Аваро проснулся от того, что его бесцеремонно трясли за плечо, и с трудом разлепил веки. На краешке кровати сидела Ло.
— Вставай и собирай пожитки.
— Нужно бежать?! — вскрикнул он и подскочил на месте.
— Задолбал своим побегом. Ох, забыла, тебе же нечего собирать. Тогда иди за мной.
— Что ты тут делаешь? Девчонкам в ночное время нельзя быть в мужском шатре.
— Уже утро, дурачок. Пора и тебе с распорядком завязывать, совсем плох стал.
Он отогнул шторку и, прищурившись, глянул на большой циферблат под крышей штаба — физподготовка шла уже два часа.
— Надо же, меня никто не разбудил. Это значит, мы теперь "старшие"?
— Почти элита! Мы там с ребятами пишем письмо в высшие инстанции, чтоб разрешили переехать в новые домики тем, кто помогал их строить. А то заселили нас в дряхлые халупы, словно мы отбросы. Я жаловалась на червей под настилом и кривую кровать, а ты, бедняга, вообще в сарае живёшь. Он настолько ужасен, что у тебя даже соседей нет, — никто другой под страхом смерти не захотел бы здесь ночевать. Да у тебя же дырка в крыше! Мог бы заделать!
— Так она в углу, не над кроватью.
Ло в ответ только укоризненно выпучила глаза.
— Да, паршивенько, но не всё ли равно? Мы же не собираемся здесь задерживаться, — начал Аваро уверенно-утвердительно, но ближе к концу фразы выражение лица Ло заставило сменить интонацию на вопросительную.
— Ну хоть напоследок можно мне пожить, как царице?! В кишках уже шалаши, палатки и ночёвки под звёздами. Если хочешь изменить мир, начни вокруг себя! Пошли.
Снаружи, в тридцати метрах от построек потели на физподготовке новички. Аваро захотелось пригнуться и побыстрее уйти с открытого пространства, чтобы тренер не заметил, однако он сдержался. Ло бы не упустила шанс подколоть "братца" за малодушие. Исподволь он разглядывал тренирующихся: оставшиеся и впрямь вступили в отряд позже него.
Обычно командование заседало в штабе — тёмном и сыром срубе, отличавшемся от жилых домиков только размерами, но сегодня длинный кабинетный стол с лавками вынесли в центр поляны. Прямо на столе, по-детски болтая ногами, сидел сам генерал Анж Ширм с планшетом в руке. Его окружало шестеро старших — все беззаботно смеялись. Погода стояла дивная: солнце, лаская, не жгло, лёгкий ветерок доносил дурманящий запах полевых цветов, не видимые глазу птицы благоговейно щебетали из кустов. В светло-русой шевелюре Ширма заплутал солнечный зайчик, а загоравшие рядом девушки подвернули форменные брюки и оголили изящные коленки. После месяцев суеты, мытарств и изнурительного труда эта сцена казалась Аваро такой фантастической, невозможно прекрасной, что он на миг задумался: не имеет ли этот человек родственников среди богов?
Подойдя ближе, он несколько разочаровался: внешность генерала была отнюдь не божественной, всего лишь приятной. При росте ниже среднего он имел непропорционально широкий торс, крупные ручищи и тоненькие ножки. Одет был аккуратно и со вкусом, хотя моднику Торди и в подмётки не годился. Жакета не носил, идеально выглаженная белая рубашка на манжетах была окантована синей лентой — края её вместо банального банта скреплялись узлом из сплетённых восьмёрок. Покрой рубашки подчёркивал могучую линию плеч, но и выдавал выпуклое, подобвисшее брюхо; верхние пуговицы были расстёгнуты, обнажая курчавую грудь, а типичные для генералов брюки явно ушивались, словно их хозяин гордился тощими ногами. Ширму, должно быть, едва перевалило за тридцать: морщинки на веках и лбу то появлялись, то исчезали. Причёска воплощала подлинный хаос, ей под стать и заросли на подбородке; пухлые дряблые щёки портили овал лица, но недостатки меркли на фоне озорных сияюще-лазурных глаз, уголки которых были направлены вниз — стоило генералу перестать улыбаться, как всё лицо приобретало скорбный измождённый вид. Впрочем, он почти всегда улыбался.
— Привет-привет, Аваро! — встретил его Ширм с воодушевлением. Он даже протянул руку, демонстрируя, что воспринимает солдата как равного. Прочие генералы такого себе не позволяли. Аваро осторожно пожал широченную ладонь, пребывая в замешательстве от спонтанного радушия.
"Думаешь, я польщён, что мне оказали такую честь?" — но вслух ничего не сказал.
Не дав повиснуть в воздухе неловкой паузе, Ширм затараторил:
— Твоей сестре пришла в голову отличная идея переселить вас в более подобающее жилье. Тут ребята тоже не прочь переехать, пообщайтесь и решите, кто с кем будет жить. Но сначала напишем прошение высшему руководству, как того требуют инструкции. Мы договорились, что каждый сочиняет по строке. Получается забавно. Хочешь присоединиться?
— Если нужно.
— Послушай, что вышло:
"Достопочтенный превеликий милостивый Генералиссимус! Ваши смиренные подчинённые из прославляющего честь страны галт-отряда обращаются с надеждой и упованием на благосклонное внимание к своим житейским неурядицам.
Нам известно, что Вы всецело поглощены делами наивысшей всеземельной важности, однако, дабы избегнуть подрыва здоровья ценных бойцов и ослабления оборонной мощи Сервона, просим благодетельного дозволения предоставить в их временное пользование новаторски спроектированные срубы, надёжно защищённые от вторжения змей, тараканов, плесени и прочих врагов градогосударства. Обязуемся под страхом позорнейшего из возможных наказаний — шествия в нагом виде под окнами канцелярии — бережно хранить вверенное нам казённое имущество.
Приносим глубочайшие извинения за столь дерзкое беспокойство, доставленное высокопоставленной особе и отнятое прошением ценнейшее время, а также направляем безмерную благодарность при любом исходе дела.
Вовеки преданные Вам, служащие верой и правдой, не жалея живота своего, солдаты пригородного галт-отряда. С соизволения и под руководством младшего генерала Сервона Анжа Ширма".
Ну как? По мне, так маловато хвалительных и уничижительных эпитетов.
Старшие заговорщически захихикали.
— А это не слишком?
— На то и расчёт.
— Думаете, у Верховного хорошее чувство юмора?
— Уверяю тебя, что он никогда этого не прочтёт. У него таких писем по сотне в день. Максимум, на что можно рассчитывать, что один из его почтовых клерков вскроет письмо, пробежит глазами, не поймёт, о чём речь, и отложит.
— Как же мы тогда получим разрешение? — вмешалась Ло.
— Письмо — чистая формальность. Пока заселитесь под мою ответственность, а я всем скажу, что вот-вот придёт разрешение сверху. Даже если нам откажут, письмо через все инстанции пройдёт не раньше зимы. Так что обустраивайтесь хоть сейчас.
— Блестяще! — восторженно вскрикнула одна из девушек, норовившая как можно теснее прижаться к Ширму.
— Ладушки, если дополнений нет, с письмом закончили. Нам с Ло ещё нужно план составить. Пока выберите домики и определитесь с соседями.
Анж расстелил перед Ло огромный свиток, занявший весь стол — у той аж челюсть отвисла. Не дав подопечной опомниться, генерал склонился над столом и принялся быстро водить пальцем по листу и объяснять ей что-то почти на ухо.
Аваро с ребятами отошёл подальше, чтобы не мешать. Он окинул парней взглядом и подумал, что пора бы перестать звать их про себя старшими. Стоявшего напротив он видел чуть чаще, их даже ставили вместе на рукопашке.
"Как же его звали… Ортей?"
Припоминая имя, Аваро невольно уставился на его ботинки, начищенные до блеска. Ортей, заметив это, сам начал разговор.
— Да, красивые, но для бега слишком увесистые. Ты-то в этом знаешь толк.
— Никогда не заморачивался насчёт обуви. Лишь бы подошвы не скользкие, и не босиком. Хотя, наверное, хорошие ботинки улучшили бы мои результаты.
— Куда уж лучше! Научишь меня своим техникам?
— Зачем тебе?
— Нууу, как же! Быть быстрым и выносливым, обгонять других. Для здоровья, говорят, полезно. Даже не знаю… Этого мало, да?
— Просто бегай. Но по-настоящему быстрым станешь тогда, когда толкать вперёд будут страх и отчаяние.
— Звучит тоскливо. Солдатам отряда бояться нечего, мы ж не преступники.
— Ты понимаешь страх слишком буквально. Он придёт, когда на кону будет чья-то судьба. Хотя не все могут разглядеть занесённый над головой меч.
— Скажи, как разглядишь надо мной, — он иронично усмехнулся. — Предлагаю занять домик под сосной — подальше от писклявых девчонок, да и внутри я постарался на славу. Даже зверушек на стенах вырезал. Батя мой — лучший мастер по дереву в Сервоне, стараюсь соответствовать.
— Согласен. А зачем ты в лагерь подался, если мог преспокойно трудиться столяром?
— К отцу часто захаживает Торди. Странная у них дружба, ничего не скажешь. Зуб даю, что они друг друга на дух не переносят. Но дела ведут. Вот Торди как-то и намекнул, что в роду у меня были неблагонадёжные личности, так что если я хочу сохранить мастерскую от притязаний врагов, коих предки нажили немало, надо бы доказать свою верность службой.
— Вот лицемер!
— А может, и помочь хотел. Мне служба в радость. Здесь здорово.
Домик под сосной и впрямь был выстроен с душой. В резных контурах Аваро почудилось что-то неуловимо знакомое.
— А дверь делал ты сам?
— Ага! Можно было и лучше, но на работу всего по два часа давали.
— Я видел похожую совсем в других краях. Часом, не за дверями ходит Торди к твоему отцу?
— Это старый стиль, лет сто назад много мастеров так умели. А Торди-то двери зачем? Он не будет платить за то, что лагерные изготовят бесплатно. Всё больше ходит за мелкими диковинками для генеральских домов. В красоте смыслит, так что высшие чины его часто просят дом обставить.
Аваро коснулся двери и взволнованно застыл.
— Ну, ты чего? Спишь на ходу?
Напрасно он ждал перехода. Домик точно находился в Сервоне. Со всех сторон.
"Что же отличает обычные двери от порталов?"
Ломая голову над этим вопросом, Аваро прошёлся по комнате. Его отвлекло пыльное зеркало, висевшее напротив кровати: парень не видел собственного отражения со времён побега из Анатри. Внезапно его захлестнуло желание вынести своей физиономии объективный вердикт. В идеале. На деле он и понятия не имел, какими критериями следует руководствоваться.
"Что бы я сказал об этом человеке, если б он был не мной, а посторонним? Даже хуже — чужаком. Долговязый, далеко не такой широкий, как некоторые генералы, зато поджарый и гибкий. Квадратная челюсть, вздёрнутый нос. Волосы цвета древесной коры, зачем-то вьются. Давно они не знали гребня и воска. Но, кстати, лежат прилежно, не то что веник Ширма. Только бестолковые передние пряди отросли ниже ушей и свесились набок. Хотя… Что-то в этом есть".
Критически оглядевшись со всех сторон, Аваро не смог признать себя уродливым или откровенно неказистым. Тем не менее, он остался недоволен впечатлением, которое производил его облик. Зелёно-карие глаза с жёлтыми точками выглядели уныло-невзрачно, почти мертвенно, пугающе бледное лицо излучало странную смесь равнодушия и напряжённости. Пока новоиспечённый сосед разбирал вещи, Аваро пробовал улыбаться, играть бровями, подмигивать — ни одна ужимка не могла излечить застарелую пресность.
"Понятно, почему ко мне не жмутся длинноногие ровесницы".
Вывод был не вполне справедливым: девушки всегда и везде обращали внимание на без малого двухметровую фигуру, но интерес быстро сходил на нет за неумением верзилы проявить ответную симпатию. Сделать комплимент казалось сверхзадачей: он был чуток к красоте, но слова, срываясь с языка, не складывались во что-то приятное, зато легко могли задеть без всякого на то умысла. Флирт представлялся ему глупой детской игрой, а хроническая взвинченность не вызывала доверия у хрупких и ранимых существ.
Утомлённый самобичеванием, Аваро отправился в город искать дом Малька Охерна. Не заметить главный ориентир — кабак — было сложно: даже днём его посетители умудрялись разбивать вдребезги степенность и размеренность Сервона. Под вывеской прямо на мостовой вальяжно развалился щеголеватый, но безнадёжно грязный господин. Густо накрашенная дама в траурном платье куталась в разодранную шаль из дешёвой ярко-жёлтой мешковины. Периодически она силилась поднять мужчину, хватала его под мышки, слабо дёргала и сразу сдавалась. Потом смущённо озиралась, отходила на пару шагов, хваталась за голову, теребила локоны и повторяла свой ритуал. Мужчина полностью игнорировал её попытки и бессовестно наслаждался непривычным ракурсом города, с трудом удерживая туловище в сидячем положении. Поймав взгляд Аваро, дама, не думая ни секунды, бросилась к нему.
— Молодой человек! Помогите! Моему мужу плохо, он не может встать.
— Он пьян? Выглядит вполне здоровым.
— Ну и что? Это не отменяет того, что ему плохо! Отца моего бедного поминали, помер недавно. Вот супруг с горя и напился.
— Поминки в кабаке? Ладно, внутрь его затащу, если драться не полезет, а дальше сами, у меня дела.
Аваро приподнял мужика и тут же пожалел, что согласился. Тот не думал сопротивляться, равно как и способствовать своему перемещению. Обмякшее тело весило больше центнера — напрягая все мышцы, парень кое-как доволочил удивлённо покрякивающего пьянчугу до скамьи в заведении. Пока Аваро переводил дух, жена невнятно причитала. Не выдержав, он прервал бормотание.
— Случайно не знаете, где тут живёт генерал? Мне сказали, в доме с коричневой крышей, а поблизости все такие.
— Генерал этот ваш — дрянь бессердечная. Собутыльник моего батюшки покойного. Он-то его в гроб и свёл. Литрами хлещет! Отец на него равнялся, да не выдержало сердечко. А этому хоть бы хны! Даже в такой трагический день посмел сюда явиться. Теперь и мужа моего спаивает! Проклятие, а не человек.
— Нет, мой генерал совсем старик, куда ему. Мальком Охерном зовут.
— Так и тот уж не юноша. Он это, он, не сомневайся. Вон там его дом. Полчаса как отчалил, наклюкавшись. Даже не выразил соболезнования!
Аваро усомнился в правдивости истории. Во многом потому, что и от самой дамы сильно несло низкопробной бражкой.
На месте он тихонько постучал в дверь. Потом чуть громче. Через пять минут он колотил так, что дверь ходила ходуном. В доме не слышалось никакого движения — подождав ещё минуту, Аваро обошёл его со всех сторон. Шторы окна со стороны кабака были раздвинуты — парню хватило роста заглянуть внутрь. Старик с томным, отстранённым видом стоял у окошка, словно и не слышал, как к нему ломились. Аваро прикинул, что внезапный стук по стеклу чреват сердечным приступом наставника, поэтому поднял руки и махал ими, пока тот не обратил на него внимание. Нахмурившись, Охерн подумал, отошёл, вернулся и, наконец, открыл окно.
— Мымра тебя послала? Видал я, как ты уши развесил на её враки.
— Я только помог дотащить её мужа. Из уважения к утрате.
— Какой утрате?! Родитель уж год как помер, а она что ни день всё ходит его поминать. Совсем рехнулась. Ей бы в траур по утрате мозгов! А муженёк лет пять не просыхает. Ты кто вообще? Откуда взялся на мою голову?
— Торди обо мне не предупреждал?
— Торди?! С чего бы? Ааа… Ну и? Откуда ты, спрашиваю?
— Он обещал, что таких вопросов задавать не будут… — беспомощно пролепетал Аваро.
— Что за остолоп! Откуда пришёл? Я в городе всех знаю, а твою физиономию вижу впервые.
— Из лагеря. Галт-отряда.
— Понятно… Сейчас открою.
Аваро старался не пялиться на Малька, но пересиливал любопытство с трудом: он впервые в жизни видел настоящего старика. В Фосе так называли людей под пятьдесят, а старше никого и быть не могло. Возраст видавшего виды наставника представлял для него загадку. Шестьдесят? Восемьдесят? Точно не девяносто, потому что настолько пожилые рисовались ему высушенными на солнце абрикосами. Мальк не был сморщенным и скукоженным, лишь немного расплывшимся; седина ещё не полностью захватила его густую шевелюру. Дед сильно хромал — о том, пьян ли он, судить было трудно: неслаженные движения объяснялись ветхостью тела, затуманенный взгляд легко приписывался мудрой задумчивости и показной пренебрежительности ко всему, что младше него в три раза. Пахло от старика не то воском, не то отсыревшей бумагой.
Вся мебель в просторном доме наставника была из тёмного лакированного дерева — дорогой древний гарнитур. Они прошли в кабинет, освещённый лишь узким окошком под потолком.
— Садись.
Мальк сел напротив него, сложил руки на коленях и уставился в стену. Молчание затянулось. В конце концов старик совладал с меланхолией и вполголоса спросил:
— Торди сказал, чему тебя учить?
— Нет.
— Хмм… — он раздражённо встал, обошёл стеллажи, вытащил с полки книгу и бесцеремонно кинул её на стол.
— Читай, — и тут же ретировался в другую комнату.
Книга содержала уже знакомые предписания сервонцам с чуть расширенными формулировками, скучными историческими справками об их сочинении, поучительными примерами, философскими выкладками, комментариями авторитетных знатоков и явно приукрашенными биографиями этих самых экспертов. У Аваро разболелась голова от зашкаливающего количества случайных фактов и заумных рассуждений. Он тихонько встал и потянулся к полке в поисках более полезного чтива: путеводителя, географического атласа или сборника местных преданий. Не успел он пролистать и двух фолиантов, как за спиной материализовался наставник. Аваро не ожидал, что хромой старик сможет подкрасться к нему незамеченным.
— Что ищешь, гений? Я так понимаю, ты уже прочёл триста страниц и готов к экзамену?
— Почти.
Наставник спросил у него пять предписаний и успокоился. Похоже, он и сам не помнил, о чём книга.
— Ты, судя по всему, неместный. Неуч, стало быть.
— Так точно. Расскажите о Сервоне, мне будет полезно для… стратегического мышления.
— Сервон — это тебе не деревня, а последний сохранившийся город-государство. Благодаря чему он уцелел?
— Пяти предписаниям, — привычно отчеканил Аваро.
— Категорически неверно! Как ты себе это представляешь?! Предписания пойдут поля орошать, будут за порядком следить, растить мастеров да генералов? Благодаря людям — моим предкам. Они предписаниями не ограничивались. Помнили и соблюдали сотни и тысячи правил: не строй крышу из соломы, учи детей грамоте, готовь припасов на зиму больше, чем съел за прошлую, не спи в карауле. Это нам их правила кажутся элементарнейшими, но они стали таковыми считай вчера и потому лишь, что народ, нахлебавшись горя от своих ошибок, признал их священной истиной. Правила есть правда, и правят по праву. И были они записаны, и более никто не рвался испытывать на себе последствия попрания непреложных законов: кара-то в суровые годы не заставляла ждать. Страшно жить, раз такие вещи объяснять приходится!
Аваро против воли почувствовал себя пристыженным, хотя знаниям о сервонских нравах и обычаях взяться у него было неоткуда.
— А как Сервон появился?
— Легенд много. Одна гласит, что город основал пять веков назад великий воин Флуан, отказавшийся служить грозному всеземельному властителю Циладу. Не из упрямства и себялюбия он нарушил клятвы царю — тот каждое утро варил в котле двух-трёх лучших своих солдат, чтобы задобрить не признанных простым людом богов. Прознав о бесстрашии и несгибаемой воле Флуана, к нему сбежали давние братья по оружию, с которыми он вместе рос — всего девять душ. Они набрали войско из кровожадных дикарей и хитростью выигрывали все сражения, пока Цилад не помер, и царство его не пришло в упадок. Но и дикари вскоре бросили службу предводителю и разбежались кто куда, чтобы дальше промышлять грабежом. Гордые воины Флуана не были приспособлены выживать в лесах и горах, не знали даже, какие ягоды ядовиты. Голодали, страдали, болели, пока не сообразили брать себе в жёны девиц из коренных племён, что владели тонкостями охоты и древними искусствами, но разговаривать толком не умели. Богатства Флуана стали множиться, и он построил крепость в тогда ещё окраинных землях. У каждого из великой десятки было по десять жён, а детей и не счесть. Девочки все до единой погибали в младенчестве, так что сыновьям и внукам Флуана снова приходилось путаться с чистокровными аборигенками. Так закалённый мужской дух и женская бессловесная умелость родили трудолюбивый и воинственный народ. Эти черты и по сей день хранят Сервон. Моя любимая история.
По другой версии город вырос сам собою для укрытия бродячих купцов-ремесленников от разбойников да хищников. По третьей предки сервонцев потребовали эту землю у коренных племён в обмен на прекращение вражды. Разве стоят эти две истории, чтоб их передавали через поколения?
— А от царства Цилада точно ничего не осталось? Есть по соседству другие города? Мне бы карту глянуть. Вдруг напасть замыслят, а я даже знать не буду, кто придёт нас убивать.
— Убивать? Ха! От их могущества один скелет остался — жалкие деревушки на сто-двести душ. Слишком слабые противники, давно бы их к Сервону присоединили, кабы был толк. Прозябающих без правил не минует упадок! — гордость за отчизну или хмель ударили Мальку в голову, и всё чаще проскальзывали неуместно высокопарные словечки. — На огромном пространстве ничего, что заслуживает именоваться градом, хотя Марче, Фос, Энфал, Лака при моём деде были солидными поселениями. А теперь что? Курам на смех.
— Фос, к примеру, далеко отсюда?
— Километров триста будет.
— Меньше недели пути верхом! Вы там бывали?
— Этого не хватало. Там дети отцов едят, матери детей. Дикари, одним словом.
Подмывало спросить про двери, но внутренний голос подсказывал: момент неподходящий. Наивность Аваро всё ещё болезненно переваривала факт, что порталы служат не склейке разных миров, а улучшению логистики.
— Полчаса до обеда. Могу предложить мочёные сухари.
— Нет, спасибо. Вернусь в лагерь, сегодня старшие девушки готовят — должно быть съедобно.
— Давненько лагерной стряпни не пробовал. Помню себя новобранцем — молодым, статным! Эх… Завтра приходи обязательно! В то же время. Прервёшь обучение, и всё в кашу смешается. Кстати про кашу: еды мне захвати — на пробу. А от кабака держись подальше, рано тебе.