— Обижа-а-аешь, Дэн, — протянул данжен мастер. — Зачем так банально? Вы повстречались на кладбище.
— Ого! — вскинулся Киэнн. — Свежо! Я хочу сказать, воздух исключительно свеж и прохладен, и почти не тянет мертвечиной. А что мы все тут делаем, кстати?
Похоже, удивлен и озадачен был не только он один.
— Вы пришли на похороны Флэгга. Ну, то есть, — Джон Монро заглянул в шпаргалку и в очередной раз хрюкнул: — Фаллоса Каннабиса.
Не один Киэнн решил постебаться с именем своего персонажа.
— Эй! — «Покойник» скрестил руки на груди: — Мы же договорились, что я не дампир!
— Это пока, — заверил его Монро. — Фаллос Каннабис был знаменитым и почитаемым в народе паладином, образцом высокой нравственности и героической самоотверженности, но три дня назад он неожиданно и беспричинно умер. На его пышные похороны собралось огромное количество людей, ну, то есть представителей всех известных рас, орден паладинов Сияющего Сердца пригласил лучших музыкантов, чтобы торжественно проводить своего выдающегося сына, в том числе и вас двоих…
— Ту-ум, ту-ум, ту-дум, ту-ту-ту-ту-ду-тудум! — глубоким басом озвучил Киэнн. И тут же перешел на пародийный фальцет: — Ля-я-ля, ля, ля-ля! Ля-я-ля, ля, ля-ля!
Монро изумленно вскинул брови:
— Ничего себе! Дэн, а у тебя и правда вокальные данные! Сколько октав берешь?
Киэнн пожал плечами:
— Шесть.
— Чего?! Серьезно?!
— Ну да, а что? — Еще секунду понаслаждавшись реакцией, Киэнн сдался: — Да вру, конечно, три с половиной.
Потому что диапазон в шесть и больше — это только у настоящих альвов и сидов, а не паршивых подменышей. Хотя про три с половиной тоже вру: на самом деле все четыре.
— Все равно неслабо!
— Так, а я? — нетерпеливо вмешался Пит. И старательно напомнил: — Я не бард.
— Ты приехал в Аткатлу…
— Мы в Аткатле? — оживилась Тауриэль.
— Да, вы в Аткатле. Почему бы и нет? Между прочим, уже давно тут не были, в смысле, не играли. Так вот, ты прибыл в Аткатлу, чтобы лично познакомиться с прославленным на весь Фаэрун паладином Фаллосом Каннабисом, надеясь чему-то научиться у него, чтобы обрести такую же славу для себя и своего клана, но опоздал. И все, что тебе осталось — это присоединиться к огромной траурной процессии и отдать своему кумиру последний долг. Ты огорчен, потрясен, разочарован, и, вероятно, по меркам нормального дварфа, разорен: никаких барышей от этой поездки, одни растраты!
Пит грюкнул кулаком по столу:
— Вот точно! Трясся неделю по этим кривым наземным дорогам, спал в их хлевах, которые они называют трактирами, выкинул дракону под хвост три десятка золотых, а этот короткоживущий взял да помер! Ну, как с ними можно иметь дело?
— Ну, я-то точно не пришла на похороны паладина, — оживилась Тауриэль. — Сдался он мне! Или я… хм-м… просто подыскивала тихое уединенное место для темного ритуала, и вдруг вместо этого наткнулась на толпу напыщенных дурней, несущих позолоченный гроб!
Мастер удовлетворенно кивнул:
— Более того: твой неведомый демонический покровитель намекал тебе, что, воззвав к нему на кладбище Аткатлы, ты получишь от него знак. Но ты не успела провести ритуал и теперь не уверена, есть ли похороны паладина тот самый знак или это всего лишь досадная помеха и глупое совпадение. Но этим добродетельным фанатикам лучше не знать, кто ты и что здесь делаешь. И вообще лучше не вызывать у них подозрений. А потому, думаю, ты захотела бы незаметно смешаться с толпой скорбящих, тем более, что их тут не меньше тысячи и никто не обратит внимания. Думаю, ты хотела бы сделать проверку на скрытность…
Девушка с готовностью потянулась к двадцатигранной кости. Киэнн вмешиваться не стал.
— Тринадцать плюс три!
— Ну что ж, думаю, некоторые из ближайших к тебе участников похоронной процессии немного недоуменно косятся на тебя — все-таки ты несколько экзотично выглядишь, и одета не по здешнему, и даже твоя манера двигаться крадучись тебя выдает, но над кладбищем лежит густой утренний туман, и к тому же здесь столько разномастного народу, что особых подозрений твое появление ни у кого не вызывает. Ты пристраиваешься рядом с довольно рослым для своего народа дварфом в черном капюшоне, с рыжей бородой и с длинным луком за плечами, и пытаешься идти в ногу с остальными. И вдруг случайно замечаешь… Думаю, тебе стоит бросить кубик на внимательность…
Последовал новый бросок, на этот раз куда менее удачный.
— Хм-м, в общем, тебе удается заметить, что покойный выглядит как-то… странно… Можешь проверить свое знание истории? У-у-у, боюсь, ты понятия не имеешь, кто такие тифлинги — ведь ты выросла в темных и тесных казематах Подземья и почти не встречалась с представителями некоторых рас Фаэруна. Поэтому ты не можешь понять: они хоронят демона? Но точно знаешь, что за гробом идут добрые паладины, и, вероятно, мертвый демон также был одним из них. Да и окружающие отзываются о нем как о святом.
— Это знак! Мой тайный покровитель посылает мне знак! — вскинула тонкие руки к потолку паба Тауриэль.
— Ты это вслух? — вкрадчиво уточнил мастер.
Девушка тут же отчаянно замахала руками:
— Нет-нет-нет, так, под нос себе бормочу.
— Ты что это там колдуешь, ведьма? — тут же вклинился дварф Пита. Своего следопыта он упрямо хотел назвать Зорро, но под благотворным влиянием Тауриэль согласился переделать имя на Заррак. — Думаешь, я не вижу, что ты ведьма?
— Да пошел ты к Ллос, бородатый! — огрызнулась «беглая рабыня» в ответ. — Смотри, наворожу, что оплешивеешь и запаршивеешь!
— Да я тебя!.. Короче, я хватаюсь за свой верный боевой топор, — пояснил игрок.
— Я изворачиваюсь и, игнорируя этого тугоумного дуэгара (ну, я все еще считаю их дуэгарами, я ж других почти и не видела, а к дуэгарам у меня стойкая неприязнь, конечно), пытаюсь протолкнуться поближе к гробу, чтобы удостовериться, все такое.
— Та-ак… — Мастер на секунду задумался. — Заррак, ты пытаешься ее задержать?
— Конечно! — Уже оба кулака разгневанного «дварфа» стукнули по деревянному столу, кубики покатились под лавку.
После непродолжительных поисков, беглецов водворили обратно на игровой стол.
— Хорошо-о-о, — снова протянул Монро. — Тогда ты, Пит, проверяешь свою атлетику, а ты, Элла, то бишь Хора Тенешип, бросаешь встречную проверку на акробатику, причем с помехой: тебе надо не только освободиться от надоедливого дварфа, а еще и проскользнуть через довольно плотные ряды скорбящих — между тобой и огромным гробом, покрытым позолоченными рисунками с изображениями дланей Торма и Хельма (ты, скорее всего понятия не имеешь, кто это и что это, правда) и с такими, знаешь, еще сердечками в сияющем ореоле, вот, в общем, между ним и тобой, по меньшей мере, три десятка граждан Аткатлы и конвой из закованных в полную броню паладинов. И, думаю, никто не спешит тебя пропускать.
Пит деловито метнул кубик, который опять улетел под стол. Ватсон наклонился и демонстративно извлек улику двумя пальцами, как пинцетом:
— Один, Дрого!
Компания покатилась от хохота. Киэнн невинно присоединился к веселью.
— Критический промах! Заррак, думаю, вместо Хоры ты по ошибке хватаешь за толстую задницу немолодого священника богини Вокин, закутанного в дорогой алый с золотом плащ до самых пят, он оборачивается и начинает кричать таким пронзительным тонким голосом: «Покушение! Покушение!» И пытается стукнуть тебя своим усыпанным драгоценными камнями посохом по голове. Кстати, ты идешь без шлема, все-таки вы же на похоронах, сам понимаешь. И-и-и… — Мастер по очереди бросил два кубика. — И, между прочим, попадает. На минус один хит-пойнт.
— Я зверею, впадаю в ярость… — начал было Пит.
— Эй, ты не берсеркер! — быстро осадил его «мертвый» Флэгг. — И даже не варвар.
— Дерьмо, но я же дварф! — попытался протестовать подросток.
— Дварф, не орк, — резонно подытожил мастер. — Нету у тебя никакой ярости, ты можешь разве что причислить так неудачно подвернувшегося под руку священнослужителя к числу своих заклятых врагов. И вообще, Пит, ты же доброго следопыта отыгрывать собирался. К тому же на вопли вокинара к вам навстречу сразу выдвигается троица городских стражей с пиками и такие: «Что тут происходит, граждане? Кто посмел покуситься на почтенного сановника?» «Этот неотесанный чурбан хотел заколоть меня кинжалом! — пищит священник. — Арестуйте его сейчас же!»
— Да никого я ничем не колол, я вон ту стерву хотел поймать, ведьму, это она все наколдовала!
Тауриэль, уже пару минут довольно потиравшая руки, снова насторожилась.
— Пит, а брось-ка на убеждение, потому что не думаю, что стражники тебе так легко поверят.
Кость полетела под стол в третий раз.
— Один!
Новый взрыв дружного хохота.
— Да что за фигня? Кто проклял эти кубики?
— Наверное, твоя ведьма, — игриво подмигнул мальчишке Киэнн. Кажется, сейчас первый игрок вылетит из игры до срока. И тут же внес дельное предложение: — Думаю, почтенный понтифик, по причине преклонного возраста, оказался еще и туг на ухо, а потому решил, что «стервой» называют его драгоценную богиню, на что не замедлил пожаловаться стражам. А те, все трое, были должны ему кругленькую сумму, и…
— Богохульство! — подхватив идею, писклявым голосом воображаемого понтифика озвучил происходящее мастер. — Этот немытый нелюдь хулит мою добрую богиню, славную покровительницу нашего прекрасного и процветающего города! В общем, Заррак, ретивые служители закона бесцеремонно заламывают тебе руки, наставив на тебя свои длиннющие пики, и…
— Я могу бросить проверку на ловкость? — взмолился Пит.
— Ты хочешь сбежать?
— Да, я хочу сбежать!
— Не советую, — коварно ухмыльнулся Киэнн. — Сегодня не твой день!
— Да не может же быть третий критический подряд, так не бывает!
Киэнн сжалился. Проверку дварф все равно провалил, ловкость ему досталась при создании персонажа довольно скромная, да и пожадничал парень — по привычке, видимо, вложил все в силу. Но, по крайней мере, его не закололи при попытке бегства, а всего лишь связали, слегка поколотили и увели куда в сторону северного входа. Пит в очередной раз попытался опрокинуть стол, но тот, похоже, был предусмотрительно привинчен к полу. Раздраженный и разочарованный, паренек демонстративно вылез из-за стола и ушел в сторону бара.
— Эй, ничего крепче пива там не бери, мне за тебя потом еще отчитываться! — крикнула ему вслед Тауриэль.
Между тем для ее всеми забытой Хоры Тенешип обстановка удачно поменялась: отвлеченная инцидентом с понтификом толпа отхлынула от гроба, позволив Тауриэль удачно пройти проверку слабенькой атлетики и пробраться поближе к мертвецу. Пока она ошарашенно смотрела на рогатого паладина в парадном облачении и на странные изображения закованной в латную перчатку руки с бдительным оком на ладони, бросала проверки на внимательность, анализ, проницательность и магию, с покойником, по словам мастера, начало происходить нечто непонятное. Провалив очередной бросок, Тауриэль заявила, что хочет подойти к мертвому паладину еще ближе, мол, что-то с ним не так. Мастер возражать не стал, но, когда юная Хора наклонилась над гробом, рассматривая и даже пытаясь пощупать возлежащего в нем покойника, взвыл замогильным голосом, заставив девушку отнюдь не поддельно вздрогнуть, и заговорил какую-то косящую под латынь белиберду.
— И он хватает тебя за руку своей мертвой когтистой лапой, серой и сухой, похожей на птичью! — продолжил Монро. Тауриэль демонстративно взвизгнула. — От него веет холодом, и ты видишь, как он медленно-медленно встает из гроба, садится, выпрямив спину, смотрит тебе в лицо своими немигающими, налитыми кровью глазами, и, не разжимая губ, повторяет ту же страшную фразу, причем настойчиво так, требовательно, и точно адресует ее именно тебе. Потом оборачивается к оркестру, секунду шарит по нему пылающим взглядом и… Флэгг, быстро брось мне проверку воли!
— Ну наконец-то! — Флэгг потянулся за кубиком, но проверку провалил.
— … и снова падает в гроб, финальным жестом скрестив руки на груди. Причем боковые панели гроба отлетают, точно от взрыва и в небо взметается столб дыма!
— А руку-то мою он отпустил? — уточнила Тауриэль.
— Отпустил, конечно, но у тебя на запястье остался огненный отпечаток от его прикосновения!
— Больно! — Тауриэль наигранно помотала рукой, точно пытаясь ее остудить.
— Как ни странно, боли ты почти не чувствуешь, только легкое покалывание.
— А я поняла, что сказал этот мнимый труп? Он же говорил на инфернальном? Я его немножко знаю, я же как-то должна разговаривать со своим покровителем.
— Ну, на самом деле твой демон говорил с тобой на твоем же родном эльфийском, но, думаю, да, ты могла что-то разобрать… Думаю, ты хотела бы сделать проверку на восприятие.
После очередной худо-бедно пройденной проверки, мастер нацарапал несколько слов на листе бумаги, размеренно поясняя:
— Поскольку ты — совсем юный и неопытный чернокнижник, и на самом деле инфернальным языком почти не владеешь, тебе удалось уловить всего несколько обрывочных фраз и отдельных слов. Полагаю, тебе не стоит спешить их кому-либо сообщать.
Он передвинул к ней записку, положив ее на стол текстом вниз. Тауриэль быстро перевернула, выставив ширмочку из ладошек, пробежалась глазами и спрятала бумажку куда-то под стол.
Тем временем, по словам мастера, разом поредевшая толпа — не меньше трети присутствовавших разбежалось, как только мертвец заговорил — начала хаотично схлестываться двумя большими волнами: одна несла беглецов, стремящихся поскорее покинуть кладбище, другая же, встречная, тянула к гробу с одержимым паладином любопытных и отчаянных, и они все более плотной стеной обступали Хору Тенешип и сэра Каннабиса.
— Мне вот что интересно, — перебил рассказчика Киэнн, — почему я всё ещё здесь? По-хорошему мне следовало сбежать ещё с самой первой волной.
— А вас тоже зажали. И не протолкнуться. Конечно, паладины при поддержке городской стражи почти сразу принялись разгонять ротозеев, но ни вам, ни Хоре от этого особо не легче. Потому что теперь вас начинает окружать не просто относительно мягкотелая толпа, а вооруженный конвой ордена Сияющего Сердца в тяжёлых доспехах и стражники с пиками. Вы видите, что паладины крайне обеспокоены и озадачены произошедшим, их лица бледны, движения неуверенны. И почти все взгляды устремлены к тебе, Хора. «Хм-м, гражданка… хм-м… — К тебе подходит седой мужчина в позолоченном доспехе с тонкой изящной гравировкой на широком нагруднике, лицо его теперь наполовину скрыто забралом — во время похорон паладины почтительно несли свои шлемы под мышкой, но сейчас начинают их спешно надевать, и вероятно не только из опасения за свои жизни. — Хм-м… Позвольте узнать, вы кто будете?»
Растерянная и напуганная чернокнижница провалила первую проверку на обман и ее быстро вывели на чистую воду. Киэнн начал подумывать, что игра грозит завершиться, не начавшись для очередного участника, причем даже без его содействия, когда паладины, быстро посовещавшись, неожиданно (и, по правде говоря, не слишком оправданно) решили, что грязное порождение ада и прислужница демонов ещё успеет умереть в муках, а пока ее все же следует хорошенько допросить. И даже несколько неуверенно, тщетно маскируя свою полную неосведомлённость, попытались дознаться, что же такое, собственно, сказал ей мнимый мертвец.
— Хочу ему соврать! — снова объявила Тауриэль, хватаясь за кубик. И возликовала: — Двенадцать плюс четыре! Шестнадцать! Прошло?
— Да, — констатировал мастер.
Девушка радостно подпрыгнула и сразу выпалила:
— Он просто жаловался на плохую музыку, говорит: попсу какую-то играют, где рок-н-ролл?
Компания в который раз взорвалась хохотом.
— Рокин… кто? — озвучил недоумение старшего паладина мастер.
В итоге, по распоряжению ордена, стража скрутила и увела не только подозрительную чернокнижницу, но и всех музыкантов, и — разумеется, совершенно случайно — все четверо «живых» участников предстоящей игры оказались в одной камере. Сэра Каннабиса же хоронить до срока тоже, конечно, передумали и унесли в храм для дальнейшего разбирательства.
Срань гулонья, выругался про себя Киэнн. Похоже, все мои «приключения» начинаются примерно одинаково.
И закатил показательную истерику с бросанием на запертую дверь камеры, а также воплями, проклятиями и угрозами на «эльфийском» (роль которого успешно сыграл шилайди).
— Это шотландский? — в очередной раз прильнула к его уху Тауриэль.
— Это эльфийский! — хитро ухмыльнулся Киэнн, нутром чуя, что самочка едва из трусов не выпрыгивает. — Гэльский диалект эльфийского.
— Дэ-эн, — снова задумчиво протянул мастер. — То есть Напанель… Наверное, это можно расценивать как выступление. Сделай-ка на него проверку.
— Девятнадцать плюс удвоенный бонус от мастерства. — Киэнн решил быть скромным и не критовать. Всё равно этого заведомо достаточно.
— Ого! Ну, полагаю, на твой концерт сбежалась вся охрана тюрьмы, включая ее начальника. Зарешеченное дверное окошко то открывается, то снова захлопывается, лица то и дело сменяются, ты слышишь, как люди за дверью отпихивают друг друга, каждый тоже хочет заглянуть. Наконец все затихают и, по-видимому, расступаются, пропуская начальника. В окошечко влазит только ма-а-аленькая часть его огромного раскормленного рыла: «В цем дело, догогуса? Цто, кто-тась умег?»
— Ты грязная паршивая свинья, низшее создание, жалкий раб! Выпусти меня немедленно или я прикажу тебя четвертовать!
Джон Монро коварно прищурился:
— Неузели? — И добавил уже своим нормальным голосом: — То есть, получается, ты угрожаешь ему физической расправой? Дэн, боюсь, тебе придется бросить проверку на силу.
— Да легко!
Киэнн схватил кубик и вдруг внутри все оборвалось. Так было. Было практически в точности. Но по-настоящему. И что ты теперь пытаешься доказать? Может, хватит разыгрывать воображаемый реванш, отыгрываться на других за свои комплексы, кормить внутренних демонов? Хватит лгать самому себе? Он зажмурился и бросил кубик. По-честному, без жульничества. Сердце почему-то отчаянно колотилось, пальцы автоматически потирали старый шрам на левом виске…
Скупой грязный свет бьёт клиньями сквозь прутья дверной решетки. Душный запах простуды плавает в ядовитом бульоне чужого пота с приправой едкого очистителя. Перепуганное эхо опрометью бежит куда-то по длинному коридору. Лязг, скрежет, короткий замах. Сырой голый пол стремительно летит навстречу. «Я кому сказал хлебало захлопнуть?» Во рту жидкая соленая каша. Но это еще только начало…
Голос откуда-то издалека:
— Дэн! Что с тобой? Тебе плохо?
Киэнн жадно втянул воздух, пытаясь совладать с собой:
— Да нет, все в порядке.
— Ты белый вдруг стал. Точно в порядке?
— Съел что-то не то, наверное. Американская еда не для шотландских желудков. Сколько там… выпало?
— Девять, Дэн.
— Минус два.
— Ага, боюсь, ты их не напугал. Посмеялись и ушли. Тебя, может, к врачу отвезти?
— Виски — лучшее лекарство для шотландца, — слабо усмехнулся Киэнн.
Глупо вышло. Всю жизнь это с собой ношу и ничего, а тут вдруг… накрыло.
— Ладно. Перерыв. Я схожу за пивом и… ну, я помню, Элли, тебе вермут.
Джон Монро встал из-за стола. Уэнья подпрыгнула следом за ним:
— Ой, я с тобой, Джонни! Хочу посмотреть тоже, что там у них есть. И нам надо пошушукаться!
Молодец девчонка. Хоть кто-то молодец.