ЧЕРНОВИК!
Стриж появился к обеду на едва стоящем на ногах коне.
— Боярин, в Борундуках к осаде готовятся. Нерусь с холмов надвигается, лиди по дорогам бегут.
— Беги старосте доложи. Василиса!
— Слышала.
— Что думаешь?
— Нерусь малым числом с холмов не ходит. Можно баб и детей в тот схрон в овраге свести и с половиной мужиков и ценным имуществом там схоронить от Бурундуков до нас полтора дня хода, до столицы ещё два. Считай рать на встречу выйдет только на третий день и самое раннее на пятый дойдут до нас. Нам надо продержаться четыре дня и четыре ночи и скорее всего дом наш сгорит.
— Не велика беда, новый отстроим. Ты с бабами пойдёшь и будешь их защищать. Мужиков всех тут оставлю. Собирай всё ценное в мой рюкзак и не дуйся, о дите нашем думай.
Староста план одобрил и сразу отправил мальчишек рубить древки для копий. Мужики активно загружали телеги добром и Лёня повёл с собою несколько мужчин, чтоб помогли перенести оружие и доспех от воинов из схрона нежити. Василиса Уместила всё что было ценного в рюкзак мужа.
— Лёнь, а в рюкзаке тоже много чего есть. Я думала, что он пустой а там вон что.
Василиса показала из рюкзака ствол карабина.
— Что это?
— Ты у меня спрашиваешь, дорогой.
— Понятно. Потом разберёмся. Раз сёстры положили значит это что-то нужное.
— А у меня в сумке вот- Василиса показала край толстого рулона ткани. — Всё таки хорошо, что сёстры тебя нашли. Они и правду хорошие, а с мылом мы потом разберёмся.
— С этим ладно. Я вот, что понять не могу. У вас же на границах войска есть, так почему враг сюда уже добрался?
— Лёнь, они ж не стоят стройными рядами вдоль рубежей. Их задача в крепостях сидеть и вылазки делать, чтоб врага выбить, но на их осаду всегда только часть войска оставляют, а остальные в обход идут и грабят.
— И много от туда идёт?
— Обычно не меньше тьмы.
— А в цифрах?
— Тысяч десять.
— То есть нам ждать от пяти сот до трёх тысяч воинов.
— Именно по этому я хотела остаться с тобою.
— Вот именно по этому ты пойдёшь в схрон.
******
Чужая рать появилась к вечеру следующего дня и было их около тысячи. Они не спеша разожгли костры и так же не спеша начали варить ужин. На Лёнину мазанку никто даже не взглянул. От вражеского войска отделилось три человека и спокойно подошли к воротам.
— Рус, выходи говорить будем.
— Говори так, тебя слышно.
— Боишься, это хорошо. Вы можете уйти в лес, только с голыми руками. Оставляйте всё добро и уходите и будите жить.
— Ты дураков найти можешь только у себя в детских кроватках.
— Это ты моих детей дураками назвал? А ну выходи биться будем один на один, если ты мужчина.
— Добро. Ты мог и отсидеться за спинами своих бандитов, но раз уж решил умереть как воин, то просьбу твою уважу.
— Это он нашу рать бандитами назвал? Брат, ты должен смыть это оскорбление его кровью. Мы не бандиты а воины великого Харена.
— Да похер кем вы себя считаете. Раз вы сюда пришли, то для меня вы тупые бараны.
— Мы всё будем биться с тобой рус.
— Вот и хорошо, что не придётся за вами по лесам бегать.
Воин в чёрном доспехе спрыгнул с охранной стены. Тут же ему за спину упал с десяток вязанок стрел.
— Ты решил от нас стрелами откупиться? Не выйдет.
— Много говоришь. Ты не баба случаем?
Взревев от ярости воин Харена выдернул саблю и ринулся в бой, но грамотно выставленный длинный клинок тут же срезал его руку и на втором движении пробил шею. Двое других тоже выхватили сабли и перекинув со спины щиты разошлись по сторонам. Лёня сделал пару шагов и ударом ноги отправил отрубленную голову в лицо одному из врагов и, пока тот прикрывался щитом, атаковал его простым мощным ударом сверху. Ни щит, ни шлем не смогли остановить чёрную сталь, рождённую в горниле звезды и тело глухо рухнуло наземь.
— Может на помощь кого позовёшь? — обратился он к третьему, от чего тот сильнее стиснул зубы и умер быстро и молча.
Вечерние сумерки пора весьма занимательная, особенно для тех, кто считает себя в безопасности сидя среди сильного войска и глядя на булькающую похлёбку.
Передав оружие поверженных воинов снегирям Лёня подхватил на руки вязанки стрел и растворился в воздухе. Отвод глаз позволил практически на виду отойти к лесу и спрятать вязанки стрел. А дальше началась та самая знаменитая песня тех самых стрел. Горящие костры хорошо подсвечивали цели и стрела за стрелой настигала воинов Харена. В лагере поднялась тревога и воины прикрывшись щитами начали вглядываться в темноту, вот только кто сказал, что на стрелу нельзя наложить отвода глаз? Один за другим падали сражённые воины и командиры приняли решение — строй дрогнул и двинулся в сторону леса.
Сто шагов, двести и вот снова начали падать воины только уже сражённые стрелой в спину. Строй развернулся и двинулся в обратную сторону. Деревья леса не позволяли плотно сомкнуть щиты и стрелы успевали найти бреши в обороне. Было понятно, что стреляет один воин, но где он? Это злило. Выйдя из леса строй снова сомкнулся и двинулся бегом в сторону поля. Не смотря на то, что в поле горела сотня костров ночного врага не было видно, а стрелы продолжали собирать свою жатву. Ещё пару раз пройдя туда и обратно командиры приняли решение и заняли круговую оборону, но это мало помогало, поскольку стрелок умудрялся находить малейшую брешь изредка позволяя перевести дух на недолгие несколько минут, но от этого становилось ещё страшней. Прошло ещё полтора часа и последний воин Харена уснул на всегда.
— Лог!
— Да, боярин?
— Возьмите факелы и соберите оружие. Стрелы тоже нужно повырезать. Я у себя.
— Понял, боярин. До самого утра мужики тоскали добро и складывали штабелями храбрых воинов Харена, а Лёня принял ванную и завалился спать.
Следующий отряд в две тысячи воинов подошёл к обеду. Оценив сложенные кучей тела соплеменников командир понял, что враг тут серьёзный и решил дать воинам хорошо отдохнуть перед битвой. Снова зажглись костры и в котлах забулькала мясная похлёбка и наступила ночь, в которой костры прогорели раньше чем ночь перевалила за свою середину. И опять снегирям не удалось поспать. В это раз отправили гонца к княгине успокоить женщин. Шустрый хлопчик пятнадцати лет бойко засеменил ногами выслушав ориентиры схрона. А на утро следующего дня появился передовая сотня гридней князя.
— Ну вы, снегири и дали… — с удивлением сказали воины разглядывая кучу тел посреди поля. — Сколько их тут?
— Три тысячи двести ровно. Да и не мы их тут положили. Ну в смысле укладывали то мы, а вот били не мы.
— А хто?
— Боярин наш, Леонид, муж княгини Василисы Гавриловны.
— Один что ли?
— Один.
— Не может быть!
— Может, всё сами видели.
— А как?
— По первой первая тысяча подошла и давай, значится, условия выдвигать, дескать добро отдавайте, а сами в лес идти можете. Так боярин их так раззадорил, что они его все трое на поединок вызвали и быстро тихо и умерли. А потом боярин охапки стрел взял и как стемнело из леса выбивать их и начал. Они в строй и за ним бегать начали, да только к середине ночи все и кончились. Вот тут и нам время работать пришло и намаялись мы знатно. Только вздремнули пару часов как снова деспоты пожаловали, но сразу не напали, а решили сил набраться чтоб не повторить судьбу прежних. Да только опять ночь спустилась и все хараводы повторились, а нам опять спину гни да добро таскай. Да ладно бы они добро принесли, а помирать домой отправились, так нет же укладывай их тут ровными штабелями. Вот все и отсыпаются, а я, значится, стражу несу.
— А боярин ваш где?
— Так у себя в мазанке — страж махнул рукой в направлении пары домов за оградой.
— Так о по что он у вас за оградой?
— Так его боярином князь неделю как назначил. А так он охотник за нежитью был, и страх ему не ведом.
— А у нас тесть его, Гаврила Спиридонович Озёрный за темника. Пойдём, браты, уважение боярину выразим.
******
— Так, бабы, слушайте меня внимательно. Сейчас я проверю вот эту пещеру и возможно придётся в ней прибраться. Так что готовьтесь к неприятной, но нужной работе.
— Василиса Гавриловна, а что тут было, почему костяков людских тут в таком обилии.
— Нежить зимняя тут логово устроила, но мы с мужем их всех умертвили, так что бояться тут некого, но я всё равно сейчас всё проверю.
Василиса зажгла световой меч, и чтоб не чиркать им потолок выставила вперед и вниз. Видно так было не очень, но фонарик искать в недрах сумки желания не было. Шаг за шагом она продвигалась в глубь спуска и замерла увидев впереди пару светящихся глаз. Испугаться она не успела, так как тварь не стала ждать а атаковала сразу в узком проходе. Луч меча разделил стремительно летящую тушу на две части и единственное, что спасло Василису от падения на попу, от отдельно летящих двух половин тела, это хорошая реакция. Отпрыгнув назад девушка внимательно осмотрела половинки шестирога и аккуратно ступая продолжила путь в пещеру.
Шестирог обитал тут один и видимо очень давно, поскольку половину куколок в первом зале он успел съесть. Зажжённые факелы показали, что в пещере есть вентиляция, по этому женщины ограничились отчисткой первого зала и закидали глиной проход во второй, оставив лишь небольшую дырку для выхода спёртого воздуха и дыма. Бабы загнали коней в балку и начали стряпать пищу. Вот тут-то и выручило всех знание Василисой знака воды, огня и света. Вода наполнила котелки, знак света сделал схрон более уютным а знак огня помог быстро сварить пищу. Пришедшие в себя бабы быстро заметили добротную одежду и обувь и рассудив, что неча добру пропадать быстро разобрали одежду и обувь так прошли три дня, а на утро четвёртого прибежал Василий и порадовал доброй вестью.
— Боярин три тысячи супостатов умертвил. Две ночи их стрелами выбивал, но всех до единого перебил. Наши мужики все вповалку. Устали с бою взятое добро перетаскивать.
Василиса хотела снова задрать нос от гордости, но память услужливо напомнило ожёг на ноге и девушка просто улыбнулась.
— Повезло нам бабы с заступником и вам, княгиня наша, Василиса Гавриловна с мужем. Поклон вам низкий.
— Вы забыли как муж мой вам кланялся- сама не ожидая от себя таких речей начала княгиня. Но раз начала, то и продолжить нужно. — Вы Русь кормите, мы оберегаем и только вместе выстоять сможем. — Василиса выдохнула. Раньше она никогда так не думала. Была она, продолжательница рода великих князей и были остальные: служивые, подхватные и просто селяне. Воля князей была приоритетной и все остальные её выполняли. Жизнь за мужем повлияла на её видение мира и она начала замечать тонкие грани взаимодействия, которые позволяли поддерживать равновесие в обществе. Задавишь селян и нечего будет кушать, плохо вооружишь дружину и воев перебьют и лишишься земель и какая бы ты не была из себя княгиня, но без селян и воинов ты обыкновенная баба, которая сама по себе может не больше чем остальные. — Через день возвращаемся в Снегири — громко объявила она. — А ты отдохни и в обратный путь и чтоб если в Снегири пути не будет — упредил. Понял?
— Понял, Василиса Гавриловна. Не сомневайтесь исполню всё в точности.
Бабы разошлись пасти лошадей, девчушка с луком и стрелами побежала бить птицу на еду, а она сидела охраняя детвору и поддерживая освещение и огонь под котлами с похлёбкой.
******
— Ну, здравствуй зятёк.
— И вам доброго здоровья Гаврила Спиридонович.
— Видел, дел ты тут наворотил знатных. Говорят ты их один всех перебил.
— Пришли бы они все разом и стрел бы мне не хватило, а так порубится всего ничего получилось.
— Молодец. Князю отпишу о успехе твоём. Дочь моя где?
— С детьми и бабами в схроне.
— И пошла?
— А кто ж, кроме неё их там защитит?
— Тоже верно. С нами дальше пойдёшь?
— Пойду. Только пеший я. Коня моего в телеку впрягли и со скарбом деревенским забрали.
— Коня бери моего заводного и дозорную сотню под твою руку отдаю. Разберёшься, что делать?
— Разберусь.
— Вот и добре. Через час выступаем.
******
Бурундуки были сожжены дотла. Удалось ли кому-то спастись- было не известно. Осмотрев в визор шлема округу Лёня приметил в дальних кустах сигнатуры живого человека.
— Три человека вон те кусты проверьте. Там кто-то живой хоронится.
Гридни удивились, но трое поехали проверить и через несколько минут с ними вместе возвращался мальчонка подросток.
— Здравствуй, добрый молодец. Ты из Бурундуков?
— Здрав будь, боярин. Так и есть. Тутошний я.
— Кто ещё спасся?
— Бабы и мастеровых несколько и из других селений люди есть, кто убежать дальше не смог.
— Много вас?
— С полсотни душ.
— Беги к своим и все двигайтесь в Снегири. Там перезимовать поможем.
— Устояли Снегири значит.
— Устояли. Беги.
Малец убежал, а сотник не утерпел и спросил.
— Боярин, а как ты его углядел то? Парни говорят, что он там дрых на посту, а ты его раз и засёк.
— Просто увидел- чтоб не вдаваться в лишние подробности ответил Лёня.
— Ну, вообще, если ты три тысячи в полной темноте из лука уложил, то чему я дивлюсь.
— Давайте дальше, а разговоры после победы поговорим.
Ещё несколько селений выжженных дотла повстречались на пути, а после как раз и стояла крепость, гарнизон которой сдерживал осаду.
— Что делать будем? — спросил у него сотник.
— Сейчас хоронимся до вечера, а вечером мне все стрелы снесите я их прорежу как следует, что б на завтра проще было.
— А может с разгону вдарим?
— Тут их больше пяти тысяч и ты их решил сотней снести? А кто потом будет Русь защищать и детей рожать? — Нет. Чем больше мы их в ночь перебьём, тем больше своих жизней сохраним. Поздним вечером подошла основная рать.
— Ну, что зятёк, завтра в сечу.
— Предложение есть, Гаврила Спиридонович.
— Говори.
— В ночь костры не жечь, обойтись сухарями. Я ночью с луком побегаю, и спать Харенцам не дам. Мои ребята под шумок у них коней уведут. И вот таких крепких и полных сил вы с утра и атакуете.
— Мысль дельная. Только ведь тебе стрел надо побольше.
— Я думаю такая трудность вас не устрашит.
— Тогда делай как задумал.
******
Спустившаяся ночь не принесла войнам Хареня отдыха. Тихо хрустнули шейные позвонки последнего ночного пастуха и знак воды загасил костёр. Едва заметные тени разрезали путы на передних ногах и табун ушёл в ночь. То там, то здесь тихо пропела стрела и отошедшие до ветру не вернулись. Впрочем это не мешало дежурным войнам Харена, сидя у костров обсуждать женщин и смеяться, до тех пор пока одна из стрел не воткнулась в лоб первому счастливчику. Харенцы были хорошими войнами и крик тревоги начал будить спящий лагерь. Не все проснувшиеся успели прикрыться щитами и каждые несколько секунд смерть забирала нерасторопных.
— Что случилось Галиб?
— Русы стрелами беспокоят.
— Ночью?
— Да. Но стреляет один человек. Правда весьма точно.
— Отправьте сотню изловить его и погасите костры.
— Будет исполнено.
Растащенные костры, чадя дымом и поблёскивая углями создали иллюзию безопасности, но это ни как не сказалась на точности выстрелов, а лишь скрыло от самих харенцев реальное количество потерь. Отправленная на излов сотня растворилась во тьме, а Лёня выбивал их неспеша, чтоб не началась паника. Две-пять стрел в лагерь, шестую охотникам. Функционал брони отчётливо изображал каждого в режиме тепловизора, по этому найти неприкрытые щитами дыры труда не составило. Воины интуитивно ощущая, что спрятаться не получается начали сбиваться в круг выставляя сплошную стену щитов в два ряда высотой, но стрелы всё равно находились неприкрытые бреши и к утру войско не досчиталось половины, а с первыми лучами солнца появилась тяжёлая конница русов и лучников ведущих обстрел стало в сотни раз больше. Бежать было некуда, лагерь был окружён оставалось либо сдаться либо идти на прорыв. Воины Харена решили биться, но две с половиной тысячи пеших, голодных и усталых, против пяти тысяч конных и пяти тысяч пеших — это не лучший расклад, но прослыть трусами никто не хотел.
Размеренный разбег трёх тысяч тяжёлой конницы смёл их порядки, но никто не бросил оружие и воины Харена бились ещё около часа.
******
До вечера воинство русов собирало обоз трофеев и отправляло раненых в тыл. Потели были минимальными и это радовало боярина Озёрного. Безответным набег оставлять было нельзя и боярин решился на визит вежливости в пограничный город-крепость Багран.
Покачиваясь на спине коня Лёня благодарил Сойку за бесценный дар, сокрытый в амулете-пластине. Знания постепенно возвращались к нему и за полторы недели военного похода, он уже мог многое. Конечно для штурма крепости ему бы хватило и одной руны огня, навешенной на ворота крепости, но он хотел максимально сберечь жизни воинов, и выход нужно было искать такой, чтоб гарнизон крепости предпочёл сдаться или покинуть город. Но для этого нужно было хотя бы её просто увидеть.