Шкура долго лежала на полу в сенях, и никто не знал, что с ней делать, куда применить. Что шкура на что-то может пригодиться — такое на подсознании могло придти только к матери: забота о хотя бы за какое-то пропитание лежала на ней.
Царь-Голод! Ты велик, могуч и прекрасен! Ты двигатель всего живого! Готов без устали скудным языком своим воспевать гимны, оды и возносить хвалу самыми прекрасными словами, кои приобрёл за годы жизни и кои хранятся в "кладовой памяти"! Но и не могу понять тебя: одного ты поднимаешь на труд, а другой от твоих понуждений выползает на иные дороги? "Тайна сия велика бысть"!
Спасибо тебе, царь-Голод! Все, кто однажды с тобой познакомился, до конца дней не страдал отсутствием аппетита!
Но, к делу: если ограничиться восхвалением голода, то можно "отбросить лапти": гимнами голоду сыт не будешь, голод не реагирует на похвалы, ему требуется что-то съедобное…
Думайте, думайте! Перед вами лежит свежая коровья шкура, и она на что-то годна… На что? Понятно, из неё можно сделать подмётки для обуви, но не в бывшей монастырской келье…
И мать осенило: нарезала из шкуры полосок, каждую полоску вешала на палочку и держала над пламенем в плите, пока шерсть полностью не сгорала.
Шерсть горела, полоска кожи, будто живая, охватывала собою палочку и превращалась в трубку. Вонь от горевшей шерсти расходилась по всему убогому жилищу. Затем опалённые пластинки кожи мать тщательно чистила, мыла, загружала в чугунок и варила до состояния, когда шкурки можно было потреблять и беззубому человеку: настолько они были мягкими.
О "чугунке": это предмет кухонной утвари определённой формы для варки "презренной" пищи. Название "чугунок" получил не за форму, а из-за материала, из которого его изготовляли: чугуна. Когда, много позже, такой формы посуду стали изготовлять из алюминия и называть "чугунком", то я внутренне дико запротестовал против вольности! Как можно мириться? В те годы чугунки любили и за материал, и за форму, и главное — за содержимое в нём! А тут появляется что-то непонятное и называет себя "чугунком"! Скажи, ты, легковесная посудина, у тебя есть история!? Нет!? Тогда чего ты лезешь в спасители народа от голода!? Чего высовываешься, самозванец несчастный!?
Что может содержать коровья шкура, какая в ней пищевая ценность? Никакой! Один желатин, сплошной желатин. Тогда я его и наелся "на всю оставшуюся жизнь".
Но у меня было преимущество перед четвёркой солдат с баржи: они ели обработанную шкуру, "загубленную" шкуру, а я — свежую. И я, и они — выжили!
Глава 77.
Прогулка по базару.
Ничего не могу сказать о том, во сколько ценился стакан самосаду на базаре в оккупацию. Не знаю. Кто-то из доживших, возможно, помнит "курс валют" в оккупацию, но я не знаю. Неизвестно также, что можно было приобрести за стакан нечистой соли. Откуда и как к порабощённым попадала соль? Бесценный "хлористый натрий" любой степени очистки? Где и под чьим "игом" находились тогда соледобывающие места?
Поскольку отец, служа оккупантам, мог вполне "законно" передвигаться по оккупированной территории, то почему бы не воспользоваться таким преимуществом? С пользой для себя? Немцы не возражали, bite, торгуйте не в ущерб основному делу: "служению великой Германии"
Отец прибывал с составом грузов на конечную станцию, и в тех местах всё было так, как и в нашем граде: оккупированные "базарили" остатками материальных ценностей, оставшихся от прошлого. "Материальные ценности прошлого" есть у каждого из нас, и пока они есть — мы останемся бессмертными!
Торгуйте, это нормально, но не партизаньте! Торгуйте честно, не выставляйте собачатину вместо баранины, не выдавайте подкрашенный стеарин за говяжий жир! Не воруйте!
В немецкий мозг можно вложить продажу стеарина вместо говяжьего жира? Разве европеец, зашоренный христианской моралью, отправляясь на базар оккупированного города, стал бы брать кошку? Что делать кошке на базаре?
— Нужна кошка, необходима кошка на базаре! Кошка — индикатор. Только кошке дано отличить мясо барашка от мяса извечного и злейшего врага своего: собаки! Тебе Природой не дано отличить собачатину от баранины, но если ты и будешь знать, то, применив насилие к себе, съешь и собаку, "друга человеку". А кошка, какой бы она не была голодной, запротестует и шарахнется с шипением от мяса своего врага!
Мерником "сыпучих тел" тех времён служил гранёный стакан с толстыми, прочными и несокрушимыми стенками. В сфере торговли существовали два стакана советского изготовления: тонкостенные стаканы и стаканы с толстыми стенками. По внешним размерам они были одинаковые, но внутренние объёмы у них, естественно, были разные. Торгующие граждане отмеряли сыпучие товары стаканами с толстыми стенками: цена за стакан товара была равна, как и в тонкостенном стакане, а количество отпускаемого товара была меньшей. Как скоро "торгующие в храме" становились богатыми от таких способов обмана "своего брата россиянина" — этого ни я, ни бес не знаем.
Не открыта тайна появления толстостенных стаканов в торговле сыпучими товарами, но бес высказал такое предположение:
— Первое: стаканы с толстыми стенками прочнее. Второе: в такой стакан меньше входило водки, и таким образом государство, как бы уменьшало приём алкоголя во внутрь…
— Заблуждалось государство: я-то выпитые стаканЫ не считаю, мне "кондиция" нужна… Веришь в прошлые добрые намерения "советского государства"? А из каких выручек "буджет" состоял? Не из "пьяных" ли? Бес, я тебя отказываюсь понимать!
В "мелочной" торговле во все времена ценились толстостенные стаканы, и те, кто отмеряли продукцию тонкостенными стаканами — презирались "толстостенными". Нынешняя любовь уличных торговок семечками к толстостенным стаканам идёт с оккупационных дней.
Из биохимии известно: в семенах подсолнечника после года хранения вырабатывается растительный яд с названием "афлоротоксин", но и тут торгующие старухи нашли выход: чтобы подавить горечь порченого ядом товара — они его поджаривают. Старухи сидят с отравленным товаром в оживлённых местах, и такое их занятие считается безобидным. По каким причинам они торгуют ядовитыми семечками? Два ответа:
а) бедность,
б) от большой, необъяснимой, неистребимой любви к процессу торговли.
— Бабка, у тебя стакан фальшивый, хитрый! В него меньше входит! Поди, ещё с оккупации сохранила!?
— Боже сохрани, деточка, стакан у меня нормальный! — меня хлебом не корми, но дай кого-нибудь обмануть! Мы играем по установленным с древних времён правилам:
а) "не обманешь — не продашь"
б) "хоть щетинка — но моя"!
Знаю, что её мера для семечек — жульническая, и она об этом лучше меня знает, а в итоге мы "верим взаимно" и ничего с собой поделать не можем: игра у нас такая. Русские мы люди! И сколько будем торговать гнилыми, с афлоротоксином, семечками — никто сказать не может, но пока мы торгуем — мы непобедимы! И об этом знаем наверное. И всякие европы нам не указ!
Что такое "новое"? "Хорошо забытое старое": "подвиг", но теперь уже с тонкостенными консервными банками, повторили в "стране советов" "рыбные деятели". Не иначе, как переняли опыт у старух, торговавших семечками в оккупацию: отправляли икру за рубеж в банках из тонкого железа. В банках с тонкими стенками на десять икринок больше помещалось. Мизер, но приятно: на миллион банок набегало приличное количество деликатеса. Память о толстостенных стаканах времён оккупации на генетическом уровне перешла к "рыбарям" с "партЕйными" билетами в карманах: без билетов в министерства не пускали, билет был пропуском. "Мудрость" "рыбников" оценивалась приличным количеством денежных знаков иностранной валюты. Бабка времён оккупации и семечки в толстостенном стакане — масштабы, "достойные сожаления", но это был "учебник", "основа".
"Рыбные товарищи" по мужской линии были прямыми потомками тех, кто в оккупацию продавали самосад стаканами, а по женской — семечками. Но стакан для тех, и этих оставался прежним. Если я — потомок коллаборациониста, "вражеского прислужника", то и "рыбные товарищи" были чьими-то потомками?
— Гляди в толстостенный советский стакан — и на дне найдёшь ответ.
В какой раз заявляю:
— Немцы — не изобретательные люди в деле "украсть-обмануть"! Полное отсутствие фантазии!
И в какой раз задаю себе вопрос: "предал бы "рыбных товарищей", повторись прежнее? Если бы моей жизни ничего и не угрожало? Не знаю… Специально не стал бы делать донос, но если бы… пожалуй, выдал бы… От зависти к их воровскому "таланту"? "У них — получается, а у тебя — умишко слабоват"?
* * *
Только я так думаю, что оккупанты, с которыми работал отец, гаечным ключом владели лучше, чем автоматом "им. Шмайсцера" и не чурались меновой торговли с "покорёнными". Зачем самому стоять на базаре и отмерять не чистую соль толстостенным стаканом? Фантастика! Сделаем так: я отпущу хлористый натрий нормальной мерой, стаканом с тонкими стенками, впоследствии такая тара получила всенародное признание и звание "гладкий", а ты продавай товар, как угодно! Хоть щепотью, хоть спичечными коробками, или крупинками — твоё дело! "Навар" — твой.
Эх, узнать бы сущий пустяк: "какое количество технарей из числа оккупантов не чурались меновой торговли с аборигенами"? И что тогда было известно о "налоге на добавленную стоимость?"
— Бесяра, как рассматривать тех оккупантов, кои доставляли соль захваченным? Врагами?
— А сам как думаешь? В основе немецкие технари вообще не умели пользоваться оружием. Они, как солдаты, были не пригодны для боевых действий, и таким образом стиралась грань между захватчиками и захваченными.
— Как крепко надували наши "купцы" иноземных партнёров, когда те в сделках руководствовались своими правилами торговли? — на этот вопрос ответа не получено. Почему не расспросил отца при жизни?
Очень хотелось бы опросить оставшихся в живых "динозавров", кто тогда был молод:
— Вы согласны с тем, что нашептал бес на этих страницах? Много лжи в наших рассказах о прошлых врагах? Как далеко в торговых операциях с аборигенами заходили оккупанты без риска быть наказанным окопами Восточного фронта? Как использовали враги преимущества с "позиции силы"? "Наезжали" на торгующих аборигенов? "Крышевали"? Рэкет?
"Наехать" — новорожденное, "свежак", тогда о "наездах" и представления не было. Жил другой товарищ: "прижим". Нет, никого из торгующих аборигенов враги не прижимали. Ну, и что, если бы кто-то из них был уличён в торговых операциях? Разве они не были на Восточном фронте? Куда ссылать?
Отец никогда не курил и качество приобретаемого самосада определить не мог. Самосад привозился в родной город, менялся на что-то другое, и это другое на вражеских эшелонах отвозилось в зону повышенной стоимости самосада. Ничего нового, законы торговли никогда не изменятся.
Так кто и кому служил? Граждане Рейха — аборигенам, или всё же масса предателей из местного населения — Рейху?
Ныне говорят, что нашему, российскому "челноку" от роду всего каких-то десять лет. Смею утверждать при поддержке беса, разумеется, что это не так: российский "челнок" родился в зиму 42 года в моём городе и "мать", что родила "челнока" — оккупация! "Челнок" — это, прежде всего, "движение товаров", а без перемещения "челнок" никогда бы не родился. Челнок потому и "челнок", что он движется между двумя точками. Истина "под лежачий камень вода не течёт!" никогда не потеряет силу! У кого были возможности передвигаться? У вражеских прислужников, как мой отец, и получается, что "отцами" русских "челноков" девяностых годов были проклятые захватчики 41-го года вкупе с "подлыми вражескими прислужниками"! Шансы на выживание оккупированных граждан были в руках врагов и тех, кто получал от врагов разрешение на передвижение. Однако, как далеко можно зайти, продвигаясь в неверном направлении!