– Каков наглец! – восхитился князь. – Хочешь сказать, что это не ты устроил войну в моём городе с применением тяжёлой техники?
– Меня оклеветали, княже, – уверенно ответил я, не опуская взгляда, – тебе преподнесли факты в совершенно искажённом виде. В этой истории я был жертвой! Позволь мне рассказать, что там было на самом деле.
– Ну-ну, – хмыкнул князь, – попробуй.
– Бандитская группировка некоего Миши Тверского напала на завод «Мегафон» с целью разгромить его. Заводу нанесён значительный ущерб, здание сильно повреждено, в пожаре сгорело много важных документов. Пострадали работники завода. Разумеется, я не мог не отреагировать на это, и поехал в резиденцию группировки, чтобы как-то разобраться в ситуации, и исключить дальнейшие атаки. Однако банда начала стрелять, и переговоры стали невозможными. Мне пришлось привлечь бронеходы для того, чтобы завершить столкновение как можно быстрее, и чтобы от пуль бандитов не пострадали ни мои люди, ни случайные прохожие. Стрелков мы сумели нейтрализовать, но банда не проявила желания вести переговоры. Вместо этого они захватили в заложники мою сестру. Девочке-школьнице только чудом не перерезали горло! После этого мне ничего не оставалось, кроме как окончательно обезвредить банду. И как только мы это сделали, бронеходы были немедленно вывезены обратно в пункт базирования. Никто из посторонних не пострадал, даже обслуживающий персонал, который был в резиденции банды. Слугам мы выдали денежную компенсацию за неудобства и отправили домой.
– Красиво рассказываешь. – сказал князь с ясно выраженным скепсисом. – А насчёт твоей сестры я слышал, что она та ещё оторва.
– Она была без оружия и в школьной форме. Она не принимала участия в бою, её захватили именно как заложницу. Княже, клянусь честью, что я не сказал ни слова лжи. – я торжественно приложил руку к груди. – Прикажи допросить моих людей, и ты убедишься, что я рассказал чистую правду.
– А с чего это вдруг Тверской напал на тебя?
– Бандит, чего от него ожидать. – пожал я плечами. – Правда, злые языки намекали на Родиных, но я не поверил этому ни на мгновенье.
– То есть ты не собираешься устраивать никаких разборок с Родиными?
– Разборок о чём, княже? Ясно же, что они тут совершенно не при чём.
– Вот, значит, как ты решил. – князь посмотрел на меня острым взглядом. – Что ж, меня устраивает такая позиция. А что там с убийством редактора газеты?
– Княже, позволь тебе показать всего лишь один образец его писанины. – я положил перед князем вырезку с отчёркнутыми красным фразами.
– Пожалуй, и в самом деле грубовато. – согласился князь, бегло проглядев заметку. – Но разве обязательно было его убивать? Сейчас не времена князя Олега. Общество сейчас очень отрицательно относится к убийствам простолюдинов. Мягче надо быть, мягче!
– Я и собирался поступить мягче. Меня вполне устроило бы опровержение. Я пригласил его вместе с другими редакторами, чтобы убедить их закончить эту кампанию лжи. Других редакторов я убедил, но Катцель отказался останавливаться. Он не оставил мне другого выбора, но даже в этой ситуации я его не убил, а вызвал на дуэль.
– Какой из него дуэлянт! Это просто смешно.
– Это уж его проблемы. Не умеешь драться – веди себя вежливо, а если уж взялся оскорблять других – учись драться.
– И ты утверждаешь, что всё было именно так?
– Княже, тебе достаточно приказать допросить других редакторов, там присутствовавших. Они уж точно со мной никак не связаны и выгораживать меня не станут.
– Хм, ну ладно, Кеннер, будем считать этот вопрос закрытым. Но имей в виду, что я за тобой внимательно наблюдаю.
– Княже, я ценю твоё доверие и сделаю всё, чтобы его оправдать.
Князь посмотрел на меня с неприкрытой иронией, но комментировать не стал.
– Так что там с заводом и с заказами моей дружины?
– Пока выясняем размер ущерба, но я могу поручиться, что в любом случае поставки для твоей дружины будут выполняться в срок.
– Ну хоть какая-то хорошая новость. Иди, Кеннер, и сделай так, чтобы в дальнейшем я слышал о тебе только хорошее.
Я молча поклонился и вышел.
Только в машине я смог перевести дух и немного расслабиться. Формально я был в своём праве, но я порядком рисковал, устраивая такую показательную расправу. Изначально было понятно, что князю это вряд ли понравится, и под влиянием кого-нибудь из моих недоброжелателей он мог бы назидания ради из меня самого сделать показательный пример. Хотя всё прошло гораздо лучше, чем ожидалось, я не настолько наивен, чтобы считать, что представляю для княжества какую-то ценность – пока что я всего лишь молодой и наглый выскочка. То, что князь так легко согласился принять мою версию событий, я могу объяснить только влиянием мамы. Однако больше так рисковать не стоит, второй раз это может и не сойти с рук. Предупреждение в словах князя я расслышал достаточно отчётливо.
*
После смерти матери Кира осталась с малолетним братом на руках, небольшими сбережениями матери, и неопределёнными перспективами. Вопрос с продолжением учёбы отпал сразу, но и с работой тоже не заладилось. Никто не хотел принимать на работу четырнадцатилетнюю девочку; в конце концов удалось устроиться посыльным, выдав себя за мальчика, но заработок посыльного был откровенно жалким. Сбережения понемногу таяли, и им нередко приходилось ложиться спать голодными. Видеть голодные глаза брата было невыносимо, и Киру всё чаще начала посещать мысль о проституции. Будущее выглядело печальным.
Всё изменилось в один миг, как в волшебной сказке. Из замарашки-посыльного она внезапно превратилась в дворянку. Затем последовало интенсивное обучение этикету, а затем элитарная и очень дорогая старшая школа. Кира боялась, что дворянские дети начнут её третировать, но к своему удивлению она обнаружила, что отпрыски аристократических семейств относятся к ней как к равной, а обычные дворяне воспринимают её как вышестоящую. Все проблемы как-то разом исчезли, и постепенно она перестала в ужасе просыпаться ночью с мыслью, что всё это ей только приснилось.
Кира дурой не была, и прекрасно понимала, благодаря кому её жизнь изменилась. Господин дал ей всё, что только можно было желать; от неё требовалось лишь служить верой и правдой. Прыгнуть из простолюдинов сразу в стольники было делом совершенно невозможным, но господин поверил в неё и поручился за неё перед семьёй. Кира предпочла бы лучше умереть, чем увидеть разочарование в его глазах. А после того, как господин быстро и жестоко разобрался с нападением, и в школе даже дети аристократов стали разговаривать с ней подчёркнуто уважительно, она окончательно забыла все былые страхи и вообще перестала бояться чего-либо и кого-либо.
Так что когда секретарша сообщила ей, что к ней пришли двое представителей Южного братства, это не вызвало у неё ни малейших эмоций.
– Присаживайтесь, достойные. – довольно прохладно приветствовала посетителей Кира. – Какое дело привело вас ко мне?
Старший из посетителей, мужчина лет пятидесяти в безукоризненном костюме, с рыбьими глазами, и с прядью волос, зачёсанной на хорошо заметную лысину, был, очевидно, главным. Второму посетителю с виду можно было дать лет тридцать; широкие плечи и шрам на щеке наводили на мысль о телохранителе, однако ум в глазах свидетельствовал скорее в пользу помощника.
– Мы бы предпочли поговорить с кем-нибудь постарше, девочка. – заявил старший.
– Я являюсь полноправным представителем семейства Арди, и моих полномочий достаточно для решения практически любого вопроса. – спокойно ответила Кира. – Если же их окажется недостаточно, я организую вам встречу с господином. Но я бы не советовала вам так уж стремиться с ним встретиться – он не любит бандитов, и если ваше дело не покажется ему действительно важным… словом, не советую.
Оба посетителя дружно поморщились при слове «бандитов», но всё же решили оставить это без внимания.
– Нас интересуют кое-какие заведения, ранее принадлежащие братству Тверского.
– Вы имеете в виду заведения, расположенные в Зелёном квартале? Да, этот вопрос в моей компетенции. Но давайте сначала обсудим дело, по которому вы хотите видеть господина.
– Об этом мы и хотели поговорить.
– Вы хотели побеспокоить господина из-за притонов и борделей? – изумилась Кира. – Вы что, – она покрутила рукой в воздухе, подбирая слово вместо не прозвучавшего, но явно подразумеваемого слова «идиоты», – самоубийцы? – наконец подыскала она подходящую замену.
Братья растерялись. Разговор шёл в совершенно непривычном для них русле. Наглая соплюшка не только не испытывала никакого страха перед представителями серьёзного и влиятельного братства, она даже не особенно пыталась скрыть презрение.
Кира со вздохом сказала:
– Раз уж мы выяснили, что вы пришли по адресу, а с господином вам встречаться не стоит, давайте попробуем начать разговор сначала. Меня зовут Кира Заяц, и я управляю имуществом семейства Арди. Кто вы, достойные? Представьтесь, пожалуйста.
– Меня зовут Чернек, а это Костыль. – неохотно представился старший. – Мы из Южного братства, это…
– Я знаю, что такое Южное братство. – перебила его Кира. – Наши службы предоставили мне подробную справку. – она похлопала ладонью по лежащей на столе папке. – Самая влиятельная преступная группировка Новгорода, а вы, достойный Чернек, её глава.
Братья опять поморщились.
– Впрочем, я не собираюсь читать вам мораль, – в последнее время Кира начала неосознанно копировать манеру речи своего господина, – особенности ваших занятий меня не интересуют. Поговорим о деле. Вот список всех заведений, которые наша семья предпочла бы продать. Они продаются единым пакетом за скромную сумму двести восемьдесят пять тысяч гривен.
– Это слишком много. – немедленно возразил Чернек.
– Цена справедливая, поэтому она не обсуждается.