- тётки из народного удэгейского ансамбля, в шёлковых халатах и повязках;
- визжащие от восторга ребятишки;
- суровые и мрачные таёжные мужики, решившие прямо сейчас посчитаться за все восемнадцать лет без Советской Власти;
- одетые по самой последней аутдор моде "зелёные", просто на шум выскочившие из школы;
- "зелёная" англичанка, с выпученными глазами, считающая происходящее одним из действий русского народного праздника и потому кричащая Bravo!;
- трое перекупщиков конопли из райцентра, воспитанные в жестоких бандитских войнах девяностых годов;
- просто деревенские гопники, опасные своей многочисленностью и неуправляемостью;
- пьяные безумные тётки лет сорока-шестидесяти, с беззубыми ртами и одетые летом 2003 года по зимней моде 1985-го...
Всё это вопило, орало, плевалось и бросалось палками.
Здравомыслящий Сердюк на мгновение оторопел, а затем кинулся к милиционеру Галуде.
- Спасай попа!
Милиционер Галуда меланхолично пошевелил лицом и сказал. - Да хай его москали сперва трохи намнут, тогда спасу. Никуды не денется...
Убеждённый украинский националист, он предпочитал считать москалями всё окрестное население, кроме него самого. Ну и Сердюка... Совсем немножко...
Но ни жители села Жёлтый Яр, ни шаман Данило Сенкай, ни мноопытный Сердюк, ни украинский националист Галуда не учли одного фактора в этом раскладе.
А он был.
Этим фактором был водитель Лёха.
Как только он увидал бегущее к машине языческое воинство, то сразу же сгрёб в охапку отца Петровича вместе с присосавшимся к нему шаманом и закинул обоих в машину. Затем втопил педаль газа и развернувшись по злополучному костру, который обдал язычников головёшками, рванул на выезд.
Выезд из деревни был довольно замысловат, и кое-кто из деревенских даже завёл трактор "Белорусь", чтобы пуститься в погоню. Правда, пока трактор заводился, джип миновал единственное слабое место на пути отступления - мост через Векин, и остановился на другом берегу.
- Что делать будем? - спросил отец Петрович, палец за пальцем отцепляя от себя шамана.
- Менять пленного, - угрюмо сказал Лёха.
На другом берегу показался трактор погони.
Лёха развернул джип "мордой" к мосту, выволок вперёд деморализованного Сенкая, заломил ему руки за спину и петлёй из капронового шнура привязал к радиатору.
- Если я поеду - ты побежишь перед тачкой, - мрачно пообещал Лёха. - Поглядим, кто быстрее.
Неожиданно трясущийся и козлящий на ухабах трактор обогнала чёрная аккуратная коробочка небольшого "самурая".
- Ага, - удовлетворённо сказал Лёха и, отвязав шамана, запихал его обратно в автомобиль.
- Это что? - продолжал недоумевать Петрович.
- Это главный. С ним надо было с самого начала договариваться.
"Самурай" переехал мост, остановился и из-за руля вышел небольшой, круглый улыбчивый китаец в синей рабочей одежде, будто сошедший с плакатов КНР о жизни трудового народа.
- Здравствуй, Петрович, - улыбнулся китаец и протянул руку священнику. - Что за народ такой сложный? Сразу драться. Давай будем вместе работать?
Подозреваю я, что Берлинский, Парижский и Венский конгрессы, Потсдамские и Ялтинские конференции, равно как и заседания Совета безопасности ООН представляют собой точно такие же толковища, какое проходило душным осенним вечером на правом берегу реки Векин. Только эти толковища у так называемых цивилизованных людей обставляются банкетами, парадами, многосуточными речами, круглыми столами, пресс-конференциями и заседаниями т.н. "рабочих групп". Здесь же подобное мероприятие проходило в "химически чистом", так сказать, виде. Отчего и дело двигалось, по политическим масштабам, мягко говоря, молниеносно.
В автомобиле епархии пыхтел удерживаемый в аманатах шаман, на другом берегу бесились язычники, а поп с китайцем постепенно "сводили вместе" позиции.
- Почему в Тополевый и Ясненевый не хочешь? - спрашива священника Миша. - Я ж видел, тебя Митрич приглашал.
- С язычеством бороться надо, - вздыхал поп.
- Они не язычество, - - гнул своё китаец. - просто сложный люди. Ты здесь работай хочешь? Работай с русским в их деревнях. Эти увидят, что там хорошо - сами тебя придти попросят.
Отец Петрович вспомнил черноволосого мужика на "терране" и подумал о том, что в словах китайца что-то есть.
В темноте все договорённости были достигнуты.Отец Петрович вместе с Мишей закрепили соглашение глотком водки, Лёха вытащил из тойоты Сенкая. Шаман не очень понимал, что с ним будут делать, но на всякий случай упирался.
- На, держи!
- А зачем его мне, - недоумённо сказал Миша. - Мы ж договорились обо всём, всё нормально. Везите его себе в КГБ.
Даже многоопытный Лёха при этих словах задумался. Потом сообразил что к чему и заулыбался.
- Ах вы, темнота... Азия... Всё бы вам людей сажать на кол и вешать! У нас демократию сделали в 91 году. КГБ отменили. А демократия это - кто какое говно себе вырастил, тот с тем говном и живи! Бывай, Миха!
Через два года отец Петрович создал вполне приличный приход в Тополёвом и Ясеневом. Он живёт в лучших традициях сельских православных священников, которые, наряду с учителями, наверное, являются последними интеллигентами России. Его любят дети, тётки и часть мужиков постарше, которые не сильно налегают на спиртное.
Храм у него опрятный и чистенький, паства потихоньку, но прибавляется. На следующий год в приходе отца Петровича намечается значительное пополнение - такое, что он даже не очень знает, что с ним делать.
Потому что в конце прошлой недели у него крестился Миша-Куплю-Всё.
В общем, как всегда, проиграл лес. Леса всегда проигрывают, когда люди объединяются.