Перспектива оказаться на улице во время настоящего боя меня совершенно не воодушевляла. Всё же я трусливый убийца, а не героический воин, и какая-нибудь шальная стрела вполне спокойно и доходчиво могла напомнить мне об этом, застряв где-то между лопаток или ягодиц.
«Надеюсь, в арсенале Бьянки есть какое-нибудь заклятие, позволяющее свалить в прошлое и всё там переделать», — а иначе я не представляю, как мы будем защищать собственные стены, израненной и уменьшившейся хрен знает насколько армией!
«Но всё это потом, а сейчас…» Глядя, как Сигрид тщательно и подробно рассказывает собравшимся план «талантливейшей ведьмы», постарался как можно аккуратнее подводить ту информацию, о которой можно сестре говорить, а которой нет.
Ведь даже если и будет утечка данных по атаке на врата, знать в любом случае разделит свои силы, оставив отряды побольше у своих стен. Да, мы потеряем больше рабов и вчерашние союзники могут на меня обозлиться. Но ведь даже если и так, этой ночью я приобрету новых. Свежих, в большем числе, доверяющих мне и готовых отплатить добром на добро — наверное…
Потеря одной из пешек не критична, вот только…
— Как быть с ведьмами? Они нас по мостовой размажут! — опасаясь удара с воздуха, спросила одна из собравшихся.
— Не размажут, — ехидно скалясь своей старческой улыбкой, прокряхтела старая женщина. — Велите собрать лучников, пусть размажут по своим стрелам мои яды, а после окунут те в смолы и стреляют по всем, кто встанет на пути. Если ведьмы примут стрелу на воздушный щит, яд, блокирующий ману, попадёт в лёгкие, если получат такую в плечо, проникнет через ранение. И так и так они станут бесполезными. По крайней мере, до тех пор, пока не поймут, что к чему.
— Жрицы тоже вам помогут, пусть мы и не умеем летать, но кое-что также можем, — похлопав мать по плечу, заявила старуха из культа Игнис.
— Тогда решено, — взглянув на дочерей, хмуро произнесла Хельга. — Вы двое, поможете исполнить предначертанное, а ты… — Тыкнула пальцем в мою грудь. — Сиди дома.
— Как скажешь, мама. — Как и подобает послушному мальчику, кивнул, а после под обещания собравшихся вернуться с победой поднялся на второй этаж и закрылся в своей комнате. Требовалось подготовить всё имевшееся в запасе снаряжение.
***
Патрульная группа из десяти городских стражниц, некогда выбранных самой Бэтфорт, медленно и размеренно прогуливалась по опустевшим улицам. Женщины с тоской обсуждали отставку командира и недобрым словом упрекали засидевшуюся на своём посте Вигберт. Никто из них не верил в причастность и тем более в заговор. Интриги, неразделённая любовь, заказное убийство или ещё что — возможно, но только не предательство. «Честь для неё всё».
Остановившись возле трактира «Золотой медяк», одна из стражниц, желая отлить, завернула в переулок, попросив подруг немного обождать, и те решили воспользоваться возможностью и пополнить запасы своих винных бурдюков. Пусть их бывший командир и была эталоном чести и доблести, обычные подневольные, как себя сами называли стражницы, не имели наделов и дворцов, оттого и выживали как могли, сшибая с хозяек трактиров лишний медный, жаренный или винный «налог», да обчищая карманы уснувших на улице бедняков.
— Сегодня эль или вино? — собрав у подруг пустующие сосуды, обратилась к подопечным старшая. — Или всего сразу… Выпьем за удачу Хорвардов или её отсутствие…
Едва двери отворились, подуставшая мечница лоб в лоб столкнулась с облачённой в кожу с щитом и мечом зазевавшейся постовой, решившей так же послушать, о чём говорили в таверне.
— Ты ещё, мать твою, кто такая? — глядя на боевое облачение, носить которое в пределах города разрешалось лишь страже и приближённым к лордессам, обронила стражница.
Короткое лезвия меча с лёгкостью пробило кожаный доспех городской воительницы. Захрипев, та роняет бурдюки и, пятясь, с клинком в груди падает в грязь.
— Какого хрена?! — Тотчас схватившись за мечи, кидаются на подмогу своей десятнице женщины, но несколько сорвавшихся с крыш стрел с мерзким чавканьем вонзаются в тела самых торопливых. Стража, вооружённая лишь копьями и мечами, не имея возможность укрыться, кидается в рассыпную: кто в переулок, кто в соседние приоткрывшиеся двери. Они спасали свои жизни.
— Впусти! — крикнула одна из мечниц, когда выскочившая из этого же трактира плечистая копейщица метким броском своего полутораметрового пилума насквозь пробила той лёгкое, пригвоздив к деревянной стене. Спустя несколько минут и в переулках послышались истошные крики последних уцелевших, а следом и тех, кто успел прийти им на помощь. Крики, стоны, старые боевые песни и возгласы о небесной каре, настигшей город Тэтэнкоф. Всё смешалось воедино.
Двери, к которым пригвоздило тело, со скрипом отворились. Пальцами затыкавшая собственную рану воительница в надежде найти спасение взглянула на вышедшую из дома женщину.
— П… мо-ги-те… — хрипя прошептала стражница, но ответом той был лишь здоровенный кухонный нож, вонзившийся в шею. Кровь хлынула из горла, бедняга, будучи ещё живой, получила несколько других ударов по корпусу, прежде чем её отодрали от стены, раздели, забрали оружие и, словно кусок испорченного мяса, кинули в грязь.
— Тащите всю мебель, переворачивайте телеги, перегораживайте дороги прежде, чем мы пойдём к главному мосту города требуется подготовить местность для обороны. Укрепим пути для отступления! — вскрикнула громила, обтирая свой пилум. Сегодня ей предстояло сражаться не как воительнице из гильдии убийц, а как горожанке и защитнице своего дома.
Привычно неспокойный район города разгорался сотнями вываливавших на улицу факелов. Едва успевшие к реке стражницы, побросав доспехи и оружие, вплавь пытались перебраться через реку не для доклада, а для собственного выживание. Кому-то это удавалось, кто-то, не скинув себя тяжеленный доспех, тонул. Но большинство осталось изрезанными и затыканными кусками плоти на грязных разбитых дорогах нищего города.
Первым на место столкновения прибыл небольшой ночной отряд ведьм. Большинство из них являлись вольнонаёмными женщинами, в обязанности которых входило следить за порядком, опускать и поднимать мосты, но была часть и из Багры, попавшая на север не по своей воле, а по просьбе вышестоящего магического руководства.
Столкнувшись с разъярённой толпой и почувствовав на своих магических щитах дурман-траву, умнейшие, похватав посохи, тотчас отступили: кто перегруппироваться, а кто и из трусости. Ведьмы, теряя силы, направились в квартал знати и, покуда их более глупых соратниц рвала на части обезумевшая толпа, не чуравшаяся применять древние проклятия и магию. Уцелевшие спокойно отдыхали, исцелялись, а так же очищали кровь и решить для себя, как действовать дальше.
Горожане на удивление действовали слаженно и крайне организованно. Оставив целым лишь единственный мост, те собственными силами опустили его, захватили торговый остров, разобрали эшафот и всё, что только плохо лежало, а после принялись бы и за следующий механизм, да вот только тот находился на противоположном берегу, где, собственно, и собиралась вся городская армия.
Вслед за ожившим нищим городом стал оживать и богатый, отовсюду к центру кто на лошадях, а кто и на своих двоих стали стекаться разрозненные отряды лордесс. Закованные в сталь, с первоклассными мечами и щитами, они глядели, как на другой стороне в спешке возводятся укрепления, создаются баррикады. Крестьяне с топорами, вилами, охотничьими луками и дубинами готовились дать бой профессиональной армии, надеясь на то, что наспех возведённые сооружения спасут им жизнь.
Никто из воительниц, сражавшихся от имени Вигенвагенов или лордесс, в своей победе не сомневался. С ними были ведьмы, враг сконцентрирован в узком месте и вскоре, столкнувшись с их магией, оружием и силой, поймёт, что ему не справиться, и побежит прятаться обратно в свои крысиные норы. Именно так по памяти большинства воительниц заканчивался любой городской мятеж.
Когда число собравшейся у моста армии приблизилось к полутысяче, а также над головой замелькали уклоняющиеся от редких огненных стрел ведьмы, командующая обороной знатных районов — Пенеда Штольцгер — лично отдала приказ:
— Щиты поднять, мост опустить! — Выстроившаяся в боевой порядок армия ответила синхронным ударом железа о железо. Именно этот лязг послужил причиной воцарившейся на стороне мятежников гробовой тишине, бывшие воительницы, хорошо помнили что следует за подобным звуком.
Понимая опасность применения огненной магии да и в принципе любой другой, способной разрушить и без того хлипкий остров, Пенеда поручает ведьмам стихии воздуха разрушить возведённые укрепления, и те послушно приступают к чтению заклятий и точечным ударам. Долго и методично малоэффективные в бою заклятия, требовавшие концентрации и неподвижности, разбивались о барьер, возведённый жрицами Игнис. Ведьмы Штольцгеров не могли пользоваться стихией ветра, находясь при этом в воздухе, многие из них были ещё юны и неопытны, а для некоторых этот бой и вовсе являлся первым. Всё же на спокойный север редко доезжал хороший маг и уж тем более ведьма.
Видя бесполезность своих ведьм и то, как быстро они выдыхаются, Пенеда отдаёт команду о прекращении удара, а после посылает успевшую пополниться числом армию на штурм.
Под прикрытием обученных арбалетчиц и всё тех же ведьм, предпочитавших, как и многие другие воительницы, сражаться в ближнем бою, наёмники Тэтэнкофа с треском, рёвом, криками и матом принялись громить баррикады, стаскивая с тех одну за другой обороняющихся. Нападающие своими огромными щитами закрывали все бреши, из которых мятежники могли атаковать, вынуждая защищавшихся подниматься выше и высовываться, вслед за чем гарпуны и алебарды из третьих рядов спокойно цепляли своих жертв крюками. Стоило кому-то свалиться с баррикады, как тело несчастной буквально перемалывалось десятками лезвий и тяжёлых сапог наёниц.
Устав играть по правилам, одна из боевых ведьм, подобравшись вплотную к стене, применяет заклятие. Сильнейшая ударная волна буквально подбрасывает баррикады вместе с защищающимися в воздух на добрый десяток метров. Мост, прогнувшись, покачнулся — вместе с уцелевшими колёсами от телег в воду полетели и части человеческих тел. Конечности, куски плоти и потроха сыпались как на нападавших, прикрывающихся щитами от кровавого дождя, так и на защищавшихся. Мятежники, обнаружив в своей защитной линии дыру в половину оборонительной линии, тотчас принялись отступать к следующей более подготовленной линии обороны.
Окрылённая чувством превосходства, Пенеда снова посылает своих воительниц на штурм. Вновь под прикрытием щитов те подбираются вплотную к рядам обороняющихся, вновь боевая ведьма колдует столь опасное и разрушительное проникающе заклятие, как вдруг раздаётся мощнейший взрыв. Ошмётки атакующих и защищающихся летят во все стороны, обломки баррикад, оружие, куски расколовшихся от взрыва камней, коими была устлана мостовая, прореживают ряды обеих армий.
— Они используют магическое зеркало! — средь криков и стонов раненых доносится голос одной из уцелевших ведьм. — Не атакуйте магией, не атакуйте магией! — дублируя свои слова, вещала та, в то время как на смену первой, почти полностью полёгшей от взрыва волне наёмниц двинулась другая.
Эта оплошность и подготовленная повстанцами заранее ловушка обошлась обеим сторонам крайне дорого. Как минимум двадцать её воительниц, превратившись в фарш с жестяной начинкой, разлетелись по всему торговому острову и за его приделы. Сколькие получили раны — неизвестно. «Но и черни то ведь тоже досталось?» — глядя, как её воительницы преодолевают последний заготовленный рубеж и ступают на земли нищего города, думала командующая, попутно слушая раздавшийся с той стороны звон колоколов.
Боевые кони, коими всегда гордились Штольцгеры, медленно ступая по устланной трупами дороге, двигались вперёд. Здесь, среди ошмётков человеческих тел, среди изрезанных трупов и хрипящих раненых, нуждавшихся в помощи, старая ростовщица чувствовала себя как во сне. «Волнительное ощущение не отпускало женщину, впервые лично командующую битвой, она чувствовала окрыленность тем что по её приказу другие отдавали свои и забирали чужие жизни». Привыкшее сражаться на бумажных полях, средь цифр и грубых слов, тело Пенеды распирало от адреналина, страсти и желания кем-нибудь завладеть. Сегодня, когда всё кончится, она лично посетит один дом, а после, забрав его главное сокровище, изнасилует того на глазах у старой знакомой Бэтфорт. «Молодая ведьма точно явится спасать своего принца и так же, как и он, сдохнет на глазах у непобедимой Эльги».
— Командующая! — Прискакала с докладом одна из сотниц. — Войска столкнулись с очередной линией баррикад, узкие улицы, а также огонь с крыш и окон сильно осложняют дальнейшее продвижение. Мы полагаем, что враг заранее предвидел атаку и специально заманивает нас вглубь своих территорий.
— Каких, к чёрту, территорий? За спинами черни полторы улицы, храм и стена, к которой мы и прижмём их до наступления рассвета. Не ссать, бабоньки, давите этих бродячих сук, даю слово Штольцгеров — всем в конце боя воздастся за ваши заслуги: любой мужик, любая роскошь, оставшаяся на этих вонючих улицах, будет вашей!
Приказ Пенеды нисколько не развеял волнения сотницы, однако и возразить та не могла. «Командующая», — склонив перед той голову, соглашаясь с приказом, произнесла она и ускакала обратно к своих людям.
— Лордесса Пенеда! — во всю пришпорив запыхавшуюся лошадь, верещала одна из воительниц, прибывших из тыла. — Срочное донесение с восточных стен, где лордесса Пенеда Штольцгер?! — Пролетев мимо командующей, а после, узнав герб и саму ростовщицу, вернувшись, та в спешке отчиталась: — Госпожа командующая, восточные врата атаковали неизвестные войска. При ведьмовской поддержке, по донесениям очевидцев, самой Брунхильды Бэтфорт нападающие захватили ворота. Сейчас они восстанавливают мост и вот-вот ворвутся на наши не защищённые улицы.
— Плохо… — шикнула Штольцгер, а после заявила: — Отправляйся в дом бургомистра, она уже должна была проснуться. Передай следующее: Пенеда, требует от всех проживающих в городе лордесс и Вигенвагенов выслать свои войска для защиты восточных границ. Любая, кто откажется предоставить помощь, после завершения смуты будет предана суду, лишена титулов, чинов и званий. И в конце, если людей по-прежнему будет не хватать, пусть снимут дежурящую в порту команду. Сорок умелых фехтовальщиц точно не помешает в строю…
Огни на востоке города всё разгорались, и, судя по их движению и появившимся дымам, нападающая армия уже перешла через мост. «Кто они, сколько их и как вооружены, кого могла за столь короткий срок собрать и привезти эта малолетняя шлюха Бьянка?» В голове Штольцгер крутилось лишь несколько вариантов. Первый — сбежавшие рабы, самый вероятный. Однако их неподготовленность и слабость не позволили бы тем дерзнуть напасть на целый город, тем более когда некоторые из них только-только вырвались из местных цепей. Второй, менее вероятный, — армия Видэнберга. Пусть они и послали тайное письмо его правительнице, за столь короткий промежуток времени даже без сна и отдыха армия физически не может преодолеть такое расстояние. Так же был и третий вариант, пугавший Пенеду не меньше, чем некогда бургамистра, — карательный отряд, прибывший из столицы. Именно при поддержки из столицы, тайная организация спокойно могла проникнуть в город, связаться с верными короне Бэтфортами, запустив тем самым свои корни во все структуры Тэтэнкофа. Проклятый орден с самого начала не планировал убивать не верных империи на улицах. Вместо этого он дал возможность сделать всё народу. Поднять мятеж, приплести к ним беглых рабов, сместить с их помощью власть, а после усадить на место верных империи пешек Бэтфортов.
— Гениально, сукины дети… — Понимая, что внутри города сейчас бродят те «неуловимые» убийцы и режут их солдат вместе с поднявшимся народом, Пенеда больше не могла оставаться в стороне. — Эй, ты! — крикнула Штольцгер одной из своих личных стражниц. — Отправляйся на передовую, прикажи войскам как можно скорее разобраться с бунтарями и двигать к восточным вратам. Я вместе со своей гвардией отправлюсь в порт и, забрав своих людей, встречу врага на востоке у врат. Что бы ни случилось — не отступать. Не позволяйте оттеснить вас к мосту, иначе враг двинется по этим переулкам вперёд и сможет ударить по нашим войскам на востоке с тыла!
Вместе с этими словами, а также взбрыкнувшей под командующей лошадью в воздухе растворилась и мнимая быстрая, а самое главное лёгкая победа. Ночь обещала стать долгой, кровавой и очень-очень тяжёлой.