Что легенды нам о боге,
Если бы не мы с тобой.
Наши боги — две дороги,
Что ведут в последний бой.
Барабан старается,
Трубач играет сбор,
И нет среди нас белоручек.
Ты гори, гори мой костер,
Мой товарищ, мой друг, мой попутчик.
Ты гори, гори мой костер,
Мой товарищ, мой друг, мой попутчик.
Кто куда, а мы лишь прямо
Через мрак на свет костра.
Прощай папа, прощай мама,
Прощай младшая сестра.
Пламя разгорается
На весь земной простор,
И первыми время нас учит.
Ты гори, гори мой костер,
Мой товарищ, мой друг, мой попутчик.
Ты гори, гори мой костер,
Мой товарищ, мой друг, мой попутчик.
…он не знал, сколько уже смотрит на сумрачную предрассветную степь. Рядом с ним кто-то стоял. Какой-то другой парень. Наверное, он смог бы разглядеть этот смутный и нереальный образ, но Димка сейчас смотрел в сторону — или, может, вперед. Они были в каком-то круглом помещении с застекленными стенами. Димка знал, что позади них, в гладком цементном полу, зияет широкое жерло колодца и лестница спиралью ведет вниз, к основным сооружениям крепости. Пол был на одном уровне с землей, отделенный от неё лишь низким бетонным бордюром. Земля за ним была неровная, кочковатая, поросшая высокой, уже сохнущей кустистой травой. Где-то далеко, на фоне зари, в небо в нескольких местах взлетали языки яркого, бездымного пламени. Мерцающее зарево призрачно колебалось, словно бы увлекая за собой сияние рассвета. Димка знал, что это горит газ, и что эта преграда продержится недолго. До рассвета им придется спуститься вниз — но ещё не сейчас…
Странным образом, он видел сейчас всё, словно смотрел сразу во все стороны. Позади них, в ещё темном небе, висел странный, ажурный и яркий, но ничего не освещающий полый шар большой, ярко-белой луны… из него росли иглы розового металла, и ещё нечто было внутри этого сложного шара, нечто темно-красное… но его никак не удавалось рассмотреть. А лицо незнакомого юноши, одновременно освещенное и лучами рассвета, и текучими отблесками пламени, казалось таинственным и чужим…
Передать чувства было гораздо труднее. Он и этот парень были друзьями, они были одни, они сбежали из какого-то жуткого места и знали, что опасность ещё не миновала, и впереди ещё много опасных приключений…
Димка решил, наконец, посмотреть на него — и проснулся.
* * *
За окнами комнаты ещё лежал синий предрассветный полумрак и мальчишка вздрогнул — на миг ему показалось, что он проснулся из сна в другой сон. Но это уж точно была реальность — рядом с ним, растянувшись во весь рост, дрыхла Машка. Одетая сейчас в одни трусики и Димка, вздохнув, откинулся на спину, глядя в потолок и стараясь вспомнить сон. Последний его сон в этом мире, он чувствовал это. Поэтому он казался ему очень важным. Там, во сне, рядом с ним был Равха, теперь Димка это понимал. Но больше всего его занимала странная луна, невозможная, и при этом — совершенно реальная. Теперь мальчишке казалось, что он видел её уже много раз, с самого раннего детства — пусть и во сне. И ещё немало было связано с этим шаром, нечто очень важное… но оно никак не хотело вспоминаться.
Вздохнув, Димка помотал головой — и, конечно, разбудил Машку, которая тут же замычала, изо всех сил потягиваясь. Зрелище вышло… впечатляющее. Мальчишка захотел отвести глаза — но не смог. В конце концов, Машка сама приперлась сюда в таком виде и явно хотела, чтобы он на неё пялился…
Девчонка, между тем, уже поджала пятки к заду и одним рывком вскочила с постели, глядя на Димку сверху вниз.
— Вставай, дорогой. Хватит валяться.
Димка быстро поднялся, смущенный — он и сам был одет лишь в трусы, а Машка, конечно, бесстыдно на него пялилась.
— Отвернись, что ли, — буркнул он. — Дай хоть штаны одеть.
Машка фыркнула, и, распахнув дверь, быстро вышла на балкон. Димка, сам не зная, почему, последовал за ней. Прохладный, влажный предутренний воздух окружил их, и он на миг ощутил, что взлетает…
* * *
Машка замерла у чугунных перил, глядя вниз, в темную пропасть двора. Димка же постоянно косил, невольно рассматривая её удивительно стройное, тонкое в профиль тело. Тяжелая грива густых, темно-русых волос в красивом беспорядке рассыпалась по спине девчонки, едва заметно шевелясь под ветром. Её лохматые пряди слабо отблескивали, обрамляя широкое, с твердыми и четкими чертами лицо. Чувственный рот, большие глаза, опушенные густыми и длинными ресницами, постоянно подрагивающими, словно их касались чьи-то легкие пальцы…
Взгляд Димки невольно скользнул ниже, на гладкие округлости её неприкрытой груди. Самые выпуклые их места венчали большие темно-коричневые соски. Их крупные кончики твердо, призывно торчали, страшно привлекательные — Димке хотелось скользить и скользить по ним языком и губами… Подтянутый, впалый и гладкий живот — едва выступавшие на нем бугры сильных мышц играли при каждой неожиданной ласке ветра, и живот ежесекундно то поджимался вверх, то вновь расслаблялся. Тонкая талия, крепкие бедра с изящными, сильно выступавшими изгибами, красивый круглый зад… венчали картинку ровные ступни с крепкими пальцами, чувственно упиравшимися в каменный пол балкона. Димка как-то ощущал, что их подошвы, как и его собственные, сладко и сильно ноют от обжигающего их холода. Машка тоже искоса посматривала на него и в груди мальчишки что-то сладко замирало. И, в то же время, в нем вновь росла злость на этот дурацкий мир, в котором ничего больше этого вот посматривания им не светило…
Несмотря на всё это, Димке хотелось стоять и стоять здесь, рядом с Машкой… но тут из-за открытой балконной двери до него донеслись голоса — ребята начали просыпаться. В любой миг кто-то из них мог заглянуть и сюда — а Димке вовсе не хотелось, чтобы их с Машкой застали здесь, да ещё в таком многозначительном виде…
Девчонка, конечно, тоже поняла это.
— Хватит, завтракать пошли, — она легко щелкнула Димку по носу и он вдруг невольно чихнул…
* * *
Одевшись, они вышли из комнаты. По шуму голосов Димка отыскал столовую, в которой уже собирались ребята. Иаши потрошил свои запасы, накрывая на стол. Угощение, правда, оказалось небогатым — рыба из консервных банок, черствый хлеб и вода из-под крана — но всего этого было много…
Наевшись, Димка задумался о том, что делать дальше. Впереди лежал последний и потому бесконечно длинный день в этом мире — а делать здесь, в квартире Иаши, было совершенно нечего. Даже в окна пялиться не стоило — их могли заметить. Вздохнув, Димка решил сделать то, что он собирался сделать уже очень давно — потолковать по душам с Льяти…
* * *
Но найти Льяти оказалось непросто — после завтрака тот куда-то пропал. Димка подумал даже, что Виксен просто сбежал… но в конце концов он всё же отыскался — в самой дальней комнате. Льяти сидел на подоконнике, поджав босые ноги, и смотрел в окно. Физия у него была неожиданно хмурая.
— Что ты такой кислый? — удивился Димка. — Всё сбылось же. Вечером, как только стемнеет, пойдем к Надиру. И всё. Конец истории.
— Ещё неизвестно, дойдем ли, — буркнул Льяти, даже не повернув головы. — И вообще, мне шаман Куниц сказал, что я мол, там сгину. Мир, мол, спасешь, а сам сгинешь, словно и не было тебя…
— Да ну, чушь всё это, — сказал Димка, хотя в груди у него ёкнуло, довольно неприятно — он уже имел случай убедиться, что попусту слов шаман не бросал…
— Пусть и чушь, но всё равно страшно, — Льяти вздохнул, потом взглянул на Димку. — Ты со мной пойдешь, да?
— Конечно, — мальчишка едва удержался от облегченного вздоха. Пожелай Льяти пойти один — и он просто ничего не смог бы с этим сделать… — А что ты вообще хочешь?
— Домой хочу, — буркнул Льяти, вновь отвернувшись к окну. — К родителям. Где бы они сейчас ни были. И к младшему брату. Он ещё тогда пропал, в войну. Я его здесь искал, потому и бегал везде, как ненормальный. А потом… забыл. И просто бегал. Почти всё забыл, дураком стал — ну да это ты видел… Больше не хочу так.
— Ну а в целом? — Димка сел на край какого-то стола.
— В целом я хочу, чтобы все домой вернулись, — Льяти пожал плечами. — Поначалу хотел богом здесь стать, вместо Мастера. Чтобы я самый главный был, а все у моих ног ползали. А сейчас вспомнил — и так тошно стало, знаешь… Устал я, Димка. Не телом даже. Душой устал от всей этой беготни. А мне просто жить хочется, спокойно, там, где я не чужой, где в меня пальцами не тычут, как в диковину…
— Знаешь… и я хочу того же, — Димке вдруг стало неловко, он поднялся и вышел.
* * *
День, как и ожидал Димка, превратился в тошную резину — все они шлялись по комнатам, валялись по диванам, зевали и изо всех сил хотели, чтобы время шло быстрее — но оно, как и всегда в таких случаях, словно замерло вовсе. Настроения Димки не улучшила даже пронесшаяся над городом гроза. Но после неё в комнату вдруг заглянул Вайми. С неожиданно хмурым видом.
— Пошли. Нам нужно поговорить, — сказал он, косясь на сидевшую на балконе Машку.
Димка лишь пожал плечами — занятие всяко лучше, чем подыхать от скуки на диване, — и молча последовал за Астером, в отведенную тому Иаши комнату. Комната оказалась квадратной, просторной, очень уютной — с завешанными зелено-серебристой, узорчатой тканью стенами и массой разбросанных по полу подушек. Дальняя от входа стена — одно огромное окно — была полностью распахнута и в комнату волнами вливался теплый, сырой после только что прошедшего дождя ветер. За окном лежал похожий на зеленое море двор — а дальше, над мокрыми ещё крышами, чернел мрачный силуэт Башни Молчания…
— Ну? Чего ты хотел? — спросил Димка, садясь верхом на стул.
— Льяти сказал, что ты идешь с ним, — ответил Вайми. — Я бы хотел пойти с вами, но… — он вздохнул. — Ничего хорошего из этого не выйдет, с моим-то зверинцем, — он стукнул себя пальцем по лбу.
— И в чем тогда проблема? — удивился Димка.
— В Льяти. Он — замечательный парень, но эмоции у него зашкаливают. Он не просто неуравновешенный, у него в голове хаос, открытый всем ветрам мира.
— Да уж, это заметно… — Димка вздохнул. — Но в чем тут проблема-то? Всё равно, с этим ничего нельзя сделать.
— Ты там поосторожней с ним, Дим, в магии хаос обычно ведёт к большущей всеуничтожающей херне.
— А там разве будет магия? — Димка был уверен, что Надир — просто какая-то машина.
— Будет, не сомневайся. Раз уж сам Ключ — штука вполне магическая. Уж это я вполне могу почувствовать.
— Ну… ладно, — Димка вздохнул. — И что ты предлагаешь? Я-то не маг. Не имею даже понятия.
— Зато я имею, хотя тоже не маг, — Вайми вздохнул. — Но не знаю, смогу ли объяснить это тебе.
— А ты попробуй, — Димка поудобней устроился на стуле. Ему вдруг стало интересно.
— Ну… ладно, — Вайми вдруг быстро подошел к нему. — Словами это объяснить нельзя, так что я попробую показать. Не уверен, что получится, но… — он пожал плечами. — Только не пугайся. Ничего плохого я с тобой не сделаю, даже если и захочу. На это мне силы не хватит.
— Я не боюсь! — тут же возмутился Димка.
— Вот и славно, — Вайми вдруг взял его руками за голову. Руки у него оказались холодные и жесткие, и мальчишка невольно вздрогнул — ощущение вышло неприятное. — Закрой глаза и постарайся представить, что ты спишь и видишь сон. Неважно, какой.
Димка опустил ресницы, твердо уверенный, что всё это чушь и что сейчас Вайми просто засмеется и скажет что-то вроде "размечтался, одноглазый!" Тем не менее, он честно попытался представить свой сон — свой последний сон в этом мире…
Он не сразу понял, что его "точка зрения" ускользнула. Точнее, он сам, наверное, заснул и оказался совсем в другом месте. В отлично знакомой ему степи Ойкумены — но она полого скатывалась к морю белой, как молоко, жидкости, над которой сияла серебристая заря, а на берегу моря стояли странные сооружения — дырчатые полые кубы, разрезные спиральные цилиндры, изящные ажурные башенки — и всё это простиралось в обе стороны, насколько хватал глаз.
Рядом стоял кто-то, мучительно знакомый, но имя никак не хотело всплывать в памяти, только удивительно реальный и четкий образ. А высоко над морем висела огромная белая луна и ещё нечто было позади этого шара, нечто темно-красное, связанное с ним ажурной сеткой…
"Офигеть у тебя сны, — беззвучно сказал… Вайми? Ну да. Димка даже удивился, что сразу не узнал его. — Это же край мироздания, ни больше, ни меньше".
— Это вот? — так же беззвучно спросил Димка, показав на странное молочное море. Вернее, подумал, что сказал — но Вайми его понял.
"Ну да. Это Море Боли. Говорят, что боль в нем бесконечна — но если его всё же переплыть, то ты предстанешь лично перед Творцом и Создателем, и он откроет тебе смысл существования Жизни, Вселенной и Всего".
— Брр, мерзость какая, — Димка невольно поёжился.
"Я бы поплыл, — сказал Вайми с неожиданной грустью. — Только для этого надо сюда не во сне попасть, а наяву, а это неясно, как сделать".
— Что ты мне хотел показать-то? — напомнил Димка. Ему предстать перед Творцом и Создателем совершенно не хотелось — не говоря уж о том, что он и не верил в его существование.
"Что мир — это не то, чем кажется. Нам просто невероятно повезло, что ты смог попасть сюда. Считается, что эти вот штуки, — Вайми показал на странные штуковины на берегу, — отражения всех миров, сколько их ни существует. Должно быть… ну да".
Димка почувствовал, как сознание Вайми прикасается к его… сну. Ощущение было не слишком приятное — словно чья-то призрачная рука влезла в его голову. А потом Вайми просто взялся за мир в его сне — как-то, чем-то, — и сдвинул его. На миг голова у Димки закружилась — он словно полетел куда-то с невероятной скоростью — но тут же мир снова замер. Он оказался на берегу белого моря, среди странных штуковин, одна из которых стояла прямо перед ним. Нечто вроде сплетенной из блестящих трубок башенки, вблизи невероятно сложной. В полой её сердцевине дрожало нечто вроде золотистой струны, а по трубкам медленно ползли разноцветные искры, похожие на отблески, — но здесь нигде не было огней, которые могли бы их отбросить…
"Вот. Это Ойкумена, — сказал Вайми с чувством глубочайшего удовлетворения. — Её отражение, точнее. Эта золотая нить — Надир, а искры — это мы. То есть, люди и другие её обитатели".
— И что? — беззвучно спросил Димка. Башенка была красивая — но слишком абстрактная для того, чтобы затронуть его чувства. Хоть какие-то.
"А то, что Червь уже освободился, — Вайми показал на что-то, похожее на глянцевый мазутный потек на одной из нижних трубок башенки. И ползет сюда. Я не могу сказать, где он сейчас, но ключи от Надира мы добыли очень вовремя".
— А Земля здесь есть? — мысли Димки свернули в более прагматичное русло.
"Где-то есть. Но найти её можешь только ты сам".
— Угу, и как найти? — Димка покрутил головой. Ничего, похожего на Землю, вокруг не наблюдалось.
"Да так же, как я нашел тут Ойкумену. Просто представь её во всех подробностях. Если постараешься, нас перебросит прямо к ней".
Димка постарался. Он представил дом, школу, родной город, потом всё, что осталось в его голове после уроков географии и прочитанных книжек — вплоть до слонов в Африке… и мир вокруг исчез в этом сумеречном состоянии, когда Димка ещё мог думать, но уже не понимал, ни кто он, ни где он, не чувствовал своего тела, плавая в ослепительно ярком калейдоскопе видений, похожем на невероятный, многократно наложенный сон или путаясь в ослепительном водовороте образов, всплывших из его памяти. К счастью, это странное ощущение почти не мешало дышать, иначе он точно задохнулся бы — от неожиданности и просто от охватившего его разнообразия. К счастью, вскоре всё это прекратилось… и Димка ошалело замер, глядя на чеканный, словно бы серебряный куб, прорезанный сквозными квадратными дырками, всё меньшими и меньшими, так что мальчишке казалось, что весь куб состоит из сплошных дырок. Он не представлял, как может его видеть… но он видел… что-то, состоявшее, казалось, из несчетного множества прозрачных плоскостей, пересекавшихся друг с другом. По ним текли бесчисленные серебристые искры, почти незаметные из-за своей малости. И, в то же, время, он видел чеканный, монолитный куб. Димка не понимал, как вообще может видеть две разных… вещи одновременно в одном и том же месте… но он видел, словно у него сейчас две пары глаз и вторые открыты куда-то ещё…
— Это Земля? — с сомнением спросил он.
"Наверное. Я, знаешь, никогда на ней не был. Но, раз нас отправило сюда, то скорее всего".
Димка замер, стараясь… почувствовать то, чего вроде бы никак не мог почувствовать. Но он и в самом деле был сейчас сразу в двух местах, внутри и вовне. Одной из бесчисленных искр в этом кубе и здесь, Снаружи…
— Да, это Земля, — наконец сказал он. — Я… это как-то чувствую.
"А связь, связь чувствуешь?" — нетерпеливо спросил Вайми.
Димка сосредоточился. Он не представлял, с чего тут начать и чем кончить… но он сейчас как-то был сразу в двух местах и между этими местами существовала неразрывная связь. Он постарался представить её… и в какой-то миг увидел нечто вроде необозримо огромной кристаллической решетки. Одна из бессчетного множества точек в ней была Ойкуменой, вторая — Землей. Обе очень далеко друг от друга… но он видел и чувствовал связавшую их сейчас нить.
— Да, чувствую, — наконец сказал он.
Вайми облегченно выдохнул — где-то в далекой сейчас реальности.
"Ну вот и решено дело, — беззвучно сказал он. — Когда ты окажешься у Надира, тебе надо будет всего-то представить этот путь и захотеть пройти по нему".
— А остальные? — с сомнением спросил Димка.
"Думаю, ты сможешь забрать их с собой, если захочешь. Я не знаю, получится ли, но ты сможешь попробовать".
— Офигеть гарантии, — буркнул Димка.
"Вот мы и приплыли к главному, — беззвучно сообщил Вайми. — Надир может изменять Реальность, но слушать тебя он не будет, потому что у тебя нет Ключа. Ключ, как ты знаешь, у Льяти, и отобрать его ты не сможешь, потому что они на самом деле составляют одно целое, и, можно сказать, созданы друг для друга".
— Да не хочу я ничего отбирать! — так же беззвучно возмутился Димка.
"На самом деле хочешь, — сообщил Вайми. — Уж это я чувствую. Но из этого ничего не выйдет. Лучше даже и не пробовать".
— И что же делать? — спросил Димка, очень недовольный тем, что Вайми, хотя бы отчасти, сказал правду. — Ты сам сказал, что в голове у Льяти хаос, открытый всем ветрам мира. Вдруг он захочет сотворить какую-то дичь, например, в самом деле превратит всех в своих рабов или того похлеще?
"Такое вполне может быть, — согласился Вайми. — Всего лишь одно обстоятельство, один нюанс, один долг, одно знание или одно чувство — и всё переворачивается с ног на голову. Я сам, честно сказать, много раз поступал так, как ещё секунду назад не мог представить".
— Прекрасно, — буркнул Димка. — И что дальше?
"Дальше? — Вайми помолчал. — Если совсем в общих чертах, то Реальность можно менять либо потому, что кто-то разрешил тебе это и дал такую возможность… либо своей собственной силой".
— Я не маг, — вновь буркнул Димка.
Вайми вдруг беззвучно рассмеялся.
"А вот и нет. Ты знаешь, как надо поступать. Хотя бы иногда. Можешь увлекать за собой других людей. Это вполне серьёзный и офигенно ценный дар".
— Но это не магия.
"Можешь называть это, как хочешь, суть не изменится. На самом деле все, кто наделен душой, наделены и способностью изменять Реальность — просто в силу того, что душа, как бы ни странно это для тебя звучало, — брешь в этой Реальности, соединяющая физическое тело с пространством-вне-пространства, с высшими размерностями, не проявленными в мире физического. Как-то так".
— Души не существует, — буркнул Димка.
Вайми вновь беззвучно засмеялся.
"Тогда объясни мне, как это мы с тобой сейчас общаемся, как я свел с ума Мэцеё, как он управлял замунгами и так далее. Неделимая Сущность, то есть душа, на самом деле есть у всех. Просто обычно она не может выходить из тела. Иногда она может совершать "экскурсии" в другие места, это ты и сам только что сделал. Я вот обрел способность входить в чужие сознания, и, хотя бы отчасти, управлять ими. Говорят, что можно стать даже свободным сознанием, не привязанным к телу и способным вселяться в другие тела. Теперь и ты сам встал на новую ступень и можешь мгновенно попасть в любое место, хотя это и нельзя назвать перемещением: ведь здесь ты не присутствуешь физически, и потому ничего не можешь сделать".
— А ты? — спросил Димка.
"Я? Довольно опытный сновидец. Обычно я вижу лишь то, что поблизости, но могу оказаться в любом месте Реальности. Хотя и не могу заранее сказать, в каком".
— Всё это очень интересно, но мне-то что делать, если Льяти вдруг начнет чудить? — спросил Димка.
"То, что я сейчас скажу тебе, считается величайшей тайной, но пёс с ней, — помолчав, сказал Вайми. — Итак, так как душа есть брешь в этой Реальности, соединяющая её с пространством-вне-пространства, то способности её потенциально безграничны. Но, поскольку она обитает всё же в физическом теле, степеней свободы у неё очень немного. Владеющий магией имеет их больше. На самом деле тут всё очень просто: не знающий магии ограничен законами природы, высший маг имеет их все. В общем, если очистить суть от всякой мистической муры, то душа не-мага движется в обозначенных этими законами пределах… но величайший секрет в том, что они не в силах запретить все возможные… движения. За их пределы можно вырваться… просто надо думать не вперед или назад, а в… сторону. Каждый раз — в ДРУГУЮ сторону. Божественность не есть какой-то особый тип мышления: это ВСЕ типы мышления одновременно. В теоретическом пределе, разумеется. И просто выскочить на этот уровень мало: конфликт множества типов мышления мгновенно приведет к безумию — и к смерти. Нужно увеличить ещё связность сознания или "силу притяжения" его элементов, если хочешь, то есть, добавить эйуан…
— Чего? — спросил Димка.
Вайми вздохнул.
"Добавить связности. Семантической, конечно. Мне вот добавили. Поэтому я и не свихнулся, даже несмотря на… разнообразие в голове".
— Ну, хорошо, — Димка вздохнул. — И как мне научиться думать в сторону? Причем сегодня? Времени-то нет.
"Ну, один-то способ есть. Но я совсем не уверен, что он тебе понравится".
— Поселить в башке демона?
"Пф. Нет. Хотя чаще всего делают именно так. Просто потому, что так проще. Демонов всегда в избытке, на любой вкус. Единственный небольшой, но противный недостаток — они обладают собственной, конечно, злой волей. В дополнение к своим… способностям. Но это не обязательно".
— Бывают демоны без воли? — предположил Димка.
"Уже не демоны, потому что нечто, не обладающее волей, нельзя назвать существом. В природе такого, конечно, не бывает. Но, если постараться, можно вырастить такую штуковину в себе, в своей душе. И стать с её помощью магом".
— И ты, конечно, хочешь поделиться этой… штуковиной со мной, — без труда догадался Димка.
"Да, вроде того".
— И ты думаешь, что я соглашусь?
"Я же сказал, что тебе вряд ли понравится".
— И не понравилось, — согласился Димка. — Пусть будет, что будет, но я хочу остаться собой. Так что закончим.
* * *
Асфальт был ещё теплый и босой Димка вздрагивал при каждом шаге — казалось, что он идет по шершавой пыльной шкуре какой-то спящей твари. Твари, в которую после заката превратился весь город. Воздух тоже не остыл после удивительно жаркого дня, он был сухой, тоже пыльный и щекотно обтекал почти обнаженное тело — правду говоря, весь наряд Димки сейчас составлял низко лежащий на бедрах красно-сине-черно-белый плетеный шнур с прицепленным к нему спереди весьма скромным по размерам темно-зеленым фартучком, украшенным каким-то густо-желтым знаком. Зад у него был совсем голый, так что, шагая по улице, он чувствовал себя очень неловко. К счастью, праздничные оранжевые фонари горели на ней редко и неярко, так что отчасти всё это безобразие скрывал полумрак. Но всего лишь отчасти.
Он покосился на бесшумно шагавшего рядом Льяти. Одет тот — если это можно так назвать — был совершенно так же. Правда, узнать его сейчас было почти совершенно невозможно — вся его кожа была окрашена в густо-синий цвет, с ещё более темными разводами. По ней плавно изогнутыми линиями тянулись серебристые блестки — казалось, он смотрит на небо позднего вечера со звездами. Сам Димка был покрашен точно так же, но впитавшаяся в кожу краска сейчас совершенно не чувствовалась. Всё тело, от макушки до пяток, стало почти мучительно чувствительным — но, наверное, больше от ирреальной обстановки, чем от чего-либо другого.
Он вновь покосился на Льяти. Беззвучно мелькающие босые ноги, на щиколотках — узкие браслеты из темно-красной, шершавой, грубой кожи. Ещё один — на икре под правым коленом, с него на шнурках свисают пять бусин Ключа, словно налитых изнутри сочным светом — две зеленых и три фиолетовых. Выше, на бедре, — такая же узкая тугая перевязь, в которой торчали три тонких оперенных дротика для духовой трубки — её Льяти небрежно нес в руке. Низко лежащий на бедрах тяжелый плетеный шнур с фартучком. Ещё два шнура поверх него — черный и коричневый. С них на круглую задницу Льяти свисало ещё по дюжине куцых, разной длины, шнурков, кончавшихся кисточками и овальными бусинами из тяжелого, густо-фиолетового стекла — по одной на коричневых шнурках и по две — одна в середине — на черных. Сбоку от них висел небольшой кинжал в коричневых кожаных ножнах, тоже украшенных шнурками с голубыми, красными и фиолетовыми бусами. Он казался игрушечным, но Димка уже знал, что лезвие у него всё же стальное и при этом — очень острое. У него самого было легкое копьё с небольшим, но тоже острым стальным наконечником. Всё это барахло и краску им предоставил Иаши из своих личных запасов.
Он ухмыльнулся и перевел взгляд выше. На правом плече и запястье Льяти были такие же узкие кожаные браслеты, на левом запястье — нитка густо-зеленых бус. Двойное ожерелье — верхнее с тремя тускло-желтыми бусинами, нижнее — раздвоенное, с тремя веретенами из гладкого коричневого камня и маленькими двойными подвесками из нефрита под ними. Но всего необычней выглядела его прическа. Часть прямых волос Льяти была поднята от висков к затылку и стянута ниткой мелких бус из черного стекла. Несколько прядей торчали вверх забавным хохолком, остальное плоским, широким пучком лежало поверх основной массы. Слева, перед ухом, на шнурке свисали ещё две крупных, светящихся желтым бусины Ключа, справа, на двух шнурках, две маленьких красных и две черных. Между них весело блестели длинные, ярко-зеленые глаза, на сей раз, совершенно природные. Нижняя часть короткого носа Льяти была покрашена в мягко-фиолетовый цвет, так что он казался чем-то вроде кошачьей пуговки. Смотрелось это всё смешно, но при том — совершенно естественно, и Димка невольно коснулся своего носа, покрашенного точно так же. Но в остальном он был украшен куда проще — волосы стянуты в хвост (правда, с самой этой стяжки свисали на шнурках две желтых и две сине-фиолетовых бусины), узкий браслет из темно-красной кожи на правой щиколотке и второй такой же — на левом запястье. С него свисало несколько прядей длинной темно-синей бахромы.
Вокруг, в пыльном полумраке, то и дело мелькали другие парни и девчонки, одетые примерно так же. Отличалась лишь окраска тел — темно-красная, темно-желтая, густо-зеленая, даже темно-фиолетовая. Попадались и такие же темно-синие, как и они. Почти все несли легкие копья или луки.
Димка вновь покосился на Льяти. Через плечо у того висела небольшая сумка из зернистой, темно-коричневой кожи — единственное, что выбивалось из общего фона, правда, не сильно. У многих на таких же ремнях висели кошельки или даже наборы маленьких карманов с какими-то небольшими, но явно тяжелыми предметами…
— Далеко ещё? — наконец тихо спросил он. Они шли уже минут двадцать, бессмысленно на его взгляд петляя по улицам, но ощущение неловкости ничуть не ослабло.
Льяти быстро повернулся к нему и слабо улыбнулся.
— Увидишь.
Димка вздохнул. Сейчас они были где-то в незнакомой ему части города — двух-трехэтажные здания с узорами кирпичной кладки, глухие высокие заборы, за которыми угрюмо темнели сады. Вдоль улицы на массивных столбах протянулись тросы подвесной дороги — по ней с тихим поскрипыванием проплыл небольшой, тускло освещенный изнутри вагончик с такими же разноцветными ребятами внутри…
Они прошли вдоль темной витрины — в ней в свете крохотных синих огоньков застыли манекены в черных платьях — и вышли к перекрестку. Димка осторожно выглянул из-за угла. Эта улица оказалась широкой, слева на ней он увидел ещё несколько кучек раскрашенных ребят — оттуда доносились голоса и смех. Справа улица уходила в полумрак и её перекрывал вал из спиралей колючей проволоки, поднимавшийся до окон вторых этажей. За ним висела тьма и Димка невольно поёжился. Там, у моря, уже были киноиды — а против них их игрушечный нож и копьё точно не помогли бы…
Горячие пальцы Льяти обвили его руку, увлекая за собой. Димка вздрогнул и быстро последовал за ним. Льяти шагал легко, мягко, бесшумно, быстро посматривая по сторонам. Блестки на его стройном, словно литом теле сверкали искрами на каждом шаге, волосы тоже блестели, словно мириады нитей черного стекла…
Димка мотнул головой, тоже быстро осматриваясь. Никто, похоже, не обращал на них внимания. Редкие освещенные окна тоже все были зашторены. Тем не менее, ему казалось, что за ними сейчас следят сотни глаз…
Бездумно обходя пятна фонарного света, они быстро миновали ещё несколько кварталов. Ветра почти не было, но иногда почти нагой кожи Димки касались странные токи прохладного воздуха и каждый раз он ёжился, невольно глядя вверх — не собирается ли дождь. Но в небе, казалось, неподвижно, висели высокие, похожие на неровные блины облака, отражая вниз рыжий свет фонарей. За краями этого огромного рыжего пятна сгущался непроглядный мрак и Димка вновь поёжился. Потом перевел взгляд вперед. Там поднимались фасады четырехэтажных зданий, желтых, с белыми карнизами — они наконец дошли до центра города. Фонари там, почему-то, не горели, и он с облегчением нырнул в полумрак.
Они миновали два длинных фасада с темными окнами, потом Льяти свернул влево, в сумрачный сквер. Пустой, к большому облегчению Димки. Громадная, до крыши, арка привела их в обширный темный двор. Здесь, слева, в проем между домами вливался яркий рыже-золотистый свет и в нем стояла группка едва одетых ребят — их крашеная кожа блестела, словно полированный металл.
Димка хмуро посмотрел на Льяти — его синяя фигура очень четко выделялась в почти горизонтальных лучах низких фонарей-тумб — потом с облегчением нырнул в темноту. Здесь во двор вдавался темный корпус дома. Слева поднимался плоский искусственный холм, окруженный поверху колоннадой — а между ними сгущалась темнота, отсеченная высокой чугунной решеткой.
Льяти быстро осмотрелся, крутанувшись на пятке, потом бросил духовую трубку через прутья и быстро полез вверх. Димка, невольно оглядываясь, просунул через решетку копьё и полез вслед за ним. Решетка была частой и массивной, но украшенной всевозможными завитками, за которые он очень удобно цеплялся пальцами рук и босых ног.
Перемахнув через острые пики, Димка быстро соскользнул вниз и подобрал оружие. Льяти насмешливо взглянул на него. Здесь, в полумраке, он был почти незаметен, выделялись лишь блестки и белки глаз.
Вновь осмотревшись, они нырнули в этот почти темный двор. Справа и слева были темные фасады, впереди — глухая стена какого-то древнего склада. Свет фонарей с поперечной улицы поднимался за ней призрачным рыжим туманом и таял в смутных облаках огромных нависающих крон.
Миновав торец дома, Льяти повернул налево, прижимаясь к стене. Ни одно окно тут не горело, но рисковать он не хотел и Димка отлично понимал его — именно здесь, в окружающих этот двор домах, и жили все здешние Хранители…
Морщась от лежавших на асфальте камешков, он достиг почти темного угла и повернул направо. Этот отрезок привел его в очередной угол между складом и темным фасадом дворца. Его задним фасадом. Здесь была широкая деревянная дверь — конечно же, запертая.
Льяти ухмыльнувшись — в темноте блеснули его белые зубы — расстегнул свою сумку, достав из неё огромную связку ключей, снятых Димкой с пояса покойного Истирры. Мальчишка нервно оглянулся, каждую секунду ожидая, что во двор кто-то войдет. Льяти между тем быстро перебирал снабженные бирками ключи, как-то ухитряясь различать их в почти полном мраке. Выбрав нужный, он сунул его в скважину. Димка напрягся… но замок лишь тихо скрипнул, отпираясь. Льяти вытащил ключ и дернул дверь на себя. Осев на петлях, она подалась с резким треском и Димка испуганно дернулся. Льяти схватил его за руку и буквально втянул в царивший за ней мрак. Потом быстро захлопнул и запер дверь.
Они замерли в кромешной темноте, отчаянно стараясь отдышаться. Сердце Димки прыгало где-то у горла, он навострил уши, но слышал лишь его бешеный стук.
Вдруг сумрак прорезал тусклый синий свет — достав из сумки маленький фонарик, Льяти вновь быстро перебирал ключи. Внутренняя дверь была такой же массивной, как наружная, но, к счастью, открылась бесшумно. За ней была короткая лестница, за ней — высокий, темный коридор, сквозь приоткрытые двери в конце которого пробивался яркий свет.
Миновав их, Димка ошалело замер, жмурясь. Когда-то тут был двор, со всех сторон окруженный фасадами. Теперь его замостили пёстрой плиткой и перекрыли плоским, в ступенчатых углублениях, потолком. Под ним сияли яркие, похожие на созвездия люстры, заливая светом весь зал, застроенный, к тому же, вполне настоящими зданиями. С их стен смотрели сотни темных окон — Димка словно угодил в кошмар…
Льяти, между тем, быстро и бесшумно пошел вперед, и ему оставалось лишь с бешено бьющимся сердцем следовать за ним. Каждую секунду он ожидал чего угодно — от окрика до выстрела в спину — и почти всерьёз верил, что всё это и впрямь происходит в каком-то бредовом, диком сне…
Слева, в конце зала, была огромная белая двустворчатая дверь, в этот раз, к счастью, распахнутая. Миновав её, они свернули в ярко освещенную, просторную галерею. Здесь, справа и слева, в огромных витринах стояли не менее огромные, невероятно вычурные вазы из хрусталя и фарфора. Шагая между них, Димка ошалело крутил головой, не в силах поверить, что их до сих пор не заметили. Но, похоже, после гибели сурового начальства вся организация Хранителей приказала долго жить и они дружно ломанулись на праздник…
Огромная распахнутая дверь в конце галереи вела в какой-то просторный, богато отделанный зал — и вот оттуда явственно доносились голоса. Димка шел к ним, почти не чувствуя ног, твердо уверенный, что навстречу к ним сейчас кто-то выйдет, а тогда…
Галерея казалась бесконечной и он даже испуганно дернулся, когда Льяти потянул его вправо, на просторную темную лестницу. Они беззвучно побежали вверх по ней, то и дело замирая у ярко освещенных проемов, ведущих на этажи. Там сияла полировка огромных дверей, алел ворс дорожек. Иногда доносились голоса — но уже тихо, издали. Наконец, путь им преградила очередная решетка — но, к счастью, не доходящая до потолка и они быстро перелезли через неё.
Миновав последнюю лестницу, они замерли на самой верхней площадке, почти темной — лишь через большое круглое окно на неё падал слабый, словно лунный свет далеких, уже обычных синих фонарей. Димка шумно выдохнул, чувствуя просто неземное облегчение — самая опасная часть пути осталась позади. Здесь им вряд ли кто-то мог встретиться…
Льяти задержался у высоких белых дверей, подбирая очередной ключ. Потом с усилием отвалил тяжелую деревянную створку, осторожно заглянул за неё — и решительно шагнул внутрь. Димка, в последний раз оглянувшись, быстро последовал за ним. Сейчас Льяти уже следовал зову Надира, выбирая путь самостоятельно, и он ничем не мог ему помочь…
Они оказались в обширном пространстве чердака, рассеченном неровной паутиной крашеных в белое толстых деревянных балок, тускло освещенных роем пыльных лампочек. Под босыми ногами тихо поскрипывал пыльный деревянный пол и Димка старался ступать как можно осторожнее…
Льяти быстро пошел вперед, потом направо, потом снова направо. Они поднялись по узкой деревянной лестнице, потом спустились в тесный люк. У своих ног, в широкой щели, Димка заметил тот обширный зал, в котором шел недавно, и невольно передернул плечами. Они прошли вдоль него, потом повернули. Путь им преградила глухая стена с очередной белой деревянной дверью — конечно же, запертой, но от неё у Льяти тоже отыскался ключ.
Открыв её, они оказались в помещении, похожем на заводской цех, тускло освещенном парой голых лампочек. Слева от Димки поднималась усеченная пирамида из массивных стальных балок, увенчанная огромным горизонтальным колесом. Между балок маслянисто блестели шестерни и ребристый корпус массивного электродвигателя — всё это было окрашено в грязно-зеленый цвет. Колесо обегал толстый трос, уходивший куда-то во мрак. Над ним тянулся ещё более толстый трос. Закрепленный на массивных сварных рамах, он шел над колесом и тоже исчезал во мраке. На нем, в конце узкого перрона, висел небольшой, тоже зеленый вагончик. Слева, за широкой полосой грязного цементного пола, поднимался второй деревянный перрон, сейчас пустой. Наверху сплетались массивные балки такой же деревянной крыши. Впереди же зияла темнота, в которой парил бледный силуэт Башни Молчания. Сердце у Димки вновь ёкнуло и бешено забилось. Цель их долгого пути была совсем близко…
Легко спрыгнув на пол, Льяти подошел к скрытому за колесом распределительному щиту, с минуту постоял, изучая его, потом решительно замкнул большой рубильник.
Димка невольно задержал дыхание, но огромный мотор, как оказалось, заработал почти совершенно бесшумно — он услышал только низкое гудение, да под босыми ногами легко завибрировал пол. Блестящие косые зубья шестерней двинулись навстречу друг другу, колесо завертелось и промасленный трос поплыл куда-то в темноту…
Льяти повернул голову, весело взглянув на него, и Димка, наконец, с облегчением перевел дух — как оказалось, он не верил, что канатная дорога заработает. Если верить Вайми, ей не пользовались уже много лет…
Вернувшись на перрон, Льяти запер дверь, потом быстро подошел к вагончику. Нажав на ручку, легко открыл низкую железную дверцу, нырнул в неё. Димка, пригнувшись, последовал за ним. Вагончик оказался пятиместным, с простыми креслами из потертой коричневой кожи. Под потолком торчал массивный, старинного вида рычаг, и Льяти потянул за него.
Наверху что-то лязгнуло, пол вагончика дернулся и Димка едва не упал, невольно схватившись за кресло. Вагончик, между тем, двинулся, и он торопливо плюхнулся в это самое кресло, испуганно и возбужденно глядя в окно.
Перрон ушел назад и он испуганно вздохнул, оказавшись высоко над ярко освещенной площадью, к счастью, сейчас уже пустой. Вагончик плыл над ней, мягко, но неприятно подрагивая на тросе, и Димка ошалело помотал головой — всё это до ужаса походило на полет во сне…
Площадь замыкал высоченный металлический забор, за ним начиналась пустынная улочка, обрамленная низкими деревянными домами и высокими деревьями. В конце её горел единственный синий фонарь, а за ним уже зиял обрыв…
Трос заметно провисал и Димка, с тревогой глядя на темные фасады окружающих площадь домов, понял, что они спускаются. Забор остался позади, по сторонам поплыли крыши. В какой-то миг он даже испугался, что вагончик заденет землю и застрянет — людей тут уже не было, одни киноиды…
Когда они доползли до обрыва, высота была едва ли больше метра. Вагончик миновал пятно ярко освещенного асфальта, проскользнул над ржавыми чугунными перилами и погрузился в непроглядную темноту крон. По окнам заскребли и застучали ветки, наверху что-то треснуло, ломаясь, и вагончик резко дернулся. Димка испуганно напрягся, но всё в этот раз обошлось. Да уж, здесь точно много лет никто не ездил…
Деревья под обрывом ушли назад, теперь они скользили над пологим склоном, едва освещенным смутным отблеском неба. Внизу проплывали непроглядные заросли кустов, постепенно поднимаясь к ним — высота снова падала, теперь она составляла едва ли метра два. Этой дорогой давно уже не пользовались и трос сильно ослаб…
Вдруг что-то темное прыгнуло из темноты, глухо ударив о борт. По стали скрежетнули когти, вагончик ощутимо качнулся и Димка испуганно дернулся, ощутив силу удара. Киноид весил явно больше человека и он поёжился, осознав, что такой удар бросил бы его на землю, оглушив — а потом киноид просто вырвал бы ему горло…
Заросли кустов ушли назад, теперь под ними, совсем близко, проплывал грязный песок пляжа. Здесь к ним бросилось сразу несколько темных теней. Что-то глухо ударило в корму, потом Димка снова дернулся, когда за окном, в каких-то двадцати сантиметрах, мелькнул силуэт огромной головы — раза в полтора больше его собственной. Он не успел толком её разглядеть — наверное, и к лучшему…
Что-то глухо ударило в борт ещё раз, потом ещё. Вагончик вновь качнулся, но трос по-прежнему тянул его вперед, хотя до песка оставалось едва ли полметра…
За окном вновь мелькнула голова киноида. Встав на задние лапы, он смотрел на Димку почти в упор, — но песок вдруг ушел назад, внизу что-то слабо заблестело. Они плыли уже над морем и киноид исчез, как привидение…
Димка нервно оглянулся. На фоне черных прибрежных зарослей горело лишь несколько тусклых синих фонарей, едва освещающих пляж, а над ними поднималось смутное рыжее зарево города. Там, на берегу, замерло несколько массивных четвероногих силуэтов. Они явно смотрели им вслед и Димка вновь поёжился. Потом всё же отвернулся.
Впереди был непроглядный мрак, в нем призрачно светлел силуэт Башни Молчания, смутно отражаясь в зыбкой воде. Димка видел лишь её нижнюю часть, всё остальное исчезало за обрезом окна. В выпуклой стене зияли узкие, как амбразуры, окна, потом показался огромный проем, залитый тусклым светом. Они плавно плыли к нему, бесшумно скользя над небольшими волнами, сначала опускаясь почти к ним, потом постепенно поднимаясь. Цилиндрическая стена башни наплывала, вытесняя темноту тусклыми отблесками ровно отесанных каменных блоков. Наконец, Димка увидел почти такой же, как во дворце зал с узкими перронами. Вагончик вплыл в него и Льяти, торопливо вскочив, потянул рычаг назад.
Отцепившись от тягового каната, вагончик вновь резко дернулся и замер. Они вышли и тоже замерли, осматриваясь. В проеме стены, словно в раме, тускло горели рыжие огни города и Димка осторожно — ограды тут не было — подошел к нему. Внизу лежала зыбкая темнота моря, лишь изредка рассеченная текучими бликами огней. За ней парили тусклые облачка освещенных снизу крон и темные крыши, тонущие вдали в мутном пыльном мареве. Несколько ярких освещенных окон словно бы плавали на смутной черноте стен. Над всем этим висел неровный круг зарева, окруженный непроглядной тьмой — отблеск огней города на облаках. Димка невольно перевел взгляд на черные силуэты мачт ЛЭП. Их провода терялись в темноте, но он знал, что они идут к плоской крыше башни. Именно она служила теперь единственным источником электричества и света, и поэтому…
Подгнившая доска хрустнула под его босой ногой и Димка торопливо отступил назад, оглядываясь. Тут тоже стояла пирамидальная рама с горизонтальным колесом, но мотора не было и мальчишка поёжился: если мотор на той стороне отключат (а он не сомневался, что его работу обнаружат, самое позднее, утром), они намертво застрянут здесь. Конечно, если их поход к Надиру закончится провалом…
Льяти, между тем, подошел к массивной, на сей раз уже цельностальной двери, и, подобрав очередной ключ, отпер её. Из-за неё повеяло неожиданным холодом и почти нагой Димка поёжился, в который уже раз подумав, что для таких вот приключений он одет, пожалуй, легковато…
Льяти насмешливо взглянул на него и беззвучно скользнул внутрь. Ещё раз поёжившись, Димка последовал за ним. Он оказался в просторном, высоком коридоре со сводчатым потолком, тускло освещенном парой пыльных лампочек. Конечно, совершенно пустом.
Упершись босой ногой в косяк, Льяти закрыл и запер тяжеленную дверь. Димка облегченно вздохнул, потом осмотрелся. В темных каменных стенах тускло блестело ещё несколько зеленых стальных дверей. Справа и слева коридор поворачивал, огибая центральную часть башни. Здесь было сыро, холодно и очень тихо. Лишь странная, беззвучная вибрация, казалось, висела в неподвижном воздухе.
Льяти вновь осмотрелся и молча потянул его за собой. Они повернули налево и подошли к такой же двери во внутренней стене. Немного повозившись с ключами, Льяти отпер и её. Короткий коридор вывел их к круглой шахте, ярко освещенной тремя рядами лампочек. Вдоль её стены бесконечной спиралью вниз шла железная лестница. В самом деле бесконечной — перегнувшись через перила, Димка не смог разглядеть дна. Снизу вверх дул теплый ветерок, шевелил волосы, и у него вдруг закружилась голова. Невольно мотнув ей, он быстро отступил от края. Он уже знал, что Надир скрыт под землей — но не так глубоко же!..
— Мы туда до утра будем спускаться, — сказал он и сам вздрогнул от звука своего голоса. Тот звучал сейчас как-то незнакомо, словно он не разговаривал уже год.
Льяти вздохнул, пробуя босой ногой покрытую пушистой пылью ступеньку. Судя по толщине этой пыли, ничья нога не ступала на неё уже несколько десятков лет.
— Пожалуй. Пошли-ка…
Они вернулись в коридор и он отпер соседнюю дверь — она вела в тускло освещенную, затхлую шахту лифта. Димка осторожно вошел в его решетчатую клетку, глядя вниз. И тут цепочка пыльных ламп убегала, казалось, в бесконечность…
Льяти закрыл дверь и нажал самую нижнюю кнопку на щитке. Ещё секунду Димке казалось, что древний механизм не сработает, потом сверху по шахте покатился лязг и грохот, заставив его испуганно дернуться — ему показалось, что со всех сторон сейчас выскочит радостно орущая охрана…
Лифт дернулся и быстро пошел вниз. На миг Димка ощутил, что падает и крепко сжал прутья. Пыльные стены шахты двинулись ему навстречу и он судорожно вздохнул. Босые ноги на решетке вдруг свело, сердце замирало — если трос лифта сейчас оборвется, падать им придется долго…
Он не представлял, сколько они спускались — казалось, что целую вечность. Сердце билось часто и сильно, лифт то и дело вздрагивал и дергался, и время тянулось сейчас очень медленно…
Наконец, снизу всплыло пыльное дно. Далеко наверху что-то вновь загрохотало и клетка лифта остановилась несколькими замирающими рывками. Льяти усмехнулся и толкнул дверь шахты… но она тоже оказалась заперта. Он вздохнул и вновь достал связку ключей. Димка молча смотрел на него, понимая, что тут их поход может и закончиться. Тут начиналась уже запретная для всех зона Надира и ключи от неё Истирра мог спрятать отдельно…
К счастью, всего через минуту Льяти нашел нужный ключ и отпер дверь. Они вышли в новый коридор, очень похожий на верхний, но ещё более холодный и сырой. Димка вспомнил, что они спустились намного ниже уровня моря, даже намного ниже уровня дна. Настоящая преисподняя…
Льяти, осмотревшись, быстро зашагал направо. Блестки на его коже вспыхивали в свете тусклых ламп. Димке вдруг показалось, что он смотрит на вечернее звездное небо через зыбкий, подвижный проем в виде человеческой фигуры, и он вновь ошалело помотал головой…
Льяти отпер ещё одну дверь. За ней начинался совершенно темный коридор. Включив фонарик, он осторожно зашагал вперед, беззвучно ступая босиком по толстой мягкой пыли — здесь никто не бывал наверно уже целые столетия. Димка следовал за ним, крепко сжимая совершенно бесполезное копьё. Воздух тут был сырой и тяжелый, как в могиле.
Коридор оказался неожиданно длинным — Димка понял, что он тянется и за фундаментом башни. Он упирался в монолитную выпуклую дверь из литой стали, покрытую облезлой от старости зеленой краской. В центре её торчал большой штурвал. От него к кольцу в стене тянулась массивная цепь, замкнутая на не менее массивный замок. Последний замок на их пути, Димка чувствовал это…
Льяти, вздохнув, вновь принялся разыскивать ключ — что довольно быстро ему удалось. Ключ вошел и повернулся с ржавым хрустом, после чего цепь с замком с грохотом рухнула на пол, вновь заставив Димку вздрогнуть. Казалось, что эти древние оковы рухнули и с него…
Льяти попробовал повернуть колесо, но оно даже не дрогнуло. Им пришлось взяться за него вдвоем, изо всех сил дергая то туда, то сюда, пока оно не начало вращаться с ржавым скрежетом. Но даже отпертая дверь упорно не желала открываться: им пришлось упереться ногами в стену и дергать изо всех сил, так, что руки пробивало острой болью.
Димка уже начал думать, что всё это бесполезно — но тут в петлях что-то треснуло и дверь неохотно подалась. За ней, правда, оказалась вторая, такая же, и он вздохнул.
К их счастью, она оказалась закрыта, но не заперта и подалась легче. За ней…
В лицо ему мягко толкнулся теплый, полный влаги воздух. Димка ошалело приоткрыл рот, глядя на невероятную, колоссальную сеть каменного кружева — бесконечно сплетаясь, оно парило в светло-фиолетовой пустоте, исчезая вдали в смутной розоватой дымке.
Ощущение реальности рывком покинуло его. Димка зажмурился, ошалело помотал головой — но видение никуда не исчезло. Они стояли на железном балконе под гладким темным потолком колоссальной пещеры — он покатым сводом опускался к ним. Но вот рассмотреть стены и тем более дно этой бездны ему никак не удавалось.
Он не представлял, сколько бы ещё стоял здесь — но Льяти потянул его за руку. Здесь в скале был округлый выступ и балкон плавно огибал его. Димка увидел клеть ещё одного лифта — расчаленная тросами, она убегала куда-то вниз, в фиолетовую пустоту…
Не говоря ни слова, они вошли в него и Льяти нажал единственную кнопку. Решетчатая клетка быстро пошла вниз. На сей раз она спускалась плавно и почти бесшумно, хотя ей не пользовались уже целые века…
Димка стоял неподвижно, не испытывая уже совершенно никаких чувств — все их смыло безмерное удивление. Колоссальные изогнутые каменные стволы сплетаясь и расплетаясь проплывали мимо него, словно всплывая снизу вверх. Теплый влажный воздух мягко обтекал почти нагое тело — но постепенно становилось холоднее. Туманный свет внизу разгорался всё ярче.
Димка не представлял, к чему они спускаются — он не особо удивился бы, выйди они на другой стороне планеты — но в конце концов внизу показалось дно.
Во время спуска у него резко заложило уши — как он прикинул, они спустились на глубину не меньше километра. Дно этой бездны покрывали бесконечно сложные фрактальные заросли, словно созданные из чистого светло-фиолетового света, и мальчишка вновь удивленно приоткрыл рот…
Лифт плавно затормозил и замер. Они вышли из него, зашагав по плавно уходящему вниз мостику. Справа и слева поднимались сложнейшие сплетения застывшего сияния. Димка на ходу протянул к ним руку — и тут же испуганно отдернул её: это был не кристалл, а как бы очень плотная, но поддающаяся жидкость и он вновь ошалело помотал головой, чувствуя, что наяву попал в какую-то другую реальность…
Он не представлял, сколько они здесь шли — это уже точно был какой-то сон во сне — но вдруг увидел центр этой бездны: идеально круглое, идеально ровное черное зеркало, врезанное в камень. Мостик кончался у него и по узкой лестнице они сошли на первозданную скалу, гладкую и теплую, словно живое тело. Чуткие подошвы Димки даже свело от силы этого неожиданного ощущения.
Они подошли к самому зеркалу. От него исходил ровный, сильный жар. Идеальную гладь окружало восемь изогнутых, сужавшихся кверху колонн застывшего фиолетового свечения. Между их сходившихся верхушек, на огромной высоте, парило что-то, похожее на зеркальное веретено. Димке показалось, что оно вращается с огромной скоростью — очертания его иногда размывались и тогда по скале и самому его телу проходила вдруг быстрая тугая дрожь. Надир…
Льяти, между тем, положил на скалу духовую трубку, сбросил с плеча сумку с ключами — и вошел прямо в "зеркало", которое оказалось озером. Ручейки блестящей черной жидкости быстро побежали вверх по телу, оплетая его сложной сетью. Димка удивленно замер — и Льяти, улыбаясь, поманил его к себе.
Сейчас в ошалевшей голове мальчишки не осталось ни одной внятной мысли — страха тоже не было, ни капли — и он, вслед за Льяти, бездумно вошел в озеро.
Это, конечно, оказалась не вода, а что-то вроде ртути или расплавленного свинца — очень плотное, горячее, почти обжигающее, но не раскаленное.
Сделав пару шагов, Димка погрузился по щиколотки — упруго выталкивающая ступни масса просто не пускала дальше. Горячие ручейки сразу же ожившей жидкости быстро побежали вверх по его ногам. Ощущение оказалось не противное, на самом деле, даже довольно приятное, и он замер, боясь пошевелиться. Струи живого горячего металла ползли вверх по его бедрам, животу, по груди…
Когда они добрались до шеи, Димка всё же испуганно дернулся — но опутавшая его сеть оказалась упругой, как резина. Испугаться всерьёз он уже не успел — струи живого металла скользнули вверх по щекам, сошлись на лбу… и мир вокруг исчез.
* * *
Когда за Димкой и Льяти захлопнулась входная дверь, земляне собрались в комнате, играющей тут роль гостиной. Рассевшись неровным кружком — кто на креслах, кто просто на полу — они молчали, посматривая друг на друга. Сашка сидел, как на иголках, — ему страшно хотелось пойти вместе с Димкой, просто чтобы не изводиться ожиданием здесь… но именно это ему и пришлось делать. Он поверить не мог, что сейчас уже все их приключения закончатся и они окажутся дома — но всеми фибрами души страстно желал этого. И остальные, разумеется, тоже. Никто не знал, правда, сколько им тут предстоит ждать — но вряд ли долго…
Сашка, конечно, понимал, что на самом-то деле ещё ничего не решено — Димку с Льяти могли схватить Хранители, отобранные у Ахело ключи могли оказаться вовсе не ключами от Надира, — да и сам Надир, вместе с Ключом и восприимцем, мог оказаться попросту пустышкой, придуманной Мастером только затем, чтобы поглумиться над запертыми в этом мире ребятами. И с этим он ничего не мог поделать — только ждать и верить в их победу…
* * *
Прошло уже примерно полчаса или даже больше — и напряжение в комнате достигло предела. Сашка буквально нутром чувствовал, что всё случится сейчас — или никогда. О том, что их ждет в таком случае, он старался не думать…
Нервно зевнув, он поудобнее пристроил на коленях доверху набитый рюкзак. От вещей, с которыми он попал сюда, мало что осталось, так что всё освободившееся место Сашка занял тем, что собрал за эту пару недель здесь, в Городе Снов. Ничего особенного ему, правда, не попалось — несколько затрепанных книжек на каком-то непонятном языке, несколько упаковок здешних зефирок и здоровенная круглая железная штуковина, служившая, если верить Вайми, генератором шаровых молний в здешних странных фонарях — правда, по его же словам, неисправная…
Сам Астер тоже присутствовал здесь — с копьем в руках и с туго набитой сумкой на боку. Верно, и он собирался отбыть из этого мира, и посему решил прихватить с собой побольше сувениров…
Сашка невольно подумал, куда он надеется попасть, — неужели в свой родной мир, где прошла уже добрая тысяча лет? — и в этот самый миг внутри у него что-то словно ёкнуло и оборвалось. Свет в комнате погас.
* * *
— Что за?.. — опасно высоким голосом спросил Юрка.
— Восприимец у Надира, — голос Вайми звучал сейчас странно напряженно. Он вскочил и замер, словно прислушиваясь к чему-то. — А теперь валим отсюда. Быстро!
— Что?.. — вновь ошалело спросил Юрка.
— Валим! Быстро!
Спорить с ним никто не стал. Ребята толпой повалили в коридор — тут же наткнувшись в нем на такого же испуганно-ошалевшего Иаши. Сашка понял, что это странное, и, чего там, крайне неприятное ощущение сейчас чувствуют все в этом городе — а, скорее, и во всём мире…
— Вы куда? — испуганно спросил Иаши. За ним маячил Шиан Та и ещё пара парнишек — всё, что осталось от его племени.
— В укрытие! Собирайте барахло — и с нами!
— Нет уж! Я никуда отсюда не пойду! — возмутился Иаши. — Вообще, какого черта…
Вайми не стал вступать в дискуссии — он просто подошел к Иаши и вытащил у него из кармана ключи от всех дверей, ведущих в это убежище. Иаши ошалел настолько, что попросту замер, нелепо раскрыв рот…
* * *
С трудом протиснувшись между бесконечными шкафами, они скатились к основанию лестницы. Вайми отпер тяжелую железную дверь, ведущую в подвал. Спустившись в него по крутой и длинной лестнице Сашка подумал, что тут они и останутся — в конце концов, укрытия надежнее тут было не найти. Однако Вайми тут же отпер другую, узкую, из четырех облезлых филенок дверь, ведущую в собственно подвал. Из-за неё отчетливо пахнуло могилой и Сашка передернулся: весь мир вокруг него и так вибрировал, вот-вот готовый рассыпаться и рухнуть в какую-то бездну. На таком вот фоне нырять в этот поистине могильный мрак ему совершенно не хотелось. Да и другим, судя по всему, тоже…
— Вперед! — вновь заорал Вайми.
Он первым выскочил во тьму за дверью. Сашка и остальные побежали за ним.
* * *
Бежать по мягкой, поросшей пузырчатой плесенью земле было, мягко говоря, неудобно — но Сашке, честно сказать, было уже наплевать на такие вот мелочи. Здесь, в этом жутком подвале, он не хотел оставаться ни одного лишнего мгновения.
К счастью, Вайми не пропустил ведущую наверх лестницу. Они вышли на улицу — и Сашка удивленно замер. Всё вокруг было залито странным розовато-белым светом, неожиданно ярким — им пылали плывущие над головой облака. Можно было бы подумать, что вокруг просто хмурый день… но в просветах, открывавшихся иногда между низко плывущими тучами, зияло пугающе черное ночное небо.
— Смотрите! — Борька вдруг вытянул руку, показывая на юг.
Сашка повернул голову… и замер. Там, на юге, был источник этого свечения — полоса более яркого света. В ней, несмотря на огромное расстояние, что-то отчетливо двигалось, и он вдруг понял, что это туча. Огромная, высокая туча. А свет, который он видит, — свет бесчисленных молний.
* * *
Какое-то время они молча смотрели на неё. Потом Сашка как-то вдруг осознал, что полоса эта заметно приблизилась — хотя времени прошло совсем не так много…
Сердце у него ёкнуло, когда он понял, что туча движется сюда, к ним — и движется невероятно быстро, гораздо быстрее, чем плывущие над головой облака…
— Что это? — наконец спросил он.
Вайми быстро повернулся к нему. Лицо у него было непривычно бледное — странного пепельного цвета.
— Окончательная Буря, — голос его звучал сейчас мрачно-торжественно, как и полагалось, наверное, сообщать о настоящем конце света. — Когда восприимец достигнет Надира, всех людей сдует Ветром из мира. Но вот куда — никто толком не знает, так что лучше в него не попадать, — он мотнул головой, очнувшись от растерянности. — Уходим в гору, быстро!
— В какую гору? — Сашка всё ещё ничего не понимал.
— За мной! — и Вайми помчался по улице. Сашке и другим оставалось только следовать за ним.
* * *
Неожиданно быстро они вынеслись к железному забору, отделявшему от города захваченную киноидами прибрежную зону. Здесь к нему было пристроено что-то вроде дощатой галереи, на которую вела лестница. Бодро взбежав на неё, Вайми тут же перемахнул забор, и, повиснув на руках, спрыгнул. Сашка бездумно спрыгнул вслед за ним — и невольно охнул, врезавшись в асфальт кедами. Высота тут была добрых метра три.
Дождавшись, когда спрыгнут последние, Вайми вновь рванул на юг — к наступающей туче и к морю. Сашка невольно подумал, что они бегут к Башне Молчания — но в этот миг Вайми замер на пересекающих улицу трамвайных путях. Остальные тоже замерли, с тревогой глядя на бурлящую тучу — казалось, что над миром поднимается невероятно высокая, пылающая волна…
— Туда, — Вайми показал налево.
Повернувшись, они все побежали к нависавшему над зданиями высоченному скалистому склону. Сашка вспомнил наконец об оставшемся в квартире Иаши рюкзаке… но возвращаться было уже поздно.
* * *
Бежать было, вроде бы, недалеко — но, когда они добежали до скалы, страшная бело-розовая светящаяся туча заняла уже треть неба. Исходивший от неё свет стал пугающе ярким, а неестественно быстрое кипение облаков стало видно уже совершенно отчетливо. Самое страшное, однако, оказалось в том, что пока что не было ни звука, ни ветерка…
Здесь в скале был прорублен квадратный туннель высотой метра в четыре. Метров через десять он поворачивал направо, исчезая из поля зрения. Идти туда, правду говоря, не слишком-то хотелось — но тут вокруг зашелестели листья. Лица Сашки коснулось ласковое пока прикосновение ветра — но он дернулся, словно его ударили, и бросился в туннель.
* * *
Ещё метров через десять туннель снова поворачивал — на этот раз влево. Здесь в скалу были врезаны огромные, массивные стальные ворота — приоткрытые. За ними зиял кромешный мрак и Сашка снова замер. Из мрака несло холодом и сыростью, как из могилы. Но тут снаружи донесся яростный уже шум листвы — и, почти сразу, треск дерева. Волной накатился глухой мощный шум — и Сашка вдруг осознал, что монолитная скала под ногами вибрирует, уже давно…
В туннель ворвался сквозняк, неся с собой тучи пыли и резкий, пугающий запах озона. Гул становился всё громче — и они испуганно бросились во мрак.
Уши у Сашки вдруг заложило, в лицо ему ударил ветер — на миг ему даже показалось, что какая-то сила вытягивает его из скалы. Он испуганно замер… но тут в чьей-то руке вспыхнул фонарик. Пятно света запрыгало по неровному каменному полу, по стенам громадного, вырубленного в скале зала…
— Сюда, — Вайми показал куда-то направо.
Торопливо миновав зал, они нырнули в какой-то коридор с чередой ступеней, ведущих вверх. Здесь тоже бушевал дикий ветер, старался отбросить их назад, рвал волосы, — но Сашка, сжав зубы, пробирался вперед. Через двадцать шагов ветер вдруг стих — они оказались в новом, на сей раз, круглом зале. Луч фонарика запрыгал по его стенам — их ломаной спиралью обвивала вырубленная из камня лестница. Они были внутри какой-то шахты, уходившей в непроглядный мрак.
— Всё, здесь мы будем ждать, — сказал Вайми.
Они расселись на ступеньках ведущей наверх лестницы. Где-то там жутко завывал ветер, скала под Сашкой содрогалась. Он представил, ЧТО сейчас творится снаружи — и весь невольно передернулся. Вполне возможно, что сейчас ветер уже убил всех, кто не захотел присоединиться к Вайми, — но это было, в конце концов, их решение…
Машка плотно прижалась к нему боком — и Сашка обнял девчонку. Скала под ним содрогалась всё сильнее, ветер наверху завывал, словно сам Сатана, бросая в лицо волны сырого, разящего озоном воздуха и мельчайшую водяную пыль. Сашка подумал, что этот невероятный ураган затопит их здесь невиданным штормовым приливом — или просто разберет весь хребет по камешкам. Всё кончится быстро, может, уже этой ночью. Но пока они были живы.