В Древгород были введены Старшие дружины Юрьевых, Озеровых и Булатовых. Частично разместили Храмовые дружины и тяжёлую пехоту для караульной службы у резиденции. Остальная же масса вежинских войск разбила лагерь за стенами. Дворцовая стража заперлась в своих казармах и не высовывалась оттуда. Мятежные купцы, сумевшие словами и золотом убедить победителей в своей полезности, расставили боевиков возле теремов и складов для их охраны. В остальных концах и слободах города усиливалась безнарядица. Никто из победителей не горел желанием брать на себя ответственность за поддержание порядка в столице Рустовесского государства, были дела и поважнее. Поэтому ратники Вежинского содружества, не особо стесняясь, отказывались платить в харчевнях, отбирали у жителей приглянувшиеся им вещи или еду. Появились случаи насилия над женщинами. Видя отсутствие стражи на улицах, к грабежам присоединялись и местные древгородские окаянники.
Пётр Строгов разместился в княжеских хоромах, в покоях своего старшего брата. Ложе занял раненый Всеслав. Здесь же ежедневно были лекарь, Зима с маленьким Красимиром и Егор Михайлов. Все они спали в этой же комнате, на сундуках и скамьях. У входа постоянно дежурила пара охранников Петра. Юный князь с горечью подумал, что эти покои единственное место в Древгороде, которое полностью находится в его власти.
Егор Михайлов ушёл в баню, Зима с ребёнком спали на придвинутом к ложу сундуке, лекарь же дремал на скамье у стены. Пётр сидел у постели брата, облокотившись на колени. В руках он держал кинжал, который бессмысленно крутил в пальцах и размышлял о дальнейших делах. Видогост Булатов был в бешенстве из-за того, что Пётр не позволил убить брата, даже разговаривать с ним не хотел. Но всё равно, нужно вывезти из Миргорода Веру, а также жену Егора, Агату. Потом надо как-то вернуть под свою руку военные отряды…
— Если хочешь меня прирезать, сейчас лучший момент, — раздался тихий голос Всеслава. Пётр от неожиданности едва не уронил кинжал на пол.
— Да… Всеслав! Я не хочу тебя убивать. Ты был без сознания и может не знаешь, но я…
— Ты спас меня и жену от расправы, я знаю, — Всеслав говорил тихо, на пределе сил, с трудом шевеля потрескавшимися губами.
— Если ты всё знаешь, тогда к чему это? — Пётр невольно тоже перешёл на шёпот.
— Ты… поступил как порядочный человек. Как брат, родич. По совести… Благородно… Не дал убить беззащитного… Но твой поступок глуп, если смотреть на него с высоты престола. Ведь тебя сделают державным князем?
— Ну да, так решили.
— И для державного князя Петра Строгова живой старший брат это угроза. Что вы решили делать со мной?
— Тебя лишат всех титулов и сошлют в острог Яблочный.
— Яблочный? В устье Рустовеси?
— Ага.
— Далеко от Вежинского содружества, им будет начхать. А вот тебе опасно… Если я не умру, то рано или поздно между мной и тобой начнётся война.
— Зачем ты говоришь мне это?
— Ты поступил честно и благородно. Я стараюсь ответить тем же. Мы уже не та семья, что дружно жила под защитой нашего отца. Война всё изменила. Ты спасаешь не жизнь брата, а жизнь будущего врага.
— Я спасаю брата. И если боги повелят нам быть врагами, то пусть так и случится, но потом.
— Твой выбор…
Повисла тяжёлая пауза. Пётр встал, отворил ставни и в комнату потянуло прохладой улицы, которая разбавила спёртый воздух, наполненный запахами пота, крови и лекарских снадобий. Вернулся, сел обратно и решительно убрал кинжал в ножны.
— Что с моими войсками?
— Полный разгром. Вежинцы тоже понесли большие потери, но у твоих… В битве почти сорок тысяч убитых и раненых. По приказу Видогоста раненым никакая помощь не оказывалась, так что многие из них уже мертвы. А потом он набросился на безоружных пленных и перебил их… Почти всех. Кто-то сумел бежать.
— Сколько?
— Не знаю. Около пяти тысяч сумели бежать. А всего в плену было двадцать тысяч. Я буду державным князем без войска. Только стража осталась.
— Лютогост?
— О нём ничего не известно. Олег Волков погиб. Ростих Клыков в плену у Юрьевых.
— И как союзники держатся?
— Ну, пока не рассорились ещё. Хотен Юрьев требует заключать мир как можно быстрее. Ведь по его пределу целое войско сваяльцев сейчас ходит. И ещё тысяча или две из тех твоих ратников, что в битве уцелели. Я слышал, что они тоже в Густошумье направились. Чернек Озеров и Видогост Булатов уже отказались помочь Хотену против сваяльцев. Говорят, твой предел, твои заботы.
— Понятно, почему Юрьев так торопится.
— Они казну хотели поделить в качестве возмещения убытков. Но она пустая оказалась.
— Совсем пустая? — Всеслав, превозмогая боль улыбнулся.
— Кое-что осталось. Но намного меньше, чем по ведомостям Чеканной управы числится. Куда делись деньги?
— Откуда мне знать…
— Ну само собой, брат, откуда тебе знать? Они разделили то, что оставалось. Я теперь буду державным князем без войска и без казны.
— Выдавай жалование продуктами. Хлебом, картофелем.
— Похоже, придётся.
— По другому никак. Иначе от тебя все писари разбегутся и остатки ратников.
— Да… Ладно, спи. Завтра уже будем мир подписывать в Большом зале.
Ночью все крепко спали, когда Пётр услышал подозрительную возню за дверью. Он приоткрыл глаза. В покоях горела лишь одна свеча. Зима с Красимиром спали, его телохранитель Егор Михайлов дремал прямо на полу, прислонившись спиной к сундуку, на котором лежала жена Всеслава с сыном. Лекарь на эту ночь отпросился повидать семью. Дверь еле слышно отворилась. Может, он решил вернуться? Пётр приподнял над скамьёй голову. В проходе появился незнакомый человек в кафтане цветов Дворцовой стражи. В руках его тускло отсвечивал кинжал. Незнакомец огляделся, соображая что к чему. Затем, приметив Всеслава, шагнул к его постели. Пётр вскочил со скамьи, грохнув сапогами об пол и доставая своё оружие. От шума проснулась Зима и закричала, следом заплакал испуганный Красимир. Пётр Строгов встал на пути убийцы. Злодей с силой врезал юноше кулаком в лицо, отчего он упал. В глазах потемнело, но Пётр ткнул наугад в сторону врага. Кинжал воткнулся куда-то и раздался сдавленный крик боли. Егор Михайлов сбил нападавшего ударом ноги и тот повалился на пол. Телохранитель выхватил из его рук кинжал и приставил к горлу. Пётр, шатаясь встал и поглядел под ноги. Из живота злодея торчала рукоять его орудия. Пол был залит кровью.
— Кто тебя послал? Отвечай! — Михайлов надавил убийце на живот. — Отвечай! Ты и так покойник.
— О… О…
— Озеровы?
— Купч… О… енег да… — только и успел сказать душегуб.
— Умер…
Егор выглянул за дверь. «Мертвы», — сказал он о дежуривших там стражниках. Пётр дотронулся до начавшего распухать лица. На пальцах осталась кровь. Зима с благодарностью обняла его и усадила на скамью, чтобы осмотреть фингал. В коридоре послышался шум, бежали другие телохранители. Юный князь встретился глазами со своим братом. Всеслав улыбнулся ему.
— Твой выбор.
— Знаю, — ответил ему Пётр, — больше не будем об этом.
***
Пётр Строгов восседал на отцовском престоле в Большом зале и осматривал затекшим глазом собравшихся. Распухшее от полученного в ночной схватке удара лицо сильно болело. Можно себе представить как больно Всеславу, если его так искромсали. Предельные князья заверили, что никто из них убийцу не подсылал и никто нарушать договор не собирался, тем более, в ночь перед заключением мира. Было понятно, что наёмник пришёл именно за Всеславом и имел категорический приказ не убивать Петра, поэтому лишь ударил князя по лицу, когда тот сам полез в драку.
У подножия престола, по правую руку, на особых скамьях уселись князья Вежинского содружества — Чернек Озеров, Хотен Юрьев и Видогост Булатов. Сзади них стояли воеводы Храмовых дружин. Чуть поодаль от них держали на цепи Ростиха Клыкова, предельного князя Хладоручья, одетого в платье грубой ткани, которые носят обычно узники в заключевницах. Всеслава Строгова, лежащего на носилках, положили у противоположной стенки, по левую руку от Петра. Рядом с ним была его супруга, Зима. Вокруг трона и вдоль стен выстроились дружинники Вежинского содружества. В конце зала, у дверей, стояла толпа почётных гостей из офицеров победившего союза и знатнейших людей Древгорода.
Церемония началась. Вперёд вышел глашатай из Законной управы с листом бумаги в руках и хорошо поставленным голосом, так что было слышно любому в зале, зачитал:
— Сим высочайшим указом, одобренным всевеликими и благородными князьями Содружества Вежинского, провозглашается, что с дня нынешнего, с первого полносвета четыреста шестнадцатого года во всей земле Рустовесской заканчивается война и начинается жизнь мирная. Князь-отступник Всеслав, сын Лесьяра из Великого Дома Строговых, лишается всех своих титулов, званий, земель и доходов и с женой своей, и с сыном их общим, и с сотней ратников, отправляется на вечные времена в бессрочную ссылку в Яблочный острог, без права на возвращение. Новым державным князем Рустовесского государства и владыкой Древгорода провозглашается Пётр, сын Лесьяра из Великого Дома Строговых. Земля Рустовесская на вечные времена отказывается от элаитства и держится только благих богов. Отныне и навеки все доходы от налогов и податей остаются в пределах и князья предельные ничем державному князю не обязаны. Вся власть в пределах отныне и навек признаётся лишь за предельными князьями. Рубежная и Тайная стража распускаются за ненадобностью. Державный князь остаётся как и во все времена былые хозяином земли Рустовесской, обязанным решать споры среди верных своих подданных. О чём вольные грамоты вручаются Чернеку, сыну Эстера из Большого Дома Озеровых; Хотену, сыну Стоума из Большого Дома Юрьевых; Видогосту, сыну Боримира из Большого Дома Булатовых.
Из-за престола вышли писари Законной управы и с нижайшими поклонами вручили предельным князьям грамоты, лежащие на серебряных блюдах. «Странно, что эти блюда ещё никто не украл», — подумал Пётр, безрадостно глядя как его подданные берут грамоты, гарантирующие им полную независимость.
— Большой Дом Клыковых, — продолжал глашатай, — объявляется лишённым всяких наследственных и владетельных прав на Хладоручье. Хладоручье не является более пределом, а землями его могут свободно распоряжаться Озеровы, Юрьевы и Булатовы, на основании взаимных о том договорённостей. Участь Дома Волковых и предела Солоплаж решаться будет в дальнейшем на переговорах державного князя и Вежинского содружества с наследником предельного князя Олега, его сыном Харитоном, — глашатай свернул бумагу. — Именем державного князя, прошу всевеликих князей предельных скрепить мирный договор подписями.
Первым подписался Пётр Строгов, за ним предельные князья и воеводы Храмовых дружин. Звякнув цепью и злобно покосившись на победителей, начертал своё имя на бумаге и Ростих Клыков. «Нужна ещё подпись бывшего державного князя», — писарь посмотрел на Всеслава, но тот был без сознания.
— Да пусть он к Килме в гости идёт, — выругался Видогост. — Зачем он нам вообще?
— Подпись нужна, — настаивал писарь.
— Я бы на его месте тоже сознания лишился, — съязвил Чернек, чем вызвал смех окружающих.
— Давайте я подпишу, — Зима сделала шаг вперёд.
— Женщина руку приложит к государственной бумаге? — усмехнулся Хотен Юрьев.
— Да пускай, какая разница, — неожиданно поддерживал её Видогост Булатов. — Какая разница, кто там напишет чего? Договор имеется, и у нас есть пятьдесят тысяч ратников для любого, кто усомнится в его крепости.
Под всеобщие насмешки, Зима Строгова написала имя своего мужа под мирным договором.
***
Ладья, обогнув несколько небольших островков, на которых виднелись разрушенные остатки сторожевых башенок, пристала к песчаному берегу, недалеко от острога с названием Яблочный. Он был основан больше трёх столетий назад для охраны устья реки Рустовесь от мирлийских разбойников. Позже в нём стали устраивать свои склады купцы, используя крепость ещё как торговое поселение. Но в последние годы Яблочный пришёл в упадок. Внимание державных князей было больше устремлено на борьбу с киврийцами, Вечерними королями и кочевниками, а также на внутренние конфликты. По мере того как Рустовесь очищалась от лихих людей, значение острога как опорного пункта для купцов снижалось. Правящий здесь Малый Дом князей Копиных потерял почти всех своих мужчин во время Киврийской войны, чёрного мора и стычек с мирлийцами, после чего уже отец Всеслава Лесьяр Строгов был вынужден поставить здесь в качестве командира гарнизона служилого офицера из Рубежной стражи. Теперь офицера отозвали в Древгород, а его место занял бывший державный князь.
Прибывшие вместе с Всеславом воины и прислужники стали разгружать вещи и припасы. Князь, из-за продолжавших болеть ран, не смог самостоятельно спуститься с ладьи, его сняли на носилках. Из ворот острога, одна створка которых не раскрывалась из-за проржавевших петель, высыпали жители, чтобы поприветствовать сосланного государя. С трудом передвигавшийся Всеслав и его жена оказали простолюдинам честь, отведав поднесённые выбранным старшиной хлеб и воду. После чего Всеслав поклялся быть им честным судьёй, надёжным защитником и заботливым хозяином. Жители так же поклялись новому управителю в верности.
Зима обратила внимание мужа на маленькую деревянную бейту. Кроме неё других святилищ в остроге не было. «Мы все здесь элаиты, — пояснил старшина. — Давно уже все молимся Единому». Всеслав с трудом взошёл на крепостную стену, Зима придерживала его под руку. Стены были наполовину прогнившие и кое-как залатанные.
— Осторожнее, любимый, не упади.
— Ничего, — улыбнулся Всеслав, — оправлюсь от ран, наладим тут всё.
— Что всё, — не поняла Зима, — стены?
— И стены, и жизнь. Очень выгодное здесь местоположение!
— Ой, ты всё о своём. Война ведь кончилась.
— Нет, милая. Война может закончиться, когда есть один победитель. А когда их несколько, наступает лишь перемирие.
— Какой ужас!
Они обошли крепостную стену по кругу. Всеслав залюбовался видом Рустовеси, с её поросшими деревцами и кустарником островками, вливавшей свои воды в Полуденное море. И самим морем, отливавшим невероятно завораживающими оттенками голубого и синего. Тем более, что бывший государь не привык видеть такую массу воды. Деревьев — пожалуйста, но не воды.
«Приближается отряд!» — донёс один из караульных. Они прошли на западную часть стены. Вдоль берега моря двигались несколько сотен конных и пеших воинов под серебряной звездой на красном поле.
— Это что? Нас опять хотят убить? — Зима прижалась к супругу, одновременно прячась за ним и защищая. От её чрезмерно крепких объятий раны Всеслава разболелись.
— Вряд ли. Могли бы убить в Древгороде или на реке. А эти откуда-то с запада идут. К тому же у Петра нет столько войск, чтобы за мной их слать.
Спустя около получаса отряд оказался под стенами острога. Ратники выглядели весьма дружелюбно, никто не готовился к бою. Вперёд выехал офицер, в котором Всеслав признал полковника Дворцовой стражи, который был оставлен начальником гарнизона в храме Благопроявлений в начале прошлого года.
— Государь, — обратился полковник к Всеславу, явно радуясь, что не ошибся в своих расчётах, — мы прибыли служить Вам! Наши жизни, наши копья, мечи и топоры в Вашей воле!
Больше книг на сайте - Knigoed.net