По-осеннему тускловатый, но еще немного теплый первый солнечный луч скользнул по заросшей бородой щеке и остановился на правом глазу. Видимо, левый, слегка подбитый, решил пожалеть. Андрюха Ломоносов тяжело вздохнул и попытался спрятать голову в подушку, но обнаружил, что ее не было. Постепенно просыпаясь, он обнаружил еще много чего, например, бороду (сроду не носил), ручищи-лопаты (явно не свои) и сапоги сорок последнего… э, нет, скорей шестидесятого размера. То, что подобное существует, уже наводило Андрея Константиновича, человека старого, калача тертого и, к слову, весьма начитанного на некоторые мысли.
Он бы много чего сказал и, наверное, сделал по этому поводу, но на его животе (да, что это богатство тоже его, он уже понял) тихо сопел маленький ребенок, даже во сне выглядевший весьма несчастным и зареванным. Так что паниковать он не стал, паника вообще была не по его части. Сначала понять, что к чему, а потом действовать по обстановке. А уж после можно и помандражировать, если хочется, но смысла в том, как правило, ноль. А он терпеть не мог бессмысленных вещей.
Приподняв голову и окончательно сфокусировав зрение на голове ребенка, Андрей увидел знаменитый шрам в виде молнии и молча кивнул своим не совсем цензурным мыслям. А поскольку они несли исключительно эмоциональную, но никак не содержательную нагрузку, автор из известных всем опасений предпочел их опустить, веря, что уважаемые читатели прекрасно справятся сами. А потому начнем сразу с цензурного…
* * *
«Так вот ты какой, зверь попадос, — подумал он. — Здравствуй, Гарри Поттер! А я, значит, Хагрид. Ну че, сходится». Он пошевелил ногами того самого размера и хмыкнул — действительно, просто отлично сходилось.
«Ха, а это интересно. Колдовство же на полувеликана не действует, мозги, кажется, мне оставили мои, надо будет за это где-нибудь свечку поставить, что ли. Если найду. А теперь пацаненка, значит, доброму дедушке передать, чтобы он его на крыльцо подкинул? Что-то не ощущаю никакого желания».
Осознав данную ему в ощущениях окружающую действительность, он почувствовал азарт: про этот мир читал, и авторскую версию, и немало других, ну, а раз уж он тут, то кто-то явно напрашивается… Интересно, что он сумеет и как. План он будет складывать постепенно, а пока лучше действовать, исходя из того, что тут для него главное. А это — просто жизнь, своя и Гарри, конечно.
«Ну… держитесь. Если что, сами виноваты».
Он переложил малыша поудобнее — отцовский опыт был ему в помощь (двоих пацанов он в той своей жизни поднял, не один, конечно, с женой, все как полагается, только жена сама иногда была тем еще ребенком), и задумался. С логикой у него, как у бывшего программиста, все было в порядке, да и с системным мышлением после дюжины лет админской практики тоже ничего. Расклад выходил… точней, расклады. Потому что неизвестных было слишком много.
«Ладно, начнем по порядку. Главное на первом этапе что? Общение. Потому как если даже не знаешь, что, где и почем, спросить всегда можно. А после аварии я хоть что на нее смогу списать, ну, кроме владения русским, конечно».
Английский он знал неплохо. Для программиста и админа. То есть, слова, в принципе, знал, и немало, но общаться с англоязычными не любил, а с коренными англичанами и вовсе было стремно. Если ему язык перепал бонусом, тогда еще ничего, а если нет? Выход один: топать до советского пока еще посольства, изображать «тут помню, а больше ничего не помню» и проситься на историческую Родину. Ха-ха. Да кто ему поверит-то, поди он единственный на островах полувеликан. Не, в ту сторону можно не рыпаться. Не поймут. Да и Гарри-то куда? За сыночка не сойдет, уж точно. Внучок? Мда. А ведь тушки у нас, скорее всего, к магБритании приписаны, не отпереться.
«Внучок» сладко сопел, уткнув зареванную мордашку в сгиб его локтя. Андрей прикрыл его полой шубы и понял, что сделает все, чтобы утащить Гарри с собой. «Если нас раньше не отыщут», — мелькнула мысль, но он быстро ее заткнул. Для начала надо было сообразить, куда теперь деваться.
А потому он решил попробовать и произнес вслух «Привет», а услышал «Хеллоу». Однако… Ну что, тест пройден, встроенный переводчик наличествует. Он произнес еще одну, более сложную и местами непечатную фразу, усмехнулся на хиленькие замены в виде «фак» и «шит» и уверился, что теперь в Британии не пропадет. Правда, есть еще грамматика, но тут он даже если что услышит, не поймет, что не так. Да и кто будет ждать гладкой и грамотной речи от как бы полуграмотного лесника?
Ему бы скрыться где с малышом… Он нерадостно хмыкнул, окинув себя взглядом. Скрыться, как же. Хоть сейчас в цирк. Костюм слона выдайте, пожалуйста. И стадо заодно, я в нем затеряюсь.
«Стоп! — он начал охлопывать карманы. — Ведь должна быть у Хагрида связь с Дамблдором, если что. На всякий случай. Директор, конечно, тот еще кекс, но если он еще не в маразме, то должен был выдать»…
Он порылся правой рукой в куче непонятно чего в кармане и, шипя, вытащил окровавленный палец с парой впившихся осколков. «Если это то, что я думаю, то Альбусу действительно придется меня искать». Один из крупных осколков завибрировал, потом раздался звук, словно из плохо настроенного радиоприемника — понятно, что что-то говорят, но кто и, главное, что, гадать можно до морковкина заговенья.
Он постучал по нему пальцем, дунул, а потом сказал: «Ничего не слышу! Оно сломалось! Я не знаю, где я». Ведь обычный Хагрид, скорей всего, так бы и поступил. Как знать, может, что и пройдет. Волшебство же, кто тут его знает. Осколок что-то прошуршал и защелкал, а потом затих.
Андрей рассмеялся беззвучно, чтобы не разбудить ребенка — до того это показалось забавно. Надо же, сквозные зеркала в чем-то почти родня радиоприемникам! А потом напряг свою память — надо же было понять, что он имеет и как этим воспользоваться, чтобы:
а) выжить самому
б) обеспечить нормальную жизнь ребенку и
в) если уж он тут, почему не поломать к чертям весь канон — зря его, что ли, сюда засунули на вторую жизнь?
Кстати… а там что, с его тушкой? Умер? А может, у них рокировка вышла: он сюда, Хагрид — туда?
«Тогда у меня там инсульт», — сообщил внутренний голос, и Андрей был склонен с ним согласиться. Это не особо его страшило: супруга покинула его три года назад, так что он почти свыкся уже с одиночеством, памятник вот ей как раз новый справил, дети выросли и разлетелись… А Хагрида упекут в какую лечебницу, а после дворником пристроят. Если подлечат, конечно. Лесника было жалко.
«Фигня-война, — решил он. — Буду развлекаться, как могу, и гори оно все огнем. Можно бенгальским, я разрешаю!» И мысленно представил Волдеморду — того, который из котла вылез, с бенгаликами в ушах. Ему понравилось.
Авантюрная жилка у него была всегда и не давала спокойно жить с самой ранней юности — спортивный туризм, скалолазание, горные походы, ходьба под парусом… Драться неплохо с раннего детства умел, а поди попробуй не уметь с такой-то фамилией! Сколько его Михайлой дразнили, пока он не научился, ласково улыбаясь и потирая ладонью кулак, сообщать, что да, именно такая у него фамилия и естественно, очень ему подходит, желаете попробовать?
Классу к седьмому попытки поиздеваться прекратились, но погоняло осталось. Теперь его произносили не без уважения: «Михайла», почти как медведь. Андрюха не протестовал. А кому не нравится быть сильным?
Пока же он перебирал все, что ему известно про возможности Хагрида. Выходило неплохо. Аппарировать он должен уметь — с острова они с Поттером, конечно, плыли, но ведь как-то он там появился, не по морю же аки посуху? Однако колебания еще были, про расщепления читал и себе такой радости не хотел. Колдовать дебильным зонтиком, то есть сломанной палочкой он прекрасно мог, что будет, если целую палочку добыть — поди всяко не хуже. Управляться с крупными животными… Тут у него опыт был небольшой, но пара лет на ипподроме в памяти осталась накрепко. Хотя бы потому, что лошади… Это лошади. Это целый мир. Андрей ностальгически вздохнул в такт своим мыслям и подумал, что уж фестралов-то он увидит.
«Кстати, а пресловутый розовый зонтик где? И вообще, вон ту кучку, наверное, стоит обшарить, когда пацан проснется. О. Он же жрать захочет. И чем я его буду кормить? Та-а-ак. Гарри год. Что мои ели в год? Кажется, уже не только молоко… Но сосали до полутора, точно помню. И где я ему титьку найду?»
Он начал выворачиваться из дохи, попутно поминая неловкость тела Хагрида откуда-то выплывшим в голове дурацким стишком «От непогоды жизнь страхуя, купил доху я, на меху я…» — видимо, отходняк в легкой форме все-таки наличествовал. Тут он наконец освободился и осторожно уложил на мех, хвала всем святым и не очень, крепко спящего Гарри, и укрыл сверху.
«Надеюсь, блохи и прочая живность в этом не водятся, — подумал он. — А то себя-то ладно, а пацана всякой дрянью обрабатывать придется. Ох я и дурень»…
Ну да, еще бы не дурень, карманы в шубе обыскивать собирался, а сам на них ребенка уложил. Андрей даже испугался, не начал ли на него действовать интеллектуальный потенциал носителя, но сама мысль, сформулированная именно так, его немного успокоила. Поэтому он оставил карманцы напоследок, обшарил помятую коляску от мотоцикла, где нашел совершенно целый жизнерадостно-детский зонт, осмотрел колеса, люльку, остатки сиденья и раму, осознал, что объект восстановлению не подлежит без применения сварки, хоть и аккуратно разломано, чересчур даже. Вообще это стоило запомнить — когда еще увидишь разрезанный на кусочки мотоцикл? Но главное, в кармане собственного засаленного жилета он нашел пару каких-то печенюх. Он немного погрыз одно, на пробу — оно оказалось чуть солоноватым, но вроде как ничего.
«На безрыбье и это сойдет», — решил он, и тут захныкал Гарри. Проснулся.
А дальше понеслось.
Печенько дитёнок сожрал, то есть поскреб и высосал, и теперь хотел пить, естественно. То есть, наверняка хотел и раньше, но был голоден, а потому печенькой заткнуть его временно удалось. Вскоре Андрей решил, что фиг с ним со всем, забрать мальчишку у Дурслей он всегда успеет, а пока оглядеться надо. И это лучше всего делать без орущего и, кажется, уже описавшегося малыша. О, кажется, уже не только описавшегося.
Он размотал пеленки, невзирая на отчаянные хриплые вопли Гарри — утра в ноябре весьма прохладные — и направил на них кончик зонта:
— Экскуро!
Пеленки очистились, и Андрей погладил зонтик. Не зря с внуками играл — заклинания выскакивали в памяти совершенно без проблем. Но наводить палочку на Гарри пока поостерегся — все-таки живой человечек, боязно. Просто обтер его и снова очистил ткань, а потом еще подсушил и завернул, несмотря на слабый протест. И задумался. Пеленки для годовалого — это показалось ему немного странным. Хотя, разве что на время сна…
«Нет, так нельзя — решил он. — Пока осмотрюсь, пока соображу, что тут к чему — не с ребенком на руках же! В конце концов, у Дурслей Гарри успешно выжил в каноне, а если это не канон, то что помешает забрать его через несколько дней — когда сориентируюсь? А пока придется отдавать».
«Да-а, соображалка-то у меня неважно работает, оказывается. Как бы повел себя в таком случае Хагрид? Аппарировал в Хогвартс, конечно. Но получится ли это у меня?» Он снова задумался о появлении Хагрида на острове, когда тот забирал Поттера. Может быть, это был портал — ведь иначе зачем ему лодка, поезд и все прочее?
Бедняга Гарри тихонько всхлипывал у него за пазухой — плакать у ребенка снова не было сил. Жажда мучила все сильнее, Агуаменти Андрей, конечно, помнил, но во что налить? А перед глазами, стоило ему попытаться сосредоточиться и представить «собственную» хижину, почему-то упорно вставала «Белая виверна» — паб, из которого умопомрачительно вкусно пахло жареным мясом.
«Плевать, простая вода, поди, тоже должна найтись», — решил Андрей, прижал к себе Гарри и взмахнул кретинским зонтиком:
— Аппарейт!
Наизнанку его не вывернуло, чему он сильно удивился — ощущения были, словно именно так и произошло. Гарри был бледен и молчал. Видимо, тоже приложило. Но есть хотелось все равно. И пить. Андрей виновато вздохнул и распахнул дверь…
Ароматы еды были такими, что он почувствовал, как сводит желудок, а потому протопал сразу к стойке и опустил руку в карман, доставая оттуда пару серебристых монеток.
— Воды и чего тут у вас пахнет, — заявил он.
— Шесть сиклей.
Но воды ему налили и протянули полный стакан. Андрей понюхал, отпил пару глотков и дал Гарри, который вцепился в питье обеими ручонками и едва не захлебнулся. А главное, чуть не откинул копну волос, которыми Ломоносов замаскировал его шрам.
— Запиши на мой счет, — не моргнув, заявил Андрей, весомо опираясь на столешницу.
Хозяин заведения, а может, бармен, что-то прошипел, странно на них поглядывая.
— Ась? — ласково поинтересовался Андрей. — Не расслышал я чой-то…
— Да на! — перед ним брякнули миску явно со второсортным мясом же, от которого просто несло специями.
— А на бошку тебе это не надеть? Этот баран сколько дней назад умер?
Бармен побелел.
— А если я скажу, что ты меня травишь? — продолжил Андрей.
— Да провались ты! — рявкнул трактирщик. — Всегда жрал чо дают и деньги зажимал. Знаешь, сколько ты должен?
— Освежи мне память. И себе заодно. Сколько ты мне должен, чтоб я не заложил твой маленький тухленький бизнес, — Хагридов кулак на стойке с хрустом сжался.
— Ты это… не серчай. Счас отдашь мальца, разбогатеешь.
— Что сделаю? Куда отдам?
— Так эта… ты разве его не того? По делу же принес? — бармен, кажется, по красноречию не особо далеко ушел от канонного Хагрида. Да и по мышлению тоже.
— И где нынче дела лучше «того»? — спросил Андрей. Им нужна была кормилица, хотя бы на пару раз. Вот только как с того можно разбогатеть, ведь наоборот должно быть?
Он насторожился, уже подозревая кое-что, но спрашивать благоразумно не стал, вместо этого пообещав:
— Хорошо подскажешь, зайду на обратном пути.
— Так у Морибанда, как обычно. Только он не пускает, кого не ждет. Ща пацана пошлю, — бармен ради денег готов был расстараться.
Когда Андрей доел мясо, а Гарри — какое-то сладенькое пюре, после чего опять крепко уснул, вернулся посыльный с запиской. Хагрида с ребенком ждали.
* * *
Как только он не разнес к чертям это местечко, Андрюха не знал. Пудовые кулаки лесника сжимались, готовые перемолоть все до косточки тем, кто решил, что он принес годовалого ребенка на продажу. «На ритуал уже не подойдет», — вспомнил он и скрипнул зубами. Как только на месте не убил… Но Хагрид-настоящий такого явно не практиковал: то-то ему там сильно удивились.
«Ох и спалился же я… — он захлопнул за собой дверь так, что она развалилась на две половины, и ушел, не оглядываясь, крепко держа Гарри одной рукой и все еще сжимая и разжимая кулак — это вроде помогало не сорваться. — Ладно хоть Гарри никто не признал. И теперь надо будет это как-то объяснять. Хотя — кому?»
Словно в качестве ответа впереди замаячила ярко-фиолетовая мантия в летающих по ней больших звездах. Высокий старик, единственный здесь обладатель длинной белой бороды смотрел на него… странно.
— Директор! — завопил Андрюха и ринулся к нему. — Тут такая беда, директор! Гарри вот… еле водички ему нашел!
— В Лютном? — выражение лица Дамблдора было непередаваемо.
Хагрид по идее должен был зарыдать, и Андрей это с блеском исполнил — зря, что ли, в студенчестве был пусть не первой, но вполне себе звездой университетского СТЭМа? (Студенческий Театр Эстрадных Миниатюр).
Прерывая слова и громко хлюпая, он попытался живописать свое падение, утрату «мацацыкела», страшное пробуждение в неизвестном месте, и конечно, голодного и холодного Гарричку, которого ну вот совсем нечем было покормить.
Попутно он все время вытирал рукавом якобы слезы и сопли, так, что рожа быстро стала красной как кирпич и глаза действительно заслезились. Дамблдор потянул носом.
— Да вы что? Я ж ни-ни! — возмутился Андрей. — Гарри же!
Но когда директор протянул руки, чтобы взять малыша, пришлось сжать челюсти и прикрыть глаза — отдавать ему ребенка не хотелось совершенно.
А потом все пошло как по накатанной. Малыш продолжал спать, видимо, пюрешечка была с наполнителем. Дамблдор аппарировал их в Хогвартс, прямо в замок — Андрей проникся уровнем его доступа, но продолжал бормотать нечто покаянно-испуганное и не особо членораздельное, но по тому, как расслабился директор, понял, что попал, что называется, «в масть». Правда, не все было «по канону». Когда пришла МакГонагалл, директор забрал Гарри, а его отправил к себе, отдыхать, мол, уже сделал свою работу, хоть и не идеально. И как Андрей ни старался услужить еще, как ни каялся, с собой его не взяли.
«Ну и хрен с вами. Можно подумать, я адреса не знаю, — фыркнул он про себя. — Кстати, тут же у Хагрида где-то собакен быть должен, наверное, покормить надо, — подумал Андрей, наконец определив, в какую сторону шагать к хижине лесника — своей новой недвижимости. — Хорошо, собачники в друзьях были, так что разберусь, если он не учует, что не я его настоящий хозяин. И повезло, что никто не видел, куда я иду — вон какой крюк дал. Ну что ж, пора разбираться». И он прибавил шаг.
Он не знал, что директор и его заместительница проводили его пристальными взглядами, но вывод сделали простой: привычный всем Хагрид действительно хорошо навернулся. Головой. Но беды в этом, как они считали, никакой не было.
* * *
В берлоге полувеликана его встретил умеренный холостяцкий бардак — Андрей и сам развел почти такой же после смерти супруги. Сориентировался он быстро. Клык не высказал никаких собачьих сомнений: бодро вилял хвостом, радостно подпрыгивал и вылизывал все, до чего мог дотянуться. Андрей снова порадовался своему новому росту — лицо осталось не обслюнявленным.
Получаса хватило, чтобы разобраться, как и что. Грязи, чего Андрей боялся, особо не было, помещение в целом напоминало бы заимку или избушку охотников-промысловиков, не будь оно таким большим. Хотя как большим… Хагриду так в самый раз.
«Сельский быт, — улыбнулся Андрей. — Ну что, бывало когда-то и это за счастье. Туалет на улице? Ну так не в сугробе под елкой, нормально. Понять бы еще, где тут мыться-стираться, или Экскуро, и все тебе? А банька бы не помешала, жаль, не поймут. Спалюсь… Но попробую что-нибудь придумать, Запретный лес большой! Самое главное, тут можно спрятать не одного, а десяток малышей!»
Здоровенный теплый сарай, в котором он быстро прибрался по той причине, что там почти ничего не было, мог послужить хоть для целого детского садика. Небольшого. И гавкание Клыка с улицы слышно не было совершенно, значит, и Гарри, если будет гомонить, никто не услышит.
— О черт! — хлопнул себе по лбу Андрей. — Снейп же! Та-а-ак, какой там был адрес? Коукворт, точно. Мне нужен «Ночной рыцарь», значит, надо в Хогсмид. Хм. А водитель и кондуктор местного общественного транспорта случаем никому ни о чем не доносят? Хотя что это я? С аппарацией пока швах, но Обливиэйт я хорошо помню!
«А еще я очень быстро хожу, — понял он, когда не заметил, как дошагал до Хогсмида — почти точно такого, как в кино. — Ба, тут же камины есть… У Снейпа, кажись, точно был. Ну-ка, ну-ка…»