даже издевательски медленно, на взгляд Антона, — со скоростью неспешно идущего человека. Хотелось спрыгнуть в воду и подтолкнуть его, но и это наверняка не помогло бы…
Он вздохнул, осматриваясь. В небе висели высокие облака, сквозь них едва проглядывало солнце. Море оставалось тихим и спокойным. Справа по курсу угрюмо темнел один из островов Морских Воришек — поросший густым лесом, он походил на спину какого-то морского чудища. Мальчишка приложил ладонь к глазам, стараясь рассмотреть, нет ли кого на побережье, но там было пусто. И хорошо. Экипаж "Смелого" состоял всего-то из пяти мальчишек — из них лишь двое с луками, остальные с боевыми палками. Даже если добавить трех землян с копьями, получалось немного. Появись вдруг пираты, отбить их нападение вряд ли вышло бы, но Димка с друзьями покончил со всем этим, так что они могли смело плыть дальше, к своей последней уже цели…
* * *
— Ну, вот тут, обычно, мы и встречаем Певцов, — сказал Игорь, когда они, наконец, подошли к берегу.
Антон вздохнул, глядя на знакомый уже пляж. Тоже совершенно пустынный, разумеется. Над ним неровной стеной тянулись известняковые скалы, кое-где выдаваясь прямо в воду, — а над ними колыхалась степная трава. Никаких следов людей не наблюдалось. Ни хижин, ни сетей, ни лодок — в общем, совершенно ничего. Впору поверить, что Певцы и впрямь живут на морском дне…
— И что тут делать-то? — спросил он. Высаживаться туда совершенно не хотелось, с учетом всего…
Игорь вздохнул.
— Что, что… ждать, конечно. Они выйдут… рано или поздно. Только вы это… осторожнее. Тут лесные твари бродят — а вас-то всего трое. Вы лучше на берегу не светитесь, со скал смотрите. А то, мало ли что…
— Ладно, — Антон закинул на плечи тощий уже рюкзак и подхватил копьё. — Ну что, пошли, что ли…
Ребята попрыгали в воду и молча побрели к берегу. Говорить не хотелось, на сердце у всех наверняка было тяжело: каждый думал о том, появятся ли тут Драконы, и если и появятся — то когда…
Дно оказалось усыпано острыми камнями, ступать по ним пришлось медленно и осторожно. Зато взобраться на обрыв было несложно — кое-где обвалившиеся скалы напоминали ступеньки исполинской лестницы. Мальчишки передавали друг другу копья и рюкзаки, так что много времени это восхождение не заняло.
Выпрямившись на гребне обрыва, Антон осмотрелся и вздохнул. Огромная травяная равнина лежала перед ним, мягкими волнами увалов поднимаясь к далеким холмам. На западе, далеко-далеко за холмами, призрачно синели горы. Высоко в небе висело зеленоватое солнце, большое и туманное. В небе неторопливо плыли облака — и так же неторопливо по холмам ползли их расплывчатые тени. Ничего живого, к счастью, видно не было.
— Ну что ж, ребята… — Серый повернулся к ним. — Теперь нам остается только ждать…
* * *
Антон сидел на берегу, бросая в воду камешки — больше делать было совершенно нечего. "Смелый" так и стоял возле берега, Андрюха и Серый заснули, подложив рюкзаки под голову. Антону же спать не хотелось — он смотрел на сверкавшие зеленым огнем волны, бежавшие от смутного горизонта. Море тоже было совершенно пустынным — если не считать островов, темневших между горизонтом и небом…
Что-то плеснуло в воде — Антон не столько заметил, сколько услышал и быстро перевел взгляд. Из моря вынырнул мальчишка — непонятно откуда взявшийся, ведь он видел, что тут никто несколько часов не нырял!..
Антон кувыркнулся назад, прячась в траве, — похоже, что ему повезло!..
Ныряльщик между тем быстро и ловко поплыл к берегу, выпрямился, осмотрелся… Гибкий парнишка, на вид всего лет двенадцати, одетый лишь в короткую набедренную повязку из рыбьей, кажется, кожи, с копной густых каштановых волос. На загорелой коже отчетливо выделялось несколько шрамов — полученных, как, наверное, и сам загар, ещё до попадания сюда, в Ойкумену…
Вслед за ним начали выныривать и другие Певцы — такие же гибкие и загорелые. Антон ошалело помотал головой. Откуда они тут берутся — не с морского же дна, в самом-то деле?..
Опомнившись, он торопливо отполз назад и разбудил друзей. Скрывшись в траве, они внимательно следили за Певцами. Те, похоже, не подозревали об этом — сами подозрительно смотрели на стоявший у берега плот Игоря…
— Откуда они тут? — шепотом спросил Андрей.
— Тут, наверное, есть подводная пещера, попасть в которую можно лишь нырнув под берег, — ответил Серый. — Ладно, нечего тянуть. Пошли.
* * *
Похоже, их тут уже ждали. По крайней мере, когда ребята вышли на берег, никто из Певцов не смутился и не испугался. Они просто замерли, внимательно, но не зло глядя на стоявших наверху пришельцев.
— Привет! — крикнул Серый и для убедительности помахал рукой. — Вы Певцы, да?
— Да, — ответил тот самый парнишка со шрамами. — А вы?
— А мы — с острова Белого Древа, — гордо ответил Серый. — Мы вам Драконову Флейту привезли.
— Спускайтесь тогда, — сказал парнишка. — Гостям мы всегда рады…
* * *
Ребята быстро спустились на берег и замерли под внимательными взглядами Певцов. Антону даже стало неловко: в конце концов, их тут всего трое, а Певцов десятка полтора. Но никакой враждебности они не проявляли, да и оружия у них не было, как ни странно…
— Привет, — сказал парнишка со шрамами. — Я Лари. А вы?..
Ребята вразнобой представились, потом представились Певцы, потом дело, наконец, дошло до Флейты. Серый снял её с плеча и осторожно опустил на землю. Лари осторожно, словно не веря глазам, подошел к ней. Провел пальцами по странному темно-голубому дереву. Мягко взял её шарообразный конец из рук Серого. Обхватил пальцами… подул…
На сей раз, звук был не менее мощным, но… осмысленным? Да. Не просто звук, а зов. Даже не так — Зов. Он гулко раскатился по степи и Антон подумал, что ждать Драконов придется не так уж и долго…
* * *
— Вообще-то, вам повезло на нас наткнуться, — с широкой улыбкой сказал Лари, всё ещё держа в руках Флейту. — Обычно-то мы только ночью выплываем. А то мало ли что…
— Твари беспокоят? — спросил Серый.
Лари вздохнул.
— Нет. Сейчас нет. Они дальше на восток прошли, здесь же есть почти что нечего. Но всё равно…
— Ну, с нами вам нечего бояться, — усмехнулся Серый.
* * *
В этот вечер — впервые за многие, многие годы — Певцы не стали возвращаться в пещеру, а остались сидеть на берегу вместе с гостями. Тем более, что вечер выдался ясный, теплый, в общем, замечательный. Над далекими западными горами ещё догорал закат, море стало густо-синим и словно непрозрачным, вдали, на островах, смутными искрами мерцали костры — и от этого у Антона почему-то становилось тепло на душе. Там, далеко, у костров тоже сидят ребята, поют, травят байки, болтают, словно и не случилось ничего…
— Очень хорошо, что вы приплыли, — сказал сидевший рядом Лари. — Мы привыкли ждать, но всё равно…
— А сколько вы тут ждете?
— Долго, — Лари вздохнул. — Три тысячи лет или около того.
— Сколько?! — Антон был ошарашен услышанным. — Да за это время вы сами могли эту Флейту сто раз отыскать!
— А мы пытались, — Лари вздохнул. — Много раз пытались. Но Терне и Йо, её создатели, сгинули с концами, а Бродяги забились в западный лес, куда нам нет хода. Ты же сам в курсе, как там.
— Можно было ж кого-то попросить… — смутился мальчишка.
— А смысл? Всё равно же, использовать Флейту не сможет никто, кроме нас. Кроме меня даже. А в чужих руках она нам ничего хорошего не принесет. Вот потому мы и тут.
— И не скучно вам?
— Ребята, а вы хоть представляете, сколько тут всего было за эти три тысячи лет? Великая Война Цветов, Империя Оламера, Бунго Великий… это сейчас его почти никто не помнит. А тысячу лет назад его имя гремело от края и до края Ойкумены. А Юхан Стрелок? А Саспис Крылатый? А Поход Белого Шара? И это только то, что я помню так, навскидку. Потому, что мы в этом участвовали. Мы ж не прямо сразу тут на берегу осели. Мы ж всю Ойкумену прошли, с севера на юг и с востока на запад, и не один раз даже. Правда, тогда она совсем другой была. Добрее, можно сказать. А сколько было такого, о чем мы только слышали? Город Снов тот же…
— Вот и славно, — усмехнулся Серый. — Будет, что послушать, пока мы тут сидим…
* * *
— Ну и когда прилетят эти Драконы? — в тысячный уже, наверное, раз спросил Андрей. Мальчишки искупались, позавтракали и сейчас просто сидели на берегу, глядя на лениво набегающие волны. Далеко слева в море темнел остров со Столицей — бывшей Столицей, конечно…
Они сидели на этом пляже уже месяц и Антон извелся от нетерпения: ему хотелось узнать последние новости, хоть какие-то. С ними же тут оказалось никак: он привык к газетам и телевизору, но ни того, ни другого тут, разумеется, не было, и он откровенно скучал. Никаких особых дел тут тоже не нашлось и скука встала перед ним в полный рост…
Ощущение оказалось непривычное: дома под рукой всегда были журналы или радио, или друзья, наконец… Здесь друзья остались — но родной мир пропал, а этот вот мир был, конечно, очень интересным — но это если не сидеть всё время на одном месте. Того и гляди, сам начнешь от скуки поэмы сочинять, словно какой-нибудь Гомер…
Антон недовольно мотнул головой. С ним от этой самой скуки творилось что-то неладное. Чушь вон всякая в голову лезет… и вообще…
Он вновь недовольно мотнул головой, ощущая, что краснеет, и сердито взглянул на товарищей, словно они могли как-то подсмотреть его мысли. Но они, конечно, ничего такого не заметили. Андрей, свесив ноги, сидел на берегу, глядя на неподвижный плот с такими же скучавшими ребятами Игоря. Серый, опираясь на копьё, смотрел куда-то в степь.
— Что там? — лениво спросил Антон. Степь тут была на удивление пустынной — не то, что тварей, но даже местных небольших животных, похожих на голенастых морских свинок, в ней не наблюдалось…
— Следит за нами кто-то, — буркнул Серый. — Вон с того холма. Высунется и спрячется. А кто и зачем — не пойму.
Антон вскочил и присмотрелся — но на пологом гребне холма, тянувшемся в километре от них, никого не было. Конечно, шпион мог спрятаться в высоченной траве и смотреть прямо сквозь неё. Тут очень пригодился бы бинокль — но он остался у Игоря, а остроты глаз не хватало, чтобы что-то разглядеть. Конечно, если там вообще кто-то был…
Антон поёжился. С одной стороны, незаметно подобраться в этой степи невозможно, — если не ползти в траве на манер каких-нибудь змей или индейцев, — а с другой убегать на плот, бросив Певцов, тоже как-то нехорошо. И в милицию не позвонить. Неуютно…
В общем, они сидели теперь, как на иголках, глядя то на плот, то на холм. Несколько раз Антон замечал, что там и впрямь что-то движется, — но под ветром по траве бежали волны, и понять, не скрывается ли в них кто-то, не получалось. Может, Серому просто померещилось… а может, и нет. Теперь Антон, в самом деле, был уверен, что чувствует чужой недобрый взгляд, и это очень его злило. Он уже мечтал убраться с этого проклятого берега — но в этот самый миг небо над ним затмили огромные крылья…
* * *
От удивления и испуга Антон едва не сел на попу. Промчавшись, казалось, прямо над головой, дракон величаво развернулся и опустился на пляж. В груди у мальчишки ёкнуло — невозможное случилось и теперь оставалось лишь не упустить момент…
* * *
Подобрав заранее припасенный камень, Серый остервенело застучал по скале, вызывая Певцов из их подземного укрытия. Антон же, вскинув на плечо тяжеленную, как оказалось, Флейту со всех ног помчался к Драконьему Пляжу. До него тут было не больше километра — и берег там обрывался, словно обрезанный ножом. Мальчишка увидел хмурое, затянутое тучами небо, травянистый склон увала, роскошный, в самом деле, пляж — а на пляже… на пляже…
На пляже стоял хрустальный дракон. Он был чудовищно огромный — как Ил-18, который мальчишка видел на аэродроме. Сложенные крылья поднимались над спиной, словно причудливая крыша здоровенного дома. Увенчанная двенадцатью парами разнокалиберных рогов башка величиной с "газик" была чуть повернута и на мальчишку равнодушно смотрел полуметровый, наверное, пронзительно-синий глаз, с вертикальным, как у кошки, зрачком. Конечно, дракон тут же заметил заполошно выбежавших на край обрыва мальчишек. Но не обратил на них внимания — очевидно, для него живые существа мало чем отличались от комков грунта…
Теперь, вблизи, стало ясно, что дракон ни фига не хрустальный — его чешуя сверкала, словно облитая ртутью. Да какая там "чешуя"! Спина гиганта была покрыта настоящими броневыми плитами, плиты поменьше покрывали его лапы и голову. Даже громадный безвекий глаз сверкал, словно алмазный. Впрочем, почему это "словно"? Это и есть самый настоящий алмаз, как-то отстранено подумал Антон. И такого, конечно же, не может быть. Просто… не может.
Дракон приоткрыл громадную пасть, усаженную, как у динозавра, здоровенными острыми зубами — только не белыми, а черными и блестящими, словно точеными из обсидиана. Между ними метнулся увенчанный неяркими синеватыми огоньками змеиный семиконечный язык, как бы из гибкого вороненого железа, стремительно попробовал воздух, втянулся… Наверное, он не живой, подумал Антон. Это просто какая-то машина… — но тут дракон вздохнул, подняв на берегу небольшую бурю, поднял переднюю лапу… (какую лапу? Это же рука!..) — и очень человеческим жестом почесал морду над глазом. Казалось, что колоссальная рептилия улыбается — хотя уж такого вот точно не могло быть. Потому что драконы улыбаться не умеют…
* * *
Мальчишки так и замерли на гребне обрыва, не зная, что делать. Больше всего Антон сейчас боялся, что дракон улетит — но он явно никуда не спешил. Залез до половины в воду и замер, посматривая на людей, словно ожидал чего-то…
Наконец, примчались вызванные стуком Серого Певцы. Антон, осмотревшись, начал осторожно спускаться с обрыва, придерживая Флейту. Не хватало ещё в самый ответственный в мире момент грохнуться и сломать её к фигам… и он таки не грохнулся. Подбежавший Лари буквально выхватил её из рук мальчишки, прижал к губам…
Мощные, низкие звуки раскатились над пляжем. У Антона по коже побежали мурашки. Это и в самом деле была Песня… и он ощущал, как даже в нем что-то отзывалось на неё…
Дракон повернул голову, глядя на Лари — безо всякого видимого удивления. Казалось, что он даже ждал этого…
Лари старался изо всех сил, его худые бока вздымались и опадали, словно кузнечные мехи. Наконец, он выдохся и замер. Замер и Антон, понимая, что именно сейчас, в этот миг, решается судьба мира…
— Р-рандбр-Рахаггар-рА… — могучий голос сотряс весь мир вокруг, — от него задрожали даже внутренности в животе Антона. Задрожал он и сам. Казалось, что заговорил кит. Именно заговорил. Это было не рычание зверя, нет. Это была — да, это была РЕЧЬ. — МЕНХЕНБАР-РА…
Быстро развернувшись, дракон двинулся на пляж, рассекая воду, как корабль. Казалось, на Антона двинулась хрустальная гора. Он собрал нервы в кулак, чтобы не заорать, не убежать, просто не свалиться на песок в приступе ужаса…
Не доходя всего шагов-то десяти, дракон остановился. Присев на задние лапы, он протянул к ним передние — настоящие руки, только размером побольше человеческого роста.
— Чего он хочет? — удивленно спросил Серый. Даже у него физия была ошарашенная.
— Он хочет отнести вас в Цитадель Мастера. Чтобы вы сами разобрались с ним. При его скромной помощи.
В груди у Антона ёкнуло — он ожидал совсем другого… но Серый уже двинулся вперед и выбора у него не осталось.
* * *
Мальчишка невольно зажмурился, изо всех сил стараясь поверить, что всё это происходит во сне. И едва не сдох от испуга, когда его вдруг сжало что-то горячее и твердое — он не сразу понял, что это лапа дракона. Его притиснуло к вскрикнувшему от испуга Андрею… потом земля под ногами исчезла, а сердце буквально ушло в пятки, но уже по очень уважительной причине — дракон взлетел…
* * *
В лицо мальчишки ударил упругий, теплый ветер и он ошалело распахнул глаза. Далеко внизу лежало уже море и в груди у него снова ёкнуло, но лапа держала его мертво. Почти над головой проносились растрепанные серые тучи, снова и снова его обдавало могучими вихрями от взмахов колоссальных крыльев. Вся Ойкумена распахнулась перед ним — он видел и белесую полоску берега, и холмистый простор степи, и даже темный ковер далеких северных лесов…
Вывернув голову, Антон взглянул вперед. Справа проплывал остров Белого Древа, крошечного с такой высоты. А впереди…
Впереди наплывал остров Хозяев или Мастера. Теперь было видно, что это именно остров, не такой уж и большой, покрытый густым лесом. Где-то в его середине поднималась блестящая металлическая пирамида. В самом деле огромная — метров двести в высоту. Где-то далеко за ней смутно темнел южный берег моря, судя по всему, тоже покрытый лесами. Антон невольно подумал, что там… но узнать это ему было уже не суждено.
* * *
Цитадель Мастера приближалась. Уже видно было, что стоит она посреди огромной поляны. Перед ней была мощеная площадь, вокруг неё — какие-то тоже металлические ангары. Из самой пирамиды выступали какие-то башенки, шпили, квадратные плиты непонятного назначения…
Сердце Антона замерло при мысли, что прямо вот сейчас по ним могут шарахнуть каким-нибудь лазером… но ничего такого не случилось. Распахнув крылья во всю ширь, дракон заскользил вниз.
Площадь впереди была пустынной, она упиралась в наклонную стену пирамиды. В ней зиял широкий трапециевидный портал, ничем не перекрытый. Антон невольно подумал, что никаких Хозяев тут давным-давно нет…
* * *
Ещё несколько могучих взмахов — и дракон опустился на бетонную, как оказалось, площадь. Лапа разжалась — и Антон тут же плюхнулся на четвереньки, стараясь опомниться от накатившего волной головокружения. Потом, помотав головой, всё же поднялся.
Ведущий в пирамиду портал темнел всего метрах в пятидесяти. За ним был какой-то большой зал, освещенный тусклым бледным светом. Вокруг возвышались огромные, как оказалось, ангары с закрытыми воротами. И всё.
Мальчишка оглянулся на дракона. Тот явно не спешил улетать — вновь присел на задние лапы и очень человеческим жестом указал передней на портал. На морде его было отчетливо написано лукавство.
— Ну что ж… — Серый повернулся и подбросил в руке своё копьё, невесть как уцелевшее во время этого полета. — Пошли, ребята…
* * *
Поднявшись по невысокому пандусу, они вступили в зал, освещенный бледными серебристыми лампами. На его стенах блестели какие-то дырчатые зеркальные многогранники. Сами стены, обшитые белоснежными плитами, были все в квадратах тяжелых жалюзи из темной стали. А под ними рядами стояли роботы.
Глядя на них, мальчишки испуганно замерли. Роботы в самом деле были здоровенные — метра два с половиной, с огромными, похожими на котлы бошками, по сторонам которых торчали то ли уши, то ли прикрытые стальными веками глаза. Чем-то они походили на закованных в доспехи жаб, вставших на задние лапы. Их были здесь тысячи — но всё это воинство было сейчас мертвым, неподвижным, покрытым пылью…
— Похоже, что Хозяева в самом деле… того, — с кривой усмешкой сказал Серый. — Пошли дальше…
Всё остальное запомнилось Антону лишь обрывками — раскрывшаяся перед ними глухая металлическая стена в конце огромного полутемного ангара… расчерченная голубыми концентрическими кольцами шахта, воздух в которой вдруг подхватил его и понес вверх… он закричал от испуга и вдруг весьма неловко приземлился на четвереньки под тоже испуганные крики друзей…
Наконец, миновав просторный коридор, он оказался в круглом зале. В центре пол горбился чем-то вроде линзы, у стен шло кольцо изящных пультов. Над ними шел сплошной цилиндрический экран, а выше ещё пояс других, квадратных экранов, сейчас темных. Потолок — зеркально-черный круг, в который упирались изгибы обрамлявших зал стальных колонн — плавал на высоте метров пятнадцати.
Он не сразу заметил затерявшуюся в этом огромном зале фигуру. Когда она вдруг резко повернулась к ним, мальчишка замер. Стоявший перед ним человек был очень высок — добрых метра два. Одет он был в тяжелую белоснежную мантию, ниспадавшую до пола — что придавало ему странное сходство с шахматной фигурой. Косо срезанные рукава мантии свисали до колен, из них выглядывали большие, неожиданно грубые ладони. Венчали мантию массивные золотые наплечники, соединенные не менее массивной цепью. Хмурое, подозрительное лицо обрамляла тяжелая грива пепельно-серых волос, падавших на спину. Без особого труда он понял, что видит Мастера.
* * *
— Невозможно. Сюда нельзя попасть, — низкий голос Мастера гулко раскатился по залу. В нем не было ни страха, ни удивления. Просто сухая констатация факта.
— Сюда нельзя попасть? Ой, простите, мы не знали, — неожиданно насмешливо сказал Андрей.
Да, уж, не менее насмешливо подумал Антон. Наверное, нельзя. Впрочем, мальчишки — народ такой. Они всюду пролезут…
— Кто ты?! — спросил Серый. Голос его звучал сейчас требовательно, почти что зло.
Мастер вдруг улыбнулся — едва ли не торжествующе!
— Я — Творец и Создатель мира. Того самого мира, в котором ты сейчас живешь.
* * *
Как ни странно, Сергей поверил ему — поверил окончательно и сразу. Да и трудно было НЕ поверить — после всех явленных ему в этом мире чудес…
И, в тот же миг, его охватило вдруг странное чувство — не страх, нет! То возвышенное, возносящее в небеса чувство, какое охватывает воина перед битвой…
— Вот как? — голос его звучал сейчас насмешливо, мальчишка даже испугался того, что сорвалось сейчас с его губ — но страх был где-то далеко… Его волной захлестывал восторг — восторг от возможности бросить в лицо этому… существу свинцово тяжелые слова Правды. — Может, ты и впрямь всесилен, как бог в древних книгах, — но тогда ты величайшее Зло, ибо в ответе за всё зло, которое не предотвратил.
Торжествующая улыбка исчезла с лица Мастера. Оно вдруг стало очень хмурым. И — невозможно! — удивленным.
— Я — не всесилен. И я — не в ответе за всё зло мира! — голос его зазвучал недовольно, почти извиняюще…
Сергей перевел дух. Надо же — а ведь он сам почти поверил… Но теперь — теперь, когда морок пал, всё стало несравненно проще…
— Раз ты НЕ всесилен — то будь тогда скромней. Ибо МЫ — тоже не всесильны, и равны в этом с тобой. И мы не примем твоих… планов, как бы мудры они на самом деле ни были. Пусть даже это приведет нас к гибели — пусть! Но это — будет НАШ выбор. Не твой. Своей Воли — мы не уступим никому. Ибо, утратив нашу Волю, мы тут же перестанем БЫТЬ. А БЫТЬ для нас бесконечно важнее, чем существовать физически. Чем жить — но жить по чужой воле, чужой мудростью — пусть она и выше нашей!
— Люди всегда живут в присутствии чего-то великого, превосходящего их, — заговорил в ответ Мастер. — Часто они не обращают на это внимания. Порой, под влиянием гордыни и страстей, борются с ним. Но великое остается великим, а люди, как бы ни были безумны их замыслы, остаются ничтожными. Только если пасть на колени, если предложить себя в качестве орудия, можно найти своё истинное место в мире!
Да он же просто псих, с ужасом понял Антон. Конченый и безнадежный псих. И бог этого мира. Ой, мамочки…
— Нет ничего, более недостойного для чести человечества, чем верный раб, — резко ответил Серый.
— Почему бы не поработить того, кто и так уже раб в душе? — ответил Мастер. Похоже, этот разговор начал забавлять его. — Чести в этом нет, но есть выгода. Верить в честь — значит быть внутри, в компании рабов и дураков. Нет большей тирании, чем тирания рабов над рабами.
— Ты чужак. Ты не знаешь, что такое добро, дружба, семья, дом, друзья — тебе всё это просто недоступно. Ты не человек… ты не можешь это понять… что значит мужское достоинство… достоинство своей страны… своей жизни… свободы… а ты, обезумевший выскочка, без колебаний и совести вмешиваешься во всё, переделываешь всё так, как считаешь нужным, считаешь себя богом, творящим миры, хотя ни черта не понимаешь даже в самых простых вещах! — голос Серого почти сорвался на крик.
— Бессчетны и непостижимы в человеке пути от каприза к жестокости и хотя зачастую кажется, будто пути эти ведут напролом через пространства гуманного разума, на деле разумом они сплошь вымощены, — теперь Мастер говорил едва ли не печально. — Люди всегда выдают желаемое за необходимое, а необходимое — за неотъемлемую привилегию. И всегда считают своё дело правым делом. Словно котятам, гоняющимся за солнечным зайчиком из зеркала, им никогда не наскучит упорствовать в своих заблуждениях!
— У тебя нет чести! — выплюнул Сергей.
Мастер спокойно кивнул.
— Чести нет, есть только превосходство — абсолютное и необратимое. Какие бы умные планы ни строил маленький ребёнок — взрослый настолько больше знает, что они кажутся ему дурной игрой. Вас победили, но пощадили и даже рассказали кое-что об этом месте.
— Чести нет — но есть истина, — уже спокойней возразил Сергей. — Хотя бы в это я верю.
— Вера есть истина страсти, — ответил Мастер. — Но поскольку ни одну страсть нельзя назвать более истинной, чем другая, то вера есть истина пустоты.
Странно, как убеждения различаются изнутри и снаружи, — подумал вдруг Антон. — То, что считаешь надеждой, истиной и любовью, вдруг оборачивается ножом или молотом — чьим-то орудием.
— А вам не стыдно? — спросил он. — Оно ведь очень удобно — творить, ведь это самое достойное для человека, а за последствия своего творчества, которые проявляются в жизнях простых, обыкновенных людей — не отвечать.
— Стыд — тварь, пожирающая любую уверенность, обвивающая холодными кольцами самые пламенные души, — равнодушно ответил Мастер. — Поэтому истинно СВОБОДНЫЙ человек должен быть свободен прежде всего от стыда. Винить его в чем-то могут лишь другие, равные ему люди. Или старшие. Но никогда — низшие, и, тем более, не он сам! Стыдиться чего-то — значит быть недочеловеком, ни больше, ни меньше. Делай, что хочешь, — но будь готов за это заплатить.
— Чужим страданием? — не удержался Андрей.
— Такое бесполезное чувство, как страдание, не может дать кому бы то ни было на что бы то ни было какие бы то ни было права.
Антон промолчал. Что бы он ни сказал — мгновенный ответ сокрушал его, как дубиной. Но он всё равно не сдался.
— Хорошо быть маленьким и глупым, — начал он. — Тогда можно верить, что всё в мире происходит само собой, а от тебя не зависит ничего и тогда жить становится немного страшно, зато очень спокойно. Дергайся, не дергайся, всё равно ничего не изменишь. А вот когда ты большой, сильный и умный, вот тогда ты понимаешь, что власть — это не только возможности, но и ответственность. А если ты не хочешь ответственности, — продолжил Антон, — ты придумываешь себе рай и уходишь в него. Прощай, жестокий мир!..
— Что ж, лучше так, чем оставаться в нем и делать его ещё более жестоким, — согласился Мастер. — Любить всех — значит не любить никого. Большинство людей никогда не достигает своей цели — того, о чем они мечтали. Но это значит лишь, что им не хватило решимости пройти свой путь до конца.
— У меня вот хватило, — буркнул Антон.
— Есть разница между решительностью и инициативностью, — Мастер отвернулся, вновь уставившись в голограммы управления. — Ты решителен, но не ради своей личной цели. Твои действия — лишь реакция, не сознательный выбор. Чего ты хочешь, Антон Игоревич? Вернуться домой? Но это глупое желание. Игра даёт больше, чем ты можешь представить, — но даёт лишь тому, кто сам поставил себе цель. Ты ощущаешь себя винтиком в механизме Судьбы, и это ощущение тебя винтиком и делает! Сергея ведёт месть, верность и желание победы. Вайми — вызов, тайна и ответственность за других. Льяти ищет ответы и призвания в Игре. А ты?.. Что двигает тобой, помимо рефлекторных реакций?..
— Вы могли бы просто назвать свою цель, — Антон решил вызнать побольше. — Зачем вам это всё? Зачем вы затаскиваете ребят в этот дурацкий мир? Почему ваши роботы громят здесь все зачатки цивилизации?
— Потому, что таковы их инструкции, — Мастер пожал плечами, словно удивляясь глупости вопроса. Потом вдруг резко изменил тему. — Вы вторглись в святая святых Цитадели. Вы смогли захватить контроль над Надиром. Странно, что охранные системы не сработали. Они должны были остановить вас любой ценой. Признаю, — он развел руками, — я недооценивал вас. Я не был уверен в серьёзности ваших намерений. Я не ждал предательства Драконов. Я никогда не думал, что Ключ будет кем-то… добыт. Это мои ошибки — ошибки человека, который живёт слишком долго, чтобы сохранить остроту мысли и выверенную беспристрастность, которой некогда гордился. Подумать только! Я родился на рассвете своего мира и застал его гибель. И теперь, в самом конце, когда я должен был проявить все свои лучшие качества — такие ошибки… Но, — печаль пропадает. Он смотрит на Антона острым, злым взглядом, — меня некем заменить. Если я вдруг погибну — погибнет и мир, поверь, я позаботился об этом. И я решу эту проблему, начиная с вас. Прежде чем умереть, скажи мне, мальчик, как вы попали в Цитадель? Я потратил столько времени, защищая её от магических, вероятностных и обычных атак! Как?! Я должен учесть это в дальнейшем.
Если бы мы сами это знали, — подумал Антон. — Не иначе, нам помогла магия Драконов… а Мастер об этом не в курсе. Выходит, не так уж он и всесилен… без Надира.
— Послушайте, — сказал он с удивившим даже его спокойствием. — Почему бы вам просто не рассказать, что привело вас… к вот этому? — он обвел рукой рубку. — Быть может, тогда мы решим, что вы правы. И даже расстанемся друзьями.
— Ну… хорошо, — Мастер опустился в кресло, задумчиво глядя на мальчишек. — Я родился на… впрочем, имя моего мира вам ничего не скажет. Он был похож на вашу Землю. Только развитие там зашло чуть дальше, в основном компьютеры и нанотех — принимаем имплантанты орально… Я был ведущим ученым одной из корпораций. Однажды я понял, как создать систему, меняющую вероятность событий, с некоторыми ограничениями, но собрать её было просто. За её счет я получил базовый набор нужных мне вещей, в том числе тех, что практически невозможны в моей реальности. Небольшой исполнитель желаний, немобильный, не способный создавать живые существа, но способный совершенствовать машины. Например, берем процессор на входе и на выходе получаем его же, но с встроенным умножителем частоты раз в сто и способный работать на ней. Это дало мне базис для матмоделирования, для физической основы фемтотеха, для секвенсора материи и сборщика — не традиционными путями. И тогда — я стал могучим. Сначала решил вопрос с бессмертием, пусть не в идеальном виде — время! — затем получил власть.
— Так как вы дошли до такой жизни? — удивился Антон. — Как оказались в этом диком мире?
Мастер вздохнул.
— Потом мои… конкуренты изобрели свой вариант вариатора. Он позволял ощущать одновременно все вероятности событий, а потом схлопывать их в нужную. Кончилось это плохо: он ушел во всеобщий доступ. Все, кто мог себе позволить, стали почти что богами: что-то похожее на то, что хакеры вытворяли в ВР, но только в реале. Но через несколько лет вдруг выяснилось, что сумма вероятностей — константа, и несколько невероятных событий реализовались сами. В результате — прошла смена законов физики на блокирующие вариаторы вероятности, цивилизация рухнула. Я понял, что виноват в этом и ушел странствовать с группой… коллег. Пока не обосновался вот здесь, в этом примитивном мире.
— Я не понимаю, как можно менять… вероятности, — честно признался Антон.
— Это квантовая магия в чистом виде, — снисходительно пояснил Мастер. — Есть великие сущности, которые могут запросто путешествовать по Вселенным, в пространстве и во времени. Я — лишь по параллельным, с одинаковой физикой, но во времени тоже. По крайней мере, могу брать оттуда всё, что мне захочется. Ты и не должен это понимать.
— Но почему ваша цивилизация рухнула? — вновь удивился Антон. — По идее, с таким вариатором каждый должен в подходящую ему Вселенную выскакивать. Как вот вы.
— Никто не знает всех тайн магии вероятности. У нас от неё сама Реальность начала глючить. Правда, насколько я знаю, такая магия не работает больше нигде.
— А почему? — немедленно спросил Антон.
— Я полагаю, что нам просто повезло наткнуться на… запас свободных вероятностей, уцелевший с незапамятных пор. В других местах их, видимо, давно… исчерпали.
— Кто исчерпал?
— Другие цивилизации. Как и моя родная — от жадности, сразу ОЧЕНЬ много невозможного захотели.
— На что хоть оно вам было нужно?
Мастер отчетливо поморщился.
— Это не я захотел СТОЛЬКО, хотя способ качать такими объемами — создан мной, но для другого: рассеянные вероятности собирать, так можно было. А зачем — на развлечения, на создание игровых мини-вселенных… Но не учли, что свободных вероятностей не бесконечно много. Во что играли — думаю, и так понятно. Моя Ойкумена совсем не одинока.
— А другие цивилизации? Они есть же. Тут полно ребят оттуда.
Мастер лишь пожал плечами.
— В моей родной Вселенной моя раса не вступила в контакт с ними ни в какой форме, до конца. Истощение вероятностей затронуло и соседние звезды тоже. Как затронуло — я не в курсе, но маготехнических культур там нет. Хотя, полагаю, они всё же были. По итогам последующих визитов на родину.
— А откуда этот вот корабль?
— Я сам создал его для себя: прыжковые движки, антигравы, сверхпрочный корпус, наконец, — у нас была серия очень резких технических рывков. На орбиту первые разы я летал на аппарате с ПВРД, зато прото-Надир, который впервые позволил мне выйти за пределы вселенной, использовал в качестве источника энергии запасы антиматерии для фотонно-импульсного корабля — по конструкции это что-то вроде фотонного "Ориона", но добавляется ещё магнитная ловушка и растет эффективность. Кстати, насчет Катастрофы… Я тогда до конца не разобрался, были серьёзные подозрения, что там не совсем природный процесс был, но доказать не смог. Я в тот момент был дальше всех остальных от дома, да и тут мне развитие событий… не нравится.
— Но почему?
— Нас здесь на самом деле несколько, обладателей Надиров, генераторов дробно-мерного фрактально-вложенного пространства, позволяющих незаметно перекраивать трёхмерное пространство-время по желанию. Для Игры нужны новые образы, их очень трудно найти. Но если помочь интересному человеку, провести, так сказать, сеанс психотерапии, иногда удается открыть доступ в такие необычные миры… Я стал расширять границы дозволенного — и со временем на периферии рая возник ад. Моим коллегам это не понравилось, они обиделись, они сказали, что раз я нарушаю их законы, то, значит, я взбунтовался против них. А мне наплевать, что они там считают! Моя Ойкумена занимает мизерную долю Нороньи, это как детская площадка посреди большого города. Меня не волнует, во что детишки играют внутри, — пусть тешатся, чем хотят, лишь бы не плакали. И — соблюдали установленные для них законы.
— Какие законы? — спросил Антон. — Творение не может причинить вреда Творцу или своим бездействием допустить, чтобы Творцу был причинен вред? И Творение должно поклоняться Творцу не менее трех раз в день, иначе в АдЪ?
Мастер поморщился.
— Нет. Я не нуждаюсь в поклонении низших. Но я не хочу, чтобы моё творение причинило вред себе.
— Тем не менее, оно его причинило, — упрямо сказал Антон. — Благодаря Червю и другим вашим ошибкам.
— Грузу, — поправил Мастер. — Мой родной мир накопил много такого груза — груза непоправимых ошибок, смертельных искажений, жутких уродств, бессмысленных функций, не реализовавшихся возможностей, бесконечной ненависти и смерти. Естественно, что всё это, подобно яду, пропитало мою душу, естественно, что в программе Надира тоже накопились со временем ошибки, естественно, что в ней отпечатаны не только светлые, но и тёмные стороны моих желаний. Ты представления не имеешь, какой гигантский труд я сделал в одиночку, минимизируя эту опасность и ущерб!
— И что получилось в итоге?..
Мастер вдруг поднялся, башней нависая над мальчишками.
— Довольно болтовни. Мне пора заняться делом. Надеюсь, я удовлетворил ваше… любопытство. Но я — ваш бог и за оскорбление этого бога вы сейчас умрете. Навсегда.
Серый усмехнулся — недобро.
— Ты можешь убить меня. Сжечь, уничтожить, даже стереть из реальности. Я знаю, тебе это доступно. Доступно такое, чего я и вообразить-то на самом деле не могу… Наверное, ты можешь вообще всё. Кроме одной, но самой важной вещи — ты не в силах заставить меня склонить перед тобой колени. Сколько бы ты не имел власти — именно ЭТОЙ власти над нами у тебя нет. Иначе — зачем тебе вообще говорить с нами? Шевельнул пальцем — и всё тут устроилось, как тебе угодно… Но как раз этого — ты не можешь. О да, ты можешь нам грозить, соблазнять своей мудростью, пугать чудесами и тем, что открыто тебе… но это и всё. Ты не в силах заставить нас ПОВЕРИТЬ в тебя — и мы не верим. И — не будем верить. Никогда. Ибо ты создал этот мир — но не нас. Над нами — у тебя нет власти. Это бесит и пугает тебя — о, я это знаю! — но с нами ты НИЧЕГО не можешь сделать. Ибо вся твоя власть — кончается там, где начинается Воля. НАША Воля. Воля свободных людей. Которая отменяет твою всюду, куда простирается. И однажды — для тебя не останется места в Ойкумене! Вот чего ты боишься — и чего НЕ МОЖЕШЬ изменить. Ибо НАША Воля — уже сильнее ТВОЕЙ Воли. Быть может, ты смог бы уничтожить нас, когда мы ещё только появились в этом мире, были наивны, глупы, слабы… Но не теперь! Теперь — теперь мы знаем. Наш голос — один голос. Наш ум чист и ясен, наша Воля — Огонь, и, именем Огня, я приказываю тебе — освободи нас! Освободи и не являйся к нам более! Иначе — твой конец наступит куда раньше, чем предречено Судьбой — той Судьбой, над которой не властны даже и всемогущие боги!
Гнев исказил бесстрастное лицо Мастера, он вскинул руки, готовясь обрушить на них… но что именно — Антон так и не узнал.
Серый метнул копьё. Оно вонзилось в грудь Мастера — и тот тяжело рухнул на пол.
* * *
Почти против воли Антон подошел к умирающему. Мастер схватился за древко копья — но сил вырвать его из груди у него уже не было…
— Ты, всемогущий, — где твои машины? — спросил Серый, тоже подходя к упавшему. Мастер уже испускал дух, в его стекленеющих глазах стыло безграничное удивление…
— Жаль, что так вышло, — сказал Антон. — Жаль вас.
Бескровные губы Мастера тронуло подобие улыбки.
— Жалость к сильным — разве не от этого становишься великим?..
Потом его глаза закрылись навсегда. Мальчишки ожидали, что его тело исчезнет… но оно так и осталось лежать. Похоже, что Димка и впрямь добрался до Надира, удивленно подумал Антон. И вырвал его мощь из рук безумца…
* * *
Мальчишка не помнил, как они вышли на площадь, где их всё ещё ожидал неподвижный дракон.
— Не могу поверить… — наконец сказал он. — Только что мы убили бога этого мира…
Серый насмешливо взглянул на него.
— И не верь. Богов-то — НЕТ. А те, кого называют богами в самых разных концах Вселенной — они, как видишь, мелочные, мстительные и завистливые существа, лишь краем причастные к могуществу и жаждущие поклонения. Истинно МОГУЧИМ поклонение не нужно. И они-то как раз понимают, что взрослым — не место в детских играх.