— Есть другой вариант, — сказал он. — Леди Карис могла бы остаться со мной. Мы могли бы сыграть кражу в наших покоях. Мы оба останемся, подтверждая историю, и они поверят в то, что мы — жертвы, как Морган. Но если она пропадет в ту же ночь, когда Морган заявит, что я украл у него информацию, у меня не будет шанса.
— Мика тут не останется, — тихо сказал Калеб.
Тибер не слушал его, все еще смотрел на Мику.
— Мы сможем все изменить. Мы сможем править королевством Обсидиан, покончить с рабством, наладить отношения с империей, — он пожал плечами. — Вы с императрицей Джессамин уже подруги.
Мика смотрела на Тибера, он озвучил ее недавние мысли. У Тибера был шанс сделать что-то великое в роли принца Оуэна. Он мог потерять шанс, когда они украдут формулу. Исчезновение Мики вызовет подозрения насчет него, и он может не пережить проверку. Но если она останется…
Серьезная роль. Серьезное испытание. Она играла принцессу Джессамин раньше. А если это была тренировка для жизни в роли королевы Карис из Обсидиана?
Калеб помрачнел. Он тоже это понимал. Он должен был взвешивать, что будет, если сын и дочь Виндфаста станут правителями Обсидиана.
Он посмотрел на нее, словно говоря: «Тебе решать, Мика».
Ее сердце билось с болью от спокойствия в его синих глазах. Она хотела, чтобы Калеб попросил ее вернуться с ним, в их дом, начать новую жизнь. Но она знала, что он видел преимущества этой стратегии, этого пути, и он не будет ее переубеждать.
Мика вспомнила, что говорила ей как-то раз Джессамин: «Моя жизнь не была о том, чего я хочу». Если Джессамин могла пожертвовать чувствами, желаниями ради империи, Мика не должна была так поступить? Она могла помешать обсидианцам создать своих Пятых Талантов. Она могла покончить со страданиями Талантов Обсидиана, которые они терпели поколениями. Это было серьезнее, чем она могла достичь, будучи шпионкой в Обсидиане.
Она огляделась в большой комнате, лампы бросали тени на каменный пол. Изящные ширмы отделяли маленький кабинет, спальню, гардеробную. Это место могло стать ее штабом для миссии, которая изменит мир? Это место могло стать ее домом до конца ее жизни? Она не вернется в империю Виндфаст, пока они не установят перемирие между странами. Перемирие было возможным, если она останется.
И если она выберет этот путь, они с Тибером будут вместе. Они не смогут раскрыть правду. Никто не будет знать об их личностях всю их жизнь. Им придется полагаться друг на друга, доверять друг другу. У них будут дети? Малыши из Виндфаста, которых они будут растить для правления королевством Обсидиан? Их дети, скорее всего, будут Талантами. Они смогут работать, чтобы изменить отношение к таким, как они. Мика сможет упустить такой шанс, потому что у нее были чувства к другому мужчине?
Она посмотрела на Тибера.
Его лицо было бледным и пугающим. Она ожидала, что он поймет, что подразумевал этот путь. Она не ожидала увидеть надежду на лице Тибера, уязвимость. Он хотел, чтобы она осталась, и не только из-за того, что его работа станет проще.
Мика отвернулась, не могла терпеть умоляющий вид Тибера, он мысленно просил ее выбрать эту миссию и жизнь с ним.
Она не могла смотреть и на Калеба. Если она посмотрит в его синие глаза, ощутит слабость. Она обнимет его и поклянется, что убежит из холодного каменного замка. Он придавал радость ее жизни. Сильную радость. Тибер мог быть ей напарником. Она станет доверять ему, и она верила, что он мог совершить великие дела. Но он не вызывал в ней такой радости.
Путь лежал перед ней. Выбирать ей.
Минуты тянулись без ответа.
Тибер вдохнул с дрожью.
— Мы все можем остаться, да? — сказал он. — Мы должны уничтожить формулу, но если то, что у вас, так важно, Калеб может остаться в замке.
— И быть рабом? — Мика покачала головой, думая о Вольфреде и шрамов на его теле от лет в лагере.
— Я буду не один, — сказал Калеб. — И если это поможет остальным в дальнейшем…
— Я не могу просить тебя о таком.
Калеб приподнял бровь.
— Но он может просить тебя пожертвовать жизнью ради этого дела?
— Я подписалась на такую жизнь, — сказала Мика. — Я всегда думала, что почти всю жизнь проведу в Обсидиане.
Калеб стал возражать и умолк, словно слова Мики ударили глубоко. В его глазах была боль, осознание, что кто-то близкий ему может вот-вот снова предать его. Его дядя отравил его. Его лучшая подруга подписала указ о его смерти. И теперь любимая вот-вот могла выбрать другую жизнь. Калеб, казалось, мог рассыпаться.
Но он выпрямил спину и развел широкими ладонями.
— Если ты этого хочешь, Мика, я не буду стоять на пути.
Губа Мики дрожала от печали в его голосе.
— Я не говорила, что хочу этого.
В углу кашлянул голос.
— Не хочу быть грубой, — сказал женский голос. — Но вы все так уверены, что это сработает. Оптимистично, не находите?
Мика повернулась, потянулась к ножу в рукаве. Леди Ниа вышла из коридора слуг. Она держала лук, стрела была направлена на грудь Тибера.
Глава двадцать третья
— Леди Ниа, какой приятный сюрприз, — Тибер тут же изобразил голос Оуэна.
— Не надо, — рявкнула она. — Я знаю, что ты — самозванец.
— Понятия не имею, о чем вы…
Ниа натянула тетиву, и он умолк и поднял ладони.
— Хорошо. Говорите, что случилось с настоящим принцем, или я убью всех вас, начиная с девушки, которой вы так увлечены, — она подвинула ладони чуть правее. — Мика, да? Ужасное имя.
Мир Мики замедлился, стрела была направлена на ее сердце. Она ощущала, как воздух задевал ее кожу, кровь шумела в венах. Она и ее друзья стояли в центре большой комнаты, все были в десяти шагах от леди Нии. Они не могли добраться до нее раньше, чем она выпустит стрелу. Даже если Калеб получит вспышку скорости, он не остановит первый выстрел леди. И Ниа не промажет.
— Погоди минуту, — сказал Тибер. — Принц жив. Не нужно никого убивать.
— Он говорит правду, — сказала Мика. — Почему тебе не подойти? Мы обсудим это.
— Я постою тут, — руки леди Нии не дрогнули, и Мику восхищало, как она держала тетиву натянутой так долго. Ее многое восхищало в этой леди, если честно. Никто ещё не понял, что они затевали.
Ниа направляла стрелу на грудь Мики.
— Принц?
— Он в Нижнем замке, — выпалил Тибер.
Мика развернулась.
— Тибер!