Фирб заявился неделю спустя и с покровительственным видом вручил Аваро слегка помятую стопку купюр.
— Откуда это?
— Сверху. Губу только не раскатывай, вообще-то служащим платить не обязаны, ты ж не наёмник, хе-хе. Это так, возмещение физического ущерба, понесённого в интересах государства.
— "Сверху" знают про ранение? Мы же обещали Монтри, что покушение останется между нами.
— Только посмотрите, какой сердоболец! Того и гляди засияет от святости. Ты мог сейчас в могиле лежать. Нападение на своих мы не прощаем. Никому. Точка. Ну, раз благородство мешает — не беда, оставлю денежки себе.
Аваро поспешно взял купюры и спрятал в карман.
— То-то же.
— Есть новости про заговорщиков?
— Ничего, слава благам. Чур без уныния — нам и краж хватит на столетие вперёд.
Аваро по-прежнему жил в лагере: очередь на комнатушки в Сервоне почти не двигалась. На фоне наивных детишек, повторявших одни и те же пустые фразы и действия, а в свободное время постигавших всё новые грани искусства бездельничества, он производил впечатление зрелого мужчины, чуть ли не старика. Телом давно перерос на голову среднего солдата галт-отряда, а теперь и духовно считал себя выше на три: служил интересам города, был с риском на ты, успел получить "боевое" ранение, примелькался в отчётах генералов, даже деньги кое-какие заработал. За это среди сверстников он прослыл надменным зазнайкой и замкнулся в себе. Стал изгоем особого рода: таким изгоям не перемывают кости и не устраивают подлянки, о них попросту не говорят, их не замечают, при вынужденном общении делают вид, что слушают, а сами считают ворон, будто заранее знают всё, что эти воображалы могут из себя извергнуть. Даже с Ортеем, спавшим на расстоянии вытянутой руки, Аваро редко перекидывался парой дежурных фраз.
Конец осени прошёл под знаком охоты на мелких грабителей, исключением стала только влюблённая парочка подъедавших друг друга дикарей, на которых донесли соседи. Рутинный отлов занимал меньше суток, субъекты попадались пугливые и сдавались без борьбы. Зима же стала порой ещё большей скуки и тягостного ожидания — Аваро догадывался, что причина не в резком подъёме нравственности населения, а в лени и нелюбви к холодам Фирба. Наёмник задействовал богатый арсенал отговорок, чтоб отложить намеченный выезд на недельку-другую: притворялся больным, пропадал, ссылался на метели, стёртые подковы лошадей, размытые или обледеневшие дороги, грозные в связи с традиционным зимним недоеданием настроения дикарей. Торди, кажется, к его капризам был привычен и, поскольку задания не звучали как нечто, чем можно похвалиться на пирушке у Верховного, смотрел на задержки сквозь пальцы.
На выездах Аваро нравилось представлять, как Ло тоскует в отсутствие "братца". Потребовалось застрять в лагере надолго, чтоб до него дошло, как сильно она в действительности отдалилась. Ни разу не спросила про жуткий алый шрам на шее, вообще не задавала вопросов сложнее "как дела?", но, надо признать, и с подругами болтала редко. Ходила вечно понурая, мрачная, чем одновременно и раздражала, и утешала Аваро, углядевшего в её поведении признаки разлада с Ширмом, а то и запоздалого осознания невозможности трансформации дразняще жизнерадостной, льстивой симпатии генерала во что-то крепкое, длительное или хотя бы осязаемое.
***
На исходе второй недели весны Фирб разбудил юного охотника посреди ночи.
— Собирайся, — скомандовал он беспрекословно.
— В чём дело? Какого хрена ты такой взвинченный?
— Нам хана.
Уточняющие вопросы наёмник пропускал мимо ушей, чем сильно нервировал ещё толком не проснувшегося Аваро. Он уже не надеялся на пояснения, но после тяжких раздумий Фирб внезапно пробормотал себе под нос:
— Пошёл на поводу у мальчишки, взял на себя лишнее… Так проколоться на пустяковом задании!
Хорошо изучивший дороги вокруг Сервона Аваро сообразил, что они направляются на запад. Когда выдохшаяся лошадь Фирба переходила на шаг, парень по капле выжимал из него сведения, по клочкам собирал для себя картину происшествия. Сложилась довольно абсурдная, но связная на первый взгляд история.
Вчера вечером служащие западного поста услыхали скрип петель. С фонарями вышли на разведку — у портала путалось двое амбалов. Пока наблюдатели их окружали, старший из злоумышленников (сильно хромающий) отпер дверь ключом, и подельники благополучно скрылись за ней. Вблизи постовые увидели вместо одной двери две — совершенно одинаковые, за исключением того, что краска правой отливала и пахла новизной, сама она прислонялась к забору и не имела никаких специфических свойств, которые не были бы присущи любой другой двери мира. Без задней мысли стражи ломанулись за беглецами — в проём за раз больше двух солдат не протиснулось, а их уже поджидали на той стороне с занесёнными мечами и дубинами. Первым штурмующим пришлось несладко, их кости крушили без всякой жалости; остальные догадались взять щиты, кое-как прорвались, скрутили мужиков и затащили назад в Сервон.
— Нет бы скрыться, но чокнутые возомнили себя неуязвимыми! — добавил Фирб. — А может, не решились бросить сообщницу — девка всё это время пряталась в кустах.
В ходе допроса выяснилось, что преступники перед налётом заявились к главному мастеру Верховного с эскизом и поддельной заявкой на точную копию западной двери якобы для украшения резиденции. Подробности авантюры схваченные демонстративно смаковали.
— Клинок поставлю, что это культ, — высказал свою версию наёмник. — Уже сталкивался с подобным. Охмурённые последователи всю зиму укрывали диверсантов и врали нам в глаза. Теперь главари надумали подменить дверь, чтоб провести целые толпы простофиль в "край блаженства", убедить в своей божественности и стать там царьками.
Аваро был настроен скептически. Он не мог представить таких условий, при которых та осмотрительная троица пошла бы на риск ради других, даже если самоотверженность сулила стократное вознаграждение.
— Почему тогда не поручили дело покорным фанатикам или шестёркам, как поступили с Монтри? Куда вероятнее, что украсть дверь толкнул банальный страх: с ключом прошмыгнуть можно даже мимо десятка охранников, но при попытке вернуться их встретят объятьями кандалов. Они ведь не знают, как далеко окажутся, что за нравы и порядки в том краю. Только всё равно ничего бы не вышло. Бандиты просчитались: Мальк Охерн рассказывал, что двери, снятые с петель, не работают.
— А ты проверял? Как же меня забавляет привычка лагерных принимать за чистую монету всё, что твердят с умной рожей.
— Будь это враньём, Верховный давно спрятал бы все двери в подвале резиденции. Девушка… Сообщница. С ней всё в порядке?
— Отправили к богачам-родителям. По их словам девку увели силой, хотя сама она так не считала. Ревела, когда её разлучили с этими головорезами. Да и фек с ней. Малолетки.
Двое наблюдателей уже поджидали на дороге. Охотников провели к арестантам, сидевшим вдоль задней стены сторожки со связанными за спиной руками. Аваро сразу узнал в них путников с полей, несмотря на кровоподтёки на лицах. Преступники же, казалось, его и не вспомнили.
— Ключ нашли? — начал Фирб требовательно.
— Второй допрос с пристрастием ничего не дал. Обыскали дотошно, прочесали местность — без толку. Ясно дело, проглотили. Кончайте с ними, поможем распотрошить.
Фирб неопределённо кивнул и повернулся к напарнику.
— Торди говорил, преступников отправляют на съедение! — протестующе зашипел Аваро.
— Некоторых. Десятую часть. В основном помешанных дикарей, чтобы их родня не ринулась сжигать город. Эти двое сами кого хочешь живьём сожрут, думаешь, они смиренно примут свою судьбу? К тому же уводить их от поста нельзя — не вырвутся, так приспешники выцепят нас по дороге к Сервону и прирежут.
Командира поста их перешёптывания разозлили.
— Половина моих ребят сейчас при смерти! То, что головорезы в розыске к нам завалились — целиком ваша недоработка. Вам и ликвидировать последствия.
— Так нечего было их крепить без нас!
— По-твоему, мы должны спокойно смотреть, как посторонние охраняемый объект демонтируют? Хромой уже успел нам подгадить — из-за прошлогоднего инцидента с нас за любую оплошность три шкуры дерут.
— Рвётесь выслужиться — сами и мочите. В долгу не останусь — упомяну в рапорте.
— Это не наши хлопоты. Ведите их в тюрьму, если трусите, но конвой дать не можем. Преступников двое, вас двое, — постовой многозначительно уставился на хрупкие запястья Аваро. — Сдаётся мне, при их-то нраве для кого-то это станет последним путешествием.
— Лучше убейте. Что угодно лучше, чем остаток веку взаперти. С меня довольно, — подал голос хромой.
— А я бы посидел! Чё бы и не посидеть, если кормят и дерьмо за мной убирают? Не жизнь, а сказка, — нервно возразил младший брат.
— Молчать! — заткнул его постовой, съездив грязным сапогом по лицу.
Фирб отвёл Аваро в сторону и произнёс вкрадчиво:
— Выбирай.
— В смысле?!
— Кого из двух возьмёшь на себя?
— Палачом не нанимался!
— Не ори. Я тоже, тоже, но опекунов и уборщиков нам не положено. Предлагаешь оставить их здесь после такой заварушки? Подумал, что нам грозит за такую блажь?! Давай закончим поскорее и домой. Рандо! Ты дикарь или целка?
— Я не убивал людей!
— Зато жрал, невелика разница.
— Не могу. Откуда мне знать, как это делается?!
— Года тренировок мало? Всё просто: зайти со спины, воткнуть лезвие ниже затылка — уверенно и глубоко. Любые сомнения кончатся воплями и корчами, а это никому не надо. Твой выбор?
Аваро колебался. Постовые косились на охотников с недоумением.
— Бери старого и хромого, — посоветовал Фирб. — Он и сам не прочь сдохнуть — окажешь услугу.
Наёмник, не дожидаясь ответа, закатал рукава, взял за шиворот младшего брата и потащил прочь от хижины. Приговорённый кряхтел и упирался — дохлый номер против исправного карателя.
— В лагере такого опыта не получишь, — хрипло бросил Фирб перед тем, как скрылся в темноте.
Аваро застыл под пристальными взглядами постовых и хромого. Раздумывать некогда. Взяв себя в руки, он приказал арестанту встать. Тот попытался, но тут же рухнул назад и безразлично повёл плечами. Парень приподнял его и поволок на себе к дальнему, плохо освещённому краю леса, где их не могли увидеть стражники.
— Куда ты затолкал ключ?
— Куда ты затолкал гордость? — эхом отозвался хромой.
Аваро поставил его на колени, зашёл за спину, ощупью примерился для удара. Движение оказалось пугающе знакомым, хоть и оттачивалось на соратниках без ножа. Рука налилась твёрдой уверенностью и с нетерпением ждала команды сверху.
— Скажи, и я отпущу тебя. Обещаю.
— Не тяни время! — рассердился пленник. — Чёрт знает, сколько длится перерождение, у меня ещё куча дел!
Аваро прикидывал в уме, успел ли Фирб закончить свою часть работы. Ни малейшего звука-подсказки. Он оглянулся, но свет фонарей близ поста рассеивал мрак всего на десяток метров вперёд.
Внезапно пленник дёрнулся и больно ударил Аваро плечом по колену. Парень пошатнулся, но устоял — годами тренированные лодыжки ловко спружинили назад. Левой рукой он описывал дуги, помогая телу удержать равновесие… но где была правая?! Теперь она пуста. Хромой распростёрся на земле, рукоять торчала промеж позвонков. Аваро с запозданием понял, что уже выполнил то, чего все ждут от охотника за головами, а может, и от любого слуги Сервона. Он боялся врезающихся в память криков, но расслышал лишь краткое бульканье. Не позволяя себе раскиснуть и замешкаться, он с усилием вытащил нож, перевернул тело на спину и пододвинул так, чтоб свет хоть немного помогал.
"Что они могли упустить? Одежду проверили в первую очередь".
Его вниманием целиком завладела нога мертвеца: она была неожиданно твёрдой, холодной. Под левой штаниной обнаружился отшлифованный до совершенства, анатомически точный деревянный протез, обутый и обтянутый длинным носком. С креплением на бедре пришлось повозиться. Аваро обстучал каждый сантиметр искусственной ноги, даже загнал в неё нож — никаких полостей. Уповая на чудо, перепроверил одежду, заглянул в рот.
— Ты бы не расстался с ключом. Значит, проглотил. Всё зря.
Аваро слишком задержался. Нужно было скорее приделать протез обратно. Он дотронулся до крепления с внутренней стороны и вляпался в нечто склизкое, пахнущее, почти как кровь, только хуже. Выставил палец на свет — тёмная жижа. Кровь с гноем.
"Как же сильно, должно быть, натирала эта штуковина".
На культе, однако, он не заметил мозолей и потёртостей, а только свежий надрез в плотных слоях скомканной кожи. Жидкость натекла оттуда. Внимательно изучив обрубок, Аваро нащупал жёсткий продолговатый предмет, что человек менее заинтересованный с радостью принял бы за выступ кости или штифт. Охотник ножом отогнул края разреза, рассчитывая, что ключ выпадет сам, но тот застрял глубоко в ране. Пальцы долго ковырялись в зловонном мясном кармане — ценное содержимое успело прирасти к стенкам полости. Хромой сыграл с ним скверную шутку.
— Не думал, что ты управишься один, — раздался голос прямо за спиной.
Аваро спешно вернул на место искусственную ногу и опустил штанину.
"Нужно что-то сказать!" — спохватился он, но не смог выдавить ни слова.
— Давай, я дотащу до стола. Мертвыми они всегда тяжелее. Продышись и приходи помогать. Разделывать-то тебе не впервой.
С минуту Аваро постоял в тишине, после чего направился к коновязи, запрыгнул в седло и без объяснений помчал к лагерю.