Это неплохое место, хотя это всего лишь нечто конечное. Правда, мы не видим его таковым -- возможно, потому что не хотим отождествлять себя с Орфеем, отвергнутым и потерпевшим поражение. Мы предпочитаем видеть в нем бесконечность, и мы бы даже предпочли отождествиться с Эвридикой, поскольку с красотой, в особенности расточенной и розданной "на все стороны, как пролившийся дождь", легче отождествиться.
Однако это -- крайности. Что делает место, на котором оставляет нас это стихотворение, привлекательным, так это то, что пока мы здесь, мы имеем возможность отождествиться с его автором, Райнером Мария Рильке, где бы он ни был.
Torц, Швеция
1994
* Перевод с английского А. Сумеркина под редакцией В. Голышева
* Перевод текста "Ninety Years Later" выполнен по изданию: Joseph Brodsky. On Grief and Reason.
1 Здесь и далее вслед за английскими цитатами приводится подстрочный их перевод, сделанный с целью облегчить задачу для русского читателя. (Здесь и далее -- примеч. переводчика.)
2 Условие существования (фр.).
3 С точки зрения вечности (лат.).
4 Злорадства (нем.).
5 Т. е. средства выражения.
6 Стих (англ.).
7 Возлюбленная (нем.).
8 Здесь дан буквальный перевод, омонимичное выражение значит "быть на сносях".
9 Сами по себе (лат.).
10 Конец века (фр.).
11 Маленькая смерть (фр.).
12 Ремесло (фр.).
13 Зашифрованное письмо (фр.).
(c) А. Сумеркин (перевод), 1997.
-----------------
Р. М. Рильке: "Орфей. Эвридика. Гермес" (пер. К. Богатырева)
То были душ причудливые копи...
Рудой серебряною шли они -
прожилками сквозь тьму. Между корнями
ключом забила кровь навстречу людям
и тьма нависла тяжестью порфира.
Все остальное было черным сплошь.
Здесь были скалы,
и призрачные рощи, и мосты над бездной,
и тот слепой огромный серый пруд,
что над своим далеким дном повис,
как ливневое небо над землею.
А меж лугов застенчиво мерцала
полоской бледной узкая тропа.
И этою тропою шли они.
Нетерпелив был стройный тихий муж,
в накидке синей шедший впереди.
Его шаги глотали, не жуя,
куски тропы огромные, а руки,
как гири, висли под каскадом складок,
не помня ничего о легкой лире,
что с левою его рукой срослась,
как с розою ползучей ветвь оливы.
Он в чувствах ощущал своих разлад,
как пес, он взглядом забегал вперед
и возвращался, чтоб умчаться снова
и ждать у поворота вдалеке, -
но слух его, как запах, отставал.