Трюк с привлечением к делу баньши провалился. И даже не просто провалился, а провалился с оглушительным треском. Но вовсе не по причине сложного характера и исключительной несговорчивости плакальщиц. Загвоздка оказалась в Глейп-ниэр и ее свойствах — ведь по сути маленького подменыша убивал не столько тот, кто подменил его: ребенка убивали все фейри Маг Мэлла, включая саму «провидицу», черпавшие собственное бессмертие из Серебряной Плети. И осознание этого вводило баньши не в обычный для нее транс прозрения, а повергало в яростное, исступленное безумие. А безумная баньши — тот еще подарок. В общем, после двух первых попыток, Киэнн не решился продолжать эксперимент. И перешел к плану «Б».
С ним, конечно, тоже не все пошло идеально гладко, но в чем-то даже лучше, чем он рассчитывал. На Лунайсэ отсутствовало всего восемьсот тридцать девять взрослых фейри, из которых на призыв короля откликнулось шестьсот двенадцать. Так что на допрос ушло около трех дней. Правда, все было отчасти впустую, потому как искомого субъекта среди них не оказалось. Оставшиеся двести двадцать семь подозреваемых находились где-то за пределами Маг Мэлла: либо успели угодить на ту сторону бытия, либо задать деру в Сенмаг. По наведенным Киэнном справкам, семьдесят семь из них действительно находились в мире смертных, причем тридцать четыре, по свидетельствам очевидцев, покинули Маг Мэлл до ночи Лунайсэ, и сорок три — то ли после, то ли во время нее. Восемнадцать числились погибшими, впрочем, поручиться в этом никто не мог. Ну и статус оставшихся ста тридцати двух был неизвестен. Это не означало, что они непременно мертвы, но и не исключало такой вероятности.
— И как долго они могут там прятаться?
Эйтлинн также почти не спала все это время, хотя помочь ему, по большому счету, ничем не могла. Разве что непрестанно варить ему кофе вперемежку с более сильнодействующим магмэллианским напитком-стимулятором из ягод падуба и можжевельника — чем исправно занималась.
— Я бы на месте того, кто это сделал, не возвращался вовсе, — мрачно проворчал Киэнн.
Ну да, я пытался. Вернуться-то они вернутся, но только у меня нет девяти лет, чтобы ждать их возвращения.
— А извлечь их оттуда ты не можешь? — продолжала допытываться фоморка. — Нас же с тобой как-то извлекли.
Киэнн устало качнул головой:
— Я не Аинэке. Для этого нужны природные способности, а у меня их нет.
— И что тогда?
Он пожал плечами:
— Поеду туда и постараюсь взять мерзавца за жабры. Или что бы там у него ни было.
Эйтлинн нервно поставила перед ним очередную чашку. Она все еще считала, что человеческая природа Киэнна может не воспринимать стимулирующий напиток фейри, в конце концов для людей он был исключительно токсичен. И отчасти была права. Но сейчас это не имело значения.
— А они не станут от тебя бегать: ты туда — они сюда?..
Киэнн отхлебнул горького отвара. От него и впрямь уже подташнивало.
— Не будут. Во-первых, не узнают, где я, если, конечно, у них нет хорошей шпионской сети. Но даже если попытаются, не смогут вернуться в Маг Мэлл, пока я им не позволю: «граница» закрыта и работает только на выход.
В глазах фоморки блеснул огонек восхищения:
— Ты и так умеешь?
— Не я. — Киэнн погладил цепочку Глейп-ниэр. — Она, красавица.
Эйтлинн кивнула:
— Тогда едем.
— Я еду, — резко осадил ее Киэнн. — Ты остаешься.
Надо было помягче, конечно, но не получилось. Фоморка тут же сердито нахмурилась:
— С чего это?
Киэнн рывком отставил в сторону чашку, горячая жидкость плеснула на пальцы.
— Ты на себя в зеркало давно в последний раз смотрела?
Она побледнела:
— В смысле: я — чудовище и…
— В смысле: ты — не человек, — не дал ей закончить Киэнн. — И это слишком очевидно.
— А фит фьята на что? — упрямилась Эйтлинн.
— А пуп не развяжется — круглосуточно фит фьяту держать? Я не знаю, как надолго это затянется.
— Почему?..
— Да потому что Сенмаг — не Маг Мэлл! Там все по-другому. Если ты запамятовала. По меньшей мере, там примерно так в пятьдесят тысяч раз больше популяции вроде как разумных существ. И примерно настолько же меньше магии.
Эйтлинн поджала губы. Аргументы у нее, похоже, закончились, но сдаваться она, конечно же, не собиралась. И пошла самой слабой фигурой — элементарной женской обидой:
— Ты просто зол на меня, за то, что я проспала похищение.
Киэнн скрипнул зубами:
— Да, я зол, Этт. Ты даже не представляешь, как я зол. И, боюсь, ты даже не представляешь, на что я способен, когда зол. Но дело не в этом…
— В этом! — почти обвинительно бросила ему она.
Бум, бум, бум! Кровь ударила в голову так, что аж в ушах заложило. Зачем ты мотаешь этой гребаной красной тряпкой у меня перед носом, женщина? Думаешь, это такая хорошая идея: поднимать мертвых из могил и призывать демонов из бездны?
— Не провоцируй меня, Этт, — как можно медленней произнес он. — Или я сделаю что-то, о чем после буду очень сильно сожалеть.
На долю секунды старое знакомое желание убивать взлетело на самый гребень волны, точно удалой серфингист, и казалось совершенно непреодолимым. Ты не справляешься, Киэнн, не справляешься. Еще немного, и тебя понесет, как ту бедняжку Аинэке. Держи себя в руках, проклятый урод!
Похоже, Эйтлинн это почувствовала. Вряд ли испугалась — напугать ее всегда было проблематично. Но по крайней мере, пространство вдруг перестало искриться от напряжения.
— Почему ты хочешь, чтобы я осталась? — уже куда мягче спросила она. — Зачем?
Киэнн выдохнул и кивнул на маленького подменыша с лицом Ллевелиса. Тот все еще упрямо цеплялся за жизнь, хотя все равно угасал.
— Потому что вот. Я с ним остаться, как ты понимаешь, не могу. Придется тебе.
— Но… ведь это бессмысленно? — на лице фоморки отразилось крайнее недоумение. — Ты же сказал, что он в любом случае умрет! Чем я могу помочь ему, если останусь?
— Ничем, — устало кивнул Киэнн. — Но так нужно. Ребенок не должен умирать в одиночестве. По-хорошему ребенок вообще не должен умирать. Но хотя бы так.
Эйтлинн сникла и осунулась, но мгновением спустя вновь ринулась в бой:
— А почему ты не покажешь его этому твоему величайшему из волшебников Маг Мэлла? — При упоминании Эрме она всегда кривилась, как от лимона, и этот раз не стал исключением. И все же сама заговорила о нем. — Он же вроде как, по твоим словам, еще и превосходный врачеватель, алхимик и чуть ли не живой бог! Может он мог бы его…
— Препарировать? — не менее раздраженно оборвал ее Киэнн. — Или ты хотела сказать: «исцелить»? Некоторые вещи не лечатся, Этти. Даже магией не лечатся. Даже очень сильной магией. Даже охренительно сильной, самой, мать его, сильной магией в мире!
Он даже не сразу осознал, что лупит по столу кулаком, аккомпанируя каждому из этих «сильных магий». Эйтлинн привычно тряхнула волосами и молниеносно уколола в ответ:
— А с каких это пор ты стал экспертом по части целительной магии, дорогой?
А затем, не дав опомниться, довершила удар:
— Или ты просто боишься, что этот рыжий засранец снова поколотит тебя, наплевав на статус и положение?
Один-один. Киэнн прикусил язык. А ведь и вправду боюсь. Не этого, конечно, но очень близко, Этт, почти в яблочко. Глупо, наверное. Да как пить дать глупо! У тебя в руках «железный аргумент». С королями не торгуются. Пусть только попробует снова не к месту запеть свою песню о Ши-Ланэ!
— Ладно, госпожа профессор, твоя взяла.
И, должно быть, в сотый раз только за последнюю ночь, положил ноющую от прикосновения к злой потусторонней магии левую ладонь на семикратно обмотанную вокруг запястья правой руки Глейп-ниэр.
— Эрме.
Пространственное окно распахнулось не сразу, границы Бейн Вайс отчаянно сопротивлялись — у пикси лежали достаточно сильные охранные заклинания, препятствующие любому вторжению. Эрме оторвал глаза от массивного фолианта, в котором что-то усердно чертил незнакомыми Киэнну рунами. Пикси был определенно старомоден во многих вещах, в особенности касательно ведения записей.
— Только не делай вид, будто удивлен.
Пикси хмыкнул и отложил перо:
— Ладно, не буду. Чем обязан? Надеюсь, ты позвал меня не для того, чтобы поквитаться за не слишком нежное обхождение?
Киэнн даже не сразу сообразил.
— Поверь, Эрм, мне сейчас никак не до этого.
Он на секунду замялся, прикидывая, с чего следует начать.
— Полагаю, ты в курсе всех событий и объяснять ничего не надо?
— Большинства, — кивнул алхимик. Затем обвинительно наставил на Киэнн указательный палец: — Ты же закрыл Карн Гвилатир от моих соглядатаев три недели назад, скажешь, нет? Так что похищения я не видел. И мои льёккьё тоже.
Да, это было правдой. И Киэнн уже сотню раз сожалел о несвоевременных мерах по защите права на неприкосновенность частной жизни.
— Ладно, тогда к сути вопроса. Что ты можешь сделать для… этого… — Язык почему-то не поворачивался назвать ребенка, так похожего на Ллеу, просто подменышем или тем паче смертным. Я сам смертен не меньше, но он еще и умирает. Прямо сейчас. — Этого ребенка?
Эрме сложил пальцы в замок и оперся на них подбородком:
— Я все ждал, додумаешься ли ты спросить. Ну, жизнь ему спасти я, конечно, не могу. Но отсрочить гибель — вполне.
— Надолго?
— Лет на пять-шесть. Может дольше, как уж повезет.
Киэнн не поверил собственным ушам.
— Серьезно?
Пикси раздраженно поморщился:
— Когда ты уже выучишь, Дэ Данаан? Больше всего я не люблю, когда во мне сомневаются.
— И… — Киэнн лихорадочно искал подвох. — Все эти пять или шесть лет он будет… вот так, в коме?
— Будет таким же среднестатистическим дегенератом, как девяносто пять процентов представителей его непутевого биологического вида, — скроил брезгливую рожу алхимик. — Великих открытий не сделает, Олимпийские игры не выиграет, но ходить под себя тоже не будет. Если, конечно, вдруг не сопьется или не получит ломом по затылку.
— О-кей… — протянул Киэнн, чувствуя, как Эйтлинн рядом едва не прыгает от радости. — И что для этого нужно?
— Тебе не понравится, — ворчливо ответил пикси.
— Если ты про Ши-Ланэ, то да, мне уже не нравится.
— Я так и подумал. Жаль. Но это не единственный выход. Хотя другой тебе тоже не понравится.
— Ну? — нетерпеливо подхлестнул его Киэнн, с трудом сопротивляясь желанию сделать «стимул» более ощутимым.
Эрме это тоже почувствовал, несмотря на расстояние. И, как показалось, даже одобрительно ухмыльнулся.
— Нужна твоя кровь. Не меньше пинты. Такой сопротивляемости, как у вас, это ему не обеспечит, конечно, но на время защитит. Может, даже дотянет до своего первого человеческого совершеннолетия — ему же лет десять, я думаю?
Киэнн кивнул:
— Наверное. Сколько времени займет процедура?
Пикси с интересом вгляделся в него:
— Пару часов. То есть, ты готов попробовать?
— Ты же сказал, что гарантируешь результат! — прорычал в ответ Киэнн.
— Не гарантирую. Но шансы на успех исключительно высоки. Гарантировать, мой мальчик, — перешел на высокомерно-наставительный тон Эрме, — нельзя ничего и никогда. Кто это делает, крайне недалек и скудоумен.
Киэнн выдохнул и зачем-то уточнил:
— У меня четвертая. Как у всех наших.
— С ума сойти! — не преминул съехидничать пикси. — И как бы я иначе догадался!
Два часа и пинта крови за пять лет жизни. Мне ли не знать, что оно того стоит. Эйтлинн уже держала мальчика на руках, и по ее глазам Киэнн отчетливо понял, что просить ее остаться в Карн Гвилатире бессмысленно. А потому обреченно пропустил женщину вперед.
— У меня тоже четвертая, — горячо прошептала она.
Киэнн в свою очередь снисходительно улыбнулся:
— Не сомневаюсь, Этт. У всех фейри четвертая группа крови. Но, полагаю, твоя не пригодится.
— Как знать, — чуть смутилась она и без промедления шагнула в окно портала.
Эрме отметил появление Эйтлинн одобрительным кивком: не в пример фоморке, он относился к ней с большой долей уважения. Хотя без фирменного фырканья все равно не обходилось. Ну, в этом весь Эрме.
— Туда. — Пикси, как обычно, щелчком пальцев распахнул одну из бесчисленных потайных дверей и, выбравшись из кресла, последовал за Эйтлинн.
Этой части лабораторий алхимика Киэнну еще видеть не доводилось. На удивление, здесь не пахло ни дурманом, ни мандрагорой — казалось, что запахов здесь не было вовсе. Равно как и звуков: неумолчное жужжание льёккьё сюда точно не долетало. А вот свет горел яркий, и впрямь почти как в какой-нибудь операционной (хотя, насколько знал Киэнн, пикси обычно весьма недурно видят и в темноте).
— А поспать можно будет? — Киэнн с вожделением воззрился на две сдвинутые вплотную жесткие койки.
Эрме кивнул:
— В свое удовольствие. Твоего активного участия в процессе все равно не потребуется. Можешь позволить себе быть просто сырьем.
— Замечательно, — успел буркнуть под нос Киэнн, прежде чем вырубиться.
Проснулся он с ощущением, что прошло уже добрых двое суток вместо обещанных двух часов. И первые секунды ощущение было бесподобным, тягуче-благостным, точно вязкий медовый плен…
— Какого хрена лысого ты меня не будишь? — Наваждение отпустило и Киэнн резко вскочил на ноги. Комната поплыла перед глазами, как медленно вращающийся волчок.
— А ну не выпрыгивай мне тут, как водяной прыгун из болота! — обругал его алхимик. — Тебе еще повезло, что я уже закончил. Кстати, только что.
— Ты же сказал: пару часов! — обвинительно бросил ему Киэнн, вновь опускаясь на край лежанки, чтобы не потерять сознание.
— И что? — Пикси тоже закипел. — Ты ставишь мне в упрек, что я уложился в полтора? Мог еще тридцать минут спать, никто не трогал!
Киэнн потер глаза.
— Врешь?
Эрме ледяной ладонью потрогал его лоб:
— Тебе успокоительное подобрать? Совсем рехнулся?
Да, пикси определенно не врал, чутьё подсказывало безошибочно. Прошло всего полтора часа.
— Не возражаю, — примирительно вздохнул Киэнн. — У меня и в самом деле крыша едет.
Он рассеянно оглянулся на ребенка:
— Как все прошло?
— Нормально. — Пикси возился с какими-то странными приборами, сверкающими сотней игл. — О серьезных результатах пока говорить рано, но лихорадка прошла, и судороги тоже не возвращались.
Киэнн присмотрелся. Щеки мальчика и впрямь немного порозовели, дыхание казалось спокойным.
— Он все еще без сознания?
— Просто спит.
Ну что ж, один груз с плеч. К тому же, можно сказать, живой свидетель теперь. Если только память и рассудок не слишком пострадали. Расспросить его хотя бы кто он и откуда — и почти наверняка найдешь Ллевелиса. Дурак ты, Киэнн, как есть дурак! Сразу надо было с этого и начинать.
— А разбудить можно? — аккуратно осведомился он у алхимика.
— Нельзя, — отрезал тот. — Хочешь, чтобы выжил — не лезь. Он теперь суток шесть спать будет.
— От истощения не помрет-то?
Глаза Эрме полыхнули злым драконьим пламенем:
— Слушай, умник. Не приходило в голову, что я знаю свое дело?
— Ладно, ладно, не ори! — отмахнулся Киэнн.
Пикси хмыкнул:
— Я не ору. У тебя нервы не в порядке.
— Так и есть.
В голове и вправду звенело, любой шепот казался криком.
— Ты… — Киэнн помялся, — можешь присмотреть за ним… до моего возвращения?
Эрме снова уставился на него, как на полоумного:
— Киэнн, ты точно нездоров. Тебе бы полежать. «Можешь присмотреть». А куда ж я денусь? Если ты того пожелаешь.
— Точно. — Киэнн кивнул. — У меня это пройдет. Скоро. Будь спокоен.
Он пошарил глазами.
— А Этт где?
— Тоже спит. — Пикси отвернулся, принявшись перебирать какие-то пробирки и флаконы. — Можешь сказать мне спасибо. Ты знаешь, что вы оба на живых мертвецов похожи?
Киэнн рассеянно качнул головой:
— Никогда не видел настоящих живых мертвецов.
— Считай, тебе повезло.
Киэнн опять механически кивнул, погружаясь обратно в мрачные раздумья. Ждать шесть суток без особой надежды на успех — пожалуй, не лучший вариант. Допросить подменыша Эрме сможет и сам. Значит, все-таки ехать. И ловить того говнюка, что все это заварил. В принципе, можно и Эйтлинн с собой прихватить, если уж ей так печет — что делать с ее нестандартной внешностью уже там придумаем. В паранджу в конце концов нарядить и выдавать за строгую мусульманку. Вдруг от нее и впрямь польза какая будет.
Вообще вполне можно начать как раз с нашего «любимого» Чикаго — говорят, по меньшей мере четверо отправилось именно туда. Маршрут-то удобный.
Как оно будет работать там — отсюда, конечно, не угадаешь. Вероятно, придется повозиться. Ну, если что, прочесать для начала все «злачные» места, включая славную столицу блюза, а когда список подозреваемых сузится, попробовать бить прицельно, и уже не щадя ни себя, ни других.
О том, что будет, если миссия его не увенчается успехом, думать не хотелось. Равно как и о том, сколько крови из него за это время выпьет фамильная «пиявка». Определенно больше пинты. Ну и хрен с ним.
Эрме старательно колдовал, склонившись над подменышем. Киэнн оперся о высокие края лежанки (загадочный ты субъект, пикси: и удобно тебе, с твоим-то ростом?) и попробовал встать на ноги вторично. На этот раз с предельной осторожностью. Получилось лучше. Но уже через каких-то два-три шага пол снова стал бессовестно проваливаться.
— Почини уже свои полы, Эрм, — сам не зная в шутку или всерьез проворчал он.
А потом вдруг обнаружил себя уже в совсем другом помещении с куда более привычным мерцающим светом свечей, горячим запахом тающего воска и букетом излюбленных травяных ароматов алхимика. Под спиной чувствовалась высокая жесткая подушка, под ногами, кажется, тоже. В руки, точно сама собой, приплыла объемная чашка чего-то горячего и, судя по запаху, приторно-сладкого.
— До дна, — скомандовал пикси невесть откуда.
Киэнн послушно выпил.
— Тебе часик полежать бы, — продолжил Эрме, выплывая из потихоньку рассеивающегося тумана. — Я б тебя принудительно усыпил, но ты ж мне потом голову снимешь.
— Вполне вероятно, — слабо улыбнулся Дэ Данаан.
Приятное тепло от волшебного питья разливалось по венам, прогоняя слабость, жестокую усталость и коварное головокружение. Даже звон в голове вдруг оборвался на самой истеричной ноте, снизошла благословенная тишина и кристальная ясность мыслей. И сразу стало очевидным, что еще нужно сделать, прежде чем уйти.
— Давай, старик, — обреченно вздохнул Киэнн, — просвещай.
Алхимик фирменно изогнул бровь, изображая недоумение.
— Ты все понял, не придуривайся. — Киэнн рассматривал потолок. — Я не хочу этого делать. И не стану. Если получится. Но если у меня не будет другого выбора… Я должен знать.
Он наконец перевел взгляд на самого пикси:
— Как разрушить Кэр Анноэт и освободить воды Аннвна?