Долгая беседа заняла целый день, а в мире мёртвых великанов день световой тянется порядка четырнадцати — шестнадцати часов, и многое прояснила. Парочка странных покупателей, разговаривающих на русском языке, недовольно морщащихся при любом упоминании его императорского величества в негативном ключе и то и дело крестящихся — оказалась казаками. Самыми настоящими казаками западносибирского войска, правда беглыми. Одного звали Иван Ефимовичем, а другого Иван Денисовичем.
Это могло показаться бредом, но на какой-то вероятностной линии существует и продолжает существовать мир до боли похожий на прекрасную, но уничтоженную Землю. Там есть Россия, есть Москва, есть кремль. Только Россия по-прежнему империя под управлением его императорского величества Николая четвёртого. В том мире октябрьская революция провалилась, и первая мировая война продолжалась ещё несколько лет закончившись истощением и деградацией практически всех европейских стран. Там никогда не было второй мировой войны, но вместо этого, за двадцатое столетие, произошли три большие войны затронувшие всю Европу. Общий технологический уровень альтернативной линии заметно отставал, едва-едва покорив такие вершины как примитивные самолёты с корпусом из фанеры и неповоротливые, выдающие чуть больше, чем по двадцать километров в час танки.
Дольше остальных, в существование Российской Империи дожившей до двадцать первого века, никак не мог поверить Леонид Красин.
— Октябрьская революция суть неизбежный ответ на запрос истории, — горячился он. — Революция не могла провалиться. Задавленная один раз, она должна была поднимать голову снова и снова. Существование царской России в современном мире — исторический оксюморон, этого просто не может быть!
— Сам ты этот самый окюморон, — поглаживающий вислые усы Иван Денисович считал своим долгом поднимать голос в защиту его императорского величества Николая Четвёртого, каждый раз когда кто-то из этих народников-террористов осмеливался возносить хулу. — Россия-матушка стояла, стоит и будет стоять под мудрым управлением помазанника божьего! Чтобы ты там себе, нехристь поганый, не думал.
— Что же вы от своего любимого царя сбежали аж в другой мир? — ехидно спросил Леонид.
— Не от царя, а от чиновников его продажных, — в который раз поправил Иван Ефимович. — Пришлось паре честных казаков прятаться, да вся Сибирь мала оказалась. Так один знакомый шаман и провёл через арку. Сначала думали пересидим пару лет да вернёмся как утихнет. А только не так просто оказалось. Не забыли про нас чиновники — полтора десятка лет прошло, а они всё ещё ищут, всё хотят лютой смерти придать. Да и семьями здесь уже обзавелись давно. Как сейчас возвращаться, да и куда?
— Вы там случайно не банк ограбили? — поинтересовался Ворошилов.
Возможно, что его догадка была не так далека от истины потому, что сразу оба казака вскинулись, но прежде чем они успели что-то сказать, Клим успокоил: — Впрочем, сейчас это без разницы. Сколько вас здесь всего, говорите?
— Наша, казацкая ватага, тысячи полторы будет. Из них воинов справных сотни три наберётся. В охрану нанимаемся к разным нехристям, в походы ходим если кто позовёт, тем и живём, — Иван Денисович снова потрогал кончик уса, будто проверяя, что тот на месте и не отвалился.
— Кроме наших есть англичане, но их всего человек двести. Ещё есть около сотни русских живущих сами по себе, — добавил Иван Ефимович. — Некоторые выглядят странно, странно говорят и оружие у них странное. Наши, да не наши они. Прямо как вы. Но и не ваши тоже — другие.
— Интересно, — медленно проговорил Ворошилов, мысленно делая отметку чуть позже остановить на этом поподробнее. — То есть вы, получается, наёмники? Как насчёт одного выгодного контракта? Заплатим, в том числе, патронами и оружием.
— Против кого воевать?
— Против демонов.
— Ну этих тварей побить всё равно что сразу место себе у апостола Павла забронировать. Шибко богоугодное дело. А если ещё и заплатите, то считай договорились. Казачий круг против не будет.
— Вы правда верите в бога? — спросила Зина. — То есть по-настоящему верите?
— Без веры русский человек жить не может, — непреклонно ответил Иван Денисович. Обвёл глазами сидящих перед ним коммунаров и поправился: — В смысле нормальный русский не может.
— Где же был бог, когда демоны уничтожали нашу прекрасную Землю? — вспылил Красин.
Денисович спокойно ответил: — Того не знаю, а только господь наш, православный, точно есть, иного быть не может.
— Откуда сведения? — насмешливо спросил Красин.
— Сам рассуди: если есть демоны и прочие твари, то и Господь должен быть. Не может быть, чтобы его не было, — ответил Иван Денисович и его слова могли поспорить уверенностью со сложенной из древних камней стеной.
Красин всё никак не мог остановиться: — Так может и крёстное знамение работает?
— Работает, если правильно его применить.
— Это как, правильно?
— Вот так, — Денисович выложил на стол, между чашек с чаем и пустых тарелок из-под простого перекуса свой обрез, указывая на любовно вырезанный на прикладе простой крест. — Любой твари сразу плохо становится если ему пулю между глаз положить.
— Так может в пуле дело, а не в православной вере?
— Может и в пуле, — не стал спорить Иван Денисович. — Но только истинная вера руку крепит, а крепкой рукой куда сподручнее что из винтовки стрелять, что шашкой рубить.
Даже Красин не сумел сходу подобрать возражений.
— Так что насчёт патронов? — вклинился в разговор Иван Ефимович. — Продадите? И клинков сотни две возьмём тоже.
— Если мы вас нанимаем, то и вооружим тоже, — пообещал Ворошилов.
— Хорошо говоришь, — одобрил Иван Ефимович.
— Себе под руку можете любые клинки выбрать, какие захотите, — добавила Портнова.
— Сначала с кругом договор заключите, потом уже вооружайте, — не стал торопиться казак.
— Это в подарок, а не как часть платы за наём, — пояснил Клим.
— Богато живёте. Но если каждому встречному клинки раздавать, то недолго и без штанов самому остаться, — прищурился Иван Денисович.
— Так это если каждому встречному. А чем лучше будут вооружены добрые молодцы, тем хуже придётся демонам. Думаете, что если в вашу линию ещё не вторглись демонические орды, то получится отсидеться? Не получится. Тварям всё равно кого жрать: народника или царского жандарма. Это война за выживание людей как вида. Сумеем победить — отстоим своё место среди остальных. Проиграем и будем как гоблины в ошейниках ходить или по углам прятаться.
— Хорошо говоришь. Не дело честным людям между собой лаяться, пока мерзопакостные твари ещё не побиты, — повторил Иван Ефимович. — Только речи твои черны и печальны. Но видать не пришло ещё время для иных речей.
На следующей день Ворошилов заключил договор с кругом казачьей общины. Отряд в двести восемьдесят четыре казака переходил в его личное подчинение. Все как один опытные воины в рассвете сил. Их бы только перевооружить, но за этим делом не станет. Сама ватага оставалась жить в Некрополисе. До победы над демонами в линии Орати о переселении не могло идти и речи.
Кроме того, собрав все вырученные за продажу фонариков и прочего ширпотреба деньги, под горестные стенания Торвальда, который, однако, понимал, что чуть позже он заработает на перепродаже поставляемых землянами товаров гораздо больше, Клим отправился на рабский рынок. Ему всё равно скоро возвращаться обратно в Орати и чем больше народа он приведёт с собой, тем только лучше.
Прекрасная возможность начать знакомство человечества с другими видами с того, чтобы выкупить их представителей из рабства, предоставить свободу и предложить следовать за собой уже как свободным разумным. Не пытаться подстроиться под этот мир, как сбившиеся в ватагу и живущие наймом за плату казаки. Нет, этот порочный мир необходимо разрушить, разбить как кривое зеркало на сотни кусочков, чтобы потом, на его основании, построить более справедливое и разумное общество. И первым шагом к этому будет покупка и освобождение купленных рабов. Пусть местные решат, что он просто выбросил деньги на ветер. Клим был твёрдо уверен, что прямо сейчас он делает первый, но далеко не единственный, вклад в будущее. Будущее всего человечества и не только его одного. Главное, чтобы оно было таким, чтобы за него стоило сражаться и, если придётся, умирать. Главное, чтобы у человечества оно вообще было — его собственное будущее. Не чужое.
…
Рабский рынок Некрополиса бурлил. На самом деле это вполне обычное состояние для рабского рынка на перекрёстке миров. Здесь всегда полно как покупателей, так и продавцов, не говоря уже о самом товаре. Редких представителей, почти исчезнувших с лица древа миров рас или любую другую экзотику почти всегда можно найти именно здесь. Могущественные шаманы из различных миров приходят чтобы купить необычного пленника, чья смерть на жертвенном алтаре поможет умаслить гнев великих духов и богов. Короли-волшебники, владеющие аркой миров, идут за экзотическими наложницами которых было бы не стыдно подарить другому королю, тем самым продолжая высокую политику и укрепляя их двойственный союз против кого-нибудь третьего. Регулярно проходившие из одного мира в другой, через перекрёсток миров, рабские караваны то оставляют часть своего товара в Некрополисе, то, наоборот, забирают.
Но вот какое дело, если, обычно, оживление на рынке царило среди продавцов и покупателей, а рабы с мрачной покорностью ожидали своей участи быть купленными или проданными, то сегодня ситуация несколько изменилась.
От клетки к клетке. От загона к загону. Какими-то неведомыми путями слухи распространялись и даже тот, кто полагал, что лично ему не стоит ни на что надеяться, невольно присоединялся к всеобщему оживлению. Дело в том, что быть выставленным на продажу рабом довольно скучное занятие. У тебя нет дела и нет надежды. Вспоминать прошлое больно, размышлять о будущем противно и ещё немножечко страшно. Остаётся только спать на жёстком и тощем, словно лист жести, тюфяке, хлебать баланду и разглядывать возможных покупателей, пока они разглядывают тебя и торгуются с хозяином. Скучно. Только вот какое дело: пусть сейчас страшно скучно, но умом понимаешь, что дальше вряд ли будет лучше и поэтому совсем не торопишься быть проданным. Впрочем, это зависит уже не от тебя. От раба вообще мало что зависит, даже он сам, его собственная жизнь теперь принадлежит не ему самому, а хозяину.
Гном Двалин прикоснулся к охватывающей шею полоске заколдованного металла и, ощутив под пальцами её гладкость и прохладу, печально вздохнул. По нынешним временам быть гномом — хуже участи не придумать. Прошло больше десяти лет как демоны окончательно победили в войне. Союз гномов и дварфов разбит. Суть их народа, Великий Подземный Кузнец, повержен, опутан неподъёмными путами и прямо сейчас заживо пожирается тварями, слабые отголоски его невыносимой боли слышит каждый дварф или гном и так будет продолжаться ещё очень долго, пока Великому Кузнецу хватает сил отращивать заново съеденную демоническими тварями плоть — его продолжат жрать.
Горе дварфам, горе гномам — горе проигравшим.
Когда стало понятно, что война проиграна, а так называемые «союзники» эльфы увели свои войска, оставив подземных воителей в одиночестве стоять против бесконечных орд тварей — подгорный король принял решение спасти хотя бы малую часть народа гномов переселив тех в другие миры, куда ещё не начали своё бесконечное вторжение демоны. Порядка пяти миллионов гномов получилось спасти. В первую очередь женщин и детей, но и некоторое количество мужчин, выделенных для их сопровождения.
Воины остались защищать столицу и погибли вместе с ней. Если бы Двалину предложили выбор, то он предпочёл бы сражение и смерть в прекрасных коридорах и удивительных залах подземного города. Но выбора ему не дали ни тогда, десять лет назад, ни сейчас.
Один из лучших мастеров подгорного царства, Двалин Великолепный — гном с золотыми руками, как называли его когда-то собратья.
— Ты должен жить, — сказал ему подгорный король. Помолчал и добавил: — Я приказываю.
Тогда Двалин повиновался и вместе с сотней тысяч лучших мастеров подгорного народа прошёл через арку миров. Впрочем, пожалуй, следует называть события своими именами. Они не просто «прошли», нет, они бежали. Подгорный король хотел сохранить хотя бы малую часть гномьего народа свободной. Увы, он просчитался. Но хорошо хотя бы то, что сам король погиб вместе со всеми воинами при штурме столицы и не видел, и не знал, что произошло дальше.
А произошло вот, что. Во-первых, эльфы тут же закрыли границы своей империи для беженцев-гномов. Во-вторых, ни в каком другом месте их особенно не ждали. Пять миллионов нахлебников и, вдобавок, возможность на пустом месте получить карательный набег демонов потому как сами твари считали и продолжают считать всех, без исключения, коротышек своей законной добычей, разве только случайно сбежавшей. Нет, такое счастье никому не было нужно.
Какая-то часть беженцев осела в Некрополисе, другие их части рассеялись по иным мирам. Гномы пробовали зарабатывать тем, что им привычно — подземными работами и кузнечим делом. Лучшие мастера подгорного народа вынуждены продавать свой труд за гроши, чтобы только прокормиться самим и прокормить остальных.
Попытавшись хоть что-то изменить, Двалин взял у некромантов ссуду и попытался открыть своё дело, свою маленькую мастерскую, где не пришлось бы отдавать девяносто процентов заработанного кому-то ещё. Увы, но крайне дешёвая, полностью бесправная и при том весьма квалифицированная рабочая сила была нужна слишком многим в Некрополисе. Гномы были нужны, чтобы выжимать из них все соки, оставляя на «развод» и «прокорм» самые крохи. Вставшие на ноги, накопившие какой-никакой жирок и вспомнившие чувство собственного достоинства гномы никому не были нужны в Некрополисе.
Так и получилось, что однажды ночью лавка Двалина сгорела. Купленные в рассрочку инструменты украли. Его работников, других гномов, избили, а самого Двалина, решением суда, обратили в раба как лицо, не сумевшее исполнить свои долговые обязательства.
Магический ошейник застёгнутый у гнома на шее подавлял волю и заставлял выполнять приказы хозяина, взамен наказывая болю. Торговец не торопился продавать Двалина, планируя хорошенько выручить за талантливого раба. Приходилось скучать день за днём в клетке, да разглядывать возможных покупателей. Сам Двалин не стремился знакомиться с товарищами по несчастью, тем более что большую их часть составляли потомственные рабы никогда не знавшие свободы и просто разговаривать с ними было ему противно. Но чего только не сделаешь со скуки.
Вот и новый слух гулящий по рынку вскоре дошёл до сидевшего с прикрытыми глазами гнома.
Шепталась пара гоблинов. Зелёные недоразумения. Мелкие, ещё ниже гномов и гораздо более тощие коротышки усиленно обсуждали что-то в углу, повернувшись спиной к остальным рабам. Слабые и тощие на вид, кажется, что дунешь как следует и гоблин закачается. Но при этом страшно выносливые создания способные пережить трёпку такой силы, что любой гном вмиг испустил бы дух, а эти только отлежатся денёк и снова бегают. Впрочем, зная об этой особенности, хозяева лупили гоблинов гораздо сильнее всех прочих.
Ещё пару недель назад гном откровенно презирал зелёнокожих коротышек. Их мир сожрали демоны, а они смирились. Невольно в голову лезла мысль: может ли быть так, что он сейчас видит перед собой будущее народа гномов? Пусть не прямо сейчас, пусть через пару столетий, когда умрут все, кто помнит гномов свободными. Что будет тогда?
От таких мыслей прошибал холодный пот, хотелось что-нибудь немедленно сделать. Только вот что именно?
Двалин рискунл и где он сейчас — в одной клетке с парой зелёнокожих коротышек. Те продолжали шептаться между собой. Против воли Гном невольно прислушался, сумев уловить отдельные слова сказанные громче остальных.
— Освободитель… освободитель, — то и дело слышалось в речи зелёнокожих. — Он придёт и накажет плохих хозяев…. Освободитель убил человека-змей Маргунала Плоский нож… Всё верно, он был плохой хозяин, злой.
— Рабы, мечтающие не о свободе, а о наказании плохих, по их мнению, хозяев как это всё отвратительно, — подумал Двалин. — Народ гномов никогда не скатится до подобной мерзости. Ведь не скатится?
Додумать мысль помешал окрик торговца.
Кого он там ещё зовёт? — подумал гном. Увы, оказалось, что именно его и зовут. Удар палкой по пяткам и слегка нагревшийся ошейник дали понять, что пойти всё-таки придётся. Ещё один удар палкой ускорил замешкавшегося гнома и ко входу в барак, на, так называемое, выставочное место, где потенциальному покупателю демонстрировался имеющийся в наличии товар Двалин чуть было не выпрыгнул. Благо, что последнего, перед выходом, стимулирующего удара палкой удалось избежать. Впрочем, радоваться несколько преждевременно. Он своё получит от погонщика, когда вернётся вглубь барака. Но даже предчувствие скорых колотушек не испортило поднявшееся настроение. Всей радости — от лишнего удара палкой увернулся. Но дело тут в том, что Двалин сделал это сам, по собственному желанию. У него оставалось так мало того, что мог бы делать или желать самостоятельно, а не по приказу из-за чёртова ошейника.
Вызвали его чтобы показать очередному покупателю. На этот раз им был человек.
Насколько знал гном — демоны как раз сейчас жрут одну вероятностную линию несформированного человеческого домена за другой. А глупые люди, вместо того, чтобы объединиться и попробовать дать тварям отпор ходят по рабскому рынку Некрополиса выбирая себе новых рабов.
Дождётесь, пока вас всех тоже сожрут, как и нас, — со злостью подумал гном. Демонам жрать линии по одной, не напрягаясь — удобно и приятно. Но ради правд: умные гномы и дварфы попытались сражаться с демонами не по отдельности каждой линией, а всем миром сразу. И домен у них был уже вполне сформированный, хотя и очень молодой. И даже суть расы успела воплотиться в образе великого кузнеца. И военный союз с эльфами заключили.
А толку?
Эльфы предали сразу, как только стало понятно, что гномы проигрывают и им явно не до предъявления претензий недавним союзникам, которые золото, мифрил, каменья и артефакты в уплату взяли, а стоять насмерть вместе с гномами отказались. Великого Кузнеца пленили демоны и сейчас жрут его. А союз гномов и дварфов из различных вероятностных линий одного и того же мира сумевших объединиться и выступить общим фронтом демоны разбили гораздо быстрее чем если бы жрали их, как и людей, неторопливо, по одной линии за раз.
Вот и толку-то гномам от их ума, храбрости, доблести, сплоченности?
Двалин посмотрел на человека. Молодой. Прямой взгляд, уверенная осанка. Может быть воин? Но что делать воину на рынке рабов?
— Ты гном Двалин иначе называемый «Великолепным»? — спросил человек на смешанном языке на котором общались между собой жители Некрополиса.
Гном промолчал. Напрямую ему ничего не приказывали, а служить шутом по своей воле он не собирался.
Не дожидаясь ответа, человек поинтересовался: — Как думаешь, сколько стоит твоя свобода, гном по имени Двалин? Что ты готов был отдать за неё?
Хотя он твёрдо решил отмалчиваться как можно дольше, а если не выйдет, то отвечать максимально скупо, гном не выдержал. Как смеет этот человек рассуждать о свободе посреди рабского рынка? Это какое-то издевательство? Метнув сердитый взгляд, гном, вопреки своему первоначальному плану, вступил в беседу: — Что я могу отдать? У меня ничего нет. А насчёт цены — можешь спросить у продавца.
— Цена мне известна, — подтвердил человек. — Но разве это цена свободы? О нет! Эта цена смены одного хозяина на другого и только.
Никогда не рассматривающий процесс собственной продажи как смену одного хозяина на другого, гном усмехнулся.
— Один мыслитель как-то сказал, что свобода — это знание. Не может быть по-настоящему свободен тот, кто невежественен и не стремится постоянно узнавать и учиться новому. В силу своей невежественности он обречён вечно служить игрушкой чужих интересов просто потому, что не сможет понять, чего же, по-настоящему, хочет он сам.
Другой мыслитель объявил: свобода ничто иное как сила. Только сильный может поступать по собственному разумению, а не по чужому приказу.
Был и ещё один мыслитель. Тот говорил, что свободным может быть лишь тот, кто осознал необходимость подчиняться. Не может командовать тот, кто не умеет исполнять приазы. Страшно плох генерал, который никогда не был простым солдатом и потому не знает, чем и как живёт его армия. Этот мыслитель называл свободу осознанной необходимостью.
— Что может знать о свободе тот, кто никогда не терял её? — спросил Двалин.
Человек нахмурился, а потом улыбнулся широко и открыто.
— Ты чертовски прав, друг-гном!
Пока они разговаривали, один из помощников торговца передал человеку бумаги и ключ. Этот ключ Двалин узнал бы из сотни и даже из тысячи похожих ключей. Это был ключ от его ошейника. Процесс смены одного хозяина на другого, то есть процесс продажи гнома Двалина свершился.
Игривое настроение тут же исчезло. Гном мрачно зыркал из-под покрытых жёстким, плохо гнувшимся волосом, бровей.
Облизнув пересохшие губы, Двалин спросил: — Так сколько же стоит моя свобода… новый хозяин?
Стоило человеку только захотеть и отдать мысленную команду держа в руках ключ, как ошейник наказал бы его за непочтительность. Гном прекрасно знаком с тем, как он может наказывать. В самом начале, сразу после суда за невыплаченный вовремя платёж по ссуде, он пытался сопротивляться, понадеявшись на крепкую волю и толстую кожу. Увы, этого оказалось слишком мало. С тех пор Двалин полагал, что он уже научился не спорить с хозяином и его помощниками. Так зачем же он начинает опять? Неужели только потому, что разговор о недостижимой для гнома в его положении свободе разбередил вроде бы худо-бедно зарубцевавшиеся душевные раны?
— Идём, друг-гном, — предложил человек. — Лично у меня мурашки по коже от этого места.
Он вышел со двора торгового дома в общий рынок. Гном был вынужден торопливо следовать за ним. Если он сильно отстанет или задержится, то ошейник начнёт бить болью, с каждым ударом всё сильнее.
Новый хозяин двигался целеустремлённо, но при этом следил чтобы гном легко поспевал за ним. Вскоре они покинули ту часть огромного рынка где продавали разумных существ и там к человеку присоединилась более чем странная, на взгляд гнома, компания.
Первым бросался в глаза, без сомнения, огромный тролль. Теперь их нечасто можно встретить даже здесь, на перекрёстке миров. Рабовладельцы предпочитают держать мелких гоблинов. Те гораздо меньше едят, а работать могут от заката и до рассвета, причём имея в виду короткие местные ночи. Тролль, а вернее троллиха оказалась облачена в самодельную кольчугу явно на скорую руку, сделанную из трёх или четырёх обычных. На ногах у неё красовались кожаные сапожки и судя по тому как они блестели посреди пыли и грязи, хозяйка их невероятно ценила и буквально только что закончила натирать тряпкой. В руках троллиха держала короткую дубинку и ещё одна висела на поясе. Впрочем, это для её роста дубинка короткая, а гном такой не факт что сумел бы как следует размахнуться
В общем это была самая странная троллиха, которую Двалин когда-либо видел.
Рядом с ней крутился мелкий и зелёный гоблин. Одет он был не менее странно — в просторную рубашку и узкие штаны светло зелёного, под цвет кожи, оттенка. Причём наиболее странно выглядела не сама одежда, а то, что кто-то решил нарядить своих рабов непонятно во что.
Чуть ли не в самую последнюю очередь, Двалин взглянул на их шеи и обнаружил что там нет ошейников. Он даже чуть не споткнулся от удивления. Свободных гоблинов уже давно не существует, это известно всем в Некрополисе. А свободный тролль и вовсе звучит как анекдот.
Задумавшись над этим, Двалин едва бросил взгляд на двух оставшихся спутников: высокого худого мужчину в мантии и молодую девушку с короткой, мальчишеской причёской.
Как только гном и его новый хозяин подошли ближе, мелкий гоблин тут же принялся жаловаться: — Наконец-то! Давайте скорее.
Человек купивший гнома Двалина с улыбкой поинтересовался: — Уже успел проголодаться?
— Моя учить Зурмази математике. От математики всегда хочется есть.
— С чего бы это? — не понял человек.
— Вот смотри, — принялся объяснять гоблин: — Один вкусный кусок прожаренного мяса, плюс два очень вкусных куска прожаренного мяса. Сколько всего у тебя кусков вкусного, манящего, тающего во рту, хорошо прожаренного с травами и специями мяса?
На этих его словах троллиха громко облизнулась, но, когда все посмотрели в её сторону, смутилась, уставилась в пол и позеленела ещё больше обычного.
— Пожалуй и правда хочется есть, — признал человек.
— Математику учить очень сложно, — подтвердил гоблин. — Всегда хочется кушать.
Новый хозяин целеустремлённо зашагал вперёд. Остальная компания потянулась за ним. Гном шёл следом и молчал. В голове у него царил полный сумбур.
Как выяснилось, перекусить новый хозяин решил в более чем пафосном заведении под названием «золотая тарелка». Узкое шестиэтажное здание имело небольшой дворик, что однозначно свидетельствовало о достатке его владельцев если они могли позволить себе не использовать каждый квадратный метр территории с максимальной эффективностью. Часть дворика занимал небольшой садик. Совсем крохотный, общей площадью не больше восьми или десяти квадратных метров. Там только помещались, что пара скрюченных жизнью кустарников увешанных крупными, бледно-розовыми ягодами. Вход в «золотую тарелку» охраняли с одной стороны миниатюрная статуя дракона высотой по пояс, а с другой стороны то ли привратник, то ли распорядитель в одежде песочного цвета.
— Рабов не пускаем, — сразу предупредил распорядитель, они ещё не успели подойти. — Вы можете привязать их рядом с чёрным входом с обратной стороны здания.
Неожиданно человек сказал: — Среди моих спутников нет рабов.
— Но как же… — распорядитель многозначительно взглянул сначала на троллиху, потом на гоблина. Причём если от его взгляда троллиха сжалась и попыталась спрятаться за спины своих спутников, как бы нелепо не выглядела такая попытка, то мелкий гоблин нагло сплюнул и более того, сделал неприличный жест в сторону распорядителя.
— Зурмази и Грыг — свободные гости Непрополиса. Я сам, лично, освободил их и потому могу свидетельствовать с полной уверенностью. Желаете посмотреть бумаги? — спросил человек.
— Не надо бумаг. Достаточно вашего слова и поручительства, господин. Но что насчёт гнома? Я вижу на его шее ошейник…
Человек улыбнулся: — Прошу прощения. Совсем забыл.
Он достал ключ от ошейника Двалина и тот непроизвольно сжался в ожидании резкого, как хлыст, удара боли. Тело уже успело привыкнуть, что когда хозяева достают ключ, то почти всегда следует наказание.
Вместо этого, новый хозяин протянул ключ закутанному в мантию мужчине и попросил: — Корвин, сделаешь как там положено. Не хватало мне чего-нибудь напутать в управлении вашими артефактами и случайно оторвать доблестному гному его плохо вымытую голову.
— Скажи официальные слова, — потребовал маг. — Бумаги оформим потом.
— Сим словом я, Клим Ворошилов, освобождаю гнома Двалина. Отныне он не раб ни мне, ни кому-нибудь другому, — произнёс человек.
Гном ощутил, как ошейник чуть потеплел, а потом треснул и развалился на две половины.
— Ну теперь, когда все формальности улажены, мы уже можем наконец испытать ваше гостеприимство? — обратился Клим к замершему в ступоре распорядителю. Не так чтобы слишком часто на его глазах гости освобождали своих рабов прямо у входа. Точнее даже будет сказать, что такого, раньше, не было никогда.
— Эгей! Уважаемый! — девушка помахала рукой перед лицом распорядителя, привлекая его внимание. — Так мы проходим или другую харчевню искать?
Отойдя самую малость, распорядитель вежливо поклонился: — Пожалуйста проходите. Второй этаж, левая сторона в вашем распоряжении.
Но кто находится в настоящем шоке, так это гном Двалин. Он стоял будто выросший из камня сталагмит и только мог что ощупывать свободную от ошейника шею и пучить глаза.
Пришлось его новому, точнее уже бывшему, хозяину попросить: — Гнома не забудьте!
Идущая последней троллиха просто подняла застывшего гнома и перенесла через порог. Так и не отпуская, она донесла его до второго этажа и аккуратно, будто вазу, усадила на одну из подушек во множестве разбросанных вокруг невысокого, но зато очень широкого, стола.
Вокруг началась обычная суета. Работавшие на владельца «золотой тарелки» слуги принесли ещё больше подушек и одну большую, специально для всё продолжающей смущаться и зеленеть троллихи.
На вопрос «что принести», троллиха по имени Зурмази и вовсе спрятала лицо в больших, как выставляемые на стол тарелки, ладонях. За неё и за себя, ничуть не стесняясь, заказывал мелкий гоблин.
— Нести один здоровенный кусок жаренного с травами мяса, потом ещё один и ещё один, — сделав грозное выражение зелёного лица, гоблин пообещал: — Моя заниматься математикой предметно! Мы все заниматься математикой, грязыть её.
— Почтенный, — обратилась к продолжавшему пребывать в стагнации гному подавальщица.
— А?! Что?!
— Вы не сказали, что будете кушать, — терпеливо напомнила продолжающая улыбаться подавальщица.
— Я? Не… не знаю. У меня нет денег. Ничего нет.
— Принесите ему, в общем что гномы обычно заказывают, то и принесите, — перебил растерянного гнома человек Клим Ворошилов.
— Гномы не частые гости в заведениях вроде нашего. Если честно, то вы, почтенный, первый представитель своего народа, посетивший…
— Просто принесите что-нибудь съедобное для гномов, отчего наш друг не протянет ноги, — потребовал человек.
Когда слуги понесли заказы на кухню, их компания осталась предоставлена сама себе. Толстые стены и закрытые перегородки позволяли разговаривать вполне свободно. В цену еды также входила возможность уединиться и обсудить дела или же просто отдохнуть от рыночного столпотворения.
— Возвращаясь к нашему разговору, друг-гном, — начал Клим. — Может быть теперь ты сможешь ответить на простой вопрос: сколько стоит свобода?
— Я в растерянности, — признал Двалин. — Зачем ты освободил меня?
— Хотя бы по той причине, что в моей стране запрещено угнетение человека человеком. Владеть другим человеком словно вещью и вовсе страшная мерзость.
— Однако я не человек, — напомнил гном.
Клим отмахнулся: — Не цепляйся к словам. Просто до самого последнего времени мы знать не знали о существовании иных миров и даже других вероятностных линий.
Принесли еду. Тарелку с жаренным мясом где было гораздо больше чем три куска, тут же захватил в единоличное пользование наглый гоблин. Он принялся что-то объяснять внимательно слушающей его троллихе раскладывая куски жаренного мяса прямо по столу и хватая их руками. До гнома донеслись обрывки фраз: «Надежда Богданова говорит» и «моя у неё самый лучший ученик!» и «учить математику с жаренным мясом гораздо интереснее чем с яблоками».
Перед самим Двалином поставили тарелку с тушёными подземными грибами. Эти грибы гномы-беглецы принесли вместе с собой. Чистый, столетиями выводимый сорт подземных грибов пришёлся по вкусу некоторым жителям Некрополиса и многие гномы, кто не мог работать в кузнецах или шахтах, занимались их выращиванием получая за это хоть какую-то денежку. По сути сейчас перед Двалиным стоял тушёный на медленном огне с луком и перцем, плод трудов его соплеменников. Наверняка владелец «тарелки» закупал подземные грибы за копейки, а готовое блюдо продавал с бешенной накруткой.
И ещё запах тушёных грибов вызвал к жизни почти забытые воспоминания о доме. О настоящем доме. Прекрасной, но уничтоженной родине подземного народа.
Переборов приступ внезапной ностальгии, Двалин продолжил расспросы: — Должно быть чудесная страна где запрещено угнетение одного разумного другим.
— Такой она и была, — подтвердил Клим, а девушка согласно наклонила голову. После чего непонятно добавил: — Такой она непременно будет.
— Зачем тогда ты купил меня? — Двалин положил ложку грибов в рот и едва удержался чтобы тут же не смолоть всё до донышка. В бараках рабов, конечно, кормили. Но разносолами там не баловали и подземных грибов не подавали.
Клим ответил: — Есть три причины.
— Первая: рабство безнравственно. Это то, чего просто не должно быть. Надеюсь ты согласен со мной, друг-гном? Прямо сейчас, в Некрополисе, мы не хозяева, а гости и потому вынуждены играть согласно с местными правилами. У меня появились свободные деньги, и я освобождаю рабов выкупая их. Но, обещаю, придёт время и на перекрёстке миров больше не будут торговать разумными существами словно вещами. Работорговцы перестанут водить караваны из одного мира в другой. Честно говоря, эта ваша тысячелетняя клоака давно уже нуждается в хорошей чистке.
Этот человек — сумасшедший? — подумал гном, — или же за ним действительно стоит некая сила, решившая сражаться не только против владеющих Некрополисом некромантов, но и против демонов, эльфов и всех прочих, кого устраивало существование перекрёстка миров в том виде, в котором он существует сейчас?
— Вторая причина, — продолжил Клим. — Должно быть тебе известно, друг-гном, что сейчас моя раса воюет с демонами? Точнее, правильнее будет сказать: демоны пожирают одну за другой вероятностные линии человеческого домена. Ещё одна поправка: того, что должно было бы кого-нибудь в будущем сформироваться в домен человечества если бы его не стали жрать проклятые твари.
Человек ожидал и Двалин осторожно подтвердил: — Мне известно об этом.
— Считай, людям надоело, что их понемногу жрут, неторопливо откусывая кусочек за кусочком, наслаждаясь не только вкусом, но и процессом. Мы решили дать отпор демоническому легиону. Нет, не так. Демоны уже слишком давно живут одной лишь войной. Из Легион раз за разом вторгается в новые миры и порабощает новые расы. Давно уже пора прекратить это безобразие. Пришло время показать демонам что значит настоящая война — когда в ядерном пламени, от одного единственного удара, сгорают целые армии. Когда выведенное в лабораториях биологическое оружие избирательно действующее на строго определённый вид существ опустошает целые миры. Настоящая война на уничтожение — когда нет вообще никаких правил. Главнокомандующие демоническими ордами ещё не знали такой войны. Но они узнают.
Клим перевёл дух и улыбнулся: — Очнись, друг-гном, чего ты застыл? Отдай должное тушёным грибам, я со своего места ощущаю их божественный аромат. Бери ещё что захочешь с общего стола. Ты не понимаешь каким образом твоё освобождение связано с тотальной войной, о которой я говорил до этого? Всё просто. Пусть демоны сейчас владеют десятками миров, а мы потеряли даже свою собственную линию, это лишь означает, что война будет долгой. Возможно, что очень долгой. Следовательно, мы должны стремиться использовать любую мелочь какая только может пойти во вред тварям или же на пользу нам. Я знаю историю твоего народа, друг-гном и поверь, прекрасно понимаю, ведь наша родина тоже уничтожена тварями пусть это был не целый мир, а лишь одна вероятностная линия, но это была наша линия, мы там жили. Вложившись в твоё освобождения, я получил ещё одного непримиримого врага демонов вместо безвольного раба. Сыграет ли твоя карта или так и пролежи в колоде — посмотрим. В долгой игре любая карта рано или поздно сделает свой ход. И чтобы ты не сделал, как бы не распорядился благополучно приобретённой свободой, друг-гном, уверен, что это будет во вред демонам, а значит на пользу человечеству и… всем остальным кто решит сражаться с тварями вместе с нами.
— Какая же третья причина? — поинтересовался Двалин.
— Хорошие люди, прости, я уже говорил: о существовании иных миров и рас мы узнали совсем недавно, поэтому все наши поговорки про людей, но можешь считать, что под людьми мы имеем в виду представителей любой разумной расы. Хорошие люди должны помогать друг другу. Так говорят у нас.
— Поговорка звучит немного по-другому, — поправила девушка: — Хорошие люди должны помогать друг другу, особенно если это им почти ничего не стоит.
— Почти ничего?! — возмутился гном помня о заломленной торговцем за него цене.
— Это всего лишь деньги, — пожал плечами Клим. — Возможно тебе будет интересно узнать, друг-гном, что мы используем их для коммуникации с другими расами и народами, но внутри нашего общества мы уже давно отказались от использования этого несовершенного инструмента при подсчёте затраченного каждым членом общества труда и полагающихся ему количества благ при их распределении.
Нажравшись жаренного мяса, гоблин громко рыгнул. Прикрыв рот, он извинился и пожаловался: — Моя совсем не понимать, что сказал брат Клим!
— Ещё поймёшь, — пообещал Ворошилов. — Когда закончишь младшую школу и перейдёшь хотя бы в среднюю.
Гном тоже многого не понимал. Они оба сейчас разговаривали на не родном ни для одного из них языке. Кроме того, вещи о которых шла речь были слишком необычны. Как и все эти люди не люди, что сидели сейчас за одним столом с Двалиным. Подумаешь, свободный гоблин, эка невидаль. Но вот гоблин, который пытается быть вежливым за столом — вот настоящее диво. Ещё пару часов назад гном скучал в рабском бараке в ожидании собственной продажи. А сейчас он свободен и сыт, хотя по-прежнему без единого медяка в кармане. От всего этого голова шла кругом.
Будто услышав мысли гнома, человек выложил на стол мешочек и подвинул его: — Держи, друг-гном, на первое время хватит. Было бы глупо освободить тебя оставив на улице без средств к существованию.
Двалин колебался, не решаясь взять мешочек.
— Бери, — отмёл его колебания Клим. — Здесь всё равно гораздо меньше, чем заплачено за тебя самого. Не дури.
Гном спросил: — Что мне делать дальше?
— Что пожелаешь. Ты свободный человек, то есть гном.
— Я хочу пойти с вами, — решил гном и видя, как человек собирается что-то спросить, предупредительно поднял руку. — Есть три причины. Первая — за мной долг. Можешь сколько угодно утверждать, что долга нет, но это решать только мне самому. Вторая — ты говорил о тотальной войне с демонами. Интересно будет посмотреть, что стоит за этими словами на деле. И наконец третья причина — остаткам моего народа плохо здесь, но мы не знаем куда нам идти. Быть может мы сможем пригодиться вам в долгой войне с тварями. Сейчас мой народ на три четверти состоит из женщин и детей, воинов почти нет. Но воины вырастут и захотят сражаться.
— Принимается, — объявил Клим. — Не скрою, что ждал от тебя решения присоединиться друг-гном.
Двалин поинтересовался: — А что, если бы такого решения не последовало. Если бы я взял деньги, сказал «большое спасибо» и просто ушёл бы?
— Понимаешь, друг-гном, — улыбнулся Клим. — Люди, гномы, другие разумные — мы все разные, но, во многом, похожи между собой. Если бы ты ушёл, то таков был бы твой выбор. Лично я не готов брать кого угодно. Если кто-то искренне считает, что уже оказанная услуга ничего не стоит, то таким людям скатертью дорожка. Мне нужны только лучшие. Нужны только особенные. Те, кто знает долг и имеет честь. Я мог бы сказать, что мне нужны только потенциальные коммунары, но ты не знаешь значение этого слова и объяснить его словами довольно сложно, здесь надо чувствовать сердцем.
Друзья, — предложил Клим. — Кубки вверх! За нашего нового товарища, гнома Двалина!
Прохладная вода с лимоном прокатилась по горлу вниз, словно дождь над саванной, даруя облегчение в сухом и жарком воздухе мёртвого мира.
Хлопнув кружкой так, что по ней едва не пошла трещина, гоблин заверил гнома: — Теперь твоя мой товарищ!
Двалин так и не решил, расценивать ли сказанное как выражение приязни со стороны зелёного или же это была угроза.
Клим сказал: — Завтра утром возвращаемся в линию Орати. Торвальд откроет проход через арку.
— Интересно, как там всё? — задумчиво пробормотала девушка.
Клим покачал головой: — Не знаю, Зоя, не знаю.
…
В подземном городе на Луне ночи, как таковой, не бывает. Существуют четыре различные смены по которым живёт население Луны.
Люди так и говорят про себя, например, «живу по ноль плюс» или «живу по плюс шесть» и так далее. Иногда приходится терпеть неудобства, когда из одной смены приходится переходить в другую перестраивая устоявшийся режим дня. Или, когда старым друзьям работающим и живущим по разным сменам приходится вставать посреди условной ночи чтобы встретиться в кафе и обсудить последние новости.
Рбота не затихает и большинство производств работают двадцать четыре часа в сутки без простоя и накладок. Правильная организация труда и тщательное планирование — основа жизни на Луне.
Но есть несколько человек, которые не могут позволить себе такую роскошь как устоявшийся режим дня. Им приходится вставать раньше, ложиться позже и работать больше, чтобы успевать держать руку на пульсе двадцатичетырёхчасового рабочего ритма. Первым из таких людей является Павел Корчагин. Как главный координатор лунной республики он должен быть всегда доступен для решения сверхважных вопросов не терпящих отлагательств в любой час любой смены.
Кто другой может быть и не справился бы, но у Павла есть Октябрина — искусственный интеллект, управляющий огромным подземным городом, да и всей республикой в целом. Изначально созданная как один из военных иксинов, в качестве элемента системы гарантированного ответного удара «периметр» на случай мировой ядерной войны, она единственный из иксинов кто находится за пределами земли и потому уцелел во время вторжения демонов.
Во многом именно существование Октябрины, как хранителя знаний почти уничтоженной цивилизации и как управляющего элемента высочайшего уровня помогло бывшему майору космической пехоты, товарищу Акуленко объединить военные и научные лунные станции изначально принадлежавшие различным странам и политическим блокам уничтоженной земли. Майор Акуленко объединил луну, начал строительство подземного города на месте одной из наиболее крупных станций и, в конце концов, стал первым главным координатором. Именно майор космопехоты и искусственный интеллект Октябрина положили начало лунной республики, обеспечивающей выживание человечества как вида после того как проклятие демонов сделано Землю непригодной для жизни.
Тогда ещё люди не знали о множественности различных вероятностных линий и что их родная планета могла ещё уцелеть в других линиях.
Новые знания принесли с собой новые проблемы. Бывший до этого ярым сторонником космической экспансии и верным последователем координатора, Корчагин потребовал всеобщего голосования. Существование других миров и других линий своего собственного мира требовало актуального ответа и пересмотра сложившихся положений. В результате общего голосования решили сменить вектор экспансии с космических просторов на иные вероятностные линии и иные миры. Из этого автоматически следовало, что Луна ввязывается в войну с демоническим легионом в десятки, если не в сотни раз превосходящим её в количестве завоёванных миров и доступных ресурсов.
Но разве они не ввязались в эту войну ещё пятьдесят лет назад? Разве можно простить демонам гибель прекрасной, но уничтоженной земли? Разве у них был хоть какой-то выбор с моральной, стратегической — с какой угодно стороны ни посмотри?
Выбора не было.
Новый вектор экспансии, новая точка приложения усилий — новый координатор.
Ожидал ли Павел Корчагин, что станет главным координатором лунной республики? Может быть лет через двадцать — сорок, в общем в отдалённом будущем. Но пришлось им стать прямо сейчас и крутиться, крутиться, применяя все доступные резервы, используя тех людей, которым мог доверять и в чьих способностях был уверен, как того же Клима Ворошилова, друга детства, посланного в линию Орати то ли в качестве главы дипломатического посольства, то ли в качестве командующего небольшой армией.
И Клим не подвёл. Сначала земляне застолбили фортпост, потом и вовсе построили даже не город, а полноценный укрепрайон с выдвинутыми далеко вперёд постами, минными полями, огневыми бункерами и контролем воздушного и наземного пространства на сотни километров вокруг. Причём Луна не только отдавала, но и постепенно начинала получать так необходимые ей сложные углеводороды и прочие ископаемые для добычи которых в поясе астероидов пришлось бы создавать сложнейшую инфраструктуру.
Понимая, что в одиночку им не вытянуть противостояние даже с одной лишь ордой вторгшейся в линию Орати, не говоря уже обо всём демоническом легионе, земляне принялись как можно скорее обучать и вооружать аборигенов. Полмиллиона землян, считая стариков и детей до двенадцати лет, против десятков миров, захваченных демонами это не серьёзно. Полмиллиона землян и тридцать — пятьдесят миллионов имперцев из линии Орати — неплохое начало. Дело оставалось за «малым». Нужно за один — два года вооружить аборигенов современным оружием и научить их его использовать. За десять — двадцать лет социализовать аборигенов. Резким рывком, таким, что кости бы трещали, а жилы ныли, перетащить их из развитого средневековья в коммунистическое общество эпохи космических кораблей, умного оружия и глобальной информационной сети. Перетащить, попутно ломая пережитки средневековья такие как разделение на простых людей и аристократов древних кровавых родов. Ломая институт бесправия женщин так как женщина эта такая же пара рабочих рук как и мужчина, она может держать винтовку и может управлять станком на заводе. В условиях дичайшего кадрового голода и недостатка человеческих ресурсов на пороге тотальной межвидовой войны с чужими — люди не могли позволить себе исключить половину своих трудовых ресурсов просто по признаку пола.
Ломая средневековые культурные институты требовалось параллельно выстраивать новые. Корчагину были не нужны десятки миллионов, обученных стрелять из винтовки обезьян поставленные в строй под тотальным контролем искусственного интеллекта. Нет, низводить человека до уровня робота это стратегически проигрышный путь. Не идти по лёгкому пути, не потакать низменным инстинктам, а тянуть, хотя бы и за уши, но всё равно тянуть человека вверх до уровня полубога, до уровня коммунара — вот единственный путь способный, может быть, принести человечеству победу в межвидовой тотальной войне на уничтожение. Пусть далеко не каждый способен стать коммунаром, но и остальные не пропадут даром. Отсидеться не выйдет ни у кого. Глобальная война затронет сотни миров. То, что сейчас происходит на Орати лишь первая ласточка, лишь прообраз и репетиция будущих сражений. Но только, если люди проиграют на Орати, то ничего дальнейшего может и вовсе не быть.
Что такое человек? Субъект для самого себя, своих знакомых и друзей. Объект с точки зрения любой системы управления и государства. Человек — это пластилин. Человек — это сталь. Как отличить один случай от другого. Как понять, когда можно мять и лепить нужное, а когда лучше отступиться потому, что здесь ничего не вылепишь, только сломаешь?
Бессмертный тёмный император не хуже молодого главного координатора Павла Корчагина понимал, что Империи, без помощи землян, не выстоять против демонов. Более того, дни той Империи, какой она есть сейчас сочтены в любом случае. Единственный выход — меняться.
Меняя и подтягивая до своего уровня аборигенов земляне, в каком-то смысле, менялись сами. Два различных народа подстраивались друг под друга. Земляне больше отдавали, чем брали. Имперцы больше брали, но что-то и отдавали тоже. Даже форсируемый изо всех сил процесс взаимопроникновения культур не происходит за один год и за десять лет тоже не происходит.
Иксин Октябрина посоветовала сделать ставку на юное поколение. Двести тысяч талантливых детей-сирот тестирование которых выявило у них склонность к техническим наукам и вместе с тем способности к магии прибыли из линии Орати на Луну чтобы жить среди землян, стать почти землянами и, когда-нибудь, вернувшись обратно одним рывком перебросить свою родную Империю из века стали и лошадей в век электростанций и индустриальных заводов-гигантов.
Вместе с юными оратийцами прибыли и учителя из созданной Корвином Светозарным магической академии для их обучения. Уцелевшие маги, бежавшие из светлых королевств перед их падением найденные Корвином и допущенные им до преподавания, честно выполняли свою часть договора закладывая в учеников основы и помогая земным учёным в экспериментах, призванных раскрыть природу магии или псионики, как её предпочитали называть земляне.
Ведущий руководитель исследования феномена сверхъестественных взаимодействий и псионических проявлений, Космодемьянская Зоя[1], попросила Корчагина о встрече ещё полмесяца назад. К сожалению, у него совсем не имелось свободного времени. Два дня назад Зоя обновила свою просьбу повысив её приоритет до уровня «потенциальная угроза». Такой приоритет имели, например, сведения о критических неисправностях механизмов сбой в работе которых мог привести к травмам или даже к смерти людей. Игнорировать настолько высокий приоритет невозможно, и Корчагин нашёл время, чтобы встретиться с Зоей.
Как и большинство жителей лунной республики, Космодемьянская носила лёгкий комбинезон. В случае крайней необходимости он защищал носителя при внезапной разгерметизации обеспечивая минимальным запасом воздуха для дыхания. Специально приспособленные для длительной работы в безвоздушном пространстве или для защиты от излучения вблизи горячей зоны реакторов скафандры надевались прямо поверх повседневного комбинезона.
Цвет ткани комбинезона светло-серебристый, как блестящая на солнце рыбья чешуя. Впрочем, его легко изменить, обрабатывая ткань соответствующим образом на этапе изготовления. Таким образом появились золотые, как сияние солнца, комбинезоны, оранжевые, словно мякоть мандарина и так далее. Сам Павел предпочитал стандартный оттенок светлого серебра. Зоя пришла в золотом с тёмно-синими вставками, подчёркивающими её фигуру. Стандартно короткую причёску скрывала под собой похожая на странную корону, ажурная конструкция внешнего импланта типа мозг-система, позволяющего ведущему руководителю пользоваться мыслеинтерфейсом для запросов в сеть.
Зоя пришла не одна. Вместе с ней в кабинет Павла вошёл один из присланных Корвином учителей-магов. Стричься он категорически отказался, а вот мантию сменил на комбинезон оценив его удобство.
— Садитесь, — предложил Павел и, дождавшись, когда они рассядутся, уточнил. — В чём дело? Кстати, Зоя, раз уж ты здесь, то можешь мне нормальным языком ответить, когда уже наконец сможем создавать колдующие, по нажатию кнопки, машины?
— Вообще легко, — не осталась в долгу девушка. — Дай мне карт-бланш, дай экспериментальный материал, желательно человеческий, но можно и демонов. Вскроем черепную коробку, сделаем лоботомию, определим какая синаптическая связь за что отвечает, соединим нервы с машиной, напишем программу управления и будет у тебя лоботамированный маг на внешнем управлении колдующий фаерболы по нажатию кнопки.
Слушая их учитель-маг содрогнулся и с выражением недоверчивого ужаса посмотрел на Зою как будто увидел её самый первый раз.
— В два — три месяца уложимся, — подвела итог девушка ослепительно улыбаясь.
— Мне маги на внешнем управлении не нужны, — оборвал её мечты Корчагин. — Они у меня на контракте работают. Демона можешь хоть сегодня из лаборатории биохимических исследований забрать. У них, кажется, ещё две живые особи оставались.
— Тю, — расстроилась Зоя. — Там гончая и гарпия. Этих тварей даже полноценно разумными сложно назвать. Что они наколдуют? Проклятие ржавчины на пинцет или фаербол размером с ноготь? С низшими тварями пусть биохимики возятся. Меня интересуют высшие.
— Прости, — развёл руками Корчагин. — Как только возьмём в плен высшего демона и убедимся, что в силах его содержать — он будет твоим. Пока ни одного не поймали. Но что насчёт самой природы псоники? Есть какие-нибудь подвижки?
— Сил моих уже нет, — пожаловалась Зоя. — Псионика. Магия. Чудо! А как можно изучать чудеса? Мы регистрируем результаты воздействия. Выводим закономерности. Но как, почему усилием воли мага вода застывает в лёд или в его ладонях появляется шар плазмы в нестабильной оболочке силового поля — понятия не имею. И никто не понимает. Откуда берётся энергия? Маги твердят что из них самих и берётся, но человек не ядерный реактор, в нём просто нет столько энергии чтобы заморозить каплю воды взглядом. Не говоря уже о том, чтобы метнуть молнию или локально нивелировать силу гравитации. Фух!
Выговорившись, Зоя тряхнула головой отчего её короткий ёжик рыжих, как пламя, волос задорно блеснул в свете потолочных ламп.
— Ладно, — с удовольствием наблюдавший за естественным проявлением эмоций рыжеволосой девушки, Павел заставил себя переключиться на деловой лад. — А случилось у вас что? Откуда «потенциальная угроза»?
Переглянувшись с магом, руководитель исследований сверхъестественных явлений кивнула: — Можно сказать, что случилось.
Корчагин ожидал продолжения и получил его.
Зоя начала рассказывать с самого начала: — Помнишь, архимагистр Корвин передавал пару артефактов, реагирующих на магию? (Павел не помнил, но прерывать девушку не стал). В зависимости от вида используемой магии артефакт покачивал тем или иным штырьком. В общем получился довольно грубый, страшно неточный, но всё же сенсор. Там, у себя, архимагистр использовал что-то подобное чтобы массово определять склонности учеников, каждого отдельного проверять устанешь, а так можно произвести предварительную сортировку. Я у себя на эти артифакты повесила по микроконтроллеру, и провела с ними пару опытов. В конечном счёте из двух переданных Корвином артефактов один мы сломали, то есть разобрали, правда собрать обратно уже не смогли, а второй забросили. Вместе с другим хламом его вывезли в один из дальних коридоров и там оставили до лучших времён.
И каково же было моё удивление, когда мой прибор, то есть артефакт в связке с контроллером запитанном от батареи, подал в сеть сигнал о замеченной им магической активности!
Зоя с таким значением посмотрела на Павла, что тот вынужден был предположить: — Кто-то из учеников баловался магией на перемене?
— Оперировать псионикой вне класса и без контроля учителя строжайше запрещено. К тому же в совсем дальнем коридоре. Зачем идти туда, когда поблизости есть множество гораздо более подходящих мест. И уровень задействованной силы отнюдь не ученический. Там выброс был такой, что странно как он ещё наших уважаемых магов не переполошил!
Павел перевёл взгляд на спутника Зои. Тот поспешно ответил: — Уверяю. Никто из преподавателей не находится в тот момент в дальнем коридоре. Мы вообще предпочитаем не бродить где попало. Что до выброса силы, то, ничего не могу сказать. Возможно он был намеренно скрыт от возможных наблюдателей, подстроен под естественный шум или выполнен перпендикулярно основному потоку.
Видя заинтересованность на лицах землян, маг пояснил: — Это как смена несущей частоты если я правильно понял лекции уважаемой Зои по радиотехнике. Тому, кто настроен на одно направление потока, плохо слышно, что происходит на других.
— Допустим, — сложив пальцы замком, Павел посидел немного и уточнил: — Что за магию хоть использовали вы смогли определить?
Не слишком уверенно, Зоя сказала: — Судя по данным переданным сканером это была совокупность менталлистики, ясновидения, магии пространства и некромантии.
— Отличный набор! И что это значит?
Пока Зоя замялась, слово взял пришедший вместе с ней маг. — Возможно, только возможно, сказать точно у меня не хватает знаний, это был пространственный прокол с передачей сообщения… куда-то. Или даже полноценный сеанс связи с кем-то… очень удалённым.
— Записи с камер?
— Отсутствуют.
— Причина?
— Техническая неисправность, — ответила Октябрина, молчавшая весь предшествующий разговор. — Дальний коридор, низкий приоритет. Контроль герметичности не нарушен, поэтому никто не торопился восстанавливать камеры.
— Немедленно восстановить, — приказал Павел, но тут же оборвал себя. — Хотя, подожди. Если у нас тут действительно не гениальный колдун-самоучка решивший самостоятельно пройти программу, а скрытый агент, то восстановление видеонаблюдения может спугнуть его. Сколько всплесков неопознанной магии зафиксировали? Один?
— Два, — поправила Зоя. — Как раз после второго аналогичного всплеска я решилась поднять приоритет до «потенциальной угрозы».
— Правильно сделала, — одобрил Корчагин. Прибор всё ещё там? Сможет зафиксировать третий всплеск, если тот возникнет на прежнем месте?
Ресурса батареи хватит ещё на пару месяцев работы, — подтвердила Зоя.
— Отлично! Значит будем ловить любителя колдовать в пустых коридорах. Октябрина — видеонаблюдение не восстанавливай, но попробуй по косвенным признакам вычислить кто отлучался из поля зрения остальных видеокамер или не проявлял никакой активности в сетевом пространстве в это время.
— Уже сделано, — отозвалась Октябрина.
— Сколько человек не имеют гарантированного алиби?
— Семь тысяч четыреста тридцать два человека, — отозвалась Октябрина.
— Возьми их под особый контроль, негласно, разумеется, — приказал Корчагин. — Но и об остальных не забывай. Получается… ждём третьего всплеска и пробуем взять?
— Не могу предложить лучший по эффективности план, — сообщила Октябрина.
Так и решили — ждать третьего всплеска. А там уже разбираться: колдун-самоучка, чужой агент, случайная аномалия или что-то иное.
[1]Космодемьянская Зоя (1923 — 1941) — красноармеец, член диверсионно-разведывательной группы штаба Западного фронта.
Была схвачена во время исполнения боевого приказа и казнена через повешение. Перед смертью произнесла легендарную речь призывая бороться с врагом и не бояться смерти в борьбе благодаря чему стала одним из символов героизма советского народа в ВОВ.