Ее ты славу береги!
Мятеж прошел, крамола ляжет,
В Литве и Жмуди мир взойдет;
Тогда и самый враг твой скажет:
Велик твой подвиг...
И вздохнет.
Вздохнет, что, ставши сумасбродом,
Забыв присягу, свой позор,
Затеял с доблестным народом
Поднять давно решенный спор.
Нет, не помогут им усилья
Подземных их крамольных сил.
Зри! Над тобой, простерши крылья,
Парит архангел Михаил.
Все молчали. Некрасов спросил:
- Ваше сиятельство, разрешите напечатать?
- Это ваша собственность,- ответил Муравьев,- вы можете располагать ею, как хотите.
Тут бы уйти, исчезнуть, однако Некрасов уже не владел собой. Зачем-то он сказал:
- Но я просил бы вашего совета...
Муравьев пососал трубку и проговорил:
- В таком случае, не советую.
Вот и все, что было. Спускаясь по лестнице, Некрасов боялся упасть. Подвиг не состоялся, он отлично понимал, что погиб и что журнал погиб. На лестнице его догнал граф Феофил Толстой, взял под руку и что-то говорил кажется, что теперь появились шансы спасти "Современник". Какой-то усатый господин обнял его и поздравил с успехом: "Какие мужественные стихи, какая благородная звучность! Любезнейший Николай Алексеевич, вы подлинный патриот!" Другой поддержал усача и похвалил его, Некрасова, оду в честь Осипа Комиссарова, появившуюся вчера в "Иллюстрированной газете". Некрасов едва вырвался из их объятий и уехал.
И вот он у себя, на Литейном. Здесь ничего не изменилось, но изменилось все. Корешки книг смотрят на него иначе, чем прошлой ночью. Портрет матери стал другой - глаза ее погасли. На лицо Добролюбова над столом он не глядел. Уже была глубокая ночь, а он все шагал по кабинету, боясь думать о будущем и боясь вспоминать о прошлом. Потом присел на диван, к столику и написал стихи, родившиеся словно помимо его воли, сами по себе:
Ликует враг, молчит в недоуменьи
Вчерашний друг, качая головой,
И вы, и вы отпрянули в смущеньи,
Стоявшие бессменно предо мной
Великие, страдальческие тени,
О чьей судьбе так горько я рыдал,
На чьих гробах я преклонял колени
И клятвы мести грозно повторял...
Зато кричат безличные: ликуем!
Спеша в объятья к новому рабу
И пригвождая жирным поцелуем
Несчастного к позорному столбу.
Минет десять лет. Умирающего Некрасова посетит его друг и прежний соредактор Александр Николаевич Пыпин и вечером в дневнике своем запишет:
1877, 15 января. У Некрасова. Он лежал в постели, бледный и
изнеможенный. Когда я пришел, он начал говорить и мало-помалу
очень оживился...
...Вспоминал об "ошибках" - стихотворении к Муравьеву. Его
подбивали (Строганов) написать стихотворение, что этому человеку
надоела катковская газета, но что некрасовские стихотворения
могли бы на него подействовать и укротить. "Я тогда проводил
много дней не лучше, чем теперь... и посмотрите в
стихотворениях - в тот же день, когда я написал эти двадцать
строк, я написал стихотворение "Ликует враг..."".
В "Стихотворениях", изданных при жизни Некрасова, в 1869- 1873 годах, "Ликует враг..." напечатано как перевод "Из Лары".
4
"Петербург погибал. Надо было видеть,