В носы бомб вворачивали конические взрыватели из алюминия, но что в взрыватели — этого не знал.
Нормальные взрыватели выполняли возложенную на них работу чётко и аккуратно, но и в "славной семье бомб" были "уроды и отщепенцы", кои от удара об землю не выполняли возложенных обязанностей и не давали бомбе "разгуляться". То есть, не взрывались!
С окончания войны прошло шесть десятков лет, но "дефективные" бомбы, "отказники" и до сего времени не все выявлены. Находят "неразорвавшиеся боеприпасы" к случаю, вызывают специалистов и те нейтрализуют "голос войны". До анекдота:
— одна такая "дефективная" немецкая бомба пробила хибару в "частном жилом секторе", ушла в подпол и там осталась.
Прошло лет двадцать, хозяин домовладения "вспомнил" о бомбе и "сообщил куда следует". На "заявление трудящегося" немедленно последовал отзыв и прибыли специалисты по "переговорам с неразорвавшимися бомбами": сапёрами.
И приступили сапёры к извлечению вражеской бомбы с того, что и нужно: с разбора пола в доме. Роют-копают — всё, хватит, на большую глубину бомбе не спрятаться, но для перестраховки миноискатель в дело пустили: нет ничего! Не сигналит миноискатель, не отзывается на металл!
— Как нужно понимать ваше заявление о бомбе!?
— Я думал…
… мечтал человек: "разберут прогнивший пол в доме, а потом новый сделают…" — наивный! За попытку "ввести в заблуждение" власти крепко его пуганули, да так, что за свои "кровные" пол и заменил!
Думается: чудак-человек, если бомба-уродина не взорвалась при встрече с землёй шесть десятков лет назад, то с чего бы ей сейчас взрываться? Была молода — "молчала", не взорвалась, так следует в старости "рот открывать"?
Известен только один случай общения сверстников с неразорвавшейся бомбой: зимой видел, как трое ребят везли бомбовое "сокровище" к себе в дом. Бомба тогда вроде бы не разорвалась от рук "юных сапёров":
взрослые успели им вогнать "ума в задние ворота".
Какая из бомбы была лучше? Та, что громыхнула при падении, или которая упала молча, но потом чуть сработала от стараний сверстников? Склонен уважать бомбу, коя, исполнив стабилизатором "сольную партию" "Фь-ю-ю-о-о-у-у"! заканчивала "выступление" взрывом, который только мне казался как:
— КВАМ!!! — разрывы бывали дальними и близкими, большого веса "в пересчёте на тротиловый эквивалент
пересчёте на "тротиловый эквивалент" и среднего, но они всегда был плотными, ощутимыми:
— КВАМ! — это когда далеко, но когда бомба рвалась поблизости, то к основному звуку взрыва добавлялся тяжелый, мощный и ощутимый звук-удар:
— Т-Т-Т! — произведенное взрывом давление воздуха и звуком-то нельзя было назвать, это было какое-то болезненное давление на перепонки ушей. "Симфония войны. Часть первая"
Совсем скоро по силе воя бомбовых стабилизаторов, многие научились определять район падения "гостинцев". Меньшая часть граждан, из наивысших специалистов, бралась определять расстояние в метрах от себя и до места падения "подарка с неба". Ошибку давали в метрах.
— Основное назначение бомбовых стабилизаторов было не держать бомбу носом со взрывателем к земле, а проверять прочность "запорных" колец у "мужественных советских" граждан.
Вопрос о произвольном открывании сфинктеров выглядел так: открывайся он, не делай этого, но если ему нечего удерживать в прямой кишке на самом выходе, то для чего тогда он вообще нужен!? Если бомбы одна за другой сыплются, тогда получалось, что суждено жить с постоянно отрытым "запорным" кольцом? И как долго? Не пора ли прикрыть "сдерживающую решетку"? И впрямь: довольно скоро мой сфинктер стал храбрым и прекратил выкидывать подлые штучки, сопровождавшиеся неприятным запахом. Вонью, то есть. Отчего такое произошло сравнительно быстро — не могу дать объяснения. Бес искушает:
— Не испытываешь желание и сегодня проверить на прочность своё состарившееся "запорное устройство"?
— А что, разве предстоит "повторение пройденного"? Кто-то собирается пустить на меня, как прежде, фугаску весом в двести пятьдесят килограммов и со стабилизатором? Желает проверить мой сфинктер на прочность? И если "кольцо" не приоткроется и на миллиметр, то признают прежнюю "школу выживания" лучшей?
— Хочу предложить "проект перевоспитания" карательным органам отечества: не нужно террористов держать в тюрьмах! Тюрьма — это, считай, тепличные условия! Тюрьма — это всё же, пусть и низкая, ограниченная, специфическая, но культура. А "зиндан" — совсем другое дело! Им зинданы нужны, они в соображениях дальше зинданов не идут. Посадить в любимое сооружение из расчёта "два квадратных метра на одного… Можно и плотнее… Затем устроить на эти зинданы налёт старой авиации с бомбометанием. Для них хватит и картонных бомб, но со стабилизаторами. Для воя. Непременно со стабилизатором: молчаливая бомба — не бомба!
В "редкую стёжку" можно бросать и настоящие бомбы времён "большой войны". Что-то вроде "десерта", и тогда сфинктеры сами, без удержу, откроются у любого "джигита". Обделавшимся "героям" не давать мыться, но кормить обильно и часто! Бомбёжек не отменять! Положительный эффект в "перевоспитании" наступит через месяц, а у более "стойких" и тупых — через шесть недель.
— Бес, скотина, кого хочешь проверить!? Меня!? Готов участвовать в "проекте", о котором говорил выше. Готов поселиться в любой зоне на любой срок! Если со своими семью десятками прожитых лет, проживая в зоне, не проявлю прежней прыти при налётах авиации и позволю накрыть себя устройством со стабилизатором в заднице — туда мне дорога! и никаких сожалений! Ведь когда-то и как-то нужно заканчивать пребывание в этом "самом прекрасном из миров"! Главное — не обделаться при расставании с миром…
— Рискуем получить звание "пропагандистов войны".
— Разве где-то призываем к войне? Явных и прямых призывов к войне не позволяем. Да и опоздали мы с призывами: война уже идёт. Нет желания воспевать военные действия, не хочу славить чьё-либо оружие. Оружие нельзя воспевать! Как можно петь о водородной бомбе? Каких гимнов заслуживает водородная бомба? Или простая ракета с разделяющимися боевыми головками? Как её восславлять?
Прелесть войны — ума люди набираются быстро. Смышлеными становятся без различия пола и возраста. Любой и всякий становился фаталистом, уповающим на "волю божью и судьбу". Мало, кто тогда знал, что такое "фатум" и с чем его едят, но и дети повторяли за взрослыми "от судьбы не уйдёшь". Говорить осознанно о каком-то непонятном "роке" в шесть лет — смешно, и всё же мы быстро превращались в "стариков".
Последующая жизнь была выходом из полученной в войну "детской старости", но кто и как выходил из неё — тема исследования будущих психиатров. Заметил одну особенность за теми, кто перенёс войну: они долго живут.
— Объяснение феномену простое: война тебя состарила, об этом сказал десятью строчками выше. Потом выходил из "детской старости" не менее трёх десятков лет, плюс среднестатистические пятьдесят семь — в итоге получается девяностолетнее долголетие! — закончил бес подсчёты.
— Похоже на то, как если бы на вечеринке все пьют одинаково, но поутру от перепоя каждый страдает по-своему и лечится на свой манер. Годится?
Закончу "физиологические" изыскания о "запорных кольцах" детских организмов: девочки ужасы налётов переносили труднее и просились справить "малую нужду" при далёких звуках моторов приближающейся авиации.
— Нечему удивляться! У девочек "настрой" выше и тоньше вашего, мужского. Сколько об этом можно говорить!? Они прекраснее и слабее — вступился бес за девочек военного времени — упомянутые "запорные кольца" Природа в необходимых местах тела сделала не одинаковыми по прочности. Ошиблась, матушка, напутала: женщинам поставила слабые "запорные кольца" на выходе, а вам, грубым оболочкам — "на входе"… Да, в глотках… Среди мужчин много экземпляров, у которых сфинктеры в горле или вообще отсутствуют, или владельцы "колец" способны их открывать в любой обстановке! В народе и диагноз есть:
— Горло у него широкое! — и ошибаются: горло-то стандартное, но сфинктер в горле особой конструкции. Если у обычных людей он открывается частично, то у таких — полностью!
Подобное удивительное запорное кольцо в горле было у того мастера, что когда-то порадовал анекдотом о кавказце. Как-то раз предложил глотнуть молока из стеклянной тары, была такая в древности в "социалистическом отечестве":
— Давай — запрокинул голову, вставил в ротовое отверстие горлышко бутылки, и не делая глотаний, вылил содержимое в желудок. По времени процедура продолжалась не дольше того времени, которое необходимо для того, чтобы молоко просто вылить на землю. Если все прочие люди при подобной процедуре не могут обойтись без глотательных спазмов, то для мастера такое было лишним.
— Впору шпаги глотать… был бы редкостный цирковой номер — было жаль вылитого молока.
— А шпага есть? — вытирая губы, спросил мастер.
Вернусь в погреб: благодарю ту ночи, когда образовались два неравных лагеря. Первый и основной состоял из сторонников полного молчания при нанесении бомбовых ударов по подвалам; другой лагерь, ничтожный и малый, "глубоко неправый в заблуждениях", но ироничный и злой, как всякое меньшинство, возглавлялся матерью и целиком состоял из её отпрысков. Как известно из истории, меньшинство всегда неправо!
И вторую благодарность оглашаю прошлому примитивному "убожеству": в ночь "не санкционированного открывания запорных колец в причинных местах" спасающихся граждан, после первого, далёкого разрыва бомбы со мной началось необъяснимое явление: тело стало сжиматься в комок.
Заодно сжималось и "запорное кольцо". Явление было новым и непонятным. Чего было сжиматься? Находился в подвале, был под его защитой, но почему хотел превратиться во что-то ещё более мелкое, стать таким маленьким, чтобы большая бомба промахнулась!
Возможно, что тогда в подвале кто-то ещё сжимался так, как и я, но этого так и не узнал. Стремление стать маленьким переходило в окаменение, и его я испугался больше, чем взрыва далёкой бомбы. Что могло твориться в организме, отчего и почему сжимался — сегодня это может объяснить любой школьник не ниже восьмого класса общеобразовательной школы с медицинским уклоном. Сегодня, что в прошлом было непонятным, находит объяснение: мои надпочечные железы впрыскивали в кровь адреналин! Собственный адреналин — в мои кровеносные сосуды! Возможно, что тогда надпочечники переборщили с выделением адреналина, поэтому я и превращался в "камень". Порция оказалась слишком большой. Непонятно одно: откуда было столько адреналину в теле взяться? Из чего, из каких продуктов получался адреналин? И кто знал, что это адреналин!?
Способность входить в состояние "окаменения" в минуты опасности пригодились в послевоенное время.
Кто в детстве не дрался? Когда видел, что по всем позициям драки не миновать, и "дипломатические" увёртки ни к чему не приводили, и главным доказательством собственной правоты оставался кулак — и приходило древнее "погребное" окаменение.
Первым никогда не бил "врага", это меня били первым. Противники первый удар почему-то предназначали моей голове. Почему туда? Только сегодня понял: они это делали от незнания и, насмотревшись трофейных фильмов, где положительные герои били отрицательных по голове. Но противники не знали, и не подозревали о том, что этого "шкета" природа одарила толстыми костями черепной коробки, по прочности не меньшей, чем у слона. Или почти, как у слона. Возможно, что и толще. Почему им казалось, что одного удара хилого кулака хватит для повержения на землю — осталось тайной до сего дня. Скользящий удар по голове от одного полуголодного шкета точно такому же шкету — что это за драка!
Послевоенные внутренние драки были гуманными. Они прекращались тот час, как только один из противников повергался наземь. Сбили тебя с ног в драке, сам ли ты упал от неумения держаться — варианты не рассматривались. Для прекращения "боевых действий" хватало и одного разбитого носа. Любого носа. Что расценивалось выше в драке — разбитый нос или падение наземь — и этого не выяснил.
В драках был слабым, нестандартным воякой. И подлым.
Подлость заключалась в "военном открытии": не стремился повергнуть "врага" на землю или пустить "юшку" из носа. Когда чувствовал, что драки не миновать, то начинал "каменеть", как тогда в "убожестве" и ждал первого удара от "противника"… Во всех драках и всегда противник решал, когда наступала пора бить меня.
Удивительное явление: после полученного удара по голове выделение адреналина прекращалось, в теле появлялась необыкновенная лёгкость сравнимая с полётом, но без восторга, а в голове — уверенность в победе. Окружающий мир становился ясным, отчётливым, понятным, и в секунды я походил на зайца по единственному параметру: начинал видеть всё вокруг на сто восемьдесят градусов! К заячьему "круговому обзору" добавлялась необъяснимая точность хода кулака: в челюсть противника. Все, кто начинал драку с целью получить превосходство надо мной, не знали уязвимых мест в собственном теле, но видели их в моём: это мой ненавистный череп с толстой костью.