Уэнья вернулась притворно веселая, но на немой вопрос Киэнна лишь незаметно пожала плечами. Никак старый повеса мутит воду, не хочет между девочками выбирать. Похоже, надо брать быка за рога самому. Ну, или за другое место, это уж как придется.
— В общем, охрана внезапно подобрела и принесла вам пива, — со смехом объявил Монро, усаживаясь на свое место. — На вкус оно, конечно, оказалось не очень, жидковатое пойло, но всё же греет душу.
— Это если нас не собираются отравить, — не преминул мрачно вставить Киэнн, опрокидывая свою рюмку виски. Вообще не сильно-то увлекайся, Дэ Данаан, ты со вчерашнего дня не спал и толком не ел, не хватало тебе сползти под стол и вырубиться.
— Ведьма! — полностью проигнорировал предупреждение «барда» вернувшийся вместе с мастером и глейстиг Пит. — Это я просыпаюсь и вижу перед собой проклятущую чернокнижницу. Но потом внезапно замечаю поднос с кружками пива и радостно хватаю ближайшую ко мне, делаю большущий глоток и… сразу выплевываю все обратно. «Это их пиво на вкус как моча!»
— Просто они туда ссут. — Киэнн изобразил ухмылку бармена из того самого бара Тараско. — Возможно, и не только ссут. Не советую это пить. Поговаривают, в древности один парень так уже прокололся. Отведал салатика…
— А еще в нем мухи плавают, — объявил Ватсон, извлекая из бокала воображаемую муху.
— Тогда чревато вдвойне.
Монро в очередной раз хрюкнул и опустил наполовину осушенный бокал на стол:
— Парни, нас так сегодня точно выгонят! Ладно, пока вы обсуждаете пиво, знакомитесь и, может быть, обдумываете свое нынешнее положение, мы ненадолго перейдем к сэру Фаллосу Каннабису…
— Ну, мне дадут уже воскреснуть? — Флэгг требовательно скрестил пальцы.
Мастер кивнул:
— Ты не мертв, но пребываешь в своего рода летаргии, смерти подобном сне, от которого никак не можешь пробудиться.
Киэнн постарался сделать вид, что его обострившийся интерес носит исключительно игровой характер. Кажется, на этот раз мистер Джон Монро намерен описывать состояние, которое ему самому прекрасно знакомо.
Так и есть!
— В этой летаргии, — продолжал Монро, — твое сознание как бы разделено надвое: одну его часть ты осознаешь как свое привычное и нормальное «я», но она пребывает где-то за пределами этого места, то ли томится в одном из Нижних Планов, каком-нибудь из Девяти кругов Баатора, то ли блуждает по мрачным подземельям, кишащим исчадиями ада, гниющими живыми мертвецами и танцующими скелетами, жуткими химерами и бесплотными призраками. И крошащиеся под ногами каменные полы этих погребенных под землей руин залиты застарелой, давно запекшейся кровью, что смутно напоминает тебе о твоем прошлом, точно оно снова идет за тобой по пятам, не дает о себе забыть…
— От прошлого так просто не убежать, — снова не сдержался Киэнн. — Оно всегда дышит в затылок.
— Вот-вот! — радостно подхватил Монро, принимая это за часть игры. — Твои старые демоны возвращаются к тебе. Они шепчут, шелестят беззвучными голосами, бряцают оковами, воют, скрежещут, обещают тебе несметные сокровища и грозят нестерпимыми муками. Вторая же часть твоего сознания пребывает здесь и сейчас, ты все видишь и слышишь, ты знаешь, что едва не был похоронен заживо, отдаешь себе отчет, что все еще лежишь в гробу, хотя теперь и в роскошном, сверкающем сусальным золотом и выложенными из драгоценных камней витражами храме Рассветного бога, вокруг тебя столпились, скорбно склонив головы, твои собратья паладины, на их лицах ты читаешь тревогу и робкую надежду, тут же мелькают облаченные в белоснежные, расшитые золотыми узорами одеяния служители Властелина зари Латандера, они говорят о чем-то друг с другом высокими юношескими голосами — ты видишь и слышишь всё, но эта часть тебя кажется тебе самому чуждой, навязанной тебе. Она равнодушна к происходящему и родной язык Фаэруна, на котором говорят паладины и жрецы, кажется ей уродливым улюлюканьем, и ты не можешь понять ни слова. Но осознаешь, что должен соединить две части себя воедино, чтобы пробудиться от страшного сна.
Краем глаза Киэнн замечал, что теперь рассказчика немного знобит. И все же Джон Монро повествовал о своих ночных кошмарах, которые вне сомнения не раз посещали его в реальности, с завидным мужеством. Киэнн небрежно плеснул чуть больше масла в огонь:
— Жуть какая! Мне что-то такое пару раз снилось. Еще в детстве, кажется.
Взгляд Монро на секунду испуганно остекленел, но человек снова спрятал неосознанный, глубинный страх за беспечной улыбкой:
— Ну, наверное, бывает…
Ага, еще как бывает. На самом деле он очень верно истолковал свой кошмар как разновидность одержимости. Бывает и похуже, конечно. Бывает и наяву. Хотя ту, что наяву, обычно довольно легко распознать, идаже самому одержимому, не говоря уже об окружающих. Это во сне ты один на один с «демоном». Или просто искусным магом.
— Опять бросать на волю? — между тем, зевая, спросил Флэгг.
— Да, но на этот раз можно с преимуществом: похоже, паладины пригласили тебе лучших экзорцистов, чтобы помочь избавиться от власти овладевшего тобой демона.
Флэгг сгреб сразу два двадцатигранных кубика и изящным жестом отправил их вдоль игрового стола. Бросок удался.
Придя в себя, сэр Фаллос Каннабис, по подсказке мастера, поведал почтенному ордену, что его душу похитил тот самый неведомый демон, что временно овладел его телом и сковал его страшным параличом смерти, и, чтобы освободить пленную душу от власти исчадия, согласно явившемуся ему во сне видению, пятеро избранных, одним из которых будет он сам, должны спуститься в недра древнего заброшенного и таинственным образом погребенного под землей святилища эльфийского божества Лабеласа Энорета где-то на подступах к Тетирскому лесу и очистить его от скверны. Разумеется, имена всех «избранных» также явились ему во сне, и не надо долго гадать, кто это был. Правда, оставалось не совсем понятным, зачем демону сообщать пленному паладину всю эту информацию, но сэр Каннабис (устами ехидного Флэгга, то и дело, выходя из роли, отмечавшего, что вовсе не хочет, чтобы его отправили на костер инквизиции) утверждал, будто все это поведал ему сам Бдительный Страж Хельм, покровитель ордена Сияющего Сердца. Причем данжен мастер отчего-то не стал принуждать его делать броски на обман или убеждение. Вероятно, ему уже не терпелось перейти от долгой завязки истории к ее непосредственному развитию.
Четверку бранящихся и все еще плюющихся друг на дружку узников выволокли из камеры и доставили прямиком в Высокий Зал, дабы предстать пред очи Совета Прелатов Благороднейшего Ордена. Заслышав, что за миссия возлагается на их плечи, трое из четверых «избранных» едва не взбунтовались, и одна только Хора Тенешип так и пылала желанием отправиться в предстоящий поход — то ли зная что-то еще, о чем по-прежнему деликатно умалчивала, то ли и впрямь жаждая очистить эльфийское святилище. Конечно, учитывая ее нынешнюю профессию и поведанную ранее предысторию, следовало предположить, что отношения с родными богами у эльфийки напряженные, но подразумевалось, что о своем отступничестве она особо не распространялась, да и слово чернокнижник у нее на лбу вряд ли написано. Дварф Пита поначалу воспротивился навязанной задаче из чистого упрямства и расчетливости, но обещанная Орденом без преувеличения баснословная награда в три сотни золотых вкупе с невероятной славой, почетом и даже посвящением в рыцари быстро убедили не только его, но и отважного Лучано Индиго, неунывающего боевого барабанщика народа турами, за которого играл Доктор Ватсон. Однако Напанель еще продолжал (или, быть может, продолжала — определить пол своего персонажа Киэнн так никому и не позволил, все броски на проницательность окружающие неизменно проваливали) заламывать руки, закатывать истерики, сыпать угрозами и оскорблениями и бессовестно торговаться.
Правда, с каждой новой тирадой отыгрывать самого себя тринадцатилетней давности почему-то становилось все тяжелее и противнее. Пристрелить бы это уродливое существо, избавить от мучений. Кажется, надо было и впрямь влезть в его шкуру вторично, чтобы осознать такую простую вещь: это больше не я.
И все же в результате будущий гонорар за песни в руинах нанимаемому «ансамблю» подняли до трехсот пятидесяти золотых, ну и в довесок пригрозили сгноить в тюрьме в случае отказа. На это мятежный песнопевец уже не нашел чем возразить.
Зато не преминул оторваться по полной, будучи наконец выпущенным на свободу. Дурить так дурить по-черному!
— Как насчет пойти и пропить аванс, красавчики? — голосом дьявола-искусителя начал он. — Знаю отличное место, могу показать.
Флэгг демонстративно сглотнул (по квенте любовь к спиртным напиткам была его так и непобежденной слабостью):
— Леди… — Он снова на минуту вышел из роли и пояснил: — Короче, Дэн, мой всратый паладин считает твоего персонажа женщиной, все претензии к нему, он тупой, у него интеллект десять. Леди… Полагаю, мы будем вынуждены отклонить ваше любезное предложение, нас всех ждет великая и священная миссия, и мы не можем тратить время и ресурсы…
Киэнн откровенно состроил глазки, Флэгг дико заржал.
— Да ладно тебе, пупсик! Миссия не вервольф, в Тетирский лес не убежит. — И перешел на томный шепот: — Может быть, это в последний раз…
— Я за! — тут же радостно подпрыгнула Тауриэль. — Тут у вас та-а-ак интересно, столько всего… необычного, восхитительного, волнующего! Я уже пробовала вашу еду — она совсем не такая гадкая, как у дроу… Я хочу сказать, она очень даже не гадкая, она… Как это сказать? А еще у вас есть вино! Оно такое…
— Не гадкое, — снова обворожительно улыбнулся Киэнн. И многообещающе добавил: — Я тебе, малышка, еще не то покажу.
— Не-не-не! — отмахнулся Ватсон. — Никакой попойки! Я за здоровый образ жизни. Я и так эту… утреннюю пробежку пропустил.
Пит уже привычно стукнул кулаком по столу:
— Глупые наземные! Нам нужно прежде всего запастись добротным снаряжением и провизией, путь неблизкий! Топоры получше наточить, или что у вас там?
— Заточить что-нибудь определенно не помешало бы, — ухмыльнулся Киэнн. — А также обмыть и прочистить.
Но потом все же согласился на небольшой шопинг, и компания направилась в магическую лавку Променада Вокин. Где внезапно грохнула почти все сбережения вместе с авансом Ордена на «смертельно нужный» амулет в виде золотого жука-скарабея с крыльями Маат — по отчаянным заверениям Напанеля, только он мог защитить их от жутких вампиров, с которыми они всенепременно встретятся, а критический бросок на убеждение поставил в этом вопросе жирную точку. По счастью, Напанель выбил из лавочника немалую скидку, пустив в ход простенькое заклинание, которое придало легендарной вещице нетоварный вид и заставило продавца на время поверить, что предмет поврежден, позолота потрескалась, а один из бриллиантовых глазков скарабея и вовсе выпал. И на радостях от удачной сделки тут же уломал всех четверых спутников провести остаток, возможно, «последнего дня жизни» в таверне «Пять графинов».
Ну и закончился «последний день» предсказуемо плачевно, поскольку на выпивку потихоньку спустили не только остатки серебра и медяков, но и большую часть экипировки, так удачно раздобытого Скарабея Защиты проиграли в кости, пьяного Заррака обобрали карманники, ввязавшегося в драку Лучано Индиго вышвырнули за дверь, а Хора, Напанель и сэр Каннабис вдруг непостижимым образом оказались все втроем в одной из комнат наверху, закатив шумную оргию, слух о которой очень быстро дошел до Прелатов Ордена. В общем, проснулись на утро уже все пятеро снова за решеткой, каждый с больной головой и, разумеется, без ломаного гроша в кармане. После длительного и сурового разбирательства, дебоширов все-таки отпустили: Каннабису велели замаливать грехи в храме, остальным — в течении суток выплатить штраф общей суммой в девяносто золотых, и никакие протесты и апелляции Совет на этот раз рассматривать не собирался.
— Ну и? — помялся Индиго, окинув взглядом сотоварищей.
— Думаю, у нас есть только один выход, — горячо заговорила Хора Тенешип, — как можно скорее добраться до погребенного святилища, провести ритуал жертвоприношения… ну, то есть изгнать из него зло, я хочу сказать, и уплатить штраф из причитающейся награды.
На случайно вырвавшееся замечание насчет ритуала благополучно не обратили никакого внимания.
— А еще под землей могут храниться сокровища, — со знанием дела добавил Заррак. — И древние эльфийские артефакты.
Каннабис, после вчерашней вечеринки лишившийся меча, кольчуги и звания сэра, картинно заломил руки:
— Но я же не могу отправиться в логово зла с голыми руками! С одним святым символом в котомке!
— Почему же? — усмехнулся Киэнн. — Еще как можешь! Главное, держись за святой символ покрепче. И веруй!
Уэнья на другом конце стола предательски залилась краской, но, по счастью, никто не заметил.
— Нет, ну, может, можно что-нибудь продать? — не унимался Индиго. — Выручить малость деньжат…
— Можно, — кивнул Напанель. — Тебя. В рабство. Могу найти покупателя.
— Эй, а почему сразу меня? Что за дискриминация черных?
— А на кой нам второй бард? В барабан стучать я тоже умею.
— Тогда почему бы нам не продать тебя, коллега? Небось, даже больше выручим: экзотика!
— Господа, — напыщенно начал Каннабис, — и дамы тоже. Попрошу заметить, что работорговля незаконна! По крайней мере у нас, на Побережье Мечей…
— Вот Каннабиса точно можно продать, — беспардонно перебил Напанель. — И за хорошие деньги, хвостатые пользуются спросом.
— Попрошу! — возмутился тот. — Я почтенный член благородного и уважаемого Ордена…
— Вот про член свой лучше просто помолчи. А из Ордена тебя, считай, выперли.
Паладин задохнулся от возмущения:
— Ах ты… девка! Она все врет!
— Да конечно! А то я вчера не видел! — хмыкнул эльф и вызывающе распахнул полы камзола. — К сведению, рогатенький: я не «она»!
Вся компания слегла на стол от хохота. Наконец Монро, насилу поднявшись, оповестил остальным:
— Так, парни, вы меня уморили, я больше не могу. Мне надо отлить.
Киэнн, недолго думая, решил воспользоваться удобным случаем и встал следом за ним:
— Мне тоже.
Пора идти на штурм, хватит резину тянуть. Раз уж хорошенькой девушке не удалось тебя разговорить, почему бы не подъехать с другого конца? А мне не в первый раз педика изображать. Конечно, при всей современной американской толерантности, шанс получить в глаз все равно есть… Равно как и шанс угодить в свой же капкан… Хотя не слишком похоже, чтобы мистер Монро интересовался мальчиками. Но, в любом случае, тоже не в первый раз будет. К тому же, в конце концов, можно просто перестать юлить и прибегнуть к магии. И банальному насилию.
Потихоньку подкатывать к Джону Монро Киэнн начал еще по пути к туалету, а там перешел в решительное и откровенное наступление. По счастью, человек все же лишь впал в замешательство, не зная, как сие трактовать:
— Э, Дэн… Ты чего, из роли не вышел? Или всерьез?
— А если всерьез? — нагнал драмы в голос Киэнн.
— Черт! Слушай, я совсем не хочу тебя обидеть, но… Ну, я, как бы, гетеросексуал… И у меня девушка. Я жду ее с минуты на минуту.
Монро выглядел до смешного неловко. Превосходно, мистер, превосходно! И все же из роли выходить определенно рано.
— И что ты в них находишь? — разочарованно фыркнул Киэнн. — Пошлые примитивные создания. Я, конечно, тоже не хочу тебя обидеть и все такое, дорогуша, но… Как вы их терпите вообще? И чего ради? Мозги куриные, триста дней в году она истерична по физиологическим причинам, еще пятьдесят пять — просто так, а в остальныедесять у нее голова болит? Самоконтроль эволюцией не прописан, зато претензии, претензии! Весь мир ей должен! Хотя, если быть объективным, по-моему нельзя не признать, что мужское тело почти всегда привлекательнее женского, у парней, по крайней мере, нет целлюлита и этих уродливых…
Ролевик сорвался с катушек:
— Это ты просто еще не видел мою Полли, Дэн! Она абсолютное совершенство, во всех отношениях! Живое божество секса, честно! Вот держу пари, что на нее у тебя тоже встанет!
Киэнн скептически хмыкнул, еще больше раздувая пыл «счастливого» любовника мары.
— Смеешься?
— Полсотни баксов! — возопил тот. — Ставлю полсотни баксов на Полли!
— Сто пятьдесят, — не раздумывая, поднял ставки Киэнн. — И один поцелуй, пупсик.