– Всё равно не надо, женщина.
– Кени, мы уж как-нибудь сами без тебя разберёмся.
*
Интендант отряда Тихон Злобин заглянул в штабную палатку, где сидел командир, просматривая бумаги. Командир поднял глаза:
– Заходи, Тихон. Чего хотел?
– Да вот так сразу и не сказать. – Тихон уселся на табуретку. – Знаешь, Эрик, всё-таки с нашей лекаркой что-то сильно не то.
– И что же с ней не то? – поднял бровь командир.
– Ты же помнишь, что у меня на левой руке сустав почти не действовал? Так вот, она его за три дня вылечила. – Тихон посгибал и поразгибал руку, демонстрируя отсутствие проблем.
– Ну и что тебя не устраивает? Вроде радоваться должен.
– Устраивает, конечно. Радуюсь. Просто странно это. Я у себя в Пскове ходил в лечебницу, мне там сказали так: платишь аж двести сорок гривен, ждёшь год очередь на операцию, потом неделю лежишь в лечебнице, потом полгода ходишь на процедуры разрабатывать сустав. А тут за три дня, да между делом! Без всяких операций! Как так? Не понимаю. Не могут же в лечебнице так дурить?
Командир молча смотрел на него, ожидая продолжения.
– Дальше смотри. – Тихон загнул следующий палец. – Ты же видел, что Хотен уже без повязки ходит? Она ему новый глаз вырастила. Просто взяла и вырастила, ничего так, да? Дальше глядим. У Марии все шрамы от ожогов убрала без следа, а за неё лекари вообще не брались. А ещё ты заметил, что у нас все девки как-то вдруг стали красавицами? Лебеда Дину уломал, так парням рассказывал, что у неё сейчас такие сиськи, которым только в княжеском дворце место. Парни на неё слюни пускают, а Динка королевной ходит. Или вот Жданку взять. Всю дорогу серой мышкой была, а теперь вокруг неё весь десяток начинает хоровод водить.
– Мила у нас заскучала, – улыбнулся Эрик, – вот и занялась девчонками. Так ты к чему подводишь-то?
– Подвожу к тому, что не простая она лекарка, и в таком отряде, как наш, ей не место. Зачем она здесь? Я этого не понимаю, а чего не понимаю, того боюсь. Как бы проблем не было.
– Я тебя услышал, Тихон. Скажу тебе вот что. Я с ней на эту тему говорил, и она мне поклялась, что за ней ничего не тянется, и никаких проблем мы от неё не получим. Мне этого хватило, я ей верю. А тебе советую поменьше болтать, и другим болтать не давай, а то наши девки за неё кого угодно на мелкие кусочки порвут.
– Это да, – содрогнулся Тихон, – наши могут.
Глава 21
За монотонными ежедневными хлопотами время шло незаметно. Червен[42] наконец закончился, и с наступлением зарева[43] немного спала невыносимая южная жара. До окончания стажировки осталось меньше двух недель, и мы начали считать дни до отъезда. Это утро ничем не отличалось от других – умывшись, мы, как обычно, побежали по привычному маршруту вокруг лагеря. Забравшись на самую высокую точку в самом конце маршрута, я уже готовился спускаться к финишу, когда вдруг мой взгляд поймал непонятный отблеск в небольшой рощице за полем. День был ясный, но солнце ещё не поднялось достаточно высоко, и пологий утренний луч отразился от чего-то вроде стекла или полированного металла, которому в этой убогой рощице взяться было неоткуда.
[42 – Червен – в древнерусском календаре июль. 43 – Зарев – август.]
– Стойте! – скомандовал я. – Посмотрите-ка вон туда, что-нибудь видите в роще?
– Вроде какие-то круглые железки среди листвы торчат. – неуверенно сказала Ленка, напряжённо вглядываясь вдаль.
– Точно что-то железное. – сказала мама. – Я восемь штук насчитала, но не уверена. Что это может быть?
– Это могут быть, например, колпаки бронеходов. По высоте подходят. Снизу их не видно, а с высоты можно заметить.
– Кени, ты уверен? – спросила Ленка. – Если мы поднимем тревогу, а там какая-нибудь ерунда, мы будем выглядеть полными дураками.
– А что ещё может быть в этой роще? Железка такой высоты в этой дыре может быть только бронеходом. В общем, уверены или не уверены, надо срочно командиру докладывать.
Мы побежали вниз. Вопреки нашим опасениям, командир отнёсся к докладу очень серьёзно.
– Данила, иди сюда! – окликнул он нашего десятника. – Волчата что-то странное в дальней роще углядели. Говорят, сверху видны бронеколпаки среди листвы. Бери-ка бинокль и давай быстро наверх.
Буквально через десять минут мрачный Данила бегом слез обратно и доложил:
– Всё верно, командир, бронеходы. Десять точно есть, может больше. Что-то там ещё такое проглядывает. – Данила со злостью сплюнул, – Вот было у меня предчувствие, что контракт тухлый, слишком уж хорошо попы заплатили.
– Сейчас-то что об этом говорить, – заметил командир, – давай, поднимай людей, и не копайтесь. Немного потрепыхаемся, и будем в горы отходить.
Ратники начали срочно облачаться в бронежилеты и снаряжать магазины. Народ бодро забегал туда-сюда. Мимо нас пробежал миномётный расчёт, волоча разобранный лёгкий миномёт и ящики с минами.
– Иван, – окликнул старшего командир, – до дальней рощи достанешь?
– Нет, командир, – отрицательно покачал головой тот, – слишком далеко, саженей сто пятьдесят не докинем.
– Ладно, начинай кидать как только в зону поражения войдут. Нам надо попробовать хоть немного их задержать.
Мы мялись в сторонке, не понимая, что нам делать. За этот месяц нам никто так и не удосужился определить стрелковые позиции.
– Командир, база вызывает, – к нашей группе подбежал связист отряда, – говорят, что у них противник начал обстрел, похоже, будет большое наступление. Спрашивают ситуацию у нас.
– Ответь, что мы ждём наступления с минуты на минуту. У противника как минимум десять бронеходов, мы их задержать не сможем. Если у них ещё и Владеющие есть, то они нас даже не заметят.
Мимо пробежали Мария со Жданкой, нагруженные здоровенной винтовкой в футляре и какими-то баулами. Женщины отряда работали как три снайперские пары – разумеется, когда в них была необходимость. Сейчас необходимость явно была.
– Так, ребята, – обратил на нас внимание командир, – держитесь недалеко от меня, на случай если надо будет где-то помочь, или передать что-то. На открытом месте не мелькать. Каменных осколков берегитесь. У бронехода пулемёт третьего[44] калибра, камень он крошит только так. Мила, ты иди к себе, и тоже давай поберегись.
[44 – Калибр 13,2 мм.]
Наконец беготня затихла, все заняли свои места. Напряжение витало в воздухе, все всматривались вдаль, пытаясь разглядеть движение в роще. Прошло пять, десять минут, затем ещё десять. Утро было совершенно мирным и солнечным, чирикали какие-то птахи, и от этого ожидание, что вот-вот всё это взорвётся, ещё больше давило на нервы. Ожидание боя хуже самого боя, а ещё хуже было от понимания, что наш первый бой победой наверняка не закончится.
Я привычным усилием задавил волнение. Глава семьи в любой ситуации должен излучать спокойствие и уверенность, а из-за нашей с Ленкой связи я не могу себе позволить страха или неуверенности даже в мыслях. Я настолько привык с детства контролировать свои чувства, что уже не понимаю, где настоящий я, а где это просто роль главы семьи. Быть хладнокровным и циничным отморозком полезно и даже необходимо для человека, от которого зависит благополучие, а то и жизнь тысяч людей, но хорошо ли это для настоящего меня, который прячется где-то глубоко? Иногда я с тоской вспоминаю простую и спокойную академическую жизнь, но тут же гоню эти мысли прочь. Что было, то прошло и уже не вернётся, а сейчас меня подхватила и несёт волна, на которой я обязан удержаться, потому что от меня зависят те, ради кого я живу.
Я посмотрел на Ленку. Она нервно покусывала губу, и я чувствовал её волнение. Я усилием воли изгнал из головы всё рефлексирование и послал ей волну тепла. Она посмотрела на меня и немного нервно улыбнулась в ответ.
– Будут атаковать, как ты думаешь? – спросила Ленка.
– Если ружьё висит на стене, оно непременно выстрелит[45]. – пожал я плечами.
[45 – Вольный пересказ известной фразы А.П. Чехова.]
– Какое ещё ружьё? – удивилась Ленка.
В предбоевом мандраже я совершенно забыл, что в параллельных мирах плохо знакомы с творчеством русских классиков. Попаданцы спустя рукава работают над повышением культурного уровня аборигенов; вот и я вместо просвещения местных предпочёл заняться откручиванием голов.
– Я имею в виду, что не просто же так они затащили бронеходы в ту рощу. Конечно, будут атаковать.