Правильно налаженная работа не требует непрерывного вмешательства её организатора. Лишь общего руководства и выборочных проверок. Лесьяр Строгов оставил своему сыну начальственный люд и офицеров, которые хорошо справлялись со своими обязанностями. Молодой державный князь приложил все возможные усилия, чтобы наследие отца стало ещё более действенным. Старания Всеслава не пропали даром. Сейчас, весной четыреста пятнадцатого года, полным ходом шла подготовка к походу в Крайнесточье и государь с удовлетворением отмечал как чётко выполняются все его поручения. Конечно, день правителя Рустовесской земли был полон множества забот, но тем не менее у него появилось время для жены и сына. Не то, что прошлой весной и летом.
По завершении очередного военного совета, Всеслав подумывал пойти потренироваться в казармы Старшей дружины. Но увидел, что исправник Тайной стражи Степан Глазков остался на своём месте, хоть государь и не просил его задерживаться. Такое без причины не случалось. Всеслав понимающе покачал головой и встал из-за стола. Степан тоже поднялся и подошёл к князю.
— Я слушаю тебя, исправник. Тебе ведь есть что сказать?
— Истинно, государь.
— Так в чём дело?
— Заговор. Очень опасный. Затруднительная ситуация для Вас и меня.
— Продолжай.
— Купцы сговорились выступить против державной власти. Хотят, чтобы их допустили до участия в государственных делах.
— Любопытно. То есть они хотят, чтобы я поделился с ними своей властью? А откуда тебе всё это известно?
— Мне донёс возглавитель союза бумажных ремесленников. Его призывал к участию купец Виктор, который занимается тканями и украшениями.
— Тому возглавителю разве не хочется иметь власть?
— Конечно же хочется, но он слишком Вас боится, чтобы участвовать в подобном предприятии.
— Ладно. Кто ещё в заговоре?
— Вдовая купчиха Ольга.
— Бывшая беззаконница моего отца?
— Да, она. Ещё Айвар, купец, торгующий воском и мёдом. Юрий, возглавитель ремесленного союза стекольщиков. Фёдор Пузо, который пенькой торгует. И Константин Солеторг тоже с ними.
— Все элаиты, — Всеслав сжал кулаки. Заговорщиков он хорошо знал, это были крупнейшие торговцы в Древгороде. — Про заговор только от бумажного ремесленника известно?
— Нет. Мои соглядники последили, подсмотрели где надо. Один отрок, прислужник в тереме купчихи Ольги, подтвердил, что все означенные не раз собирались у неё.
— Вот паршивцы! Значит хотят не только денег, но и власти побольше. Теперь всё понятно, зачем они испрашивали дозволения на увеличение числа боевиков. А этот Виктор недели две назад упросил меня одобрить проведение летней ярмарки… Хорошо, что ты сейчас узнал про заговор! Ведь как только просохнут дороги, мне нужно будет выступать в Крайнесточье. Как же быть? Таких крупных и богатых людей трогать опасно. К тому же все они мои единоверцы. Но и оставлять без внимания их сговор тоже нельзя. Что посоветуешь, Степан?
— Я думал над этим, государь. Мы можем подослать к одному из них убийцу. И когда дело будет сделано, намекнуть остальным на то, что нам известно о заговоре. Тогда им придётся притихнуть.
— Хм… — Всеслав почесал подбородок и задумался. — Такое вполне может сработать. У тебя ведь есть надёжные люди для такого дела?
— Само собой, государь.
— Тогда выбери самого лучшего. Приготовь всё в самой глубокой тайне.
— Будет исполнено.
— Нет, подожди, — Всеслав размышлял вслух. — Нам нужно уничтожить заговор, а так мы лишь припугнём их. Они не откажутся от своей затеи, станут ещё более осторожными. Хм… Слушай сюда! Заговорщики сейчас все в городе?
— Да, кроме купца Виктора. Он в отъезде.
— Жаль… Но да ладно, так даже лучше. Завтра перед рассветом твои бойцы явятся к этим подлецам и приведут их в темницу резиденции. Каждого усадим в отдельную камеру в разных её частях и допросим их по очереди. Взять их нужно будет одновременно, чтобы слух не пошёл.
— Моих собственных сил не хватит.
— Привлеки Дворцовую стражу и ещё из Старшей дружины для внушительности. Я распоряжусь. Всем объявить, что я приглашаю их на важную беседу. Пусть бойцы ведут себя вежливо и даже дружелюбно. Ни в коем случае никакого насилия или погромов. И главное, чтобы никто из купцов между собой не виделся и не разговаривал.
— Я понял, государь. Будет исполнено.
— Опасные испытания шлёт нам Единый!
— Истинно так.
— Я уже давно думал над одной вещью. Во время летнего похода она была неактуальна, ибо тогда речь шла о выживании. Но сейчас, тем более с этим заговором. Мы должны обезопасить себя на случай непредвиденной беды. Ты понимаешь о чём я, Степан?
— Пока нет, — улыбнулся пристав.
— Если враг или какие заговорщики захватят Древгород, мы должны усложнить их положение, а своё улучшить. Когда мы покончим с купеческим заговором, займись вот чем. Продумай тайный вывоз казны из сокровищницы.
— Она очень большая. Так запросто вывезти её не получится.
— Всю целиком и не надо. Нужно будет забрать до двух третей золота и серебра. Это вызовет замешательство у противника. А тем временем мы сможем организовать сопротивление.
— Я понял, государь. И куда подготовить вывоз?
— Помнишь, три года назад мы набрели во время охоты на странное место в Ловицком стане?
— Недалеко от того месте, где Мицальта впадает в Рустовесь? — Степан Глазков сразу понял о чём идёт речь. Тогда они наткнулись на медвежью берлогу, как сначала подумали. Но медведя там не было. Собаки никого оттуда не подняли, хоть и лаяли как взбесившиеся. Просто дыра в земле. Когда её очистили от коряг и травы, удивлённые охотники увидели внушительный лаз, обделанный камнем. В глубину вели покорёженные временем и скользкие от мха каменные ступеньки. Остатки какого-то сооружения Древних. Но пробраться слишком глубоко не удалось, потолок этого подземелья обрушился так давно, что кроме небольшой площадки, затопленной водой, там ничего не было.
— Да, — подтвердил Всеслав, — именно то место. Там вполне укромно, от посторонних глаз далеко. Как раз для укрытия казны подойдёт.
— Но там на дне воды по колено.
— Золоту с серебром вода не помеха.
— Да, это верно. Я всё продумаю, государь. Но как узнать, что пора вывозить?
— Две причины. Первое, это мой прямой приказ. Когда тебе передадут от меня «красные крылья», то ты немедленно собираешь деньги и прячешь их. Второе, это твоё собственное решение, если я по какой-то причине не смогу распорядиться лично. Например, буду ранен. Или буду в походе, когда к нам вторгнутся Вечерние короли. Если тревога напрасная, а ты уже всё вывез, то ничего страшного. Просто вернём деньги обратно.
— Я всё понял. Значит, «красные крылья»?
— Да, «красные крылья».
***
Когда малыша забрали, Агата горько плакала до самой ночи. Даже Вера никак не смогла её успокоить, только сама расстроилась. Может быть даже не меньше самой Агаты. Потом ночью, оставшись одна, она ещё долго жалобно стонала в темноте. Ей стало ужасно больно и одиноко. С четверть часа Агата пыталась отыскать кинжал, чтобы заколоть себя, но не нашла. Хотела пойти к кухарям, чтобы взять у них нож. И в это мгновение внутри неё будто что-то сломалась. Слёзы закончились. Закончилась её прошлая жизнь. Андрей остался в прошлом. Деян обезглавлен и остался в прошлом, их общего сына чужие люди забрали воспитанником в храмовое держание. Рядом с ней никого нет. При мысли о своих мужчинах она ничего не почувствовала. Легла в постель и остаток ночи проспала крепко, так как не удавалось уже очень давно.
На утро Агата велела прислужникам растопить баню. Когда всё было готово, девушка с удовольствием попарилась и вымылась. По её просьбе, прислужница хорошенько отхлестала Агату веником, в довершение облив затем ледяной водой. Заплетя косу и надев свежее платье, девушка некоторое время вертела в пальцах стеклянные бусы. Те самые, что были на ней когда она приехала в Миргород год назад. Их подарил ей Андрей в знак своей любви. Именно эти стекляшки так любил разминать Деян, когда ласкал своими ладонями её шею. Надевать или нет? Подумав немного, она бросила их в деревянный ларчик.
В тот же день Мирина вновь приняла её в свиту. Супруга хозяина Крайнесточья одарила свою воспитанницу недовольным взглядом. Агата сразу поняла в чём дело. Мирина очень хотела подарить своему мужу сына, но у неё родилась дочь. В то время как никому не нужный ребёнок Агаты оказался мальчиком. Но не только в том была причина недовольства. Мирина очень рассчитывала, что её соглядница от переживаний сморщится как засохшее яблоко и в конце концов сведёт себя в могилу своими страданиями. Вместо того перед обитателями резиденции и воспитанницами свиты объявилась сияющая красотой и свежестью молодая женщина, на лице которой не было и намёка на горе. «Засранка мелкая», — подумала про себя Мирина, с приветливой улыбкой приглашающе похлопав ладонью по пустующему месту на скамье рядом с собой. Агата присела.
— Агата, цветочек мой весенний, наконец-то ты вернулась!
— Спасибо, что заботилась обо мне все эти месяцы. И что слово сдержала, Дому моему помогла.
— Ну что ты, глупости какие! Мы же с тобой подруги. Я рада, что ты вернулась. То, что было, остаётся в прошлом. Жизнь продолжается, — Мирина улыбаясь, оглядела «подругу». Хотела себя сдержать, но не смогла. — Ты такая красивая стала! Все мужи от тебя с ума сойдут. А не боишься, что я тебя такую красавицу на кухню отправлю горшки мыть?
— Нет, не боюсь, — улыбнулась Агата. — Мне не в диковинку. К тому же это намного веселее, чем в старой резиденции сидеть в одиночестве.
— Умничка моя, — Мирина погладила Агату по щеке. — Ну ступай, тебя, вон, Вера, ждёт. Да и с другими воспитанницами познакомься. Пока тебя не было, я многих в супружество отдала, некоторых мужья увезли или родители обратно забрали. Зато новые девицы приехали.
Агата, вежливо кивнув, удалилась. Мирина поглядела ей вслед, оценивая в который раз стройную фигуру. «И наказать-то мне тебя не за что, — подумала Мирина. — Дрянь!»
***
Под усиленной охраной отрядов Дворцовой стражи и Старшей дружины, подозревавшиеся в заговоре купцы были доставлены в резиденцию державного князя. Там их без разъяснений отправили в заключевницу и заперли в разных камерах. Всё прошло как надо. Никто из них не знал, об аресте других заговорщиков. Теперь настало самое трудное. Нужно было разузнать о подробностях заговора. А разузнав, уничтожить.
Первым делом державный князь, сопровождаемый исправником Тайной стражи, явился к вдовой купчихе Ольге. Она не выглядела ни растерянной, ни напуганной. Держалась с величавым достоинством, которое Всеслав отмечал и раньше.
— Государь, — вдова сухо поклонилась.
— Приветствую тебя, Ольга. Скажи, тебя не занимает вопрос, почему ты оказалась здесь?
— Нет, государь, — Ольга сохраняла невозмутимость. — Хотя твой отец принимал меня в более знатных покоях.
— Да, верно, — Всеслав внимательно посмотрел в глаза вдовы. По её тону он понял, что заговор действительно существует. Непричастный человек захотел бы знать причину своего заточения. А вдова безразлична как замёрзший пруд. — Но ты не думай ничего плохого. Это просто временная мера ради твоей же безопасности.
— Хорошо.
— Ответь на такой вопрос. Мой отец ведь был у тебя, вечером накануне своей смерти?
— Да, мы провели с ним время.
— А он ни на что тебе не жаловался?
— На что мне мог жаловаться хозяин Рустовесской земли?
— Например, на своё здоровье.
— Нет. Он поел у меня, мы поговорили.
— О чём?
— Он предложил мне стать его законной женой. Я согласилась. Не будь на то воли Единого, я бы стала твоей мачехой. Но Элай распорядился иначе. И теперь наша страна воюет сама с собой. Это плохо.
— Плохо для торговли?
— Плохо для всех нас. Торговать всегда выгоднее, чем воевать. Но ты достойный сын своего родителя. Я рада тому, что ты одержал победу прошедшим летом. Верю в твою победу над всеми врагами.
— Спасибо. И последнее, Ольга. Ты что-нибудь знаешь о заговоре?
— О заговоре?
— Да. Против меня лично или против державной власти.
— Нет, — отрезала Ольга. — Ничего не знаю.
— Если вдруг узнаешь, сразу сообщи мне.
— Непременно.
— Ну и славно. Побудь здесь ещё немного, тебя скоро отпустят.
Ольга уселась на специально принесённый для неё стул и посмотрела на лучик весеннего солнца, пробивающегося сквозь железную решётку под потолком.
***
После разговора с Ольгой они спустились в подземелья, где в каменных камерах содержались другие участники заговора. Когда тюремщик отворил им тяжёлую дверь, Айвар встал с пола и сощурился, прикрывая лицо руками от пламени факела, который был в руках Степана Глазкова.
— Приветствую тебя, Айвар! — Всеслав говорил нарочито вежливо и приветливо.
— Государь. Простите, не разглядел Вас с темноты.
— Ты ведь знаком с купцом Виктором? — Всеслав заметил, что купец насторожился.
— Тот, который торгует украшениями и дорогими тканями? Конечно, знаю. А что с ним?
— Он мне во всём признался.
По лицу Айвара молнией прошла вспышка ужаса, глаза затравленно сверкнули страхом. Князь увидел ещё одно подтверждение своим догадкам. Но купец мгновенно взял себя в руки и совершенно спокойно спросил:
— В чём он признался, государь?
— В заговоре.
— Вот как? Хм, интересно. И в какой же он впутался заговор, с кем?
— С тобой, твоими подельниками. Ольгой-вдовой, Константином Солеторгом, Фёдором Пузо, Юрием стекольщиком. Они уже признались.
— Я знаком с ними всеми. Но про заговор ничего не знаю.
— Ты уверен в этом?
— Абсолютно. Ни о каких заговорах никогда не слышал. Если бы узнал, сразу же рассказал бы.
***
Константин Солеторг также оказался непреклонен. Ни тени сомнения не было на его лице. Его голос не дрожал, он не запинался и не прятал глаза. На все расспросы отвечал лишь одно: «никаких заговоров, я твой верный слуга». Потратив час на пустые расспросы, Всеслав удалился. Степан Глазков посоветовал попробовать надавить на купцов. Уже было ясно, что сговор существует. Но нужны были признания, дабы узнать все подробности. Обычно поступали проще — отдавали преступника мастеру страданий, и тот вырезал из тела арестанта все сведения. Но сейчас так было нельзя поступить. Речь шла о самых богатых купеческих семействах, к тому же бывших ближайшими союзниками престола.
Под давлением державного князя, Фёдор Пузо почти признался в заговоре. Но в последний момент нашёл в себе силы замолчать. Видимо, когда понял, что пытать его никто не будет. Оставался только Юрий, возглавитель союза стекольщиков.
— Если ничего из него не вытрясем, — сказал Всеслав, — пойдём по новой.
— Государь, — Степан Глазков улыбнулся своей мысли, — иногда угроза пыток пугает сильнее, чем сами пытки.
— Да, ты прав. Зови сюда мастера боли.
***
Юрий не знал сколько прошло времени с того момента, как к нему в дом пришли воины державного князя и настоятельно пригласили в резиденцию на разговор. Такое не было частым событием, но иногда случалось. Правда обилие ратников при полном вооружении говорило об особых обстоятельствах. Это была первая странность. Волнение Юрия усилилось, когда вместо Большого зала или княжеских покоев, Юрия увели в темницу, причём в нижний её ярус, в подземелья. Последовавшие за тем часы ожидания лишь добавили тревог.
Когда за дверью послышались шаги, он встал с пола, на котором лежал и прислушался. В открытую дверь молча вошли люди, ослепившие ремесленника светом своих факелов. Кто они и сколько их было, он разглядеть не смог. Его подхватили под руки и поволокли к стенке в которую были вделаны стальные скобы. На запястья ему надели кандалы с цепями и прикрепили к скобам. Он уже более-менее видел, когда оказался прижат к стене с разведёнными в разные стороны руками. Юрий узнал державного князя Всеслава и исправника Тайной стражи. Пыточных дел мастер раскладывал на полу свои жуткие инструменты. Всё это происходило в полной тишине. Лишь звякали по измазанной запёкшейся кровью и маслом тряпице какие-то щипцы, лезвия, ножницы.
— Князь! — в ужасе выкрикнул Юрий. — Князь, что Вы делаете! Зачем это? Что вы хотите? Что происходит? Почему Вы молчите, что это?! Что надо?
— Мне ничего не надо от тебя, — после долгого молчания ответил Всеслав. — Я уже всё знаю. Твои друзья тебя предали, всё рассказали. Ты больше никому не нужен, особенно мне.
— Что… Что это значит? Что они рассказали?
— Всё… С учётом того, что про тебя выложили, у меня нет другого выхода, кроме как пытать тебя до смерти, а труп сжечь.
— Но… Кто рассказал? Я знаю! Это была Ольга, Виктор, Айвар, Фёдор и Константин Солеторг?
— Они, да, — Всеслав сделал вид, что ему совсем не интересно. — Я помилую их за честность. А вот тебя придётся убить. Как главного заговорщика.
— Меня?! Нет, я вовсе не главный. Главный Виктор! А придумала всё Ольга!!! Это не я!
— Государь, — вперёд вышел Степан Глазков, именно в тот момент, когда было нужно. — Похоже, что у него своя версия. Может выслушаем его?
— Думаешь нужно? Если он только всё честно изложит, посмотрим, может есть смысл сохранить ему жизнь.
— Я всё расскажу, государь! Всю правду.
Вскоре Юрий, возглавитель ремесленного союза стеклоделов, изложил Всеславу Строгову всё, о заговоре и своём участии в нём. Потом ещё около часа ушло на то, чтобы Юрий собственноручно изложил свой рассказ на бумаге.
***
Яркое весеннее солнце то и дело высовывалось из-за серых туч, чтобы прижечь своими лучами умирающие сугробы. Во дворе резиденции державного князя выстроились плечом к плечу воины Старшей дружины и Дворцовой стражи. Перед их стройными рядами были поставлены купцы, которых вывели на свежий воздух из холодных подземелий. Растерянные, они глядели в разные стороны. На них же, помимо ратников, смотрели ещё и все обитатели резиденции, появившиеся кто откуда. Семья князя и ближайшие офицеры с крыльца, воспитанницы свиты и прислужники из окон и подсобных помещений.
Наконец, вышел сам Всеслав Строгов. Он величественно подошёл к купцам и громко провозгласил: «Сегодня эти добрые люди сделали очень большое дело для меня и всех нас. Они донесли мне об опасном заговоре, созревшем в купеческих концах». После чего поочерёдно поблагодарил Ольгу, Юрия, Айвара и Фёдора, демонстративно пропустив Константина. Отойдя чуть в сторону, Всеслав указал на Солеторга: «Вот этот человек замыслил убийство меня, моей жены и детей. Но, слава Единому, мои добрые друзья предупредили меня об опасности. Стража, взять его!» Подбежавшие с двух сторон бойцы Тайной стражи, окружили Константина. Перед рядами ратников поставили большой пень. Вперёд вышел глашатай, развернул бумагу и громогласно стал зачитывать приговор.
— Ты бы снял свои одеяния дорогие, Константин, — обратился к купцу державный князь, — запачкаются.
— Вот значит как ты своё правосудие творишь, государь? — Солеторг стал невозмутимо расстёгивать пуговицы на кафтане.
— Мои добрые друзья предупредили меня, — Всеслав указал на открывших рты и в ужасе наблюдавших за происходящим оставшихся заговорщиков. — Не переживай, тело твоё отдадут семье и похоронят как полагается.
Палач со своим топором уже был на месте. Жена Всеслава Зима со своими воспитанницами удалились, дабы не смотреть на казнь. Константин остался только в рубахе. Когда приговор был зачитан, купца поставили на колени, а шею его положили на пень. Перстень на его руке засверкал в лучах вылезшего солнца. Всеслав наклонился к уху Степана Глазкова: «Пусть твои люди пустят слух, что заговорщики все сдали его единогласно, пускай все запятнанные ходят. Так они друг друга подозревать станут и доверие к ним ещё не скоро вернётся». Палач убил Константина с одного удара. Ольга лишилась сознания, упав в руки Айвара и Юрия. Ещё один удар понадобился палачу, чтобы отделить голову от тела. Шлёпнувшись в сырую истоптанную землю, она прокатилась немного и остановилась. Белая купеческая рубаха окрасилась кровью.