Собрать всех полезных оказалось не так уж и просто. Все были чем то заняты и им нужно было время для сворачивания своих дел и прибытия к месту сбора. Вопрос ещё усугубился тем, что исполняющая, по дороге, внезапно рухнула вроде бы на ровном месте. Именно рухнула а не споткнулась. С закидыванием ног выше головы и болезненным приземлением на кобчик. Вот и верь, после этого, в то, что она умеет падать. Причиной получения травмы оказалась шкурка от плода древа жизни, которая лежала на дороге и оказалась удивительно скользкой. А последствиями этой травмы стала директива не раскидывать шкурки там, где могут ходить люди и невозможность доставки рукастого к месту сбора силами исполняющей. Донести она смогла только Улыбку а рукастому пришлось ковылять на руках самостоятельно, что несколько задержало собрание.
Но и собравшись не все прекратили свои занятия. Указующий как пытался шить так и продолжил. Сейчас заниматься делами ему стало полегче, потому, что стал делать это сидя. Ну да, решётка ему подошла с небольшими оговорками. Тазовая кость у него оказалась пошире, чем у исполняющей по потому решётка осталась немного раскрытой, зато и кости выпирали из него более рельефно, так что, решётке было во что упереться. Никаких корректирующих ремней на него не одевали, нужды в них не было, только поддерживающий верхний ремень, чего вполне хватало, что бы разгрузить спину. Теперь подвижность его рук увеличилась не смотря на то, что сама решётка эту подвижность ограничивала. Глядя на него, левая выкопала ножом ямку, закрепила в ней деревянную вилку, нахлабучила на неё охапку волос и начала выделывать нить. На эту охапку, конечно, косились но ничего не говорили. Привыкают?
А вот расселись они не правильно, потому как, по привычке. Сидеть сейчас нужно в одной кучке, что бы иметь возможность читать характеристики предмета сразу всем. По мнению указующего, это сэкономит свитки и позволит провести обсуждение, кому достанется предмет на основе полезной информации а не на основе устного описания предмета исполняющей. Метод, конечно, не испробованный но указующий, почему то, уверен, что проблем не возникнет. Вот и проверим.
Ну … как бы да. Проблем с тем, что текст видели все, не возникло. Проблемы возникли с теми, кто пытался читать. Ищущая читала медленно потому, что плохо видела, левая читала медленнее всех по причине постоянного дёргания головы и невозможности быстро найти то место, которое нужно читать а белой и гладкой, вообще пришлось вспоминать грамоту. И потому, распределяющая приняла решение, по которому исполняющая просто громко зачитывала весь текст подряд. Так получалось на много быстрее.
По прочитанному стало понятно, что парные предметы надевались исключительно на уши и назывались «серёжки» или «клипсы» и различались они методом крепления на ушах. Если серёжки вдевались в сквозную дырку в ушах, то клипсы имели специальный зажим и проколов не требовали. Только этот факт позволил уговорить указующего надеть на себя такую «красоту» как клипсы, которые были в единственном экземпляре и давали прибавку к силе. Все подумали, что это украшение сделано специально для него и позволит ему таки сотворить свой инвентарь уже в обозримом будущем. И ему не придётся больше пользоваться общим инвентарём, как сейчас. Надо сказать, что предметов повышающих основные параметры было мало, на каждый по одному. Браслет на ловкость достался Улыбке, что бы она быстрее разбирала водяных, кулон на восприятие — ищущей что бы она уже начала что-то находить и кольцо на интеллект пришлось взять себе распределяющей. Никто не захотел признавать себя дураком.
Так же выяснилось, что «кольцо» и «перстень» это примерно одно и тоже и надевается на палец руки а вот штуку под названием «браслет» можно надевать не только на запястье но и на лодыжку. Правда, не любой а вполне себе единственный. Он увеличивал скорость ходьбы и был самым полезным из оставшихся. После бурного обсуждения, ножной браслет достался гладкой, хотя, многие сомневались, что ей вообще нужно куда то ходить. Если бы среди предметов было что-то, увеличивающее стойкость к жаре, то это что-то было бы отдано гладкой единогласно но, к сожалению, там была всякая ерунда: прибавки к скорости плавания, длины прыжка, защиты от молнии и воды или прибавка к совсем уж непонятным вещам типа «крафта» или «столярному делу».
Но особняком стояла здоровенная и тяжеленная восьмилучевая звезда со множеством полированных граней и на толстенной золотой цепочке. Она давала плюс к «дипломатии» и, общим решением, была передана указующему. Надо было видеть, как скрючило беднягу в решётке под тяжестью этой штуковины и как все облегчённо вздохнули от того, что эта штука не досталась им. Указующий, не будь дураком, сразу спрятал эту тяжесть в общественный инвентарь, которым пользовался за неимением собственного а вот Улыбке и ищущей повезло меньше. Им прокололи уши серьгами. Да ладно бы, было бы из-за чего терпеть боль а то ведь, скорость плавания была не самой жизненно необходимой прибавкой для Улыбки, особенно, учитывая то, что плавать то она и не пробовала. Но всё равно, вечный ребёнок оставила это украшение на своих ушах просто потому, что сочла их красивыми хоть и видела их только в инвентаре. После этого у ищущей не осталось других вариантов, кроме как тоже носить свои ушные украшения не смотря на то, что они давали прибавку к совсем уж непонятному «крафту». С действительностью её примиряло то, что её «серёжки» были небольшими и слабозаметными.
В то время, как все остальные воспринимали акцию по раздаче «блестяшек» как повод для веселья, указующий был собран и сосредоточен. Он не только сам читал параметры предметов но и слушал исполняющую. Для него имело значение всё, и текст и слова и мысли и комментарии и даже интонации. Так он получал ту самую первичную информацию, на основе которой он складывал всю свою картину окружающего мира. Если все остальные просто пропускали непонятные слова типа «крафта» мимо ушей как незначащие, указующий единственный, кто запомнил, что кольцо, повышающее этот самый «крафт» называлось «кольцом подмастерья». Такого слова, как «подмастерье», может и было когда то в их языке но не применялось уже очень давно. Такое слово даже сам указующий слышал впервые. Однако, не нужно быть гением, что бы связать слово «подмастерье» со словом «мастер». И это были явно не те мастера, которых может вспомнить распределяющая и, может быть, ищущая и которые умели хорошо стричь волосы и делать красивые причёски. Сам указующий мог копнуть в историю немного глубже и привязать слово «мастер» к людям, которые умели хорошо делать вообще что угодно. Не всё сразу а что-то одно. Совсем что угодно, хоть бы и петь.
Какие выводы он сделал из этих воспоминаний и аналогий? Пока продолжалось собрание — никаких. В это время он просто впитывал информацию, стараясь ничего не пропустить и не забыть. И не умереть от перелома позвоночника, когда получил «звезду дипломата». Тут его прямо-таки спасла недавно надетая на него решётка для исправления дефектов позвоночника. А вот потом … а потом он очень долгое время был тих и задумчив. Руками пытался делать инвентарь а мозгами усиленно размышлять. Впрочем, распределяющая не заметила каких-либо изменений в его поведении. Не может же она измерить интенсивность мыслительных процессов в чужой голове! А тихим и задумчивым он всегда был.
Так продолжалось до тех пор, пока не стало темнее и он потерял возможность работать руками. Оставалось только размышлять, что, впрочем, его нисколько не расстроило. На основании того, что он единственный из всех присутствовавших ранее на месте сбора получил реально ощутимую прибавку к своим возможностям, надев на свои уши идиотское украшение под названием «клипсы», у него не было никаких сомнений в том, что все эти прибавки реально работают. Причём, работают сразу и без всяких обжираловок с засыпаниями. О чём это говорит? Это говорит о том, что эти прибавки никак не влияют на развитие физического тела чело … разумных. Они придают дополнительную энергию в тело … в определённые органы тела сразу напрямую. И ничего, что эта версия полностью противоречит науке под названием «медицина» в целом и «физиология» в частности. Энергию органы тела брали только из материальных веществ из крови в результате обмена веществ и никак иначе. Прямой передачи чистой энергии непосредственно в клетки органов наука не предусматривала. Но не в этом мире. В этом мире все незыблемые научные постулаты придётся пересматривать. Здесь всё по другому. Здесь даже закон сохранения энергии не соблюдается. Ну или придётся признать существование неизвестной ранее особой энергии, которая обладает собственным разумом. А как по другому? Не может же неразумная энергия строго определённым образом воздействовать на одни клетки организма совершенно не затрагивать остальные? Бред, конечно, но другого объяснения пока нет.
И опять же, на счёт энергии. Никакого пятого основного параметра че … разумных замечено не было. Были некоторые сомнения на счёт этого пресловутого «крафта», потому как, оно тоже состояло из одного слова, как и остальные основные параметры и его значение было совершенно непонятным. Разумно же называть неизвестные явления неизвестными ранее словами? Но подумав, указующий принял как основную версию отношение этого самого «крафта» к умениям. А сам класс умений, указующий вычленил по единственному, хоть и устаревшему но известному умению — дипломатия, которое, кстати, досталось ему самому и принесло ему некоторые временные неудобства и повод для веселья всем остальным.
Если есть основные параметры … разумных, значит, есть и неосновные или дополнительные. К ним относились всякие скорости. Ходьбы, плавания, восстановления здоровья, бодрости и … маны. Ещё одно неизвестное слово. Возможно, оно то и является обозначением той неизвестной внутренней энергии, которая и нарушает закон сохранения энергии в этом мире. Но это, как версия. Если не связывать её с параметром «интеллект» или каким-то другим, пока неизвестным, то получается, что во всех разумных этой самой маны определённое одинаковое количество и её можно тратить. Ну или она сама на что-то тратилась … что маловероятно. «Учитель» тратил эту энергию вполне осмысленно. На счёт «одинакового количества» тоже были серьёзные сомнения потому как одинаковых людей не бывает а понятие «социальная справедливость» это утопия даже для социологии а для физики, так вообще бессмыслица.
Или вот ещё — «скорость восстановления здоровья». На что можно потратить здоровье, что бы его восстанавливать? Травму получить? А какую травму? Любую? Или только такую, которая позволяла бы хоть как то жить? Тогда его собственная болезнь такой травмой не является и восстановлению не подлежит. Ну в этом он и так имел время убедиться. Лучше ему не становилось но и хуже тоже. Его прогрессирующая атрофия мышц перестала быть прогрессирующей в этом мире. Более того, его вернули в тот возраст, когда он ещё мог самостоятельно двигать конечностями и сердце не нуждалось в замене на искусственное. С возрастом тела вообще непонятки. В один и тот же детский возраст вернулись все, даже те, кто его пока не достиг. Из таких, правда, были только гладкая и белая да и разница была небольшой. И за всё это время, вырасти так никто и не смог. Кроме исполняющей. И чего она такого сделала, что бы вырасти? Да и нужно ли ему расти? Здесь то нет систем поддержки жизни но знать всё равно интересно.
А потом наступила совсем уж ночь и он был вынужден прервать свои размышления. Он же не керамлитовый и даже не железный. Тяга ко сну уже начала туманить ему мозг но, прежде чем заснуть, ему нужно было решить ещё один вопрос: а как, собственно, спать в этой решётке? Как исполняющая умудрялась это делать?
Для исполняющей утро тоже началось с раздумий. Полное самообеспечение пищей для отделения можно считать свершившимся фактом. Даже и без неё, на одних водяных отделение проживёт. Причём, они могли уже сейчас позволить себе такое распределение работ, при котором водяных будут ловить те, кому это нравится. А нравилось больше всего, на удивление, однобокой. Хотя, прямо сейчас она не может обеспечить всё отделение в еде, однако, жизнь на месте не стоит и, с ростом мастерства ловли, может такое случиться, что ей придётся ограничивать свою активность в этой сфере. Как бы не фантастично (* слово использовано как максимально приближённое, прямых аналогий в языке нет) это звучало, может настать такое будущее, когда выловленных водяных просто некуда будет девать. Её нынешний коллега рукастый, особого интереса к ловле не проявлял, хотя и был рад тому, что теперь он занимается по настоящему полезным делом и может приносить реальную пользу отделению. Да и общий эмоциональный фон сильно вырос и вчера вечером многие уже позволили себе в голос смеяться во время раздачи блестяшек. Когда она в последний раз видела на этом месте не то, что смеющегося но, хотя бы улыбающегося человека? Можно с уверенностью сказать, в последний раз — никогда. И люди считали это её заслугой, хоть она и считала, что за всё нужно благодарить учителя.
Наблюдая за рукастым, становилось понятным, что нынешняя его работа ему самому очень быстро наскучит. Того азарта и блеска в глазах, который наблюдался у однобокой при ловле водяных у него не было. Да и вообще ни у кого больше не было, коли уж на то пошло. Ему бы больше подошла другая работа … обрабатывающая. Вот например, он первым понял, как быстро и эффективно очистить вылавливаемых водяных от их непонятного покрытия. Пробовали и ножами и деревяшками и друг об друга тёрли … всё это извращение. Если взять водяного руками рукастого то очистить от чешуек его проще всего ногтем отставленного пальца. Просто от хвоста к голове вжихх … и потом ещё пару — тройку раз вжихх и всё, с одной стороны водяной чистый и чешуйки не разлетаются в разные стороны как при использовании ножа. «Вот кто будет шкуры скоблить!» — пришла неожиданная мысль в голову исполняющей. Но пока рано. Пока, пусть водяных ловит и разделывает.
А вот на подруг, белую и гладкую, у исполняющей были другие планы. Она хотела сделать из них охотниц на птиц. Смешно? Конечно смешно, на первый взгляд. Да и на второй тоже. Но, если отбросить некоторые закостеневшие предубеждения … почему бы и нет? Хоть у них и нет шансов стать дарующими но, полезность то их никто не оспаривает? Уже никто, хотя были времена, когда на них смотрели хуже чем на лежачих. Просто дали им клички да и всё. Имён не достойны с соответствующим к ним отношением. До переселения, их даже не учили ничему, просто не видели смысла и только после переселения, всем стали заметны их вполне ходячие ноги и нормально прикрученные руки, что в купе со зрячими глазами и вполне нормальными мозгами делало их чуть ли не самыми потенциально полезными. Но старое отношение просто так не переломишь и теперь, исполняющая хотела изменить сложившийся статус-кво. Не для того, что бы придать им больший общественный вес а для того, что бы максимально использовать их способности на дело процветания отделения. Если уж можно изменить отношение к незыблемым законам, то почему нельзя изменить отношение к двум людям? Это же нелогично!
Так что, ноги, что бы ходить по лесу есть, глаза, что бы видеть птиц есть, сами птицы тоже есть, руки, что бы натягивать тетиву тоже в наличии, чего не хватает? Не хватает луков и стрел. И если со стрелами, проблем исполняющая не видела, наконечников у неё много а всё остальное — деревяшки и перья. Ну и нити немного. Не принципиально. А вот с луками сложнее, не из чего делать тетиву. Эта проблема была тоже не из разряда принципиально неразрешимых. В крайнем случае можно из кожи что-то вырезать. Хватит прочности, что бы стрелять научиться а там, может, и подвернётся что получше. Исходя из всего вышеподуманного, вывод только один — нужно делать луки. Кто может рассказать, с чего начинать? Учителя не предлагать, слишком уж он непонятно разговаривает.
Так что план на утро следующий: все занимаются прежними делами а её дорога лежит в лес. Нужно найти подходящую древесину для производства луков. Понятно, что она не сможет сделать лук хотя бы похожий на то, что делает учитель. Хорошо, если получится то, из чего вообще можно хоть как то стрелять. В птицу имеется в виду. Надо вспоминать, почему раньше на них никто не охотился? Вот именно! Из того набора палок стрелять можно было только себе под ноги но никак не вверх.
С этим нужно что-то делать! Как можно чего то искать в лесу если всё время думаешь о том, как бы не заблудиться? Я тут древесину ищу или что делаю? Какой-то ерундой я тут занимаюсь! Всё время развёрнута лицом в ту сторону, в которую нужно идти, что бы возвратиться. По другому никак. Страшно! Какой-то первобытный страх всё время присутствует. Оно мне вот надо сейчас? Как я тут чего то найду, если всё время боюсь? Указующего с собой таскать? Он сейчас в решётке, его особо не поносишь да и занят он немножко. Зачем человека отвлекать? Эта проблема должна иметь другое решение, более радикальное. Что-нибудь типа … указателей. Постоянных и частых. Что бы всегда, с любого места … любого разведанного места был виден хотя бы один указатель. Хорошее решение? Нормальное, если нет ничего лучше. Указатели делать надо а это время … и материалы, которые ещё тоже непонятно какие. Из чего их делать то? Понятно, что из того, что можно найти тут-же, в лесу. А что тут можно найти кроме палок? Да и как я их увижу на фоне других палок? Не сильно заметный получится указатель.
Да вы утомили меня тут летать и перьями шуршать! Вам про незаметность известно что-нибудь? Или вы на меня внимания не обращаете? Ну и правильно, значит, рефлексы вбитые в меня учителем, работают уже сами по себе. Хороший результат но сейчас не о том … а о чём? Вот ведь ляхрямы в перьях, сбили меня. А ведь мысль какая-то крутилась рядом с сознанием. Наверное, не сильно хорошая мысль, вот хорошая — перья! Зачем обязательно палки? Тут кроме палок и перья есть. Вон целая охапка на ветке сидит и не подозревает, что не надо ей здесь просто так сидеть, нужно указателем работать! Взять, к примеру, пёрышко покрупнее … или несколько да и вбить как-то в ствол. Направление то понятным будет. Чего ещё надо? Плохо заметны? Ну так, их можно во все подряд деревья навтыкать. Хорошо бы ещё, что бы их не приходилось каждый день обновлять но тут уж … надо пробовать а там видно будет. Эй ты! Не улетай никуда, я буду из лука стрелять тренироваться.
Не так уж и плохо. Перья в деревьях нормально держатся. Нужно просто вбить нож между корой и древесиной, перо вставить в щель а нож потом выдернуть. И всего делов. Только осматривать нужно дерево предварительно на предмет сидящих на нём птиц. А то ведь спугнёшь, где потом перья брать? Не так, что бы они пытались закончиться но всё равно. Обидно же. Теперь как то посвободнее стало. Точно знаю, что в пределах «пернатого» леса я не заблужусь. И ещё я тут дерево нашла, которое что-то там мальвинское. Которое жечь надо. Может набрать его веток и листьев? А куда складывать? Не буду я пока мусор собирать, сначала нужно найти дерево с корой, тогда этот мусор полезным станет.
Вот ведь! Это же надо столько времени не замечать очевидного! Столько времени потратила на то, что бы воткнуть перо в это дерево, так трудилась с этой твёрдой древесиной, что даже подумать времени не было. А потом, когда мозги, всё-таки, включила так и заметила. А это, случайно, не то самое дерево, за которым я в лес направилась? Ради чего поход то был? Что бы перья втыкать? Нет, что бы найти материал, пригодный для изготовления лука. Так и что? Чем это дерево не устраивает? Твёрдое как камень? А мне какое нужно было? Такое и нужно … только гибкое ещё. Как у него с гибкостью? Надо на ветках проверить, которые повыше. Там они потоньше. Так и что? Вверх к звёздам? Ну да, а куда ещё?
Нет, ну что-то положительное в этом тоже есть. Эта древесина мне точно подойдёт для лука. Вообще не ломается, зараза гибкая, если тонкая! Но совсем то тонкую, мне не надо, мне ведь ещё и упругость нужна а потому толщина должна быть … с моё запястье. Вот такое, примерно. Теперь вопрос, как её добыть, если она не режется и не ломается? Нормальный вопрос? Как решаются такие задачи? С помощью рубила они решаются, которого у меня нет. А что есть? Кинжал не подойдёт, он обоюдоострый. Нож самый крупный … вот этот … не этот, этот совсем уж тупой, тогда вот этот … пойдёт. Теперь его забить надо твёрдой и прочной деревяшкой в твёрдую и прочную деревяшку. Нормальная задача? А самая твёрдая деревяшка здесь с этого же дерева. И камней рядом нет.
Ну … если не упоминать всех тех неприличных слов, которые откуда то взялись на моём языке а также, времени и усилий то можно считать, что миссия выполнена. Приличную ветку я наполовину отрубила, наполовину расщепила и отрезала. Если бы последний этап не приходилось выполнять из совсем уж неудобного положения, то справилась бы быстрее. А положение пришлось поменять по причине невозможности дальнейшего опирания на ветку, которую я отделяла от дерева. Да и вниз её тянуть было опасно. А ну как отделится и что, опять с дерева вниз лететь? Не хочу. Пусть лучше ветка без меня летит. В конце концов, она полетела … до следующей ветки, где и застряла. И в инвентарь она не помещается, ляхряма разлапистая, пришлось выпутывать да так, что опять чуть не упала. Ну ладно, не буду вспоминать, как её теперь тащить то? Пообрезать лишнее? Ну да, зачем мне все эти листья?
Весь обратный путь проходил в бескомпромиссной борьбе с веткой. И как она умудрялась за всё цепляться? Даже там, где и зацепиться, вроде бы, не за что, всё равно умудрялась. Справедливости ради, надо сказать, что эта борьба принесла мне не только проблемы но и находки. Широким охватом волочения по земле, ветка умудрилась сорвать покров с «клада», в котором обнаружился гнутый, слегка проржавевший лист металла, который я тут же решила применить в качестве стенки от огня в одной из конструкций для приготовления еды, пока не решила в какой, довольно массивную гнутую железку, которая мне бы пригодилась в качестве ударного инструмента для отрубания ветки, если бы я нашла её раньше. Так-же, там было несколько металлических кругляшков, среди которых, парочка серебряных. Нее знаю зачем, но учитель ценит этот металл. Надо будет подарить, при случае. Рядом с кладом, обнаружилась и ещё одна находка. Нее знаю, что это, то ли гриб, то ли плод то ли вообще не пойми что, но это что-то помещалось на ладошке, было довольно мягким и имело сильный приятных запах. Взяла с собой, на всякий случай.
За всеми этими делами, не заметила, что совершенно не беспокоюсь о направлении движения. По дороге «туда» навтыкала столько перьев в деревья, что сейчас изредка кидала взгляд, хорошо, если на каждый третий указатель. Остальные, видимо, для красоты были воткнуты. Ну и пусть, мне же не жалко.
По приходу в расположение, хотела сразу заняться изготовлением лука но планы пришлось поменять. И не только мне. Учителю, который зачем-то специально ко мне пришёл, тоже пришлось изменить свои планы. А как по другому? Борьба с приступами внезапного голода всегда имел высший приоритет по сравнению со всеми остальными делами. Как он узнаёт о моём голоде раньше меня, вообще непонятно. Хмыкнул только, сунул в руки брусок непойми чего … такое я уже ела, похоже на искусственное мясо, повышенной питательности. Только тогда не было этого лёгкого химического запаха, который сейчас присутствовал. Не знаю, откуда он мог взяться. Ну и ладно. Между делом, я передала ему серебряные кругляшки, которые он принял как должное, и приятно пахнущую находку. Вот на последнюю передачку, он отреагировал довольно эмоционально. Удивился что-ли? По плечу меня похлопал, под нос сунул этот комок, как будто я его не нюхала. Да если бы не запах, стала бы я обращать на неё внимание? А потом положил на «плоскость».
«Так, значит, эта штука съедобная. Это хорошо. Добавить приятный запах к еде будет не лишним», — подумала я, не переставая жевать. А зачем он гнёт и вертит ветку, которую я притащила? Изучает что ли как то? Одобряет мой выбор древесины? Если бы он ещё знал, с какими трудами я её добыла. А вот это правильно! Я бы сама замучилась отрубать от ветки всё лишнее. Самую большую, «деловую» часть ветки на настил, ещё две палочки тоже туда-же. Зачем, интересно? Точно! Из них можно стрелы сделать! А я то и не подумала. Вот что значит, свежий взгляд! Ну а всё остальное было признано мусором и … нет, признано дровами и придвинуто к куче других дров. А потом, учитель перестал хоть как то определяться моими органами чувств. Видимо, ушёл куда то. Ну ладно, дела у него. У меня, кстати, тоже. Скоро меня вырубит. Нужно не забыть выложить на настил всех лишившихся больших перьев птиц на настил. Мне то они не нужны а вот остальным могут пригодиться. Не одними же водяными им питаться?
— Ну и как поживает твоя теория? — спрашивает распределяющая у указующего, глядя на уснувшую исполняющую.
— Нормально поживает, — немногословно отвечает указующий, глядя туда-же.
— Ну и как вот это вот, вписывается в твою гениальную теорию? — кивает головой в сторону спящего тела.
— Если бы я знал, что исполняющая делала в лесу, я бы мог сказать более определённо.
— Более, чем что? А то, что она делала, это я могу тебе и так сказать, она искала дерево, с которого она срезала эту ветку.
— Ну да … просто бродила в одиночку по незнакомому лесу, искала строго определённое дерево, потом, не знаю чем, срезала не маленькую ветку и принесла сюда. Это же так естественно для исполняющей … бродить в одиночку по лесу. По пути нашла ещё какую то штуку, которая лежит сейчас на «плоскости», настреляла целую кучу птиц и ты хочешь сказать, что она не совершила ничего такого, что можно было бы назвать «результативным действием»?
— Птиц она и раньше приносила, ветка станет результатом только тогда, когда она сделает из неё то, что хотела. Так, вроде бы, гласит твоя теория? А по лесу ходила не только она, это не есть результативное действие. В чём ты видишь результат?
— А если она изобрела способ ориентирования в лесу? А если она изобрела новый способ делать ещё что-то? А если нашла что-то полезное, что трудно найти, хоть бы и ту штуку, которая лежит на «плоскости»? Это не считается за результат?
— Но ведь ты этого не знаешь!
— Ты тоже.
— О! Исполняющая проснулась. Радости тебе! — вообще-то ещё не проснулась! Но поспала хорошо. Интересно, что я пропустила и что у нас происходит прямо сейчас? Прямо сейчас у нас происходит неспящая. Вот уж кого непривычно видеть бодрствующей в последнее время.
— И тебе радости. Чем занимаешься?
— Пытаюсь приготовить еду … из птиц, — как то неуверенно говорит неспящая. В чём она не уверена, интересно? Не получается что-то?
— И как, получается?
— … не знаю … там гадость какая-то сверху. Так и должно быть? — что ещё за гадость? Не очень понимаю не проснувшись. И где это там?
— Какая ещё гадость? Покажи.
— Да вон! — показывает пальцем в сторону «полусферы». - мдааа … близко к ней не подойти. Слишком сильный огонь. Ну это мы сейчас попробуем исправить, зря я что-ли гнутую железную пластину в лесу нашла? Только прислонить нужно правильно … с первого раза, что бы потом не пытаться её прилаживать уже горячую. Вот … наверное … на этой стороне она будет стоять. Вот … так примерно. Ну вот, теперь можно и внутрь заглянуть, где там наша гадость? Ох ведь! Так это же пена! Где ложка? Быстро-быстро снимать!
— То есть, эту дрянь нужно выбрасывать? — прокомментировала мои действия неспящая. А почему мне об этом не сказали?
— А кто тебя вообще учил, как правильно варить птицу? — немножко удивляюсь я. Откуда у наших могут взяться такие познания?
— Распределяющая с указующим, кто же ещё? — в свою очередь удивляется неспящая. — Ещё они сказали, что у тебя есть какая-то соль, которую обязательно нужно добавить, только не сказали, сколько. — ничего удивительного, откуда им знать такие тонкости? Я и сама не сильно понимаю, сколько нужно добавлять. Кстати! Надо соли отсыпать в общее пользование, только посуда нужна подходящая. Что можно приспособить?
— Понятно. Значит так, когда варишь мясо, учти, что мясо варится всегда дольше … эээ … всего остального. Если хочешь сварить несколько ингредиентов вместе, то сначала всегда идёт мясо. И да! Птица это … наполовину мясо а водяные — вообще не мясо. Ммм … как бы объяснить то? Вот! Чем сильнее зверь, мясо которого ты пытаешься варить, тем дольше оно варится. По крайней мере, у учителя это правило всегда работало. И ещё, когда вода закипает, то всплывает пена, которую нужно успеть выбросить пока она не рассосалась обратно. Если не успеешь, то придётся всю воду менять и заново греть. Учитель один раз так делал, когда занят был и не уследил.
— А что будет, если мясо варить слишком долго? — вот ведь! Нашла у кого спросить. Вроде бы, ничего.
— Тогда ты будешь слишком долго ждать и потратишь слишком много дров. Что ещё? Вода может вся испариться и тогда мясо подгорит. Эээ … да и всё, вроде. Да! Если оно подгорит то посуду трудно потом очистить … от подгоревшего.
— То есть, пока в посуде есть вода — ничего страшного не случится? — вот что для неё «страшное»?
— Ну да, пока вода есть, еду ты не потеряешь, если ты об этом.
— Ага, а воду можно добавлять? — в смысле, в процессе?
— Да можно. Только нежелательно. Вроде бы … не знаю, попробуем. Думаю, что особой разницы нет. И это … огня у тебя слишком много. Так вода действительно выкипит раньше, чем мясо сварится.
— Полумясо.
— Что?
— Птица это наполовину мясо.
— А … ну да. Вот, пену мы выбросить успели а соли … соли лучше немного класть. Добавить то потом можно а вот убавить — нет.
— А немного, это сколько?
— Ну … для такого количества … где то вот столько … на первый раз. Как сварится, так попробуешь и добавишь. Соль я … сюда пока насыплю. На сегодня хватит а потом чего-нибудь получше придумаю. Вот … А! Как сварится, воду не выливай. Ей лежачих поить будем.
— Да я и не собиралась. Как можно? — судя по её лицу, это я совсем уж глупость сказала.
А вот не получится у меня прямо сейчас лук начать делать! От меня же учитель хотел что-то, пока меня не скрючило. Я то этот факт забыла а вот учитель — нет. Не знаю, как долго он здесь находится но нетерпения он никак не проявлял. Это тактичность или торопиться действительно некуда? Не важно, важно то, что мы сейчас идём куда-то. Куда-то за озеро. А если торопиться некуда, то зачем он меня подгоняет? Это уже не ходьба получается … припрыжка какая-то. Так всегда теперь будет? Ну да, так действительно быстрее передвигаться … и уставать я буду тоже быстрее. Хорошо, что решётки на мне сейчас нет, с ней, у меня бы уже сейчас ноги отвалились … или нет? Уже пришли или это … припрыгали? Ну и что нам тут делать, в этой траве? Искать будем что-то?
А вот и нет! Искать мы ничего не будем. Мы будем траву резать да не любую а только вот эту, высокую, тонкую и крепкую. Зачем она нужна — без понятия, думаю, этот вопрос прояснится попозже. Как наберём достаточное количество. Знать бы ещё, сколько это. Сейчас это не особо важно, важно, что учитель вновь даёт мне задания, значит, научусь чему то новому. Разве это не здорово?
Не так уж и много её надо. Просто полная охапка, на сколько рук хватает. И куда это? К озеру? А почему не туда, где водяных ловят? Мешать будем или нам будут? Ладно-ладно. Да не могу я припрыгивать с этой охапкой! Я же так не вижу ничего, что впереди. Ой, да ладно, попробую.
Ух ты, а это что? Какая большая деревяшка! Ты ради этого всё дерево срубил? Так … это же то самое дерево, из которого я лук делать собралась! Ты его нашёл, да? И срубил целиком? Так нечестно! А пол дня и кучу сил потратила, что бы одну веточку отделить а ты, значит, взял и целиком всё дерево повалил? И всё для того, что бы вот эту поверхность сделать, ровную и твёрдую. А, вот эту штуку ещё, похожую на ту, которой я камни дробила. Только это деревянная. Ну и что я буду ей дробить? Траву?
Удивительно но факт, действительно траву. Нужно было взять каждую травинку, оборвать все листочки и верхушку, и, буквально, раздробить стебелёк твёрдой деревянной колотушкой. Вот уж занятие мне учитель нашёл! После этого, раздробленный стебелёк нужно было положить в воду. Что дальше делать — пока не знаю но и того, что знаю, мне хватит минимум, до ночи. И почему мне раньше казалось, что травы не так уж и много набрали?
Собственно, до ночи или даже до утра — не проблема. Я совершенно недавно не плохо выспалась, так что, за работой не засну. То, что темно? А на что тут смотреть? Всё это можно делать вообще не глядя. Тут главное, по пальцу себе не попасть а всё остальное — мелочи. Кроме еды. Кушать то хочется уже сейчас. Ну а … а что мне мешает выловить из посудины варёную птицу? Птиц там было с запасом да и свариться они уже должны были. Так что, никто не обидится, если я съем одну. Пару плодов ещё можно прихватить, из тех, что пожелтее. Да и остальным рассказать нужно, где я и чем занята, что бы не искали. Видите, как просто себя убедить в том, что от выполнения задания учителя можно слегка отвлечься?
Не так уж это и сложно, если приноровиться. Даже утро ещё не наступило а у меня уже всё готово, правда, видно плохо, где конкретно это дроблёное сено плавает. А что, если на середине озера или вообще, на дне? И ведь не посмотришь! С таким то ночным освещением, вода она и есть вода. Плавает там что или нет — пойди разбери! Придётся на-ощупь. Бррр-р! Вода то холодная!
Как то не сильно похожа эта мятая трава на траву. Мягкая какая-то … особенно в воде. Вроде бы, всё сгребла на мелководье. Пусть тут мокнет. Дальше то что делать? Спать лечь или учителя как то позвать? Спать … пожалуй, не получится, не хочется да и сыро здесь. А привлечь как? Орать не надо, вдруг народ всполошится? А как, если не орать? А если плазмой пальнуть? В темноте её хорошо видно, учитель должен увидеть. А если вверх пальнуть, высоко она улетит? На башку не рухнет? А вот сейчас и проверим, только пулять буду над озером, вдруг и правда упадёт? Только ночных пожаров мне тут не хватало, для нормального отдыха.
Судя по тому, что я видела, падать этот комочек плазмы вообще не умеет. Не действует на него сила притяжения. Высоко улетел, где и пыхнул небольшой вспышкой и пропал. Так и должно быть или опять эта местная «целесообразность» сработала? Нечего там в высоте поджигать вот и не интересно стало этой штуке существовать. Да не … вряд ли. У неё вообще никаких интересов быть не должно. Значит, будем считать, что так и было задумано. А вот и учитель! Сразу светло стало и не от моей радости от того, что он не спит и пришёл а от созданных им фонариков. Это означает, что для следующего этапа, нужно видеть, что делаешь? Ну и что такое мне сейчас требуется видеть?
Ага … значит, основное, что мне нужно видеть, это совмещение концов бывших стебельков, что бы … собрать их в ровный пучок, скрутить, выдавив всю воду и … ещё раз раздолбить колотушкой, только уже в пучке. Потом не намочить а промыть, вымывая из пучка всё то, что плохо держалось а потом повторить несколько раз, пока не останется тонкий пучок белёсых тонюсеньких волосков. Это точно было в стеблях травы? Как то не верится.
Так вот, если взять полученные волоски и просушить, на куске ржавого железного листа под лучами утреннего солнца, то получаются совсем уж невесомые нити без цвета и запаха. Только сушить их надо … с приглядом. Или заранее прижать чем-то, иначе, их сдувает любым ветерком. Немножко обидно, что из целой охапки травы, что бы обхватить которую, нужны обе руки, получается пучок полезного продукта, которые можно обхватить пальцами одной руки. Ну, или чуть больше, если не допускать потерь в процессе. И мне кажется, я догадалась, зачем это нужно. Из этого можно сделать нить! Тем же способом, что и нить из волос животного, только ещё проще. Эти волоски — длиннее и делать нить должно быть проще. А как будет с прочностью, у такой нити? Надо будет попробовать сделать немного нити, жаль, что деревянную вилку я левой отдала. Ну да ладно, обойдусь пока нормальной, мне же много не надо, только попробовать.
Нормально всё с нитью! Даже отлично! По прочности она не уступает «нормальной» а делать её, действительно быстрее. Только и знай, что крути деревяшку да накручивай на неё нить. Не знаю, хорошо это или плохо, но нить из травы получается более гладкой, чем нить из волос. Наверное, хорошо. Что бы шить а, что бы узелки завязывать — не очень. И мне самой, тоже не очень. Опять голод нагрянул! Когда же это кончится то? Вот что это? Утро точно самое подходящее время, что бы спать лечь? Получается так. Что бы мне такого съесть, что бы уснуть?
Съесть можно водяных прогретых на «плоскости» без воды. Кто же это придумал то? А не плохо! И косточек мелких почти не чувствуется. Или в этих водяных костей изначально меньше? Только соли почти нет. Забыли? Или она у них кончилась? Точно! Соли то я им мало оставила, только на птиц. Хотела посуду для соли придумать да не судьба. Вот странно, голод сейчас не так чувствуется, как раньше. Раньше то я ни думать, ни делать ничего не могла, кроме как есть. Я сейчас ничего. Мысли думаю, планы строю и, вроде как, не тороплюсь никуда. Привыкаю или что-то другое происходит?
А нормально они придумали с водяными! Удобно. Можно стоять рядом с плоскостью и есть, благо, водяных тут много помещается и костёр внизу не горит. Только, быстро есть не получается. Нельзя просто хватать и в рот заталкивать. И вообще, лучше это делать вилкой.
Так, судя по тому, что рядом с распределяющей и указующим спит неспящая, водяных на «плоскости» готовила именно она. Теперь она будет долго спать, она это умеет, после приступов а вот, во всех остальных случаях — не умеет. Совсем не умеет. А может, и после приступов разучится. Меня же сейчас не вырубило, держусь ещё, плод доедаю, не сильно жёлтый, хочу новую придумку учителя показать распределяющей и указующему. Только вот, указующему, не получится. Спит он, так же как и неспящая. Он что, всё-таки сделал свой инвентарь? Ну да, вон она, висит на нём, его поделка. Откровенно дрянная поделка, если честно но зато его. Кто бы мог предположить дюжину дней назад, что он сможет сделать хоть что-то? А сейчас, смотрите-ка! Спит как младенец, только, почему в решётке? Не догадались снять или просто некому было? Ну и ладно, я тоже не буду будить, пусть спит, коли уж приспособился. Заслужил.
— Распределяющая! У меня новость! — обращаюсь я к единственной бодрствующей.
— Ух! Напугала! Ты откуда взялась и где была? — действительно напугала судя по тому, как она вздрогнула, услышав мой голос.
— Сначала за озером а потом и рядом с озером с той стороны, — начинаю рассказывать, полностью проигнорировав замечание про «напугала». — Меня учитель научил делать нить, вот такую, — передаю распределяющей моток нити намотанный на палку.
— И что, это какая-то другая нить? — спросила она, повертев в руках переданный моток и попробовав нить на разрыв. Она что, правда не видит разницы?
— Да, это совсем другая нить. Она сделана из травы! — гордо сообщаю я.
— Из травы? Правда что ли? Ну и где у нас растёт такая трава? — неверяще спрашивает распределяющая и пытается пробовать нить на вкус и запах.
— Да прямо за озером и растёт. Высокая такая. И тонкая. Извини, образца я с собой не захватила.
— Что то не похоже, что она из травы сделана, — всё ещё не верит распределяющая.
— Ничего удивительного! — бодро рапортую, — после такой обработки, она травой даже и не пахнет! — типа, нечего её нюхать.
— Хм … и долго ты с ней возилась?
— Долго! Как вчера ближе к вечеру начала, так только сейчас и закончила. — а от чего такое недоверие? Ну да, поесть ещё успела но всё равно — долго.
— Хочешь сказать, что весь этот моток ты сама сделала, меньше чем за сутки? — она что, считает, что это быстро? Видела бы она, какая здоровенная охапка травы превратилась в такой маленький моточек нити.
— Ну да. И, в связи с этим, у нас может возникнуть проблема, — решаю я увести разговор в другую сторону.
— Какая ещё проблема?
— Неспящая может вновь стать не спящей. — начинаю я свою мысль с интригующей фразы, — я сейчас должна валяться в глубоком сне а, вместо этого, я с тобой разговариваю и ела я не так, что-бы ничего вокруг не замечать. Если дело так дальше пойдёт, то меня вообще вырубать перестанет. Но я то могу и так поспать а вот она, — показываю пальцем на неспящую, — нет! Это может стать для неё большой проблемой.
— Эк! — и после заметного перерыва на обдумывание, — ну и что ты можешь предложить?
— Да … особо ничего. Спроси у указующего, как проснётся. Может, он что придумает. — без особой надежды предлагаю я.
— Ну спрошу. А сейчас что?
— А сейчас я сплю!
— А учитель?
— А что учитель? После приступа, сначала выспаться а все дела потом. Это закон! Учитель не будет меня трогать.
— Ну иди спи тогда, раз закон.
— Слушай, а тебе не надоело ещё? — спрашивает Улыбка у однобокой.
— Что не надоело? — интересуется в ответ однобокая, не отрывая взгляда от плавучего датчика.
— Да вот это вот! Сколько можно ловить этих водяных? Дёргай! Ну вот, опять поймала. Вот рукастому уже давно надоело. Теперь он водяных только чистит а ты всё ловишь и ловишь … куда мы их девать будем? Я свой инвентарь ими забивать не буду.
— Ой, да ладно, не плачь. Лучше насаживай. У рукастого ещё есть немного места.
— Тебе то откуда знать, — удивляется рукастый, привычными движениями пальцев вычищая кишки из очередного водяного.
— Ты неспящей отдавал из инвентаря и после этого, ещё ничего туда не клал.
— Да я отдавал то всего с дюжину! И с чего ты взяла, что не клал?
— Потому, что ты рядом сидишь. Я бы заметила. И вообще, что вы ноете? Разве это не интересно?
— Что интересно? — удивляется рукастый.
— Ловить!
— Да как то не очень, — отвечает рукастый и дополняет, — интересно, дюжину поймать а не дюжину дюжин. Это уже не интерес, это уже по другому как то называется. Да и какой может быть интерес, если мелкая командует?
— Я не ме … Дергай! … не мелкая я! Вот, из-за тебя скомандовать не успела. — обижается Улыбка.
— Да ничего, — успокаивает её однобокая. — Скоро ты перестанешь тут командовать.
— Это ещё почему?
— Потому, что тебе другую работу дадут. — объясняет ей однобокая.
— Это какую-такую работу?
— Да откуда мне знать? Придумает что-нибудь, — не уточняя, кто именно придумает, да и зачем уточнять, если и так всё понятно, — а ты не ухмыляйся! — глядя в сторону рукастого, — тебе тоже тут долго не сидеть!
— А где мне сидеть? — опередил Улыбку своим вопросом рукастый.
— Да хоть бы и на той стороне озера! — ошарашивает обоих однобокая.
— А там то что?
— Не знаю, — интригует всех своей паузой однобокая, — но исполняющая там всю ночь деревом по дереву стучала! — как бы по секрету сообщает она.
— И что? — не понимает рукастый.
— А то, что деревяшками можешь и ты постучать! Для тебя это будет интереснее, чем с водяными возиться.
— И зачем я буду деревяшками стучать?
— Без понятия. У распределяющей спроси, она наверняка уже в курсе.
— А ты, значит, здесь останешься? — встревает в разговор Улыбка, — одна?
— Ну да! — радостно говорит однобокая, — представляете, как здорово будет? Никто нудеть не будет под ухом. Красота!
— И как же ты будешь ловить, без нас? — ехидно спрашивает рукастый.
— Тяжеловато придётся но я справлюсь, — уверенно говорит однобокая, — по началу буду ловить вчетверо меньше но отделению и этого хватит. Потом приспособлюсь. Не такой уж и невидимый этот датчик.
— А почему именно ты тут останешься? — не понимает Улыбка.
— Потому, что я попрошу меня тут оставить! Вы ничего не понимаете в ловле водяных! — утверждает однобокая. — и не дожидаясь возмущённых возгласов продолжает, — что-то давно ничего не происходит. Наверное, с приманкой что-то, — поднимая инструмент, — ух ты! Это что же я такое зацепила? Тяжёлое! Рукастый, помогай!
— Ну и чего вы там тащите? — спрашивает Улыбка, — очередной пучок водорослей?
— Да нет! Тут что-то посерьёзнее, — отвечает рукастый, — не дёргай ты! Нить порвёшь. Медленно надо. Вот так. Вот! Поймали!
— Ну и что мы\вы поймали? — хоровой вопрос рукастому.
— Это знаете что? — вертя в руках улов и и выливая из него воду, — это обувь! Гигантского размера. На правую ногу. Ммм … из толстой … кожи. Очень толстой. И рваной. Даже не знаю, чем можно порвать такую кожу.
— Ну и зачем нам такое? — спрашивает Улыбка.
— Как зачем? — удивляется рукастый, — где мы ещё такой материал найдём? Такое нельзя выбрасывать! Да и подошва здесь целая! Никак нельзя выбрасывать! Это я высушу и себе сохраню, пока вы опять мне инвентарь всякими водяными не забили!
— На посмотри, что мне недавно исполняющая принесла, — говорит распределяющая принесшей ей на листе лопуха водяных левой и передаёт той моток нити на палке.
— Это нить, — сообщила левая, после того, как немного повертела полученное в руках и размотала немного нити, и попробовала её на разрыв. — Исполняющая сама решила заняться выделкой нити из волос животного? Она хочет сама сделать работу, которую передала мне?
— Можешь не волноваться, без работы ты не останешься. Исполняющая говорит, что эта нить сделана из травы и сделала она весь моток меньше, чем за сутки.
— Правда? — недоверчиво переспрашивает левая, — из травы? Но это всё равно означает, что моя работа становится бесполезной. Зачем нам столько нити? — и начинает более тщательно изучать полученную нить. — но я не вижу особой разницы! Скручена более плотно и равномерно и на ощупь более гладкая и всё. Почему я не должна беспокоиться?
— Потому, что волосы кончатся. Новые взять негде, — заметно морщится, произнося эти слова, — а нить нам будет нужна всегда и не только для того, что бы сшивать шкуры, — опять морщится.
— И что же я должна теперь делать? — с надеждой спрашивает распределяющую.
— Попроси исполняющую научить тебя делать такую нить … что-то не верится мне, что это можно сделать из травы … надо это точно выяснить … только не сейчас, как исполняющая проснётся. — выдаёт задание распределяющая и меняет тему разговора, — лежачих накормила?
— Да, напоила тем, что осталось от приготовления птиц и плодами. Я точно не знаю, сколько этого надо, что бы насытиться но, вроде бы, они наелись. Что мне теперь делать?
— Нить делать пока не надо, — подумав, говорит распределяющая, — чем заняты остальные?
— Рукастый, однобокая и Улыбка ловят и разделывают водяных, ищущая пыталась находить и вытаскивать из земли в инвентарь съедобные корни не выкапывая но пожаловалась на резь в животе. Я отнесла ей водяных и плодов. Думаю, она скоро уснёт. Белая и гладкая маются какой-то ерундой на опушке. Говорят, что это задание такое от исполняющей. Одна прячется, другая ищет, потом меняются. Не знаю, какой в этом прок. Остальные спят. А! Учитель исполняющей роет глубокие ямки в земле вон там, недалеко от отхожего места.
— Ямки? Зачем?
— Не знаю. Может ищет чего … в земле.
— Ладно, «учитель» нам пока не мешает. Эти две бестолковки … пусть поиграют ещё немного. Исполняющая проснётся, спрошу у неё, что за ерунду она придумала. А тебе … тебе стоит убрать с «плоскости» всех водяных, забрать у троицы ловцов новых и попытаться повторить то, что приготовила неспящая. Приготовить водяных на «плоскости» без воды. Неплохо получилось. Только соли почти нет. Посмотри там, на настиле, исполняющая обещала там соль оставить. И смотри, соли на каждого водяного буквально чуть-чуть надо, — показывает, сколько это «чуть-чуть» на пальцах. — Вот ещё! Этим бестолковкам скажи, пусть дров принесут … если надо.
— Ну и что у нас произошло, пока я спала? — спрашивает исполняющая у распределяющей, после того, как проснулась, умылась и поздоровалась.
— Беда у нас произошла. Водяные, которых готовила левая на «плоскости» почти все сгорели. Не сгорели только те, которых она успела съесть.
— Это как так произошло?
— Да как … она уже почти закончила, когда на неё голод навалился. Вот она и начала их есть а про костёр то и не подумала. Или просто не смогла его потушить. Мы это заметили, когда от водяных уже дым пошёл. Опоздали, короче.
— И что? Все расстроились?
— Не сильно. Все уже начинают привыкать, что голодными они не останутся. А однобокая, так вообще счастлива.
— С чего?
— Теперь у неё есть место, куда новых водяных складывать.
— А что, складывать некуда?
— Случается … периодически. Ещё она сказала Улыбке, что ты для рукастого и Улыбки новую работу придумала.
— Да? … я ничего такого не говорила. А для неё я ничего не придумала?
— Она сказала, что будет ловить водяных, даже если останется одна.
— О как! Всё то она про меня знает. Даже, чего я не знаю.
— Что за идиотское задание ты дала этим … белой с гладкой?
— А … да так … хотела привлечь их к охоте на птиц … в будущем … но пока для них нет оружия. Луки хотела им сделать, для чего и в лес ходила. Хотела, что бы они самостоятельно тренировались по лесу ходить, что бы смогли подойти к птице на расстояние выстрела. Но, по моему, ерунда всё это.
— Конечно ерунда! Разве этому нужно учиться?
— Вообще то, именно этому. Только не так. Так они ничему не научатся. Они там больше бесились и орали, я их даже из расположения слышала. Я должна вместе с ними ходить, что бы толк был. Только тут … шишек нет. И зверя ручного у меня тоже нет.
— А при чём тут шишки и звери?
— Меня так саму учили. При каждой ошибке в лесу меня на землю роняли. Зверь ронял. А если его рядом не было, тогда учитель в меня шишками кидался. А я как наказывать буду? Без наказания всё опять превратится в детскую бесильню. Никакого результата не будет.
— …
— Во! Видела? Птица по траве проскакала и на настил улеглась. Это уже вторая, между прочим.
— Птица? Зачем птицам так делать?
— Это была мёртвая птица.
— Мёртвая? Ты на солнце перегрелась? Как мёртвые птицу могут на настил прыгать?
— Это зверь учителя. Это он в лесу птиц ловит и на настил складывает.
— Зачем? Что бы мы ели? А сам что не ест? И почему ты говоришь, что птица пропрыгала а не зверь?
— Самого зверя вообще увидеть нельзя. Его можно только так … определить, когда он несёт что-то. А есть он птиц не будет, у учителя всегда есть что повкуснее, чем сырая птица.
— И что, зверь сам всё это делает, без учителя?
— Ну да, учитель никогда с ним не разговаривает, они друг друга как то без слов понимают.
— Понимают? Как зверь может что-то понимать? Это учитель ему приказал птиц ловить?
— Вот такой зверь … понимающий. И не факт, что учитель ему что-то приказал. Вполне возможно, что зверю просто скучно стало. Видимо, учитель занят чем то таким … в чём зверь ему не помощник. Вот зверь и придумал себе развлечение.
— Развлечение? Он сейчас делает то, что мы всем отделением сделать не могли и ты называешь это развлечением?
— Обидно, да? Для него это действительно развлечение. Для него это занятие вообще не составляет никакого труда. Он может так весь настил птицами завалить и не устать. Если он будет долго продолжать, то нам придётся думать, что делать с таким количеством птиц. Ты когда-нибудь предполагала, что у нас могут возникнуть такие затруднения?
— Что за вопрос? Будто не знаешь, как дела обстоят … обстояли. Он что, реально может столько птиц принести?
— Да. Вон … третья птица скачет. Если бы он не был зверем и у него был инвентарь, он сразу мог бы вывалить нам на настил целую гору птиц. А так … по одной носит. Я такое уже видела, только тогда, он птиц в траве ловил и они исчезали куда-то. Не накапливались. Видимо, учитель находил в этих птицах то, что ему нужно в большом количестве.
— Находил в птицах?
— Да. Чем крупнее и сильнее зверь, тем более полезную вещь можно найти в их внутренностях. В этих птицах ничего полезного быть не может потому я и не обращала ничьё внимание на это. Но что-то есть и в этих птицах. Можешь поковыряться в их кишках, что бы убедиться. Обязательно найдёшь какую-нибудь ерунду. Кусочек металла или ещё какой непонятный предмет. Тебе принести пару птиц?
— Ну … принеси, коли не шутишь. Чего сидишь? Это шутка была?
— Да нет, какая шутка? Просто я подумала … зверя позвать, зачем самой бегать?
— И что? Он сюда принесёт?
— А почему нет? Ему не всё равно, куда носить? А ходить по расположению я сейчас действительно не могу. Только бегать. Мне учитель … намекнул. Эй! Прыгай сюда! — исполняющая подскочила и стала подпрыгивать размахивая руками. «Кто-то из нас сошёл с ума», — подумала распределяющая. И думала так до тех пор, пока не увидела птицу, приближавшуюся к ней огромными прыжками не касаясь земли.
— Ээээ … ты действительно его погладила?
— Да. Его приятно гладить. Он такой мягкий … снаружи.
— Он действительно такой длинный?
— Это я ещё хвост не гладила.
— Ого! Это он сейчас кашлял? Он что, болеет?
— Он не кашлял, он фыркал. Он так делает, когда ему что-то не нравится.
— Да-а? И что ему тут не понравилось?
— Ты … твой запах … его не устраивает.
— Запах? А какой от меня запах? Он сам то как пахнет?
— Он никак не пахнет. В лесу нельзя быть незаметным имея хоть какой-нибудь запах. Именно по этому я моюсь целиком сразу как проснусь. Кстати, этих двоих тоже нужно будет сначала отмыть прежде чем в лес идти. Да! Так я что пришла то? Чего ты решила на счёт нити?
— Нити? А чего там надо решать?
— Будем мы её делать или нет?
— Точно! Хотела тебя попросить научить делать такую нить левую.
— Одной левой там не обойтись. Там ещё рукастый потребуется. У левой сил не хватит да и пальцы она себе все разобьёт. Пусть лучше рукастый стучит.
— А как же ловля водяных?
— А что с ними? Там действительно, одной однобокой хватит. Пусть ловит, если ей нравится. Не помрём с голоду, даже если она вообще никого не поймает. А потом научится.
— А со сгоревшими водяными что делать?
— А что с ними делать? Выбросить да и всё.
— Что, просто взять и выбросить?
— Да а что на них смотреть? Однобокая будет счастлива. А на счёт еды … ещё неизвестно, что с птицами делать будем. Так я пошла? Заберу рукастого и левую, покажу, что делать.
— Не пошла а побежала! Сама же говорила! Эй, эй! Ффух! Напугал. Не надо в меня птицами кидаться! Скажи ему!
— Да он не подойдёт больше. Тебе бы действительно … помыться. Хочешь, я воды в «полусфере» согрею?
— Ты проснулся? — обращается распределяющая к подавшему признаки жизни указующему.
— Нет ещё, — недовольно отвечает он.
— Ну ладно тогда, — как бы теряет интерес к общению распределяющая и тут же ломает свои же планы, — как самочувствие?
— Пока не понял. Но вроде, нормально. Да не … не нормально. Отлично! Видела как ловко я поднялся до сидячего положения?
— Видела … прямо … слов нет.
— Это был сарказм?
— Немножко. А если честно?
— Думал будет лучше … но и то, что есть, это тоже результат. В целом, есть повод для радости. Так что, я рекомендую тебе всё-таки доделать свой инвентарь.
— Да доделаю … куда уж я денусь. Просто не хотела, что бы нас вырубило одновременно.
— Ну да, ну да, — сомневается в искренности слов указующий, — что у нас произошло, пока я валялся?
— Вы сговорились что-ли? Я что вам, база данных? Вы почему по очереди спрашиваете одно и тоже?
— Значит новости есть. Иначе, ты бы не бесилась. Рассказывай!
— На настиле сейчас лежат не меньше трёх дюжин мёртвых птиц. Исполняющая говорит, что именно таким образом зверь «учителя» привык коротать свой досуг, когда ему скучно. Носится как ошпаренный туда-сюда, птиц в лесу убивает и сюда приносит. Исполняющая говорит, что ему не составит труда весь настил птицами завалить. Сама исполняющая забрала рукастого и левую и пошла за озеро учить их делать новую нить из травы. Вот такую, — передаёт указующему моток.
— Не верю я, что из травы можно такое сделать. Почти все водяные, которых готовила левая на плоскости, сгорели и их пришлось выбросить. По этому поводу никто особо не расстроился а однобокая так и вовсе счастлива. Теперь есть место, куда складывать новых водяных. Исполняющая думает оставить её одну на этой позиции. В одиночку ей будет ловить сложно но возможно. Пока голод никому не грозит — пусть тренируется.
— Что ещё? Две пигалицы, белая с гладкой дурью маяться в подлеске перестали. Их исполняющая заставила «плоскость» очищать от сгоревших водяных и птиц разделывать. Но птиц от этого меньше не становится. Наверняка опять бесятся больше, чем работают. Совсем распустились!
— Да перестань! Нет ничего плохого в том, что у них будет детство … хоть какое то. Ты просто завидуешь.
— Завидую?! Ну … может быть. Всё равно это не дело.
— А что со зверем? Ты его видела?
— Сбрендил? Он ещё более невидим чем его хозяин. Если такое вообще возможно. Только птиц вижу иногда, когда они недалеко проскакивают. Сейчас, правда, реже стали скакать. Устал, наверное.
— Угу. Или ближние птицы кончились и теперь приходится за ними дальше бегать. А про ищущую с неспящей что промолчала?
— А что про них говорить? Спят они.
— После приступа?
— Да.
— Ну неспящая еду приготовила а ищущая с чего?
— Без понятия. Может нашла чего. На, лучше посмотри. Это внутри двух птиц было. Сама нашла. — передаёт ему что-то небольшое в руке.
— И что? — не понимает указующий, после того, как рассмотрел переданные предметы. — Нашли где-то да проглотили.
— А вот тут, ты не угадал. Это было не в кишках а между ними!
— Это как? Они же не могут туда попасть!
— В местных — могут. Исполняющая говорит, что чем больше и сильнее зверь, тем более ценный предмет можно найти в его внутренностях.
— Например?
— Твой нож. Исполняющая говорит, что она сама нашла его в каком-то звере.
— Чушь какая! Тогда и в тех птицах тоже что-то есть? — кивает в сторону настила.
— Логично.
— Тогда ты должна сказать детишкам, что бы не просто разделывали а ещё и искали то, что внутри, складывали отдельно и несли сюда.
— Зачем?
— Мне надо проверить кое-что.