Да что ж такое то? Ещё даже не проснулась а уже всем нужна и всем должна! Зачем было так орать? Уж т пошевелиться во сне нельзя. Может я и не думала просыпаться! Так нет же! Огонь им срочно понадобился. Тоже мне, проблему нашли! Вот же дрова лежат! Чего ещё надо? В кучку лень собрать? Ну ладно, соберу … ногой. Не наклоняться же из за этого. Вот, теперь пару импульсов и вот. Так нормально? Разгорится как нибудь. А я пошла, коли уж разбудили.
— Эй! Ты куда? — и когда это распределяющая так орать научилась? Сил что ли прибавилось? Раньше вроде тише разговаривала.
— К озеру. — что за вопрос? Куда я ещё могу идти только что проснувшись?
— А зачем? — ещё не лучше! Что может делать у озера человек, которого так бестактно разбудили? Грибы собирать?
— Умываться, — могла бы и сама догадаться. Или ей просто орать понравилось?
— Приходи. Я тебя здесь жду! — и зачем мне надо рассказывать очевидные вещи? Где ты ещё можешь меня ждать? Последнюю пару оборотов ты всегда на этом месте. Или она понимает, что я ещё не проснулась и, по-этому, пытается говорить попроще?
— О! Привет рукастый! Что делаешь? Траву озёрную косишь? Вот этим?! А эти две что здесь делают? Ждут траву, что бы унести? Ххех! На вот тебе нож. Нормальный, вроде. Всё лучше, чем всякие острые палки. Да ладно, не благодари. А вы чего радуетесь? Бестолковые? Вы же сейчас бегать начнёте как ошпаренные! Не успеете ведь за рукастым. — где тут уже вода то нормальная, без всякого сена, что бы умыться по-человечески? Как то я и забыла уже, что здесь такой спуск в воду есть приличный. С песочком чистеньким. Самое то, что бы целиком в воду зайти. Если уж умывать, то всё. И проснусь заодно. И почему я раньше думала, что тут вода слишком холодная?
Это хорошо, что я решётку с инвентарём не снимала. Как бы я её сейчас одела? Купаться в ней не сильно удобно, но лучше уж так. Надеюсь, не заржавеет. Теперь одежду на место и вот я снова человек. И вот, я опять забыла про шляпку. Ну и ладно, не размокнет. А эти дурынды теперь не сильно счастливы от того, что у рукастого теперь нож есть? Не успели ещё устать бегать? Думается мне, что скоро, распределяющая снимет их с этой работы и придумает чего поинтереснее. С гладкой то понятно, она рядом с озером останется. Ей по другому нельзя. А вот белая её покинет в неизвестную сторону. Может, прямо сразу после нашего с распределяющей разговора. Думаю, не легко мне будет. Не забыть придерживаться выбранной стратегии. И это … кажется кое кому совершенно нечем заняться. Рядом с распределяющей зачем то ошиваются указующий и Улыбка.
— Радости вам. Я готова к разговору.
— И тебе радости. Скажи, как ты получила огонь так быстро? — какой огонь? Я успела костёр запалить что ли уже? А-аа … точно! Успела. Так ясно чем.
— С помощью импульсного маломощного инжектора плазмы. Вот этого. — снимаю инжектор с пояса и показываю. Похоже это на инжектор плазмы? По мне, так кривая деревяшка с подвижной загогулинкой.
— Это инжектор? — а я что говорила? Деревяшка она и есть деревяшка.
— Да. Могу показать в работе. Что нужно зажечь?
— А что можно зажечь? — резонно.
— Сухие тонкие палки загораются с одного импульса, мокрые с трёх, камни и вода вообще не загораются. — последнее это я зря добавила. Попахивает неуважением. Или так и надо?
— Ну … давай вот эту кучку мусора, — распределяющая сгребает около себя небольшую кучку всяких мелких веточек и прочего мусора. Остальные двое смотрят на эту кучку как на активатор гиперпривода на собственной кровати. Ну ладно, навожу, нажимаю — получите. Теперь, все смотрят на огонь так, как будто, никогда не видели открытого огня. Понимаю их чувства.
— Эакх-кх, — примерно в этом духе все и выразились. Эмоции тоже понятны.
— Эээ… — наконец смогла произнести распределяющая, — где ты это взяла?
— Учитель сделал.
— Сделал?
— Да. Сделал.
— Из чего?
— Ну … сначала он долго делал что то маленькое и сложное а потом просто затолкал это в первую попавшуюся деревяшку. Проверил и мне подарил.
— А долго это сколько?
— Минут сорок (* время земное).
— И что? Это долго?
— Да. Вот видишь кинжал? — показывает кинжал, — вот эту заточку, вот эту оплётку и вот этот шарик он сделал пока я ходила к озеру умываться. А ходила я вдвое меньшее время.
— Ого! Это твоё? Как, ты говоришь, это называется?
— Кинжал! Это название я прочитала в свойствах этого предмета.
— Про свойства пока оставим, — тон разговора стал более суровым, — это им ты убивала краллов? Или их твой учитель убивал? — с некоторой надеждой добавила последнее.
— Нет, — как можно более безразлично начала исполняющая, только под конец, с этим самым безразличием несколько переборщила. Волнение от того, что затронута главная тема разговора, только нарастала. — я убивала их вот этим луком и вот этими стрелами. — смела рукой изрядно вонявший костерок из мусора и на освободившееся место выложила названные предметы. Вид этих предметов несколько выбил разговор из колеи. Для нормального осмотра требовалось время а игнорировать их тоже не получалось. Слишком уж они были необычными. Но и прикасаться к ним никто не спешил. Предметы, с помощью которых нарушался основной закон! Чудовищная мерзость! Наконец, разговор продолжился.
— Ты сознательно нарушала основной закон? — распределяющая смотрит сурово а Улыбка испуганно. Исполняющая сделала вид, что её обвиняют в чём то совершенно не существенном и на прямой вопрос стала отвечать издалека.
— Я получила очень важную информацию, которая изменит всю нашу жизнь. — сделала небольшую паузу, что бы слушатели побольше прониклись важностью. — основной закон, это НАШ закон, который помогал нам выживать до нашего переселения. Но теперь … НАШ закон вошёл в противоречие с законами того мира, в котором мы сейчас живём. Подумайте и решите, по каким законам вы будете жить. По тем, которые придумали вы или по тем, которые являются объективной реальностью этого мира? — как ушат холодной воды на головы всех троих. Даже указующий выпучил глаза, хотя, проявление каких либо эмоций у него давно уже никто не замечал. И ещё это демонстративное противопоставление себя остальным. Вы решите как Вы будете жить! Для самой исполняющей всё уже решено? Есть над чем задуматься. Ну а пока народ пытается придти в себя, исполняющая достаёт из ниоткуда шкуру неизвестного животного и, с помощью острой иглы на ручке и каких то нитей начинает мастерить … вроде бы сумку. Сидит, молчит, делом занимается. В глаза никому не смотрит. Думать не мешает.
— Ну и откуда ты могла получить такую информацию? — наконец отмерла распределяющая. Ей то хотелось сразу рвать и метать но, как говориться, должность обязывала и вопрос должен быть выяснен до конца.
— У меня есть глаза, — просто ответила исполняющая.
— Ты хочешь сказать, что ты сделала такой значительный вывод на основе собственных наблюдений?
— Да. На основе собственных наблюдений, на основе действий учителя и на основе сообщения управляющего.
— Управляющий тебе ещё что то сообщил?
— Он сообщил всем нам. Давно уже. Помните? Он сказал, что в этом мире смерти нет. Мы ему сначала не поверили но потом пришлось. Только мы, почему-то, решили, что смерти нет только для нас. Это неверный вывод. Здесь смерти нет вообще ни для чего и ни для кого. Для птиц, животных, деревьев, даже для камней и мусора. Всё возвращается! Мы ничего не можем изменить в этом мире. Мы не можем никого убить. Наш основной закон касается запрета на убийства дарующим жизнь но «убийство», это тот термин, который в этом мире не применим. Мы не можем нарушить наш основной закон, как бы не пытались и что бы не делали. И, по этому, получается, что я пыталась нарушать закон, который невозможно нарушить. — тягостное молчание. Исполняющая вдевает нить в дырочки, проделанные в шкуре.
— Ты можешь это чем то подтвердить?
— Да. Это не сложно. Вам достаточно просто открыть глаза. Ищущая ищет плоды на одном и том же месте уже сколько времени? Плоды не кончаются. Рукастый срезает траву, которая не кончается, однобокая с Улыбкой собирают уркхов, которые не кончаются, дрова не кончаются, здесь вообще ничего не кончается. Вам не кажется это странным? Если вам мало, тогда другой пример. Учитель свалил сухое дерево и сделал из него вот этот настил. Прошло уже достаточно времени, что бы мёртвое дерево вернулось. Сходите и посмотрите. Оно стоит там же, где и стояло. Мне не верите — сами посмотрите. — теперь молчание было ещё дольше. Улыбка ушла к своему рабочему месту, что бы быстро выполнить свои обязанности и вернуться обратно. Теперь она себе может это позволить.
— Хочешь сказать, — видя, что распределяющая молчит, указующий решил задать свой вопрос, — что наши лежанки исчезают потому, что возвращаются а не потому, что это чья то глупая шутка? А почему тогда не исчез этот настил?
— Это только моё предположение. Лежанки исчезают потому, что теряют смысл. Пока на них кто то лежит, у них есть смысл и они никогда не исчезали из-под лежачего. В настиле есть смысл до сих пор. А вот в мусоре, который мы раскидали, смысла нет. Он вернётся на своё место через сутки или чуть больше.
— Почему именно через это время? — продолжает указующий.
— Не знаю. Наверное, таковы законы этого мира. Они тоже имеют какой то смысл.
— Ну и какой же в этом может быть смысл? — встревает распределяющая.
— Я думала над этим вопросом и у меня есть версия, зачем это нужно. Это нужно для того, что бы мы успели из бессмысленного сделать полезное. Нам даётся для этого время.
— Поясни, что то я не очень поняла.
— Ну вот, например, мы собираем дрова в кучу, что бы получить костёр. У нас должно быть на это время, что бы собрать, что бы получить огонь и тепло. Если бы у нас этого времени не было, то мы бы не смогли поднять ни одной палки и ни одной шишки. Они сразу возвращались бы и никакого костра у нас бы не было.
— Из этого следует, — делает вывод распределяющая, — что но то, что бы сделать из кучи палок, скажем, дом, то на это у нас есть всего лишь сутки?
— Может быть. Мы же никогда не пробовали строить дома.
— Значит, построить дом невозможно в принципе, — делает вывод указующий.
— Почему же? Я видела дом, построенный из толстенных брёвен с содранной корой. У него есть только стены и крыша и в нём никто не живёт. Даже внутрь заходила. Учитель взял из него металлический чемоданчик и мы оттуда ушли.
— Как? Ты уверена? Кто его построил? Зачем это сделано? — эти вопросы прозвучали одновременно.
— Я думаю, что его построил учитель. На брёвнах были следы когтей его зверя. Это он снимал кору. А зачем? Не знаю. Может затем, что бы научиться строить дома так, что бы они не разваливались. Брёвна там цепляются друг за друга и никакого другого крепежа там нет.
— Я так понимаю, что никто из нас этот дом увидеть не сможет? — спросила управляющая.
— Да. Он находится очень далеко. А я … ну вы знаете.
— Ты не научилась чувствовать направление на места вернувшихся? — удивился указующий.
— Я не знаю. Вроде и чувствую что то но никакого направления оно мне не показывает. Вот! Готово!
— Что готово?
— Инвентарь! — показывает пальцем на свою поделку.
— Для кого?
— Для тебя. Я же обещала решить проблему. Я её решила.
— Ну так, давай сюда.
— Я не могу.
— Почему?
— Потому, что у человека не может быть двух инвентарей. А один у меня уже есть. Я не могу взять его в руки. Это тоже местный закон.
— Как же ты его раньше в руках держала?
— Раньше он был просто шкурой с дырками и нитями а сейчас он инвентарь.
— Да? Ну и кто может его взять?
— Любой, у кого нет инвентаря.
— Хм … Улыбка, подашь?
— Да, вот, держи.
— И что теперь?
— Сначала надень его на себя. Там есть ремешок. Да без разницы как. Лишь бы на тебе был. Вот, теперь его сможешь снять с себя только ты а теперь мы с тобой откроем торговлю. У тебя есть деньги?
— Что? А … деньги? Есть вроде. А сто тысяч денег хватит?
— Не денег а золотых монет. Это много. Этого хватит, что бы приобрести … дом!
— До-ом!!? Кто же мне отдаст … дом?
— Не отдаст а обменяет на деньги. Ммм … может … учитель?
— Учитель? Это ты про тот дом, до которого никто дойти не сможет? Зачем нам такой дом?
— Зачем обязательно тот? Дом может стоять вот, скажем, здесь.
— Стоять то может но он тут не стоит.
— Ну так надо попросить! Вдруг … ему … интересно будет?
— Интересно? … эээ … кстати, Улыбка, не устала? Там за кустами делалось что то, не посмотришь? Исполняющая, это не опасно будет?
— В чём ты видишь опасность? … не понимаю.
— Ну … вдруг он её … не заметит?
— Не заметит?! Учитель?! Не может такого быть! Только не мой учитель! Пошли, Улыбка, вместе посмотрим. Так быстрее будет. Полетели!
* * *
— Радости всем! Начинаем собрание совета. Сначала объявление: учитель исполняющей построил за кустами некое сооружение. Исполняющая и Улыбка пришли к мнению, что это сооружение служит для … отправления естественных надобностей. Построено это, по всей видимости, для нас потому как … гадить сразу в три дырки не сможет даже её учитель. А потому, все кто может, ходит … эээ … отправлять естественные надобности туда. Там и навес есть, можно от дождя прятаться. Всем понятно? Что конкретно я имею в виду тоже ясно?
— Мне не ясно! — оппозиция в действии. Снова рукастый. — мне что, тоже туда «ходить»?
— Если сможешь — да. Улыбка говорит, что одна дырка там как для неё сделана. Может и тебе пригодится. Следующее объявление: вопрос возможного нарушения исполняющей основного закона сегодня обсуждаться не будет. Кое какие моменты требуют уточнения. Как только будут собраны все данные, будет собрано отдельное совещание. — гул голосов.
— Тише! Никто ничего скрывать не собирается. Как только будут подтверждены или опровергнуты некоторые факты, поднимем этот вопрос. Указующий со мной согласен. Успокоились? Тогда следующее объявление: сразу после совещания на нашем озере будет проведён эксперимент по ловле … как их там? Водяных? Вот, по ловле этих самых водяных специальным инструментом исполняющей. Тихо всем! Я тоже не верю в успех этой затеи но исполняющая утверждает обратное. В случае успеха, последуют изменения по расстановке на работы. — да маракх с вами! Галдите! У себя же время отнимаете!
— Все наговорились? Можно продолжать? Тогда самое приятное! Исполняющая готова передать каждому некоторые предметы. Я сейчас говорю про одежду. Каждый получит хотя бы по одному предмету одежды а так же металлические ножи. — опять галдёж! Да что же такое то? Так мы никогда не закончим!
— Пока я не сделаю объявление целиком — никто ничего получать не будет! Поэтому, помолчите и послушайте! Все готовы слушать? Предварительный список распределения я сделала, только, его пришлось царапать на куске коры и потому могут быть разночтения. И теперь самое главное! Одежда может быть передана только через торговлю. Не знаю, почему, не спрашивайте. В руки эти предметы взять нельзя и потому, получаем предмет в инвентарь и оттуда надеваем на себя. Возможно, некоторые предметы надеть будет сразу невозможно. Не спешите расстраиваться! Это означает, что потребуются дополнительные манипуляции. Исполняющая позже объяснит, что нужно делать. Итак, я начинаю!
— Рыластим! Это ещё кто? А, поняла … рукастый! — исполняющая и Улыбка подходят к рукастому. Улыбка передаёт ему свежесделанный инвентарь и объясняет как надеть. Распределяющая продолжает. — рукастый получает херак холодной жопы … чего он получает? Ничего не понятно! Кто так писал? Хватит ржать! Если такие умные, то сами попробуйте разобрать, что тут накарябано! Так, вспомнила! Рукастый получает халат короткий желтый. А так же он получает … получает он бе … мер … так! Улыбка! У тебя глаза получше — сама читай!
— Берлаки целые! — провозглашает Улыбка.
— Чего? — недоумевает исполняющая. — У меня такого нет. Перчатки есть, белые, подойдут?
— Подойдут! — кричит со своего места распределяющая. — также, рукастый получает перчатки белые! — повторяет она, что бы все услышали. И добавляет, — ножа рукастый не получает! Нож ему уже передали!
— Передано! Всё наделось? Ну и отлично. Снимай инвентарь и кидай на землю. Улыбка, кто следующий? — командует исполняющая.
— Скрю … иплю … не пойму. Хлам зинёный кому? — спрашивает Улыбка у исполняющей.
— Кому может понадобиться хлам? — недоумевает исполняющая. — Сейчас посмотрю … халат есть, зелёный, оно?
— Оно! — подтверждает Улыбка и кричит, — распределяющая! Халат зелёный кому?
— Ищущей! — тут же находится распределяющая и добавляет для всех, — ищущая получает халат зелёный!
— Понятно? — спрашивает у Улыбки исполняющая, тыча пальцем в кусок коры, — вот эти каракули нужно читать как «ищущая».
«Халатик» оказался проблемным. Сразу не наделся. Пришлось объяснять, как пользоваться свитком. Но справились. Дополнительным свойством халатика оказалась «незаметность +4». Не самое полезное свойство для того, кто ищет плоды в траве. Исполняющая даже заметила Улыбке, что, мол, теперь ещё и ищущую в траве искать придётся. И всё бы шло по накатанной, если бы не такие предметы как, «трубки конические», «трубки изогнутые с ремешком», «полусферы с выступами серые», «штаны короткие», «штаны с лямками» или вообще, «вот такая загогулина». Читать такие названия было абсолютно нереально. Пришлось исполняющей заново показывать эти предметы в окне торговли распределяющей, что бы та вспомнила, кому их распределила или перераспределила заново.
Пара предметов: «шляпа длинная с дырками» и «тесёмка витая с бантиком» не наделись вообще ни на кого. Да и названия у них были … и нормальными буквами то не прочитаешь. Пришлось передать их обратно исполняющей, потому как, не пустой инвентарь передать невозможно. Только свитки на них зря потратили. А один предмет «полусферы белые с лямками», оказался предметом женского гардероба и на указующего не наделся. Теперь в нём щеголяла белая. Только, в надетом на белую состоянии, эти самые полусферы стали скорее плоскими, чем сферическими. А в сочетании со «штанами красными по-колено», выглядело довольно оригинально.
С этой белой, по ходу дела, ещё и заминка приключилась из-за которой, произошел незапланированный перерыв в раздаче одежды. Ей срочно понадобился инвентарь. А всё почему? В кусты ей приспичило! А «штаны красные по-колено», можно было снять только в инвентарь. Больше никуда. И потому, «штаны красные» рисковали превратиться в коричневые. Местами. Что совершенно не устраивало саму белую. Распределяющей ещё и планы пришлось поменять потому как «штаны» разной длины и цвета, достались не только белой. Скоро могла приключиться инвентарная эпидемия, тем более, что голодных не было и в кусты могло приспичить каждому и в любой момент.
Исполняющая хотела воспользоваться этой заминкой, что бы отдать долю самой распределяющей. В эту долю входила и связка из четырёх бывших её тряпочных инвентарей на поясе но … для того, что бы их передать, опять же, нужен инвентарь. Делать нечего. Села шить следующий инвентарь, пока белая не вернулась. Её то, вместе с гладкой, и запрягли шить инвентари по примеру исполняющей. Пока исполняющая оделяла всех остальных деталями гардероба, новоявленные белошвейки уже достигли гигантского прогресса в производстве необходимого обмундирования. Они уже почти научились попадать нитью в дырочки! Правда, обе начали жаловаться на резь в глазах, ну так, кому это интересно?
Видя, что вопрос с необходимыми инвентарями, не очень то и движется, распределяющая отменила испытания орудия для ловли водяных и усадила всех, у кого были рабочие руки за изготовление инвентарей. Пока исполняющая показывает, нужно было пользоваться. Даже рукастого усадила. Тот, хоть и пытался отмазываться, мол, не мужское это дело, но на вопрос «а нож где хранить будешь?», тот не нашёл адекватного ответа. Пришлось и ему присоединиться. Сама распределяющая тоже пыталась присоединиться но без особого успеха. Не очень то она и видела эти дырочки, в которые нужно было попасть нитью да и эмоциональное её состояние не способствовало эффективной работе. Несколько расшаталось её эмоциональное состояние после того, как она увидела дерево. То самое, которое учитель исполняющей повалил вчера. И которое стояло на своём месте, как позавчера. Теперь она искала другие контраргументы на бред братьев гуляющего, которые она вчера услышала из уст исполняющей. Под братьями гуляющего подразумевались его братья-по-разуму.
Хоть исполняющая и потратила на изготовлением инвентаря меньше всех времени, закончила она первой. Распределяющая прям видела, как после затягивания очередного узелка, тот выскользнул у неё из рук. Теперь исполняющая не могла ничего добавить или исправить. Зато это мог сделать будущий владелец. А владельцем будет не белая а пока непонятно кто. Белая пусть сама себе делает. Шкур то хватало а вот нити могло не хватить. Надо бы спросить исполняющую, откуда взялась нить но обстоятельства опять поменялись. Лёгкие подвывания половины работающих с жалобами на резь в глазах сменилось отчётливым скулежом Улыбки от внезапного голода. Исполняющая, которая что то объясняла гладкой, услышав это дело, попробовала взять изделие Улыбки и … убедилась, что сделать она этого уже не может. Эти два события могут быть взаимосвязанными, — подумала распределяющая и хотела отправить исполняющую заняться едой но не успела. Та уже сама убежала никого ничего не спросив и не объяснив. А вот это уже плохо, — подумала распределяющая, — это явная заявка на лидерство. За власть я, конечно, не держусь но и в роли рядового исполнителя мне места нет. Какой из меня исполнитель? Вот если бы ноги ходили — сама бы вручила бразды правления кому угодно и занялась бы более интересными и менее ответственными делами. А сейчас то как? Только руководить и могу. Мозги то, слава управляющему, работают.
Вот этими, хорошо работающими мозгами и нужно как то вырулить из той ситуации, которую свалила им на голову внезапно вернувшаяся исполняющая. И вырулить нужно так, что бы не ошибиться. Слишком много стоит на кону. И почему бы управляющему не подсказать? Чьим законам мы должны подчиняться? Древним и привычным или местным непонятным и совершенно не привычным? Подожду ещё немного, может ещё какая подсказка выплывет. Дерево то — вон оно. Стоит как будто и не падало никогда. Остальные то не заметили ещё. Да и как тут заметишь? К нему давно уже все привыкли. Скорее, нужно будет доказывать, что оно падало, чем то, что оно стоит. И всё равно, в голове не укладывается! Ну не может быть таких законов и всё! Они противоречат всем канонам физики!
Ну и чего я сюда метнулась? Чего я тут делать собралась? Тут же ничего нет! Все остатки подъели, пока я почивать изволила. С собой у меня тоже ничего не осталось, кроме водяных и соли. С водяными возни много а скоро всех от голода скрючит. Улыбку то я накормлю, должно что то остаться от всяких обедов — ужинов. Ей хватит а остальным? Думать надо. Но пока, посмотрю, что у меня осталось и Улыбку накормлю. Только это надо сделать так, что бы остальным не завидно было. В сторонке где-нибудь. И распределяющую спрашивать не буду. Она опять начнёт крохи на всех делить а при внезапном голоде, наедаться нужно до отвала то есть, с нарушением принципа социальной справедливости. Распределяющая на такое никогда не пойдёт. Особенно — публично. А потому, беру Улыбку и несу её … в лес … эээ … показать мне чего нибудь … нашла я там что то … необычное. Чушь какая то! Ну и ладно! Могу им вообще ничего не говорить! Мне учитель запретил. Вот!
Так! Улыбка! Мелочь прилипчивая! Хватит уже вопросы задавать! Ешь давай! Все вопросы потом! Ложку в руки и вперёд! Вопросы она тут спрашивает! Что да почему да откуда … тебя же от голода крючит так, что зубы скрипят а всё туда же! Гордость она показывает! Нельзя в одиночку есть! Нельзя личные подарки принимать! Нельзя только о себе думать! Тебе не надо сейчас о других думать! Я о них сама подумаю и за тебя тоже. Честно! Клок волос себе вырву, если вру! Договорились? Ешь давай!
А ведь тут действительно, есть на что посмотреть! Вот, например, птица. Не сильно крупная но, если сварить … да с корнеплодами … одному поесть хватит. Хорошо поесть. Это хорошо но проблемы не решит. Проблему может решить ещё дюжина таких птиц. Лучше — больше. Как минимум, ещё одну птицу, я вижу отсюда. Можно надеяться, что остальные тоже рядышком а это уже решение, по крайней мере, половина. Теперь осталось подойти как можно ближе и выстрелить как можно точнее. Стрелы терять — совершенно не хочется. Другие идеи есть? Значит — пошла на охоту. И не забыть включить режим полной маскировки.
Стоп! Маскировка это хорошо, но есть ещё один момент, про который нельзя забывать. Сколько мне нужно сделать шагов, что бы заблудиться? Очень мало! Нужно запомнить какой-то ориентир! Заметный ориентир. Вот например … например … вот это изогнутое дерево. Ничего более заметного тут нет. Вот этой веткой, эта кривулина показывает на расположение. Запомнить! А вот теперь — охота. И да! Шляпку лучше снять. Для маскировки.
Не плохо, для начала. Три птицы на четыре стрелы. Да и ту стрелу, которая мимо пролетела, долго искать не пришлось. Теперь возникла старая проблема. Нужно искать следующий ориентир. Старый отсюда уже почти не видно. Что может быть ориентиром? Вот это утолщение на ветке? Ну и куда оно показывает? Вверх? Мне вверх не надо. Мне надо вон туда. Сейчас пристрою палочку, пусть она показывает. Ну … сойдёт. Хватит на сегодня, потом она вернётся. Вот, если бы она тут осталась … что бы она осталась, веточкой не обойтись. Нужно что-то более капитальное. Нужно подумать над этим вопросом. Что такое можно использовать, что бы и видно было и не пропадало и делать было легко. Их же много нужно будет таких … указателей.
Так! Достаточно! Четырнадцати птиц хватит. Это я удачно сходила! Ни одной стрелы не потеряла! Ну и что, что за одной пришлось в кусты лезть а за другой — на дерево? Это же такие мелочи! Теперь возвращаться надо как то. Что сейчас искать надо? Сначала пень с нацарапанной стрелкой, потом дерево с цветочками с указателем под ним, потом куст с большой торчащей палкой, потом ерундовина какая то на ветке и кривое дерево. Ничего не перепутала? Сейчас попробую вернуться. И да! Между ерундовиной и кривулиной нужно Улыбку забрать. Она наверняка уже спит.
— Распределяющая! У нас проблема! — вместо приветствия, огорошила сообщением исполняющая. И подошла то как! Сначала её услышали и только потом увидели.
— Что ещё за проблема? С Улыбкой что то? — встревожилась распределяющая.
— Нее … нормально всё с Улыбкой. Вот с этими всеми, — обводит рукой терзаемых голодом бывших работников, — не нормально.
— А что с ними не так? — удивляется распределяющая.
— Их нужно срочно кормить! Внезапный голод сам не проходит! Только ослабнет немножко. А если их сейчас хорошо покормить и дать потом выспаться, то они станут сильнее!
— На счёт «сильнее», это ты, конечно, загнула а вот на счёт «хорошо покормить» — да кто возражает то? Ну и чем мы будем их кормить и кто будет это делать?
— Мы! Я в лесу птиц настреляла … вот, — вываливает перед изумлённой распределяющей ворох перьев с лапками. Тебе надо их быстро … как это … почистить короче.
— Мне?!
— Ну а кому ещё? Эти то … не работники. Только ты и остаёшься. Нож у тебя есть, справишься. А я побежала. За водой, за дровами … скоро буду!
Во даёт! — думает распределяющая, — она уже МНЕ задания даёт! Понятно, что, с логической точки зрения, всё верно. Я единственная, кто может это делать. Теоретически может. Птиц то вблизи, я ещё ни разу не видела. И как тут что нужно делать — совершенно без понятия. Под словом «почистить» подразумевается — убрать лишнее. А что тут лишнее? Вот этот … покров … какой интересный. Нет, совершенно не съедобный. Не жуётся даже. Значит — он лишний. И как его снимать? Выдёргивать? Ну да. Он выдёргивается. Только … я устану раньше, чем всё выдерну! Их же тут … как листьев на дереве! И что, после этого. Она подразумевала под словом «срочно»? Это «срочно» будет завтра утром … в лучшем случае. Если я смогу что-нибудь ночью делать на ощупь. Чушь какая-то!
А в этом есть своя прелесть. Сидишь себе, работаешь, дело делаешь … полезное. Можно не думать, ни о чём не беспокоиться, информацию не анализировать … для этого, другие люди есть. Которые задания дают. Обо всём остальном — у них голова должна болеть. А мне нужно просто выполнять работу и всё. Красота! Даже, не на долго, представила, что так и есть. Но это не так. Задание то мне кто дал? Та, кто задания, как раз, всегда выполняла и ни о чём больше не думала. И сейчас она вдруг, научилась думать? Не верится как то. Но … если быть честной, никаких оснований, по которым я не должна выполнять это задание, у меня нет. И потому — буду выполнять. Только вот … проблема эффективности. Пожалуй, на счёт утра, я слегка погорячилась. Сутки, не меньше!
— Вы что делаете?! Вы что, об косяк стукнулись? Кто так делает?! Вы так до утра будете ковыряться! — вот откуда она взялась? Только что не было и уже тут … возмущается. Да ещё с таким видом, будто имеет на это право! Будто мы дети малые а она воспитательница. Она что не видит, что другие ребята тоже в работу впряглись. Дело веселее пошло. Теперь то, до утра, точно справимся. А ей, видите ли, долго! Возмущается она тут! Ну покажи как надо, раз такая умная да умелая.
— Тут просто всё! Берём птицу, голову долой, — отрезает кинжалом голову, — когти долой, крылья, вот от сих, тоже долой. Потом разрезаем вот здесь и шкуру вместе с перьями двумя руками снимаем. Вот так. Она легко снимается. Потом режем здесь, раскрываем и все внутренности долой. Всё! Готово! Понятно? Я за корнеплодами.
— Эк-хх, — прокомментировал рукастый.
— Хм, — добавил указующий.
— Это сейчас что было? — выразила общий вопрос распределяющая.
— Исполняющая … вроде, — предположила гладкая.
— Как то она … ловко, — заметила белая.
— А я вот, не всё разглядела. Слишком быстро, — возмутилась ищущая.
— А я вообще не поняла. Она что, птицу очистила? — спросила левая.
— Похоже, — рукастый поднимает тушку за обрубок крыла.
— Это что, так должно выглядеть? — немного удивилась белая.
— Я даже про голод забыла… — констатировала гладкая.
— Она меня пугает. Взяла моду незаметно подкрадываться! — продолжает возмущаться ищущая.
— Ага. Возникла ниоткуда, нашумела и испарилась. Теперь оглянуться всё время хочется, вдруг она за спиной? — гладкая ёрзает плечами.
— Нет там никого. Слишком быстро она начала … ходить, — успокоила подругу белая.
— Это называется бег. Раньше все так умели, — показывает свои знания распределяющая.
— Все здоровые, — уточнил указующий.
— И хромать она перестала, — заметил рукастый.
— И спину разогнула … решёткой, — добавила распределяющая.
— И вообще … резкая какая то. — продолжает беспокоиться белая.
— Ты бы осадила её, — рукастый распределяющей, — уже и командовать начала. Не дело это.
— Ну … она имеет на это право, — неуверенно говорит распределяющая.
— Это кто же ей дал такие права? — возмущается рукастый.
— Права придаются к обязанностям, — вещает указующий.
— А обязанности? — продолжает рукастый.
— А обязанности тащит тот, кто может, — так же бесстрастно говорит указующий.
— И что? Никого не надо спрашивать? — не успокоится рукастый.
— Зачем? Чувствуешь себя в силах — бери и тащи. Только вот тащить, обычно никто не хочет. — указующий в своём духе.
— И что? — не понял рукастый. — будет и дальше тут командовать?
— Пока у неё не плохо получается, — отвечает распределяющая. — или ты против результатов её трудов?
— А если против?
— Тогда можешь снять одежду, отдать нож и инвентарь, взять палку и отправиться рубить траву у озера … на голодный желудок, — ответила распределяющая.
— Только так?
— Если быть честным, то да, только так.
— Это вы к чему? — потеряла нить разговора белая.
— К большим переменам, — завершила разговор левая.
— А ты не боишься? — не согласился с ней рукастый и задал вопрос распределяющей.
— А чего бояться? Хуже чем было уже не будет, — сделала неожиданный для самой себя вывод распределяющая. И теперь … не находит аргументов, что бы с ним не согласиться.
— Вы чего сидите?! — вихрем влетела в круг исполняющая, — совсем же ничего не сделали! Я корнеплоды уже в воду кинула а мяса до сих пор нет! Как так то? Ай … ну вас … сама сделаю. — в круге остаются только перья и внутренности, всё остальное исчезает вместе с исполняющей. Остальные сидят без движения. Только голова левой всё время дёргается в левую сторону, в прочем, она у неё всегда дёргается. И невдомёк исполняющей, что она только что получила новый для себя статус, не имеющий пока названия. Да и сами совещавшиеся этого не очень то пока осознают.
— Распределяющая, у нас проблема! — как обычно, заполошно, врывается в неспешный разговор между распределяющей и указующим исполняющая. Да а что этим двоим остаётся делать, если передвигаться они могут весьма условно а остальные участники недавнего разговора сейчас крепко спят там же, где и сидели раньше.
— Какая неожиданность, — ехидно отвечает ей распределяющая. — ну и какая же катастрофа вселенского масштаба нас на этот раз постигла?
— Я словила внезапный голод и скоро меня вырубит!
— И тебя тоже? Ты так и не объяснила, почему это происходит и … ты слишком живая для человека, который умирает с голода.
— На вопрос «почему?» у меня точного ответа нет. Думаю, у указующего уже появились кое-какие мысли. Обсудите. А почему не умираю … не знаю … привыкла наверное. Но я сейчас не о том. Когда меня вырубит позаботиться об остальных будет некому. Еда есть, она в горшках на настиле. Ложки там же. Нужны будут руки, желательно, вместе с ногами. Я могу принести сюда Улыбку. Она должна проснуться раньше всех. Можно её загрузить работой. Или неспящая наконец проснётся. Других вариантов у меня нет. Остальные полезные проснуться ещё не скоро.
— А проблема то в чём? В том, что лежачим придётся ждать, когда их накормят? Когда у нас не было такой проблемы? Подождут немного. Ничего с ними не случится, — резонно заметила распределяющая.
— Ну … можно же обойтись … зачем им ждать? Им и так не сладко, зачем усугублять? — немного обескураженно ответила исполняющая.
— Ладно. Мы поняли. Иди спи. — после того, как исполняющая положила невдалеке спящую Улыбку и ушла, спросила указующего, — ты заметил?
— Ещё бы! Она сама не понимает, как быстро она растёт.
— Растёт?
— Да. Как лидер.
— ?
— Готовься передавать знак лейтенанта.
— Было бы что передавать … ты думаешь?
— Да. Думаю, это будет правильно.
— Почему?
— Нам нужен свежий взгляд а у неё очень высокие стандарты.
— Стандарты?
— Да. Её как подменили. Она перестала видеть проблемы там, где раньше сама же и не стала бы даже пробовала их решить. С таким настроем можно решить любые проблемы кроме тех, что невозможно решить в принципе.
— Ну и кто её … подменил?
— Учитель. Кто же ещё?!
— И как?
— Можно и убеждением но, в данном случае, был использован самый эффективный способ — личный пример. И то, что они не могут общаться, только ускорило процесс. Результаты мы видим.
— Как это могло ускорить процесс?
— Элементарно! Ты думаешь, почему я не люблю говорить? По той же причине. Любое общение — это обсуждение, обсуждение это сомнения, сомнение это преграда. Учитель не дал ей возможности выстраивать эту преграду. А когда нет преград, всё становится проще.
— А если бы они могли общаться?
— Всё было бы ещё быстрее.
— Как?! Ты же сказал …
— Я помню. Не думаю, что он глупее меня. Он, как и я, не стал бы ничего объяснять и убеждать. Просто приказал бы. Да ещё и палкой по спине … что бы не умничала.
— Так ты считаешь существование этого учителя доказанным?
— Абсолютно!
— Но ведь …
— Не важно! Достаточно просто посмотреть на исполняющую. Люди просто так не меняются, тем более, так кардинально.
— … Прямо сверхчеловек какой-то, этот учитель.
— Не человек. Разумный.
— Разумный невидимка?
— Зачем? Вполне видимый, не хуже нас.
— Не поняла.
— Просто он научился быть незаметным.
— В смысле?
— По исполняющей это тоже заметно. Все её начинают замечать только после того, как она замрёт у них перед носом. И пугаются. Все, кроме Улыбки.
— А Улыбка почему?
— Особый случай. Она изначально тугоухая и потому, видит лучше. Законы физиологии и развития сенсорной чувствительности. Не заморачивайся. И потом, у неё работа такая — смотреть. Больше то она ничего не может … не могла.
— Хочешь сказать, этому её тоже учитель научил?
— Думаю … просто показал правила и настоял на их выполнении. Жестко настоял. Я бы сделал именно так.
— Каким образом?
— Да мне то откуда знать? Может щелбаны раздавал или шишками кидался … мало ли способов?
— Хочешь сказать, что здесь реально научиться быть невидимым или видеть невидимое?
— Хм … сначала скажи, что ты такое написала на коре, что прочитать никто не смог?
— Ну … сама удивилась. Давно не пробовала, наверное. Да ещё и на коре.
— У меня есть другая версия. Ты просто не умеешь писать!
— Да-а?! А ты?
— И я не умею. Все наши умения, кроме самых простых, обнулены. Вместо них мы получили другие, только мы их не развиваем. А вот разумные — развивают.
— А мы, значит, не разумные раз не развиваем умение быть невидимыми?
— Именно!
— Ну ты … совсем. И что ты собираешься теперь делать?
— Собираюсь подтвердить свою теорию практикой.
— Каким образом?
— Сошью инвентарь и присоединюсь к ним, — показывает глазами на спящих. — Это сделает меня сильнее.
— Как же ты сошьёшь то?
— Не знаю. Как-нибудь. Я никуда не тороплюсь. Тебе, кстати, тоже советую. Или ты собираешься сидеть на жопе ровно целую вечность?
— А если не получится?
— Тогда писать начну учиться палкой по земле. Хоть бы и зубами. Стихи сочинять, песни придумывать и петь. Придумаю что-нибудь. Мало ли занятий? Тут главное, с мёртвой точки сдвинуться а дальше легче пойдёт.
— А почему ты мне раньше ничего такого не говорил?
— Потому, что ты не спрашивала. Когда сам ничего не говоришь а только отвечаешь на вопросы — люди тебя слушают. Исполняющая, кстати, сейчас общается точно так-же. И ты её слушаешь. А раньше не стала бы.
Там же, те же.
— Можешь прекратишь уже мучиться, мне на тебя смотреть больно.
— Не смотри. Лучше делом займись.
— Ты до сих пор думаешь, что это имеет какой-то смысл?
— А ты хочешь, что бы я отказался от шанса стать полноценным человеком только потому, что кто-то там чего-то думает?
— Но ведь ты же сам видел! Полезные ушли и никто из них не сказал, что в них что-то изменилось.
— Я-то видел а вот ты, видимо, нет. Рукастый поднялся на руках легче обычного, гладкая смогла почесать себе спину а левая нечаянно сломала ветку. Мне этого достаточно. А то, что не сказали, так и правильно. Я бы тоже не сказал. Не беспокойся за меня. Для меня прибавка будет более заметной.
— Да? Это потому, что ты такой умный?
— Нет. Обычный эффект низкой базы. Чем ниже база, тем эффект заметнее.
— Не поняла.
— Всё просто. Я заметно слабее любого из них и потому такая же прибавка будет для меня весомее. Относительная величина больше, если не понятно.
— Всё равно не совсем понятно.
— Да ладно, это несущественно. Лучше скажи, исполняющая не приходила?
— Нет, а должна?
— Да. Она должна прийти и попросить тебя изменить роли некоторым полезным.
— Почему?
— Потому что, если она этого не сделает, то тебе самой придётся попросить придумать им другую работу.
— Почему?
— Потому, что нельзя копать детским совочком там, где работает орбитальный добывающий комплекс.
— Эээ … а ты не можешь яснее говорить?
— Глядя на исполняющую все остальные перестают верить, что их работа зачем-то нужна. Так понятнее? Несопоставимость результатов. Они теряют веру в свою полезность. Это плохо сказывается на их психологическом состоянии.
— А на твоём не сказывается?
— У меня всё отлично! Я счастлив.
— О как! А по тебе не скажешь.
— Вот и не говори. Лучше подай мне пробиватель.
— Иглу что ли? Вот, держи. Ну и за кого я должна буду попросить?
— В первую очередь за однобокую, Улыбку и рукастого.
— И за Улыбку тоже?
— Да. У неё обнаружилось очень полезное качество. Это нужно использовать.
— Кому нужно?
— В первую очередь ей самой. Ну и остальным тоже пригодится.
— Ну и где использовать?
— Пффф … ну ты вообще! Где может пригодиться хорошее зрение! Да везде! Я бы вот, тоже не отказался бы а то же вообще не вижу, где эта маракхова дырка.
— Ладно. Я подумаю.
— Не надо думать! Работай давай! А то я тебя скоро обгоню. Тебе стыдно будет. За тебя исполняющая уже подумала. Скоро прибежит.
— Что-то не верится. Посмотрим.
— Радости вам! — исполняющая, как это стало обычным в последнее время, возникла ниоткуда.
— И тебе радости. У нас снова проблемы?
— Ну … я вам поесть принесла. Вот. И ещё у меня вопрос.
— Еда, это хорошо. А мнёшься чего? Неприличный вопрос?
— Да не … нормальный. Мне нужны рабочие руки!
— Ххех! От скромности ты не умрёшь. Свободных рук нет. Даже наши вон … заняты.
— Да нет! Рук много! Нужно только прекратить заниматься … ерундой.
— О как! Ты слышал? Мы тут ерундой занимаемся!
— Да нет! Вы то, как раз, делом заняты. — указующий слегка округлил глаза и одновременно удовлетворённо ухмыльнулся.
— Ммда-а. Теперь я тебя вообще не понимаю. Мы, значит, двое суток будем заниматься тем, что ты можешь сделать просто перед сном ради развлечения и такую нашу работу ты ерундой не считаешь. Какую же работу ты считаешь ерундой?
— Всю остальную. — сказала исполняющая и стушевалась опустив глаза.
— Всю?! — удивился указующий.
— Да всю, — уже более упрямо ответила исполняющая.
— Ты для всех придумала новую работу? — с недоверием спросила распределяющая и посмотрела на указующего. Тот в ответ поднял брови одновременно выражая две мысли: «я же говорил!» и «такого не ожидал даже я».
— Да! Придумала.
— Ну и чем же, по-твоему, займётся левая?
— Она будет делать нить.
— Нить? Какую нить?
— Которой вы шьёте, — с некоторым удивлением отвечает исполняющая и добавляет, — готовой нити у меня больше нет.
— А не готовой?
— Ну … шагов триста ещё можно сделать. (* цифра другая но для примера у нас такие употреблять не принято. Далее — по аналогии).
— То есть, у тебя есть материал из которого можно сделать триста шагов нити? — уточнила распределяющая.
— Да, — просто ответила исполняющая.
— Ну и как левая будет делать нить, если она не может ни на чём сфокусировать взгляд?
— А зачем ей? Там ничего видеть вообще не надо! Половину этой нити я сделала ночью, на ощупь. Руки то у неё не дёргаются? Этого достаточно.
— А Улыбке что? — воспользовавшись замешательством распределяющей влез в разговор указующий.
— О! У неё будет много работы! Она будет насаживать приманку на крючок, подсказывать, когда дёргать инструмент, вынимать косточки из варёных водяных, может и варить их тоже будет она. Тонкая работа для маленьких ручек и зорких глаз! Как раз для неё.
— Это каких водяных ты имеешь в виду? — отмерла распределяющая.
— Которых будет ловить рукастый, — сказала с таким видом, как будто это само собой разумеется. — Водяных можно не сходя с места ловить. Он справится.
— Но ведь существование водяных в нашем озере ещё не доказано!
— Доказано! Вот! Поймала! Живой ещё, — передаёт в руки распределяющей небольшую слабо трепыхающуюся рыбку. — Мелкий, конечно но всё лучше, чем уркхи.
— Странное животное … и там таких много? — растерялась распределяющая.
— В смысле, много? — недоумевает исполняющая.
— А … ну да, — вспомнив теорию о возврате всего сущего, спохватывается распределяющая, — а за дровами, значит, будут ходить белая или гладкая … или обе?
— Нет! — жизнерадостно отвечает исполняющая, — за дровами будет ходить однобокая! — теперь удивились оба собеседника.
— Это как же однобокая будет ходить? — почти одновременно спросили распределяющая и указующий.
— Просто! На одной ноге и двух палках.
— Но, для того, что бы собирать дрова нужны руки а у неё только одна рабочая и та занята палкой. — продолжает недоумевать распределяющая. Указующий молчит.
— А зачем ей руки? У неё инвентарь есть. Пусть туда собирает.
— Но наклоняться то всё равно надо! — взрывается распределяющая.
— Нет, — с той же жизнерадостностью возражает исполняющая. — Кто сказал? Нужно дотронуться и пожелать, так? Так вещи в инвентарь попадают? Кто сказал, что дотрагиваться надо рукой? Можно и ногой. Вот так! — недоделанный инвентарь распределяющей исчезает после прикосновения к нему ноги исполняющей, — Это просто.
— Грррм… — глубокомысленно изрекает распределяющая, указующий начинает беззвучно смеяться. — всё равно … заставлять ходить одноногую …
— У неё две ноги! И вторая начала немного двигаться! А что бы научиться ходить, нужно ходить! — возмущается непонятливостью распределяющей исполняющая. — Так ты даёшь разрешение или нет?
— Даёт, — отвечает за неё указующий, — иди и делай, что нужно. — исполняющая недоверчиво косится на распределяющую а та лишь махнула рукой, подтвердив вердикт указующего.
— Отлично! — объявляет указующий после ухода исполняющей. — все мои предположения подтвердились.
— Это ты про перераспределение работ? — уточняет распределяющая.
— И это тоже, — напускает тумана указующий.
— А что ещё?
— То, что она сказала — важно но прогнозируемо. Лично для меня важнее то, что она не сказала.
— И что же это? — недоумевает распределяющая.
— Все, кто здесь были, — начинает издалека указующий, — глядя на меня делали что? — и продолжает не дожидаясь ответа, — они предлагали мне свою помощь. Все! Кроме исполняющей.
— И о чём это говорит? О её плохом воспитании?
— Отнюдь! Она хорошо воспитана но, в отличии от всех остальных, она понимает цену такой помощи. И она понимает, что сделав что то за меня, она перекроет мне путь к развитию, она может мне дать только трижды никому не нужный инвентарь в обмен на возможность стать сильнее и полноценнее. Как ты думаешь, что для меня важнее?
— Хочешь сказать, что теперь, вообще никто никому ни в чём помогать не должен? — удивляется распределяющая.
— Я бы не так сказал. Я бы сказал: «если человек способен достичь заявленной цели самостоятельно, то он должен её достичь самостоятельно». Как то так. Помощь следует оказывать только при невозможности самостоятельного достижения цели.
— И что? Если человек попал в яму то никто не должен ему помогать пока не убедятся, что он не сможет вылезти самостоятельно?
— Может и так … хотя вряд ли … думаю, что достигаемая цель должна быть более значительной, чем простое перемещение из одних пространственных координат в соседние.
— Ну и кто же будет определять степень этой самой «значительности»?
— Думаю, что они уже все определены … законами этого мира. Просто мы не знаем этих законов и потому, действуем наугад. Но одно я знаю точно: создание инвентаря — значительная цель. Вот и буду её достигать. И кстати! Тебя уже уволили!
— Когда?!
— Когда нам принесли не распределённую тобой еду. Будешь возражать?
— Гхм … ну … наверное, распределение еды уже не столь актуально … коли уж её стало хватать всем.
— Ага! А распределением работ занимается исполняющая. А больше тебе распределять то и нечего! Ты безработная! У тебя нет функций! А ты и не заметила. Ты теперь даже полезной не являешься! Какая от тебя польза? Даже инвентарь сделать не можешь! Сидит она тут … умничает!
— А ты, значит, полезный и не умничаешь?!
— Конечно полезный! Я всё-таки, делаю свой инвентарь, в отличии от тебя. И ещё, я — указующий.
— Ну и что ты указывал исполняющей, когда она на птиц охотилась? Она про тебя даже не вспомнила!
— Гхрм … как то я упустил этот момент. Значит, мы с тобой теперь в одной спасскапсуле. Мы теперь бесполезные, которые пытаются стать полезными. Вернее, я пытаюсь. Лишний повод сконцентрироваться над созданием инвентаря. И нечего тут смотреть на всяких старых иждивенок.
— Что!!? Я иждивенка? Вот … вот попроси меня помочь!
— Да щас! Не вздумай даже помогать! Начнёшь помогать — прокляну!